Кавист

Л: А где мальчики? Она нервно дёрнула низ ветровки. Я: Как написано в письме, то они никогда больше не приедут. Уехали в какую-то академию в Москву. Л: Хочешь выкинуть кольцо? Я: Хочу, но оно хорошее. Не хочешь забрать? Л: Это получается, что теперь я буду его женой? Я: Да. Л: Он же твой парень. Я: Больше не парень. Она обняла меня, потому что видела, как начал быстро дёргаться мой подбородок, и всё это скоро станет детским дешёвым рёвом. Подумав, мы решили закопать его под нашим шалашом. Маленькие девочки, которые копали кусты под дождём. Звучит достаточно загадочно. Мячи мы спустили до следующего удобного случая, и казалось, что их в моей жизни будто бы и не было. И нет, я не вспоминала больше об этом, потому что не было поводов, поэтому стала жить как обычно быстро, буквально за 3 дня. Единственное, теперь я общалась только с Леной, и пришлось заводить новых друзей, что оказалось очень сложной задачей. Хотелось побыстрее покинуть школу, чтобы пойти домой и спокойно заниматься своими делами. Я начала заниматься бальными танцами. Это очень заряжает и бодрит постоянно выглядеть блестяще для публики. Спустя время я смотрела, как меняется тело. Начались месячные, кожа стала чем-то невыносимым, и иногда хотелось закатать лицо в бетон, чтобы оно было ровным и одноцветным. Я стеснялась своего тела, потому что организм постепенно развивал части тела: сначала начали растягиваться ноги, вследствие чего на протяжении долгого времени болели колени. Еле-еле ходила на танцы. Мне там очень нравилось, ведь я нашла ещё одну подругу и впервые осознанно влюбилась в своего партнёра. Но до того, как меня полюбили такой, какая я была, это было невыносимым испытанием каждое утро использовать крема, мази и заставлять себя надеть юбку, а не широкие штаны, ведь «девочка должна быть девочкой». Я так легко вбросила информацию про отношения, хааха. Его звали Гошей. К тому времени, как меня отправили в секцию, он занимался там уже два года. Конечно, сначала не было ничего, и все в детстве друзья и всё. Но через год или полтора нас расставили в пары, и с тех пор мы были грудь к груди) Я никогда не смотрела на него больше дозволенного и не касалась его личного пространства, пока он нагло не нарушил моё. Слово за слово, и он признаётся, что влюблён в меня уже месяцев 7. На тот момент это был 6 класс, всё стало жутко неудобно. Вообще, неудобно быть девочкой, когда твои гормоны решают за тебя, какое сегодня настроение, а проблемы, даже хоть и маленькие и непонятные взрослым, которые считают их раздутыми, — это всё ещё проблемы. Вечное давление учителей, особенно моральное, проблемы со здоровьем, некоторые проблемы с социализацией. Было несколько нервных срывов, которые заканчивались передозировкой успокоительными и госпитализацией. Походы к психотерапевту также не спасали, ибо напротив меня сидела точно такая же закомплексованная женщина, которой стоило разобраться сначала со своей головой, а потом уже лезть в чужие. К сожалению, в городе больше не было никого, кто мог помочь, поэтому оставалось сидеть одной среди комнаты и вечно плакать над ситуацией. И вот я захожу в зал, встаю в пару. Вечер, зима, глаза еле открывались от усталости и очередной порции грусти. Я смотрю на хореографа, который показывал новые движения, и как-то рука Гоши держала за талию крепче, чем было нужно, и лицо его наливалось смущением, и он неожиданно меня целует, при этом закрыв глаза и сложив губы трубочкой. Бежать было некуда, поэтому после укола страсти я сначала просто улетела из зала без слов. Преподаватель спросил, в чём дело, и все через открытую дверь на меня глазели, а мне как-то и нечего было сказать. Взяв себя в руки, я нашла силы вернуться и закончить занятие, но после просто бежала домой. Весь вечер тёрла то место, куда упали его губы, и было ужасно мерзко, что кто-то вообще может касаться меня без разрешения. Конечно, Гоша позвонил мне на следующий день, попросил прощения, и захотел встретиться лично. Согласилась. Тогда малолетки не были такими злыми, как сейчас. К той встрече он купил цветочек в честь примирения, и потом просто катал на качелях. Пока я летела и смотрела в темноте на звёзды, он предложил встречаться. Всё было в новинку, и даже несмотря на свои страхи, я позволила кому-то стать ко мне ближе. Так близко, как был Лёша. В то время я и не понимала, что боялась того, что Гоша исчезнет так же, как и он, и даже думала, что вот на этот раз всё будет хорошо. Все же надеются, что отношения, в которых состоят, — последние в жизни. Отдавая другому что-то, мы что-то требуем взамен, либо растрачиваемся, пока не иссякнем. Я была поглощающей дырой в этих отношениях. Моя тревога была ростом с Тома Эллиса и всегда накрывала полностью. Мы встречались где-то 2 года. Он каждые выходные приходил и просто обнимал. В какой-то момент становилось лучше, и временами чувствовался прилив таких огромных сил, что я была готова прыгнуть с окна, сделать в это время сальто и приземлиться на большой палец в позе ласточки бесшумно. Но потом, когда я ничего не могла дать его чувствам в ответ, он искал причины не видеться. Зато с каждым разом, как он говорил, что безумно любит моё тело, в частности лицо, которое усыпано гроздьями неспелой рябины, а не просто прыщами, мне становилось легче. Мы расстались, ведь он просто растворился для нас обоих в этой бесконечной грусти. Зато через его глаза я научилась любить себя. Нас переставили в парах, чтобы сделать идеальное сочетание для каждого танцора, и на занятиях кидал колкие взгляды, ведь он был обижен, что столько времени убил на то, что не стало по итогу ничем. Но мои взгляды были лишь добрые, с благодарностью. И теперь, когда я смотрюсь в зеркало, не вижу непропорциональную девушку с кучей комплексов. Каждое тело — прекрасно. Я ощущала каждый сантиметр организма снаружи и внутри. Это было совсем по-другому. Хотелось надевать красивые платья, красить волосы, делать милый макияж. Мне теперь хотелось быть единственной для себя.