Операция «Ночной путь». Чтобы никто не догадался

— Не переживай, тебе же хочется разобраться. Нормально, значит, всё. Потому что кризис — это когда ничего не хочется. И тогда ты начинаешь хотеть чего-то хотеть. — Это ладно. Вот когда тебе не хочется хотеть чего-то хотеть — вот это кризис. — Это не кризис, это ПИЗДЕ-Е-Е-ЕЦ! © «О чём говорят мужчины» Иноичи Яманака, похищенный между собственной спальней и собственной же ванной комнатой, одетый в милую пижаму с кунаями и пушистые тапочки, медленно моргнул, возвращаясь из головы Сакуры в мир живых. Моргнул ещё раз. Сакура и Изуна переглянулись. У каждого на лице отразилась мысль: «святые небеса, как же это неловко». Яманака Иноичи, глава Департамента Пыток и Допросов, спустя долгую паузу зарыл лицо в руки и застонал: — Пизде-е-е-ец. Какой же это пизде-е-ец. Затем его закачало в разные стороны, словно музыкальный маятник. Он пару раз рвано вздохнул-выдохнул, всхлипнул и совсем не по-мужски разрыдался. — Женщина, у тебя же есть успокоительное? — прошептал Изуна, глянув на Сакуру. — Есть, — так же тихо ответила. — Но если он потом будет пить, то лучше воздержаться. Так и до панической атаки недалеко. — А-а. Что же, вам, лекарям, лучше знать, полагаю. Между тем, Иноичи издал приглушенный вой трагичного кашалота: — Я же просто хотел сходить в туалет ночью, — шмыгнул носом из-под рук, — а теперь… а теперь ничто не будет по-прежнему! Сакура мигом подлетела к нему и положила руку на подрагивающее от рыданий мужское плечо. Чакра мятного цвета попыталась расслабить чужой организм, чтобы бедняга банально с ума не сошёл. Мда, а она ещё не верила Ино-свино, что её папа — очень чувствительная личность с тонкой душевной организацией… — С вашей помощью, Иноичи-сан, всё станет как можно лучше, — попыталась она его подбодрить. — Лучше?! — подскочил на ноги Яманака. Сакура аж отпрыгнула. Изуна настороженно опустил ладонь на катану. — Нет! — глаза обычно такого спокойного Иноичи, который в свободное время создавал букеты на праздники, полыхали пламенем гнева и жаждой справедливости. — Нет, всё будет куда круче, чем «лучше». — Он встретился взглядом сначала с Сакурой, потом с Изуной. — Всё будет заебись! Мы… Он сложил руки за спину и начал нарезать круги по маленькой пещере, куда его утащили. — Мы всё сделаем, как говорится, по красоте, дети мои. Рикудо-сеннину известно, зачем он назвал двух опаснейших шиноби «дети мои», но лично Сакура не возражала, а Изуну чужие психологические страдания скорее забавляли. — Нам надо, чтобы вы притащили сюда Шикаку, — продолжил Иноичи, не останавливая своего нервного нарезания кругов. — Потом Чозу. Они увидят вот это всё, потому что я им покажу, они тоже ахуеют, потому что лично я ахуел, и мне, во-первых: не придётся страдать самому. А во-вторых: Данзо надо убрать красиво, а именно так, чтобы самый глупый житель Конохи понял, почему этот негодяй, этот мерзавец заслужил самую страшную кару! Для этого нужно, чтобы каждый клан, которого касается эта история, оказался там же, где и я, увидел то же, что и я, ну и, разумеется, загорелся желаем кастрировать ублюдка ржавым кунаем! Иноичи вдруг резко остановился и выжидающе прищурился на Сакуру и Изуну, которые, в свою очередь, выжидающе смотрели на него. — Чего вы ждёте? — возмутился. — Этот подонок украл и опорочил моего племянника! Тащите сюда Шикаку! (…) Шикаку утащили в половину третьего ночи, а если конкретно, в тот момент, когда он приготовился спускать штаны, чтобы сесть на унитаз, поэтому на новости об ужасном будущем он отреагировал с максимальным спокойствием и мудростью. — Это пиздец, — мрачно провозгласил Шикаку, почесав бороду. — А теперь, с вашего позволения, я отойду. — Куда ты отойдёшь? — не без истерики воскликнул Иноичи. — Я один политически не справлюсь с чёртовым Данзо! — В туалет, — спокойно заметил Шикаку. Смерил многозначительным взглядом Сакуру и Изуну: — Иноичи прав, — добавил. — К нам сюда надо Чозу. И Цуме, мать Кибы. И Хиаши. Ах да, и Шиби. Поднял кулак в пародии на энтузиазм: — К утру всё придумаем. И побрёл в ближайшие кусты. (…) Так получилось, что ту ночь главы самых почтенных кланов Конохи провели на неожиданной пижамной вечеринке. Было пролито много слёз. Хьюга Хиаши, увидев смерть Неджи в воспоминаниях Сакуры, с такой злостью пнул стену пещеры, что умудрился сломать себе палец. Иноичи и Шиби обнимали друг друга и клялись в страшной мести за племянников. Инузука Цуме срочно послала своего пса Куромару в ближайший круглосуточный супермаркет за алкоголем и закусками. Сакуру бесконечно удивляло, что им поверили, всего лишь заглянув в её голову и посмотрев воспоминания. Но, с другой стороны, против таких доказательств невозможно поспорить. А если учесть, что Сакура, как приближенная Хокаге, имела доступ к солидному количеству секретной информации, то усомниться было ещё сложнее. Изуна осторожно пил апельсиновый сок, который раньше никогда не пробовал, и не без веселья наблюдал за тем, как пьяненькие главы кланов строили план страшного-страшного возмездия против Данзо. Брат в далёком прошлом ни за что бы не поверил, скольких теоретически сильных ниндзя он успел похитить за одну ночь по дороге из спальни в туалет.