Ясный мой свет

Ты напиши мне, Хоть строчечку ты напиши… Т. Буланова.

Загадочный человек кружил ее в танце, а фея лихорадочно пыталась понять, кто же перед ней. Маска полностью скрывала лицо таинственного незнакомца, оставляя открытыми только глаза. Но Твинкл слишком редко перебарывала стеснительность, едва решаясь в них посмотреть. Сейчас это была единственная возможность узнать, кто же перед ней. Фея старалась не думать о его горячих, даже сквозь платье и перчатки, руках, мягко обнимающих ее талию. Она набралась смелости и посмотрела ему в глаза. Карие, темные в ярком свете свечей, с ярким золотистым отливом. Они смотрели с насмешкой и каким-то другим, трудно различимым чувством. Твинкл пыталась вспомнить, и терпела поражение. У кого из рыцарей карие глаза? Сэр Гарет стоял у столов с закусками и мирно беседовал с кареглазым сэром Себастьяном. Больше никто. Никто не подходил. Из-под маски торчали темные, почти черные волосы. В Кингсленде много брюнетов. Твинкл чувствовала нарастающую панику, странная наглость партнёра заставила ее испугаться. Его глаза были спокойны, но не вселяли уверенности. Твинкл не могла спросить: ее голос едва ли смог бы перекричать музыку. И все же, она смущённо пробормотала, прося своего неожиданного партнёра отойти к столам. Он, на удивление, кивнул, соглашаясь с ее предложением. Фея не могла понять, почему он казался ей знакомым, этот загадочный сэр Эр. Знакомые, мягкие, плавно перетекающие движения, знакомый меч в знакомой перевязи. Знакомые гербовые цвета. И, что-то все равно мешало Твинкл его узнать. Как непреодолимый барьер, как плотина, отгораживающая ее от знания. Внимание привлек медальон на его шее. Блестящий, похожий на каплю крови рубин в оправе из черного металла. Он излучал странную атмосферу. Но и его не получалось узнать. Твинкл запуталась и лишь смущённо кивнула, когда незнакомец протянул ей бокал компота. Он прекрасно знал, как не любят феи вино. Волшебница поняла, что слишком долго и пристально его рассматривает. Это заставило ее отвернуться, а ее щеки — немного порозоветь. — Признаться честно, леди Твинкл, — начал знакомый голос, который упорно не получалось узнать. В нем были яркие нотки, все кричало о том, что фея где-то встречала этого человека, — Вы просто очаровательны. Не думаю, что есть другая фея, столь же сильная, — он просмаковал это слово, — сколько и скромная. Вам очень идёт кулон, — незнакомец явно улыбнулся, хоть маска и скрывала лицо, Твинкл была абсолютно в этом уверена. Этот странный человек излучал ауру очарования, даже, несмотря на то, что было в нем что-то в корне неправильное, а, от того, ещё более привлекательное. И интонации его знакомо-незнакомого голоса отлично передавали его эмоции, по крайней мере, фее казалось именно так. В ответ на комплимент она лишь смущённо улыбнулась. Ей не слишком нравился вечер. — С-спасибо, — пробормотала она, покрутив в руках бокал, вишневый компот был чудесного цвета, прозрачный и чистый, как рубин на кулоне загадочного незнакомца, — это Вы — сэр Эр? — спросила она в лоб, стараясь не заикаться и не путать слова от смущения. — А кто же еще? — Твинкл была абсолютно уверена — этот человек сейчас улыбался. Он сумел ее заинтриговать и очаровать буквально за один вечер. — Вы кажетесь мне ужасно знакомым, — уже чуть более уверенно заметила она, — что я вас где-то видела. В ее голове вдруг щелкнуло. Алекс рассказывал про гербовые цвета. Только один дворянский дом Кингсленда не носил привычной королевской сине-бело-желтой гаммы. Волки. Но не мог быть Эр из них, из мятежников. Твинкл не могла в это поверить. При всей своей наглости, загадочный Эр оставался невероятно очарователен. — Мы пересекались, — кивнул он, отвечая на ее вопрос, — и не один раз. Быть может, я знаю о Вас все, — немного жутко протянул он, — или вовсе ничего не знаю, — он развел руками, показывая, как переменчивы знания в этом мире. Фея не могла отвести от него глаз. И она не заметила, что их диалог собрал целую толпу зрителей. И уж точно, фея не могла видеть раздосадованного взгляда принца Александра, сжимающего рукоять меча в желании вызвать наглого незнакомца на дуэль. — Дорогая моя Твинкл, — тон Эра был столь мягок, что волшебница окончательно потеряла всякую бдительность, — не желаете ли Вы потанцевать со мной ещё раз? Он галантно поклонился, протянув ей руку. Фея как-то неловко приняла его предложение, почувствовав, как горят огнем ее щеки. В этот раз музыка была более медленной, спокойной и торжественной. Твинкл заснула бы, если б не нервное напряжение, державшее ее в руках. Да и она не Король Кендрик, чтобы засыпать на празднике. Медленный танец и тихая музыка позволила им перекинуться ещё парой фраз. От незнакомца пахло терпким вином, а ещё, почему-то, хлебом. Твинкл никогда не любила запах алкоголя, но сейчас он не вызывал раздражения. Эр уверенно вел, так, что фея даже не задумывалась о своих ногах — они сами следовали, куда нужно. Его плавные движения, однако, стали немного неловкими. — Увы, дорогая Твинкл, — он сказал с печалью, поглядев фее в глаза, отчего она уставилась в пол, — это мой последний танец на сегодня. — Почему?.. — удивлённо спросила волшебница, снова поглядев на бесстрастную красно-черную маску. — Однажды я так долго танцевал, — он усмехнулся, — просто неприлично долго. Так долго, что потянул связки на обеих ногах и вывихнул одну из них. Та, которую вывихнул, болит до сих пор, — он говорил об этом так спокойно, что Твинкл забеспокоилась за Эра. — Вы не должны терпеть боль, — строго сказала она, — я могу и не танцевать, все в порядке. Знакомый незнакомец кивнул, останавливаясь. Он заметно припадал на левую ногу. — Я думаю, Вам стоит выйти на свежий воздух, сэр Эр, — Твинкл осторожно взяла мужчину под локоть и повела его к выходу из зала, — я могу использовать исцеляющее заклинание, если Вы этого захотите. — Можете? — поинтересовался он, — ах, я же успел позабыть, что Вы фея. На улице уже стемнело, было немного прохладно. Твинкл поежилась, Эр же, наоборот, потянулся до неприятного хруста в спине, ему, скорее всего, было хорошо, если не считать боли в колене. Человек хотел было потереть подбородок, как вдруг отдернул руку, вспомнив про маску. — Мы уже не в зале, так что в маске нет особой необходимости. Если она доставляет Вам дискомфорт, просто снимите ее, — фея уже было потянулась ему помочь, как он мягко отвёл в сторону ее руку. — Вы ещё не готовы меня узнать, — строго сказал Эр, Твинкл почувствовала себя неловко. Она отвернулась и достала палочку. — Розовые бабочки, большие пузыри, колено у рыцаря больше не боли! — глупое двустишие вырвалось снопом белых искр, ослепив человека и фею на несколько секунд. Эр с удивлением подвигал ногой, понимая, что не чувствует боли. — Это просто волшебно, — с улыбкой протянул он, — я не знаю, как Вас отблагодарить, моя дорогая Твинкл. Он приобнял ее в чересчур фамильярном жесте. Будь на месте феи принцесса Леонора, она бы зарядила наглецу пощечину. Волшебница же только смутилась. — О, это пустяки, — она улыбнулась, махнув рукой, когда он отстранился. — К сожалению, мне придется уйти, — внезапно выдал Эр, посмотрев куда-то за спину Твинкл, — не хочу испытывать судьбу во второй раз и скрещивать мечи с сэром Александром. Ждите моего письма, дорогая Твинкл, и не забудьте написать ответ! — Я бы поцеловал Вас, если б не эта дурацкая маска, — заметил он после непродолжительного молчания, — До встречи, леди Твинкл, до встречи! Он махнул рукой и быстрым шагом отправился к конюшням. — До встречи, сэр Эр! — крикнула фея в ответ, на прощание махнув ему рукой. Она развернулась, встретившись взглядом с разгневанным Алексом, зло сжимающим кулаки. — Что этот наглец себе позволяет! — громко крикнул принц, погрозив уже скрывшемуся в здании человеку кулаком, — он ничего с тобой не сделал? — Конечно, нет! Как ты вообще мог о таком подумать? — возмутилась Твинкл. Ей понравилось общаться с Эром, и она не совсем понимала причину недовольства друга. А последняя фраза таинственного человека пробуждала в ней смутные чувства. — Если хочешь, я и с тобой станцую, — попыталась утешить его Твинкл. Она положила Алексу руку на плечо, всматриваясь в его лицо. Фея не понимала, совсем не понимала, что с ним. — Дело не совсем в танцах, — выдохнул принц, поворачиваясь к дверному проему, из которого лился мягкий рыжеватый свет. — Ты не хочешь танцевать? — Твинкл всеми силами пыталась понять. Она сделала последнюю попытку. — Хочу, — кивнул Алекс. Фея почувствовала себя совершенно неловко, — мне просто неприятно, что какой-то наглец мог так поступить. Он даже не спросил твоего разрешения. — Ничего страшного, не переживай, — протараторила Твинкл, мотая головой, — я не злюсь на него. И тебе не стоит. Ещё целый вечер впереди. Не будем его портить. — Тут я с тобой соглашусь, — улыбнулся принц. Они вернулись в зал, где шумела музыка, а исчезновения виновницы торжества, кажется, никто даже и не заметил. Только Руби обеспокоенно присоединилась к друзьям, нервно почесывая предплечья — ей не нравилось платье. Она с радостью пошла бы в своей пиратской одежде. — Где тот кальмар? — пиратка покрутила головой, пытаясь отыскать силуэт Эра, — неужели, успел слинять? Как же я ему завидую! — Он мне кого-то очень напомнил, как будто я сто лет его знаю, — задумчиво протянул Алекс, перебив Руби, — но не могу узнать. — У меня такое же ощущение, — кивнула Твинкл, — что-то мешает вспомнить. Мне кажется, это какой-то артефакт. Эр не хотел быть узнанным. — Меня от этого «Эра» уже тошнит, — отчётливо произнес принц, — словно знаю его сто лет и все эти годы ненавижу. — Кажется, кто-то ревнует, — подколола его пиратка, заставив Алекса покраснеть и фыркнуть. — Разумеется, нет, — он скрестил руки на груди. — Ну коне-ечно, — протянула Руби, принимаясь за сэндвич. Музыка сменилась, и фея, решив таким образом чуть разрядить обстановку, утянула принца в танец. У него получалось не так ловко, как у Эра, можно сказать, Твинкл была ведущей — Алексу больше нравились поединки на мечах. Вот в чем он был настоящим профессионалом. Так что фея нисколько на него не обижалась — главное, что им весело. И что нет никаких свихнувшихся туфель. Воспоминание о том моменте заставило ее хихикнуть и кое-что вспомнить. Кое-что очень важное. — Слушай, Твинкл, — отчётливо спросил Алекс, его было хорошо слышно даже сквозь музыку, — что сказал тебе этот «Эр», когда вы стояли на улице? Тут перед феей встала настоящая дилемма: сказать Алексу правду, которая обидит его, или соврать, что неправильно и плохо. — Он попрощался и сказал, что напишет мне письмо. У него почему-то разболелось колено, — Твинкл остановилась на полуправде. Это и не обидит друга, и она, получается, не врала. Такому приему ее научила Руби. Вспомнив про ту ситуацию со свихнувшимися туфлями, произошедшую не так давно, она смогла сопоставить больное от «непростительно долгих танцев» Эра колено и наказание, которое они организовали барону. Но Твинкл не была уверена, что правильно поняла того таинственного человека. И делиться своими догадками с кем-либо не хотела. Особенно, с Алексом. Принц, кажется, заметил, что что-то в ее лице изменилось. — Что с тобой, Твинкл? Он точно ничего такого тебе не наговорил? — Нет-нет, Алекс, все в порядке, правда, — фея выдавила милую улыбку, чувствуя, как мысли о странном незнакомце заставляют ее ощущать неловкость. Она продержалась ещё два танца с Алексом, весело похихикала с Леонорой, съела несколько сэндвичей с Руби и даже вытащила потанцевать Джина, прежде чем поняла, что ужасно устала. Праздник ещё не закончился, а она уже покинула зал и вышла во двор замка, сославшись на головную боль. Синее звёздное небо было невероятно красиво этой ночью. Твинкл опиралась на деревянные перила и смотрела вдаль. Ей ужасно не хватало того, с кем она могла бы поделиться собственными мыслями. Жаль, у нее не было почтовой голубки. Фея могла поговорить с Руби, но пиратка неспособна держать секреты. Джин вряд ли поймет ее переживания, а Алекс… Алексу вообще не стоит ничего об этом знать. Твинкл ужасно не хотела кровопролития. Все ее мысли были заняты загадкой таинственного Эра. Ещё и Пришелец потерялся. Куда он убежал? Фея не могла знать, а в поисковых заклинаниях всегда что-то путала. Твинкл взлетела на крепостную стену, чтобы получше разглядеть раскинувшийся внизу вид. Она тяжело вздохнула. На нее навалилась усталость. Внезапно откуда-то снизу послышался знакомый голос. Так разговаривали только мистерио. Волшебница тут же последовала за ним. Ощетинившийся зверёк что-то громко и нецензурно доказывал каменной стене. Твинкл покраснела и прикрыла рот рукой. — Пришелец! Вот ты где! — она улыбнулась, сгребая зверька в охапку. Тот разразился новой тирадой. Фея едва могла разобрать, о чем он говорит. — Помедленнее, пожалуйста, — попросила она, снова возвращаясь на стену. — Я… искать. Бежать, — тараторил Пришелец, его речь, даже замедленная, очень сложно воспринималась, — послание. Большая лысая обезьяна, — так он называл людей, — там, туда. Запах. Зло. Плохой. Один. Искать его. Найти. Другой. Большая лысая обезьяна. Тоже зло. Большой. Белый глаз. Поймать, — он понуро посмотрел куда-то вниз, — я сбежать. Еле прийти. Успеть? — Успел, ты успел, — Твинкл погладила его по голове, почесала за рыжим ухом, заставив забулькать от блаженства, — говоришь, сэр Райпен тебя поймал. Но зачем ты там оказался? — Послание! Послание! — заверещал он и добавил несколько других, более крепких словец, переводить которые фее стало стыдно. А значения других она вообще не знала. Разбирала только отдельные слова. «Зло», «запах» — Твинкл не была ученым, чтобы точнее это перевести. — Я рада, что ты жив, — она прижала Пришельца к себе, тот немного раздражённо фыркнул. — Я понимать. Ты нет, — пробулькал он и окончательно растаял от блаженства, когда фея начала чесать ему живот.

***

Твинкл рано проснулась и так же рано покинула гостевую спальню Королевского замка. Ей не терпелось дождаться нового письма, поэтому она перечитывала старые. Фея не могла знать, какой нагоняй устроил барон своей правой руке за то, что тот упустил лазутчика. Она сидела на лавке и смотрела, как ещё сонные рыцари и солдаты разминаются перед тренировкой. Но мысли ее были где-то далеко. Она пыталась сопоставить намеки и ошибки, допущенные в письмах с образом человека, пришедшего на праздник. Пришелец вопил странное слово. Твинкл смутно понимала его значение. Какой-то очередной запах. Фея вспомнила забавную историю, как ушастый зверёк больше двух часов втолковывал ей значение одного запаха. Она не слишком хорошо его понимала до сих пор. Что-то вроде «запах задней правой лапы молодого динозавра, которого можно есть». И это мистерио обозначали одним словом. Пришелец не слишком злился на нее, скорее, он высокомерно делал вид, что знает больше всех, и, поэтому, его нужно уважать, любить и кормить самыми сладкими яблоками. Твинкл раздобыла ему штук десять плодов, которые зверёк сейчас уплетал. Сама фея тоже жевала яблоко, потому что время завтрака ещё не наступило. Она часто смотрела на небо в поисках голубки, которая принесет новое письмо. Через полчаса ожидания к ней подошел Джин и позвал завтракать. Фея не могла пройти мимо такого предложения и отправилась с ним. Блины с джемом были очень вкусными, настолько, что друзья даже не разговаривали — молча наслаждались прелестью блюда. После подали чай в очаровательном фарфоровом чайнике. Это превосходный напиток фей, которым те очень дорожили. Твинкл удивилась, как правильно были соблюдены все условия заварки. Она совершенно расслабилась, наслаждаясь чудесным днём. Сметана, в которую макали блинчики, была такой густой, что не падала с ложки, а малиновый джем очаровательно дополнял ее нежный, чуть кисловатый вкус. Больше всего такой еде радовался и удивлялся Джин — на его родине люди питались по большей части синтетикой и особо о себе не заботились — все за них выполняли роботы, не позволявшие излишеств. И сейчас учёный выглядел удивлённым и счастливо изумленным. Руби тоже не привыкла к подобной кухне, несмотря на то, что пираты питались почти тем же самым, что и рыцари, у них в рационе была практически одна рыба и морская капуста. Твинкл смотрела, как едят ее друзья, ела сама и больше не зацикливалась на письмах и их таинственном отправителе. Пока в окно не постучали. Твинкл вскочила из-за стола. За рамой сидела белая голубка, на шее которой в колечке крепилось письмо. Фея распахнула окно и посадила голубку себе на предплечье, чтобы взять послание. Когда свёрток бумаги покинул кольцо, птица не поспешила улететь, а пересела на плечо Твинкл. Фея не стала возвращаться за стол, к тому же, завтрак почти кончился. Она хотела прочитать письмо в одиночестве, чтобы никто ее не тревожил. Волшебница предупредила друзей, что ей придется ненадолго отойти. Они лишь скептически на нее посмотрели, Алекс собрался было возразить, но, получив тычок от Руби, быстро заткнулся. Твинкл буквально взлетела по лестнице в ту гостевую комнату, в которой ночевала. Она со странным трепетом развернула бумагу, разломила сургучную печать, чтобы открыть свету ровные строки. У Эра был очень красивый почерк, аккуратный и не слишком вычурный, строгий. Как будто этот человек всю жизнь только и делал, что писал от руки. Правда видно было, что бумага была разлинована, а потом, когда чернила высохли, линии эти стёрли. Но Твинкл не придавала этому большого значения: ей было важно содержание письма. Она вчиталась:

«Моя дорогая Твинкл, Вы произвели на меня неизгладимое впечатление на вчерашнем балу. Так сильно, что я не смог утерпеть и послал Вам письмо в такую рань! Мне бы очень хотелось поговорить с Вами, леди Твинкл, лично и сбросить все маски, но ближайшие два дня я буду ужасно занят. Не сочтите за дерзость, но я всё же спрошу: как Вы провели этот только начавшийся день? Моя голубка не улетит, пока вы не отправите ее с ответом. Можете написать его прямо на оборотной стороне. С наилучшими пожеланиями, Ваш Р.»

Несмотря на малую содержательность, Твинкл была очень рада этому письму, она прижала его к груди и пару раз прокрутилась в воздухе, не слишком вникая в причину собственной радости. Но на оборотной стороне, как советовал ей Эр, она писать не спешила. Сначала фее пришлось слетать в кабинет секретаря и одолжить у сэра Арчибальда перо, чернила и пару листов бумаги. Конечно, она могла наколдовать их, но какова вероятность, что письмо не исчезнет через два часа? — Никакой. А Твинкл было жизненно необходимо, чтобы сэр Эр письмо получил. Разжившись всем необходимым, она села за туалетный столик, и сжала кончик пера зубами, задумавшись. Голубка сидела на столе и не торопилась никуда улетать. Фея наколдовала ей немного зёрен пшеницы. Пока птица завтракала, Твинкл положила перед собой письмо Эра и начала работу над черновиком своего. «Дорогой Р.», — начала она и тут же перечеркнула, смутившись — есть ли у нее право обращаться к нему так? Через пару минут она вспомнила, что так обычно начинались все дружеские письма в Кингсленде, и написала посвящение ещё раз, добавив ещё пару предложений: «Спасибо за Ваше письмо! Я очень рада его получить! Сожалею, что мы не сможем свидеться какое-то время, и хорошо понимаю Ваши переживания по этому поводу», — Твинкл пожевала кончик пера, обдумывая, как же писать дальше. Когда ей пришла идея, она тут же ее изложила, потратив, в общей сложности, около часа и растянув письмо на целый лист плотной желтоватой бумаги. Хорошо, что она попросила два. Фея придирчиво осмотрела собственный почерк и с ужасом поняла, что он недостаточно красив — за время их приключений она редко садилась за чистописание. Твинкл с печалью покачала головой и начала кропотливо переписывать черновик, вычеркивая лишнее и добавляя новые обороты. Ей оставалось совсем немного, но работу испортила клякса, упавшая прямо в середину листа. Уже не стесняясь, Твинкл тихо высказала ей все, что думала о кляксах и их появлении, и отправилась за новым листом. Вторую попытку что-то переписать испортил Алекс, вошедший, чтобы позвать фею обедать. Он так громко хлопнул дверью, что Твинкл, перепугавшись, опрокинула на лист баночку с чернилами и расплакалась. Алекс помог ей вытереть руки и пол, пятна с платья она удалила заклинанием. Хотела таким же образом очистить и лист, но, перестаравшись, прожгла в нем сквозную дыру, в итоге с никудышным настроением отправившись обедать. На этом ее проблемы не закончились. Сделав четвертую попытку, она в самом конце допустила глупейшую орфографическую ошибку, и ей пришлось снова начинать все сначала, уже при свете волшебного факела. Только пятый раз увенчался успехом: у нее вышел идеальный экземпляр письма, несмотря на неровный почерк и пятна от высохших слез в некоторых местах. Она вывела внизу красивую виньетку, завершая, таким образом, свое творение. Твинкл сразу же решила отправить письмо: аккуратно сложила его пополам, свернула в трубочку, перевязала розовой лентой и воткнула в колечко на шее голубки. Та, радостно что-то проворчала и вылетела в окно. Когда фея посмотрела на стол, она вздохнула, сжала кулаки и расплакалась, так горько, как только могла. Вместо чистового варианта, красивого и аккуратного, Твинкл отправила черновик с исправлениями, неточностями, который, помимо всего прочего, был перепачкан чернилами. «Я ведь, я ведь помечала, — всхлипывала она, завалившись на кровать, — где черновик, чтобы случайно его не отправить! И отправила-а». Фея рыдала, лёжа на кровати, от такой несправедливости, закрывая лицо синими от чернильных пятен руками. В таком печальном состоянии ее и обнаружили друзья.

***

Два дня Твинкл только и делала, что плакала и смотрела куда-то вдаль. Ей было так стыдно и плохо, что все валилось из рук, а слова путались сами собой. Она бы отправила оригинал, но не знала, где можно найти загадочного Эра. Это заставляло ее страдать от неизвестности. Она очень надеялась, что он все поймет и не подумает, будто бы она неграмотная дурочка. Это бы стало ударом по самому больному. Друзья не слишком помогали ей, постоянно невзначай задевая. Руби, да и Алекс, считали, что во всем если кто и виноват, то Эр, а к Джину фея не обращалась — вряд ли он мог бы помочь. Однако учёный оказался самым внимательным, после, пожалуй, Пришельца. Он принес Твинкл два круглых ярко-оранжевых апельсина и сладкий чай. — Честно сказать, — начал Джин, положив добро на прикроватную тумбочку (фея почти не покидала комнаты — так ей было плохо), — я не слишком понимаю причину твоей печали. Чего такого в том, что ты отправила черновик. Да, это немного невежливо, но, почему это тебя так волнует? — Ох, Джин, — Твинкл села, взяв в руки чашку, — дело в том, что Эр был вежлив со мной, он отправлял письма и подарки. Красиво написанные письма. А я послала ему некрасивое письмо, что очень невежливо. — Разве это повод так убиваться? — тон ученого был настолько спокойным и справедливым, что его хотелось слушать, хотелось верить его словам. — Нет, не думаю, — ответила фея, — мне просто ужасно стыдно. Я чувствую себя никчёмной и глупой. — Но Твинкл, ты не никчемная, — утешил ее Джин, — почистить тебе апельсин? — Да, пожалуй, да. Несмотря на то, что и Руби, и Алекс говорили то же самое, только слова ученого смогли на нее повлиять. Может потому, что он не проявлял агрессии. Твинкл съела кисло-сладкий фрукт и почувствовала себя немного лучше. Ей стало неловко за то, что она заставила других волноваться за себя. Она встала с кровати и твердо решила выйти из комнаты и рассказать всем, что ей стало легче. Но не успела. В окошко постучали. Фея пулей подлетела к нему, настежь распахнув раму, позволяя голубке влететь внутрь. Пульс ее, кажется, подскочил до заоблачных значений. Твинкл достала из колечка письмо, руки ее дрожали. Она не видела, как Джин закатил глаза, но слышала, как тяжело он вздохнул. Волшебница надломила знакомую печать из красного сургуча, разворачивая письмо.

«Дорогая Твинкл, я получил Ваш ответ, и мне очень жаль, что Вы перепутали черновик с итоговым вариантом. Я сам допускал подобные ошибки, и мне было за них очень стыдно. Если Вы сейчас грустите или подавлены, знайте — в подобных ошибках нет ничего страшного. Я понял каждое Ваше слово, даже если оно было написано немного неразборчиво. Мне очень лестно, что Вы считаете меня хорошим человеком и что отвечаете на мои письма. Я жду минуты моей встречи с Вами. Если Вы захотите увидеться, приходите послезавтра к четырем часам дня (время послеобеденного чаепития у фей) к поваленным в форме креста деревьям у главного тракта. Я буду ждать Вас на месте. Буду очень признателен, если Вы будете одна, но, конечно, можете взять с собой друга, если Вам кажется, что я недостаточно благонадежен, в качестве гаранта безопасности. Навеки Ваш, Р.»

Твинкл старалась держать себя в руках: Джин ещё не ушел, и перечитала письмо еще два раза, едва подавив восхищённый вздох. У нее появилась возможность увидеться с сэром Эром с глазу на глаз, да ещё и узнать настоящую его личность. Радость от этого знания сменялась смутным беспокойством — вдруг Эр — не тот, за кого себя выдает, и его люди схватят фею. Твинкл нуждалась в определенности. В том, что загадочный поклонник предложил взять с собой друга, она видела путь решения. Но только вот кого? Точно не Алекса — рыцарь недолюбливал Эра, как, впрочем, и Руби. Джин умный и славный, но он не сможет её защитить, если что-то приключится. У феи оставался только один друг, который ее бы не подвёл, и которому можно было бы довериться. Пришелец. Но она также предложила и учёному сопроводить ее — мистерио не сможет рассказать друзьям, если что случится. Оставалось лишь мучительно долгое ожидание. Твинкл повеселела — фея знала, что время летит быстрее, если занимаешься делом. Она снова смеялась с друзьями, тренировалась в магии и упражнялась в готовке пирогов, вся вымазавшись в муке. После обеда Леонора пригласила ее и Руби на чаепитие, и девушки замечательно провели время, сплетничая и поедая сладкие пироги, кексы и пирожные. Хоть пиратка до последнего упиралась, позже она рассказала парочку потрясающих историй, что скрасило их времяпрепровождение. Следующий день пролетел так же незаметно. Твинкл ничего не разболтала про письмо ни Алексу, ни Руби, держался и Джин. Фея помогала ученому «лечить» «Хамелеон», совершенно не подозревая, что от ее помощи не было никакой пользы. Она так же нашла себе занятия до вечера и упала на кровать совершенно уставшей.

***

Новый день стал для нее испытанием. Фея проснулась, оделась в своё единственное платье с атласными розовыми лепестками и поняла, что встреча уже сегодня. Эта новость если и не шокировала ее, то явно озадачила. Она все время до обеда была как на иголках, друзья интересовались ее состоянием, но она вяло отвечала им, что все в полном порядке, и что за нее не стоит ни капли волноваться, что было не совсем так. Алекс нервничал, поведение феи казалось ему странным. Он бы дал руку на отсечение, что во всем виновато очередное дурацкое письмо. А ещё Твинкл слишком часто спрашивала у Джина, который сейчас час. Это навело принца на мысль о том, что этот негодяй Эр назначил фее встречу. После обеда и учёный, и волшебница куда-то ушли, а Алекс, хоть и знал, насколько это невежливо, решил за ними проследить. Он держался на дистанции, так, чтобы его точно не заметили. Леонора оккупировала Руби, поэтому никто не мог помешать рыцарю осуществить задуманное. С Твинкл был Джин и, кажется, Пришелец. С такого расстояния невозможно было услышать, что говорили друзья, но предчувствие принца просто кричало об опасности. Они приближались к примечательному месту за полчаса пешком от замка Короля. Перекрещенные упавшие деревья у тракта частенько служили для встречи. Не слишком оригинально. Алекс увидел, что Джин остановился, не спеша сопровождать фею. Она дальше отправлялась с Пришельцем. Было несложно пройти мимо ученого — тот полностью погрузился в просчитывание вероятностей. Эра нигде не было. Похоже, они пришли чуть раньше, чем нужно.

***

Твинкл уже было испугалась, что они опоздали, но появление вдалеке темной фигуры-всадника развеяло её сомнения. Отчего-то фее стало немного не по себе. Пегая лошадь бодро шла трусцой, а ее всадник издалека казался слишком знакомым. Без артефакта, затуманивающего восприятие, несложно было узнать человека. Он один носил черно-красную одежду и предпочитал пегих лошадей всем другим. Твинкл ахнула. Это не могло быть правдой. Всадник, тем временем, спешился и вел немного уставшую лошадь под уздцы. Фея смотрела на него широко открытыми глазами со смесью удивления, раздражения и страха. Пришелец выбрался из ее объятий и стоял на земле, ощетинившись. Странно, но выражение лица уже-не-настолько-таинственного Эра не было привычно-самодовольным. Он понимающе посмотрел на фею. — Вы не рады видеть меня, Леди Твинкл? — он, на удивление, спросил без насмешки, с какой-то непривычной, несвойственной для него горечью. Но фея старалась не верить его тону. Тот мог меняться по щелчку. — Вы обманули меня, барон, с чего я должна быть рада! — выпалила Твинкл, из последних сил держа себя в руках, чтобы не расплакаться от такой несправедливости, — от того, что Вы дарили мне подарки и писали письма?! Чтобы исполнить очередной план?! Ведь так! Вы хотели меня обмануть, верно?! — Только если Вам нравится так считать, — милорд не спешил сокращать дистанцию. Он стоял, где стоял, периодически переминаясь с ноги на ногу. — Но… зачем? — с отчаянием спросила Твинкл, — зачем?.. — Вы все равно никогда не поймёте меня, — отрезал негодяй, горько ухмыльнувшись, — я думал, что только Вам и можно довериться, леди Твинкл. Вот почему и обратился. — Но зачем эти письма? Эти цветы? Эти подарки? — фея запуталась, Пришелец рядом что-то булькал, но у нее не хватило сил что-либо разобрать, — Вы могли отправить мне обычное письмо, без лишнего фарса! — Мог бы, — согласился барон, — но не стал. У меня были на то свои причины. — Интересно, какие же! — вспылила фея, — какие могут быть причины для обмана?! — А ты не подумала, что это может быть не обман? А, Твинкл?! Я не виню Вас в том, что Вы так легко поверили увещеваниям принца Александра о том, что я перманентный враг Кингсленда. Ведь его слова — правда. Кингсленда — да. Принца Александра — безусловно. Вас — нет. Может быть, я не врал в письмах! — Если бы не врали, то не допускали бы возможность этого, барон! — зло отрезала фея, ей было стыдно и грустно. А особенно стыдно ей было перед Алексом и Руби, что она не верила им. — Мне не стоило назначать Вам встречу, — горько подвёл итог милорд, — зато, теперь Вы знаете, куда отправлять письмо. Он тяжело усмехнулся, каким-то непонятным взглядом посмотрел на фею и уже развернулся к лошади. — Надеюсь, в следующий раз мы встретимся не как враги, моя дорогая Твинкл! Надеюсь. Волшебница уже было достала палочку, чтобы проучить негодяя, но та сама выпала у нее из рук. Фея осела на землю от переполнявших ее противоречивых чувств. Она проводила взглядом удаляющегося всадника, понимая, что ей следовало выразиться совершенно иначе.