Горький кофе и белый шоколад

      В затемненной комнате от светлых каменных стен разило холодом, несмотря на летний день.       Залы допросов всегда находились этажом ниже, под землей, во избежание побегов или применения техник. Хотя редкий шиноби рискнул бы воспользоваться ими в этих залах под грозным взглядом Ибики. Ино повела плечами, чувствуя под формой на коже фантомный холодок, и прошла вглубь зала, находя по центру темный силуэт.       Табурет Саске стоял ровно по центру комнаты в холодном свете одинокой лампы. Его руки были плотно завязаны одной лишь веревкой, как будто это смогло бы его удержать, реши он совершить побег. Ино скользнула взглядом по его рукам, совершенно расслабленным и повисшим, словно ивовые пруты. Поза уставшая, но вовсе не сломленная, будто Саске все это представление давно уже утомило, в то время как все шиноби деревни стояли из-за его освобождения на ушах.       Ино помедлила в нескольких шагах до него и поймала взгляд Ибики. С момента ее появления в штабе она не проронила ни слова. Ни слова не прозвучало и в этом зале. Но это молчание было красноречивее любых напыщенных фраз, которые нередко бросали заключенные, в надежде скрасить приговор, который неизбежно висел над их головами после допроса. Ибики коротко кивнул, позволяя Ино выйти на точку света и присесть напротив, разрешая приступить к делу.       Шаги отдавались гулким эхом в пустой комнате и Ино села на единственный свободный стул, гораздо более мягкий и удобный, чем таковой был у Саске. Первый взгляд, слегка дрогнувший пульс и тихое начало:       — Саске Учиха, — звучно произнесла она.       Ее голос яркой волной прокатился по комнате и казался оглушительно громким, потому что тишина пропитало это место и всех его обитателей насквозь. И даже ее, отчего Ино на секунду прищурилась, ощущая неприятный осадок.       — Привет, — глухо отозвался Саске.       Его голос был именно таким, каким она его помнила. Приглушенный, с бархатными низкими нотками и словно бы с вечной ухмылкой, хоть таковая и не изгибала его губы вовсе. Ино пробежалась по нему взглядом. Темные глаза были прикрыты ресницами, светлые ключицы почти светились от света ламп, такой бледной была его кожа. Чистые темные волосы привычно скрывали лицо по обе стороны ото лба. На губах, вопреки голосу, не было издевательской ухмылки.       За все время работы здесь она увидела достаточно отчаяния и гнева, ненависти и презрения, чтобы всего за пару секунд оценить уверенную позу, в которой сидел Саске. Он не боялся допроса, не боялся решения, которое примут на основании его воспоминаний. И Ино с небольшим уколом сожаления подумала, что Саске за все это время ничуть не изменился.       Сожаление это было не сильным, но отчего-то настолько обидным, что Ино приняла внутреннее решение во что бы то ни стало дойти до ядра его воспоминаний. Кто еще это мог сделать, как не она.       — Саске Учиха, нукенин. Вам вменяются в вину сотни убийств и нападение на Каге деревни, нападение на родную деревню с угрозой уничтожения. Я, Ино Яманака, произведу проникновение в ваши воспоминания, с целью получить достоверную информацию об истинных целях ваших злонамеренных действий.       Слова отскочили от ее губ и разнеслись эхом по залу. Складывалась иллюзия, что она слышит себя будто со стороны, и Ино неприятно поджала губы от холода ее голоса, который никогда не был ей свойственен. Позади нее раздались два нетерпеливых шага.       — Учиха, помни о соглашении. Ты обещал Какаши, — предупредительно прогремел Ибики.       — Я не собираюсь ей мешать, — ответил Саске не поднимая головы, но несмотря на смирение в его голосе звенели надменные нотки, которые за все эти годы въелись в него намертво. Саске наконец поднял голову и встретился взглядом с Ино. Черные омуты словно были готовы затянуть в себя, настолько взгляд Саске был пустым в этот момент. — Можете начинать.       Это разрешение, сброшенное с плеча, испещрило лицо Ибики полоской губ, которые сложились в отвращении в еще одном подобии шрама. В последний раз зыркнув на нукенина, он почти по-отечески мягко отдал команду Ино:       — Начинай!       Черные глаза Учихи смотрели не моргая. Ино смотрела на Саске в ответ, концентрируясь на радужке его глаз. Необходимый ритуал. В какой-то момент стало даже смешно. Сакура так сильно хотела сблизиться с Саске, но вместо нее именно Ино предстояло заглянуть в его душу и расчистить от пыли самые сокровенные ее уголки. Даже если этого на самом деле не желали ни она, ни Саске. Еле заметно выдохнув, Ино почувствовала внутреннюю готовность и сложила пальцы в печать:       — Шинтеншин но дзюцу!       Саске не дрогнул. И ее в мгновение ока затянула холодная мгла.

***

      В начале не было ничего. Только бескрайнее теплое пространство, в котором не существовало ни звуков, ни запахов. Только тепло. Тепло и любовь, что просачиваются в каждую клеточку и наполняют ее изнутри.       Чуть позже появилось слово. И мир обрел краски и формы. Разрослись растения и деревья, в их кронах запели птицы. Появились первые поселения, а в поселениях обосновались люди. Весь мир ширился и полнился любовью. И именно в этом мире бескрайней любви родился мальчик, у которого не было выбора.       Ино знала, что ни один человек не хранил в своей памяти момент своего рождения. Самое первое, что она когда-либо видела в людской памяти, это моменты пусть и раннего, но уже достаточно осмысленного детства. Но стоило ей ступить на бархатную темноту границы воспоминаний с намерением начать «проматывать» вперед первые годы жизни Саске, она услышала слабый голос.       Откуда-то сверху раздавался еле слышный ребяческий голос, который прерывался паузами забытья:       — Ока-сан, это и правда мой младший… Я навсегда буду… Обещаю …ить тебя…       Темнота сознания Саске на секунду озарилась яркой вспышкой света. Слишком размытой и резкой одновременно. Но Ино смогла уловить силуэт мальчика с отрастающими черными волосами и длинными полосами, тянущимися по лицу от его добрых глаз, склонившегося над детской кроваткой, прежде чем сознание снова погрузилось во тьму.       Перед глазами Ино начали мелькать картинки раннего детства Саске. И вопреки ее ожиданиям, там было много места улыбкам.       Она пролистывала месяцы и годы, стараясь не сильно задерживаться на семейных моментах и чем-то сокровенном и личном. Это было против правил и маломальской этики, если она вообще имела место быть, раз они так бесцеремонно копались в его памяти.       Все, что чувствовала Ино, это радость и счастье, когда перед глазами мелькали картинки семейных ужинов, споров Саске с братом за то, кого сегодня будет обучать отец. Ино заметила, что сама улыбается, глядя на быструю перемотку картинок, наполненных солнечным светом и каким-то особым теплом. Саске на удивление много помнил о своем детстве. Гораздо больше чем те шиноби, которым ей уже доводилось проводить допрос.       Картинки сменяли одну за другой, как вдруг слух Ино выдернул откуда-то из недр далекий разговор. По обыкновению далекие воспоминания оставались в память беззвучными сериями, но были и те, что хранили в себе разговоры. Это были самые сокровенные воспоминания, которые оставили след в душе человека. Ино моментально ухватилась за раздающийся вдалеке голос, как вдруг почувствовала на своем плече крепкую хватку.       — То, что ты ищешь, находится не там.       Ледяной голос сознания взрослого Саске заглушал воспоминания. Ино резко обернулась, готовая возмущенно отбросить оковы сознания, но вопреки ожиданиям, позади нее не оказалось ни стен, ни цепей, сдерживающих доступ. Учиха одной только волей заставил ее помедлить, не зря весь их клан был мастерами гендзюцу.       — Не мешай, — Ино вновь устремила свой взор к яркой точке воспоминания и потянулась к свету.       Перед глазами начал вырисовываться старый дворик клана Учиха и голоса становились все отчетливее. Маленький Саске с кем-то увлеченно спорил. Ино раздраженно обернулась в темноту границы сознания, что осталась позади нее. Сознание нынешнего Саске больше не мешало ей смотреть, но никуда не ушло, оставаясь позади нее мрачным сгустком тяжелой чакры.       — Не фони, — строго отчеканила Ино. — Ни ты, ни я не хотим оставаться здесь больше положенного.       Ино взметнула длинных хвостом белоснежных волос и сосредоточилась на воспоминании. Направила чакру на сгусток энергии, чтобы проявить образы.       Маленький Саске, насупившись, бросал кунаи в мишень, под чутким взглядом Итачи. На дворе стояла погожая ранняя осень. Чистое небо над их головами не омрачало ни единое облачко.       Ино сделала шаг в воспоминание. Все еще упругая, но подсохшая трава хрустнула под ее ногами. И следом за ее спиной раздался второй хруст. Образ сознания Саске стоял за ее спиной чуть поодаль без намерения мешать. Он тоже без единой эмоции наблюдал за разворачивающейся картиной, заложив руки в карманы штанов. Ино на секунду задержала взгляд на его лице и снова обернулась к воспоминанию.       Маленький Саске ожесточенно бросал кунаи в мишени, вкладывая все свои силы в бросок. Однако некоторые из них не достигали своей прямой цели.       — Ты слишком много думаешь. Держи эмоции под контролем и освободи ум, — довольно подросший Итачи спустился с энгавы, встал рядом с Саске и остановил последующий бросок. — Что тебя тревожит?       Ино наблюдала за разворачивающейся сценой, отчетливо ощущая раздражение и досаду маленького Саске, а еще, к ее удивлению, в воспоминании было много стыда.       — Сегодня в Академии у меня не получилось поразить все мишени, — он выдернул руку из ладони брата и пнул мелкий камешек, который лежал по его ногами и портил картину идеального дворика.       — Почему же? Ты достаточно меток, если не занимаешь свое внимание посторонним, — с мягкой уверенностью заключил Итачи.       — Девочки из нашей группы все время пищали, когда я делал бросок, — маленький Саске уткнулся взглядом в траву, и теперь Ино поняла, откуда был этот источник стыда. — Особенно те две, с белыми и розовыми волосами. Они постоянно норовят сесть рядом со мной на занятиях и мешают мне!       Итачи улыбался, наблюдая за возмущением младшего брата. Ино, к своему удивлению быстро осознала, что «та с белыми волосами» была она. Это именно они с Сакурой соперничали друг с другом за место рядом с Саске и кричали громче всех, поддерживая его на соревнованиях по метаниям. Ино покосилась на образ сознания Саске, но он стоял ровно, не шелохнувшись наблюдая за картиной своего детства.       — В этом нет ничего удивительного, — Итачи с улыбкой сел на траву, чтобы быть вровень с Саске. — Кажется, ты им интересен и девочки просто хотят обратить на себя твое внимание.       — Это бесит! — Саске швырнул кунай и снова промахнулся.       — Если это будет тебя донимать, ты никогда не станешь первым, — подметил Итачи, подсказывая Саске итог его импульса. — Ты можешь поговорить с ними и попросить так не делать. Быть может, и тебе кто-то из них станет интересен.       — Никогда! — возмутился маленький Саске, чем вызвал смех у старшего брата. — Я никогда не заговорю с ними! Они надоедливые и глупые! — он топнул ногой. — Чего смеешься?!       Итачи раскатисто смеялся, растрепывая волосы и без того обиженного Саске. Осенний день воспоминания начинал клониться к вечеру и в деревьях за пределами дворика первые кукушки уже начали свою песнь. Здесь было так хорошо и тепло, что не хотелось возвращаться назад. Этот мир еще не знал воин, ровно как эти люди перед ней все еще были счастливы.       Ино обернулась, пытаясь понять, почему же именно этот момент так сильно впечатался с памяти Саске, как вдруг Итачи поднялся с травы.       — Рано или поздно тебе кто-то понравится, — сказал он.       — А вот и нет, — бросил Саске, пока Ино чувствовала его смущение, как свое собственное.       — Да, — кивнул Итачи. — Твое сердце способно на яркие чувства. Я в твоем возрасте был другим.       — Но я хочу быть как ты! — воскликнул упрямо Саске.       — Береги в себе эту черту, — словно не услышав его, договорил Итачи и одним движением поднял брата в воздух, закружив на вытянутых руках.       — Эй, онии-сан, отпусти! Я уже не маленький!       — Конечно нет.       Итачи рассмеялся, наблюдая за тем, как тщетно Саске пытается соскочить с «карусели». Как вдруг Ино услышала то, чего ни разу не наблюдала в своей жизни. Саске рассмеялся в ответ. Это не было ухмылкой или молчаливым изгибом губ. Саске заливался счастливым смехом, наполняя им весь внутренний дворик их дома. И Ино осознала, в чем была ценность этого воспоминания. В искреннем смехе, который навсегда останется запечатанным здесь.       — Саске… — она обернулась к образу его сознания, но он тут же отвернулся, покидая воспоминание.       — Пошли. Тут больше ничего не будет, — бросил он без единой эмоции.       Ино бросила последний взгляд на счастливую картину и последовала за ним.       Все, что она увидела дальше в его памяти, это трагедию клана и море крови. Месяцы сменяли годы, но больше в жизни Саске не было моментов, наполненных солнечным теплом или хотя бы мелкими звуками. Картины его воспоминаний померкли, наполняясь гневом и местью. И это было так ожидаемо и просто, будь это единственными эмоциями! Но Ино почувствовала червоточину.       Когда ее ноги коснулись разрушенных обломков, она увидела перед собственными глазами последнюю битву двух братьев. Скорбный дождь обрушился на землю сразу же, как только Итачи коснулся лба Саске и упал к его ногам.       — Это оно, — прошептала Ино, наблюдая, как в глазах старшего Учиха гала жизнь. — Здесь ядро, которое нужно Ибики.       Она обернулась. Позади нее все так же стояло сознание Саске. Ровно такое же, почти не изменившееся внешне с того момента в его неполные семнадцать лет. Ино сосредоточилась.       Холодные капли разбивались о его оголенные плечи. Саске достиг своей заветной цели. Но отнюдь не удовлетворение чувствовала она в этом моменте. Зыбкое и густое чувство пропитывало кожу вместе с дождем и больше не давало выбраться из серости. Сама не ведая зачем, Ино сделала шаг по осколкам стен и положила ладонь на холодное плечо Саске. Под пальцами еле заметно дрогнуло В этот момент вдалеке раздался первый раскат грома и его тело сотрясли беззвучные рыдания.       Солнечные дни воспоминаний затерлись в тот момент, когда это чувство смывало слезы, что текли по лицу Саске ручьем. Оно осыпалось под его ноги градом и топило следом.       Имя этому чувству было одиночество.       — Если это все, то пошли, — до нее донесся голос Саске.       В этот раз Ино не обернулась к нему. Не было нужды смотреть ему в глаза, большего она увидеть бы не смогла.       Дальше картины воспоминаний показывали только годы скитаний и непреходящую боль одиночества. Отсутствие дома и место, которое можно было бы назвать таковым. И со всех сторон скалились озлобленные гримасы шиноби скрытых деревень.       Ино почувствовала угрызения совести. Когда-то давно она потеряла веру в него, даже не представляя, что на самом деле двигало Саске. И в этом пути одиночества не было никого, кто протянул бы ему руку. Кроме Наруто, но в самом конце.       — Это все, — глухо сказала она. — Сейчас я развею технику. Старайся держать эмоции под контролем.       — Пф, — Саске усмехнулся. В этом предостережении не было нужды.       Три секунды и слух уловил громкий хлопок. Яркий свет ударил по глазам и Ино оглянулась. Она вновь сидела в затемненном зале допросов. А перед ней, не поднимая головы, сидел Учиха Саске. Мальчик, у которого в один момент не осталось выбора.