лилии.

      Когда Атсуму вернулся из тату-салона, от Киты посыпалось много вопросов, почему же он отлучился в самом начале рабочего дня и никого об этом не предупредил. В свое оправдание ему было нечего сказать, поэтому он сотню раз извинился и тут же приступил к работе. В первую очередь он встал за столик с кассой, выкладывая из ящиков на стол ленточки, степлер и упаковочную бумагу для букетов. Чаще всего клиенты хотели красиво составленные и завернутые букеты. поэтому товар должен соответствовать желаниям. Обычно этим занимались Атсуму и Суна. Атсуму — потому что он делает это быстро и качественно, Суна — потому что упаковывает все с космической скоростью и неплохо разбирается в дизайне.       После этой организации за кассу вставал Осаму в ожидании покупателей, Ринтаро подметал полы и протирал пыль, Кита ходил с маленькой леечкой и телефоном, поливая комнатные растения и ругаясь с арендодателем. А Тсуму бегал туда-сюда из основного помещения в маленькую комнату с специально пониженной температурой и менял воду в ведрах с цветами. Посетителей пока не было. Чаще всего они появлялись к вечеру, когда шли домой с работы. Конечно, основной наплыв был вечером пятницы и в выходные.       Чуть позже Кита сообщил о том, что зарплату придется задержать на пару дней из-за желания арендодателя получить деньги за аренду сейчас. «Ох, как жаль», — грустно проговорил Атсуму. — «Саму, тебе придется отложить покупку очередной кофты». Они с Суной засмеялись, несмотря на то, что такой перенос и правда был неприятен. Но в этом и заключается отказ от рутины. Даже в тяжелых ситуациях стоит поддерживать веселый настрой и не давать коллективу поникнуть.       В недлинный обеденный перерыв Суна и Осаму или Кита и Атсуму шли в магазинчик на другой стороне улицы, покупали что-нибудь сытное, приносили обратно, и вся команда обедала. Тсуму пытался убедить брата готовить им всем онигири, но тот упорно отказывался от этого, ссылаясь на свою лень. И все же по праздникам он готовил. В обеденный перерыв они также успевали убраться и приготовиться к обычному вечернему количеству покупателей.       В отличие от «Инаризаки», в тату-салоне все всегда было максимально расслабленно даже в экстремально загруженные дни. После перерыва на сигарету Сакуса встретил еще одного своего клиента и провел его к креслам в соседней комнате. Данный парень запрашивал простой эскиз с простыми изображениями луны и солнца. Рисунок получился минималистичный, и такие тату больше всего нравились Сакусе. У него самого была парочка таких на руках, и он считал минимализм одним из самых лучших стилей.       — Будет очень больно? — спросил парень, когда ему сбрили волосы на плече — месте, где он хотел тату.       — Не очень, — честно ответил Оми, нанося на плечо антисептик. — Но придется потерпеть.       Рисунок, уже перенесенный на трансферную бумагу, Киёми трясущимися руками приложил к руке парня и через несколько секунд убрал, и на том месте остались только контуры. Отойдя к ящикам и шкафчикам, татуировщик достал открытую пачку ватных дисков, присел на табурет рядом с креслом и вздохнул, настраиваясь на работу. Он обмакнул иглу машинки в краску и начал максимально аккуратно прорисовывать контуры, вытирая лишнюю краску дисками. Нанесение заняло не так много времени, через которое клиент просидел с стиснутыми зубами.       — Итак, — спокойно произнес Сакуса, сделав еще круг по комнате, выкидывая ватные диски и доставая пленку, которой приходится заматывать руку с тату. Он протер плечо клиента ранозаживляющим кремом. — Это немецкая пленка, с которой все заживет за четыре дня. На пятый снимите пленку, нагрев ее феном, — продолжал говорить он отрепетированную речь.       — После этого сразу же промыть тату с жидким мылом, и делать это на протяжении двух недель дважды в день.       Парень кивнул, встал и хотел поблагодарить за тату, но Оми на одном дыхании продолжил говорить, метясь по комнате и убираясь за собой.       — Никакого спорта, никакой натирающей одежды, пейте больше воды и при неприятном запахе, гнойных выделениях обратитесь к врачу, — выдохнул он. — Вот брошюра, если что-то забудете.       Клиент с брошюрой был в шоке отправлен за дверь, а Сакуса наконец-то мог отключиться от контактирования с незнакомцами и внешним миром. Он сел за свой стол, снял и выкинул перчатки, положил голову себе на руки и был готов умереть прямо сейчас, чтобы избавиться от накопившегося дискомфорта. Мотоя потрепал его по голове, встав рядом, а после сел напротив, пододвигая к нему стаканчик с зеленым чаем. Наверное, кузен был единственным, чьи прикосновения не были отвратительными.       — Еще чуть-чуть, Оми-кун, — ласково произнес Комори, вставая. — Скоро пойдем домой.       Он ушел к своему столу и принялся быстро-быстро чиркать карандашом и делать какие-то наброски, наблюдая за Киёми, медленно и аккуратно пододвигающему к себе зеленый чай, когда он снял маску. Он делал редкие и маленькие глотки, от тепла его щеки и кончик носа покраснели. Чай всегда восстанавливал какой-то внутренний баланс, успокаивал Сакусу так, что он переставал чувствовать себя бесполезным мешком костей без сил.       Он и правда выдохся за сегодня. Голова раскалывалась от недосыпа, а в мыслях только то, что нужно держать себя в руках и быть приветливым. Ему хотелось бы быть более открытым и более свободным с людьми. Хотя такого человека, кроме Мотои, который может помочь пока не было. Сакуса был опустошен. Даже не было простого желания порисовать, выпить пива или покурить. Он постепенно выливал в себя чуть остывший чай и считал минуты до конца рабочего дня. Его уже даже не беспокоило то, что Комори остается с ним сегодня.       Где-то через полчаса из салона исчез Иизуна и уехал домой, Мотоя завершил все свои наброски и закрыл помещение изнутри. Он выключил везде свет и поднял Сакусу, чтобы тот топал наверх первым. Они поднялись к апартаментам, но на площадке между лестницами они были не одни. Осаму и Атсуму уставились на Киёми и Мотою, как только последние подошли.       — О, это тот парень, который пришел без записи! — радостно воскликнул Комори. — Привет! Вы братья-близнецы, да?       Мия кивнули. Осаму и Оми обменялись безразличными взглядами и одновременно пожали плечами, не понимая, чем вызван такой энтузиазм. Саму вытащил ключи из кармана Атсуму, открыл дверь и со словами «Сам потом зайдешь» зашел внутрь.       — Ага, — не менее воодушевленно сказал Тсуму, уже готовый рассказать историю всей своей жизни. — Мы с братом полные противоположности! Он явно более надоедливый, чем я.       — Оми-кун тоже вредный! — Мотоя со всей силы шлепнул нахмурившегося Сакусу по спине. — Мы знакомы всю жизнь, и я убедился в том, что общаюсь с занудой!       Атсуму рассмеялся, подняв голову и прикрыв рот рукой. Киёми, которому немного хотелось обидеться на кузена за его слова, в каком-то удивленном ужасе уставился на него и быстро открыл ключами дверь, затягивая Комори внутрь.       — Нам пора, — серьезным, но дрогнувшим голосом произнес Оми, захлопывая за собой дверь.       Тсуму пожал плечами и с уже опечаленным лицом исчез дома. Осаму уже переоделся и сидел на диване, выпивая чай и листая новости в телефоне. Его (бестолковый) брат, только разувшись, запрыгнул на диван с разбегу, отчего Саму пролил почти весь чай на себя, и отчаянно шлепнул себя по лбу ладонью.       — Чувак, они друзья детства, это конец! — с вселенской печалью в голосе заныл Атсуму.       — Почему конец? — закатывая глаза, спросил Осаму, поставив чай на пол и снимая мокрую кофту.       — Ты не читал комиксы, которые я тебе дарил, что ли? — возмутился тот. — Друзья детства всегда начинают встречаться, когда вырастают! Это наукой подтвержденный факт!       — Я пока не видел такого подтверждения, — произнес Саму из спальни. — Поэтому ты просто тупой и нервничаешь слишком сильно.       Он вернулся в чистой и сухой одежде и снова сел на диван, с ухмылкой осматривая хныкающего Атсуму.       — В любом случае, смотрит этот парень на тебя враждебно, — задумчиво произнес Осаму. — Может не стоит пытаться привлечь его внимание?       — Стоит, — моментально ответил Тсуму. — Я сделал что-то, что заставило его занервничать, поэтому они ушли.       — Наверное, ты просто дышал.       — Заткнись и пей свой чай.       Тяжело дыша, Сакуса стянул с себя маску, обувь, верхнюю одежду и, быстро помыв руки, буквально упал на диван. Он положил обе ладони себе на лицо, закрывая глаза. Через темноту просвечивался силуэт улыбающегося Мии Атсуму. Комори вышел из ванной с еще немного влажными руками и присел на корточки перед диваном.       — Оми, что случилось? — спросил он. — Неужели ты так ненавидишь того парня?       — Да… Нет! — пытался ответить Киёми. — Я не знаю, это все из-за улыбки.       — О, так тебе нравится его улыбка?       Сакуса с презрением посмотрел на Мотою и несильно шлепнул его по лбу. Дело было совсем не в вопросе нравится улыбка или не нравится, а в человеке, по которому Оми скучает слишком сильно.       Его мать была шикарной женщиной. Она умела даже в совершенно тусклых и отвратительных ситуациях приносить свет и находить положительные стороны. Она прекрасно рисовала маслом, прекрасно шутила, прекрасно готовила и любила прекрасную жизнь. Она показала и познакомила Сакусу с рисованием и научила всему, что знала сама. И каждый раз, когда у ее сына получалось что-то или он вытворял что-то смешное, она улыбалась и смеялась так, …       — …как улыбается и смеется этот черт, — рассказал о своих чувствах Сакуса, когда они с Комори готовили легкий ужин.       — Но он же прикрыл рот рукой, Оми-кун, — непонимающе сообщил Мотоя. — Как ты вообще увидел его улыбку?       — Не знаю, — сгорбившись над доской для резки овощей, ответил Киёми. — Такая была у него энергетика.       Они сделали овощной салат, закинув в него островатый тофу и залив соевым соусом, перекусили. Пока Сакуса мыл посуду, Комори раскладывал диван и стелил постельное белье. После они легли под одно гигантское одеяло, которое Оми использовал только в случае гостей и зимой. Мотоя смотрел передачи про животных по телевизору, а его кузен в очередной раз пытался вникнуть в греческую философию. Через какое-то время он вышел на балкон, выключив везде свет для спящего Комори, чтобы покурить.       У соседей был включен свет, а на их балконе сидел Осаму. Он, увидев Сакусу, кивнул ему и встал. Тот только зажег сигарету, вдыхая приятный распространяющийся запах.       — Слушай, — тихо начал говорить Саму. — Я знаю, что мой брат та еще заноза в заднице, но не ненавидь его.       — Я не ненавижу его, — ответил Оми после небольшой паузы. Он быстрым движением стряхнул пепел с сигареты. — Просто он навевает не самые приятные воспоминания.       Мия понимающе кивнул и уставился на горящий впереди город. Он понимает, что брат иногда выбешивает, но и дарит много положительного.       — Твой брат пришел к нам сегодня, — зачем-то сказал Сакуса. — Он решил сделать тату с колокольчиками.       — Блять, он превращается в десятилетку…       — Видимо, да, — тихо засмеялся Оми, докуривая. — Ладно. Хорошо поболтали.       Остатки сигареты были вдавлены в стеклянную пепельницу.       — Осаму.       — Сакуса.       И они пожали руки.