Темный Раскол

"Великое равновесие всегда рушится не из-за масштабных войн, а из-за невыносимо острых секретов."

10 сентября, 1958 года. Кроненхайт. Штаб-квартира Ордена Омега.

Клаузен сидел в своём кабинете, глядя на телефон, который молчал с пугающим упорством. Тяжёлая тишина офиса была нарушена лишь редким скрипом кожаного кресла. Он понимал, что вызов от Гиммлера неизбежен, и каждый миг промедления лишь усиливал его внутреннее напряжение. Наконец, короткий звонок раздался, словно выстрел, и Клаузен поднял трубку. — Штандартенфюрер — голос Гиммлера звучал сухо и отрезающе, как лезвие ножа. — Вы понимаете, в каком положении мы оказались? — Так точно, рейхсфюрер, — ответил Клаузен, стараясь держать голос ровным. — Тогда объясните мне, как ваша некомпетентность позволила одному из самых засекреченных проектов Рейха оказаться вне нашего контроля? Где сейчас объект «Ева»? Клаузен сжал трубку так, что побелели костяшки пальцев. — Мы следим за всеми возможными направлениями, рейхсфюрер, но её местонахождение остаётся неизвестным. — Неизвестным? — голос Гиммлера стал холодным и угрожающим. — Позвольте напомнить, штандартенфюрер, что проект «Ева» — это не просто эксперимент. Это основа будущего Рейха. И теперь этот фундамент трещит из-за вашего провала. — Мы можем задействовать армию, рейхсфюрер. Организовать поисковые операции под видом учений. Это сократит зоны поиска. Гиммлер резко оборвал его: — Никакой армии! Это вызовет слишком много вопросов, на которые мы не можем ответить. Верхушка Рейха вряд ли будет довольна, узнав, что их благополучие зависит от беглого объекта, о существовании которого они не были поставлены в известность. Клаузен попытался возразить: — Но без ресурсов армии... — Орден Омега справится, штандартенфюрер. Это ваша задача, и я ожидаю, что она будет выполнена максимально скрытно. Клаузен замолчал, осознавая, что любые дальнейшие возражения будут расценены как слабость. Гиммлер продолжил: — Итальянцы и японцы не должны ничего заподозрить. Если они узнают о существовании объекта, это может спровоцировать новый виток напряжённости. А с учётом текущей нестабильности, Рейху нужна не война, а контроль. — Я всё понимаю, рейхсфюрер, — ответил Клаузен. — Орден начнёт операцию немедленно. — Вы не понимаете, Клаузен. Если вы провалитесь снова, это будет стоить вам жизни. И не только вашей. Связь оборвалась. Клаузен опустил трубку и медленно вдохнул. Его руки дрожали, но он сжал кулаки, заставляя себя сосредоточиться. Он вызвал секретаря и коротко приказал: — Собрать командиров Ордена. У нас начинается Операция «Теневой охотник». Он поднялся из кресла и взглянул на карту на стене, где были отмечены зоны активности сопротивления и возможные места разрывов. «Ты можешь быть где угодно, Эльза, — подумал Клаузен, прищурив глаза. — Но я найду тебя. И ты снова станешь частью нашего будущего. Хоть весь мир сгорит в огне.» Дверь кабинета открылась, и внутрь вошёл Вернер Фальке, заместитель Клаузена, который был явно недоволен нынешней ситуацией. — Ты понимаешь, что это конец? — начал он без предисловий, резко закрывая дверь за собой. — Весь проект, все наши усилия, годы работы — провалены из-за одной ошибки! Клаузен поднял глаза на Вернера и невозмутимо откинулся в кресле. — Я внимательно слушаю, Фальке. Продолжай. Такое спокойствие лишь подогрело гнев заместителя. — Не притворяйся, будто тебя это не волнует, — Вернер шагнул вперёд, сжимая кулаки. — Ты прекрасно знал, что произойдёт, если «Ева» выйдет из-под контроля! И вот мы здесь. Гиммлер кипит от ярости. Итальянцы и японцы вот-вот что-то заподозрят. А ты... сидишь тут и не делаешь ничего, кроме того, что сочиняешь очередной план! Клаузен, не изменив выражения лица, поднёс руку к подбородку, словно задумался. — Не делаю ничего? — повторил он с лёгкой улыбкой. — Ты слишком плохо меня знаешь, Фальке. — Тогда объясни мне, как чёрт возьми ты собираешься выкарабкаться из этого хаоса? — Вернер был на грани. Клаузен поднялся из-за стола и подошёл к карте на стене. — Всё идёт по плану, — спокойно произнёс он, проведя пальцем по отмеченным зонам активности сопротивления. — Ты правда думаешь, что её побег был случайностью? Вернер застыл, его лицо перекосило от удивления. — Что ты несёшь? Ты... ты хочешь сказать, что всё это было... запланировано? — Конечно, — Клаузен обернулся, его ледяные глаза встретились с глазами Вернера. — Ты думаешь, что я стал бы держать столь важный проект в четырёх стенах лаборатории вечно? Нет, Вернер. Нам нужны были полевые испытания. — Полевые испытания? — Фальке шагнул ближе, его голос стал тихим, почти шипящим. — Ты подверг нас риску разоблачения ради... ради своего интереса? — Именно, — Клаузен улыбнулся, словно учитель, объясняющий простую истину нерадивому ученику. — «Ева» должна была выйти за пределы лабораторий, чтобы доказать свою ценность. Мы никогда не узнаем, на что она способна пережить, пока она не окажется в реальном мире. — Ты сошёл с ума, — выдохнул Вернер, глядя на своего начальника с смесью гнева и ужаса. — Это не эксперимент, Клаузен. Это катастрофа. — Катастрофа для кого? — Клаузен поднял бровь. — Для тебя? Для меня? Или для тех, кто настолько боится перемен, что предпочёл бы уничтожить объект, вместо того чтобы понять его истинную силу? Фальке вздохнул, устало проведя рукой по лицу. — Если она провалится... если она окажется не тем, что мы ожидали... — Тогда это тоже будет ответ, — перебил его Клаузен, возвращаясь к своему столу. — Но пока она жива, пока она борется, я буду знать, что мы на верном пути. — Ты играешь с огнём, — заключил Вернер. — Возможно, — согласился Клаузен, беря в руки папку с документами. — Но я всегда любил смотреть, как пламя пожирает тех, кто недооценил его силу. Фальке ничего не ответил. Он только мрачно взглянул на своего начальника, прежде чем покинуть кабинет, оставив Клаузена одного. Клаузен опустился в кресло и взглянул на карту. — Игра началась, — произнёс он тихо, сам для себя. — Покажи мне, что ты можешь, Эльза. Я жду с нетерпением. Фальке, раздражённый и сбитый с толку разговором с Клаузеном, медленно вышел из кабинета, плотно закрыв за собой дверь. Он остановился в тускло освещённом коридоре, облокотившись спиной о холодную стену. Его дыхание было тяжёлым, и он закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Едва он сделал глубокий вдох, из тени коридора раздался звук шагов. Фальке резко открыл глаза, а его рука автоматически потянулась к кобуре. — Не стоит так напрягаться, господин Фальке, — раздался низкий, почти шепчущий женский голос. Из темноты вышла высокая фигура в чёрном плаще, чьи края касались пола, а капюшон скрывал лицо. Единственное, что выделялось в мраке, — это пара ярко-красных глаз, которые напоминали глаза хищника, готового к прыжку. — Хайнт, — холодно бросил Фальке, отстраняясь от стены и выпрямляясь. — Что ты здесь делаешь? — Жду приказа, — ответила женщина, делая шаг вперёд. Её движения были плавными и почти бесшумными, словно у хищной кошки. — Мы оба знаем, что это лишь вопрос времени. Эльза — добыча, которую я принесу обратно, если мне позволят. Фальке нахмурился, стараясь не показывать своего беспокойства. — Ты слишком торопишься. Клаузен сказал, что пока рано. — Клаузен слишком осторожен, — прошептала она, склонив голову набок. Её красные глаза прожигали Фальке взглядом. — Я могу закончить это за одну ночь. Найти её, поймать... и привести сюда, как зайчика. Прямо в зубах. Фальке фыркнул, но не отмахнулся от её слов. — Ты ведь знаешь, что это не просто охота. Эльза — больше, чем цель. Клаузен играет в свою игру, и нам остаётся лишь ждать его хода. — Ждать? — её голос звучал почти насмешливо. — Ждать, пока она станет ещё сильнее? Пока нас всех поставят перед фактом, что мы потеряли контроль? Она шагнула ближе, и Фальке ощутил холодный озноб, когда её красные глаза приблизились. — Разреши мне, — её голос звучал тихо, но в нём было нечто угрожающее. — Позволь мне охотиться. Фальке хотел что-то ответить, но из кабинета снова раздался голос Клаузена. — Хайнт, — произнёс он, и его слова эхом разнеслись по коридору. — Ты слишком нетерпелива. Она медленно повернулась, её глаза всё ещё светились алым огнём. — Вы знаете, что я права, — сказала она, не поворачивая головы полностью. Дверь кабинета открылась, и Клаузен предстал на пороге. — Возможно, — согласился он. — Но всему своё время. Ты останешься в резерве. Если всё выйдет из-под контроля — тогда твоя очередь. Хайнт посмотрела на него, как зверь, которого удерживают на поводке, а затем слегка наклонила голову в знак уважения. — Как пожелаете, — её голос стал ровным, почти безжизненным, прежде чем она исчезла в тени так же внезапно, как появилась. Клаузен повернулся к Фальке, чья рука всё ещё лежала на кобуре. — Ты слишком напряжён, Фальке, — с усмешкой заметил он. — Она всего лишь оружие, и ты это знаешь. Фальке не ответил. Он лишь смотрел на тень, где только что стояла Хайнт, понимая, что их "оружие" может быть опаснее, чем они готовы признать. -Ладно, хватит без дела стоять - вздохнул Клаузен - Собирай группу. Пора им наконец взяться за дело. Фальке лишь кивнул. Рад Клаузен решил собрать всю свою оперативную группу, значит он решил взяться за него серьезно.

***

Кабинет был просторным, но напряжение, повисшее в воздухе, словно сдавливало его стены. За длинным столом сидели шестеро человек, каждый по-своему выделяющийся, но объединённый под одним знаменем — лояльностью к Клаузену. Однако ни о какой гармонии между ними речи не шло. — Генрих, ты так серьёзен, что это просто скучно, — лениво протянул Эрих, откинувшись на спинку стула. Его ухмылка сияла, как у лиса, нашедшего лазейку в курятник. — Что ты скажешь, если мы разрядим обстановку? Может, ты расскажешь, как себя чувствуешь, когда трость для тебя — не только аксессуар, а необходимость? Генрих сдержанно вздохнул, постучав пальцами по набалдашнику трости. Его морщинистое лицо не выражало никакой эмоции, лишь лёгкое раздражение, которое трудно было заметить за его хладнокровием. — Идиотские провокации, — процедил он, наконец, тихим, но твёрдым голосом. — В твоём возрасте, Эрих, подобное баловство смотрится не умно, а жалко. Эрих захохотал, но веселье вскоре сошло на нет, когда Генрих резко поднялся. Одним движением он выдернул из трости спрятанный там длинный и тонкий клинок, который тут же оказался у горла ухмыляющегося разведчика. — Если ты ещё раз позволишь себе такие выходки, — медленно произнёс Генрих, глядя прямо в глаза Эриху, — твоя карьера закончится быстрее, чем ты успеешь придумать новую шутку. Остальные наблюдали за сценой с разными реакциями: Конрад "Гром" смотрел одобрительно, как будто ждал, что Генрих действительно вонзит нож; Хельмут, сложив руки на груди, с интересом наблюдал за развитием событий; Луиза сверлила взглядом свои бумаги, предпочитая не вмешиваться; Фридрих тихо фыркнул, как будто для него это всё было развлечением, недостойным внимания. Дверь кабинета распахнулась, и в комнату вошёл Клаузен. Его холодный взгляд быстро прошёлся по каждому из присутствующих, прежде чем остановиться на Генрихе и Эрихе. — Надеюсь, я не прервал что-то важное, — ледяным тоном заметил он, складывая руки за спиной. Генрих молча убрал клинок в трость и вернулся на своё место, словно ничего и не произошло. Эрих, пригладив волосы, улыбнулся, но его улыбка стала более натянутой. — Всегда рад, когда наш уважаемый стратег демонстрирует свою… хм, находчивость, — с сарказмом произнёс он, украдкой бросив взгляд на Генриха. — Если закончили устраивать цирк, займёмся делом, — прервал их Клаузен, садясь во главе стола. — Вы все здесь потому, что я доверяю каждому из вас, как никому другому. Но это доверие нужно ещё заслужить в ближайшие дни. Он бросил на стол папку с документами, её содержимое скользнуло ближе к центру, где все могли видеть гриф "Совершенно секретно". — Наша цель — вернуть Проект "Ева" под контроль. Ваша задача — сделать это быстро, тихо и без вмешательства извне. Провал — не вариант, иначе это будет стоить нам всем не только карьеры, но и жизни. Глаза всех присутствующих заострились. Даже Эрих, обычно такой расслабленный, приосанился, осознавая серьёзность происходящего. Клаузен обвёл взглядом собравшихся. Каждый сидел напряжённо, стараясь не упускать ни слова и ни жеста начальника. В воздухе чувствовалось скрытое соперничество: каждый хотел показать себя самым достойным для важного поручения. — Задача проста, но крайне деликатна, — начал Клаузен, его голос прозвучал сдержанно, но твёрдо. — Никаких громких действий. Никакой огласки. Мы должны узнать, где находится "Ева", а затем вернуть её. Он сделал паузу, наслаждаясь их реакцией, прежде чем продолжить: — Эту задачу я доверю... — Он намеренно замолчал, медленно переводя взгляд с одного офицера на другого. Эрих уже начинал самодовольно выпрямляться, готовясь принять указания. Конрад сверлил Клаузена взглядом, как будто его выбор был предопределён. Генрих хранил ледяное спокойствие, хотя его рука невольно сжала набалдашник трости. Луиза осталась невозмутимой, но её тонкие пальцы сжали ручку, ожидая. Даже Хельмут, обычно скромный, пытался подавить нарастающее волнение. — Фридрих, — наконец сказал Клаузен, поворачивая голову к саркастичному офицеру. В комнате воцарилось молчание. — Что? — первым прорвался Эрих, вскочив со своего места. — Он?! Фридрих, сидящий вальяжно, поднял брови и с усмешкой посмотрел на коллегу. — О, ну наконец-то, — лениво протянул он, но за внешней небрежностью читалась скрытая гордость. — Вы не серьёзно, — сухо произнёс Генрих, глядя на Клаузена так, будто тот только что объявил о каком-то нелепом розыгрыше. — Фридрих — идеальный кандидат, — спокойно ответил Клаузен, скрестив руки на груди. — Его гибкость и умение находить общий язык с кем угодно пригодятся в этой миссии. — Гибкость?! — разозлился Конрад, ударяя кулаком по столу. — Он же не воспринимает ничего всерьёз! — И именно поэтому его никто не заподозрит, — резко ответил Клаузен, бросив холодный взгляд на громилу. — Фридрих может быть тем, кем нужно, чтобы достичь цели. Луиза хмыкнула, но промолчала, а Эрих лишь раздражённо скрестил руки на груди. Фридрих, выждав момент, хитро улыбнулся. — Похоже, кому-то придётся переосмыслить, как они видят меня, — с усмешкой заметил он, вставая. — Не волнуйтесь, я не подведу. — Мы все подведём, если эта операция провалится, — сухо добавил Клаузен. — Остальные могут помочь, если посчитают нужным. Но решает Фридрих. Он повернулся к саркастичному офицеру. — Не разочаруй меня. Фридрих отдал короткий салют, граничащий с насмешкой. — Никогда, начальник. Клаузен обошёл стол и встал за своим креслом, сложив руки за спиной: — Остальные займутся сбором информации. Мы должны закрыть все утечки. Генрих, ты возьмёшь под контроль административные каналы. Убери все записи о проекте "Ева" из официальных архивов и расчисти следы. Генрих молча кивнул, но в его глазах читалось недовольство. — Луиза, тебе нужно найти информацию о последних перемещениях Эльзы. Где была, с кем контактировала. Понятно? — Понятно — ответила она, поправляя очки. — Конрад, — продолжил Клаузен, — твоя задача проста: организуй наблюдение за ключевыми объектами в регионе. Держи своих людей готовыми, если потребуется вмешательство. — С удовольствием, — буркнул громила, но было заметно, что его разозлила не столько задача, сколько сам выбор Клаузена. — Эрих, — Клаузен остановился на секунду, обращая внимание на старшего офицера. — У тебя будет другая задача. Установи контакт с высокопоставленными союзниками, но действуй осторожно. Нам не нужно преждевременное внимание. Эрих демонстративно пожал плечами, но едва сдерживал раздражение. — Всем ясно? — подытожил Клаузен. — Эта операция слишком важна, чтобы дать вашим эго помешать делу. И помните, что всё решит результат.

***

Виа Нувола (Зона Италии), местная администрация.

Лука Марчезе сидел за своим массивным дубовым столом, рассеянно перебирая документы. Его кабинет был обставлен элегантно, но без излишеств — лишь картины тосканских пейзажей на стенах напоминали о его корнях. Лука, худощавый мужчина с проницательным взглядом, обладал спокойствием, которое раздражало его врагов и внушало уверенность подчинённым. Его форма всегда была идеально выглажена, а движения сдержаны и точны. Он открыл очередную папку, погрузившись в рутинную работу, но мысли блуждали. В последнее время район напоминал пороховую бочку: напряжённость между различными группировками росла, а его задача была не только сохранять порядок, но и балансировать между интересами Рима и местных элит. Его размышления прервал осторожный стук в дверь. — Входите, — произнёс он, не отрывая взгляда от документов. Дверь открылась, и в кабинет вошла его секретарша — молодая женщина с короткими каштановыми волосами, обычно спокойная, но сейчас явно взволнованная. — Синьор Марчезе, — начала она, стараясь скрыть нервозность, — вас срочно вызывают на встречу. Лука поднял взгляд, слегка прищурившись. — Кто вызывает? — Я не уверена, синьор, но это приказ из Рима. Они сказали, что это касается дела государственной важности. Марчезе вздохнул, аккуратно закрыл папку и встал, поправляя свой пиджак. — Хорошо. Сейчас подойду. Он шагнул к выходу, его лицо оставалось спокойным, но в глазах загорелось любопытство. "Дело государственной важности" никогда не предвещало ничего хорошего Лука зашёл в конференц-зал, полный офицеров и аналитиков. Большой овальный стол занят людьми в официальных серых и чёрных мундирах, на стенах проецируются карты и документы, а в воздухе витает напряжение. В центре внимания — генерал Леонардо Кармини, глава Организации. Он уже немолод, но его строгий взгляд и прямая осанка сразу привлекают внимание. — Синьоры, рад, что вы удосужились явиться, — начал Кармини, оглядев собравшихся. — Прошу внимания. Лука сел на своё место ближе к углу стола и, скрестив руки, лениво наблюдал за происходящим. — Итак, — продолжил генерал, — за последние несколько дней наши аналитики зафиксировали подозрительные активности, связанные со Шварцкристаллами в Старом Бранденбурге и Альтдорфе. По залу прокатился лёгкий ропот. Кто-то громко хмыкнул, и Лука заметил, как один из офицеров, мужчина с рыхлым лицом и потёртым мундиром, откинулся в кресле. — С позволения, генерал, но это же не впервые. Мы уже видели, как Рейх устраивает свои эксперименты с этими "кристаллами". Да и какое нам до этого дело? Кармини резко повернул голову в его сторону, его взгляд был настолько острым, что даже Лука выпрямился на своём месте. — Не впервые, капитан Морелли, вы правы. Но впервые активность вышла из-под их контроля. И если это действительно то, о чём мы думаем, последствия могут коснуться нас всех. — Генерал, — вмешался другой офицер, подтянутый мужчина с аккуратными усами. — С Рейхом у нас действует пакт о ненападении. Это их внутренние дела. — Это уже не их внутренние дела, — Кармини повысил голос. — Мы получили отчёты, что объект, связанный с этим проектом, исчез. Вы понимаете, что это значит? Молчание повисло в зале, но Лука, наконец, заговорил: — Значит, Рейх пытается что-то скрыть, и это не будет держаться долго. Но что именно они потеряли? Генерал вздохнул, оглядывая собравшихся. — Это пока неясно, но подозреваем, что это связано с их экспериментами по проекту "Ева"* — "Ева"? — Лука нахмурился. — Вы уверены? — Достаточно, чтобы созвать всех вас в экстренном порядке, — Кармини посмотрел ему прямо в глаза. — Но разве это не просто очередная попытка нацистов создать "супероружие"? — саркастично добавил капитан Морелли. — Возможно. Но если объект вырвался из-под контроля, то это не просто оружие. Это катастрофа. Некоторые офицеры продолжали спорить: — Мы не можем вмешиваться. — Это поставит нас под угрозу! — Это всего лишь слухи. Кармини ударил кулаком по столу, заставив всех замолчать. — Вы не понимаете. Если это выйдет за пределы их контроля, последствия затронут не только Рейх, но и нас. Италию, Японию, весь мировой порядок! Мы не можем позволить себе сидеть сложа руки. Лука внимательно наблюдал за генералом. Впервые за всё время службы он видел Кармини настолько взволнованным. — Так что вы предлагаете? — спросил он. Генерал обвёл зал взглядом. — Мы создадим наблюдательную группу, которая будет действовать под прикрытием в Альтдорфе. Я хочу знать, что происходит. Дуче хочет знать что происходит. Лука, — он посмотрел прямо на Марчезе, — вы возглавите операцию. Лука приподнял бровь, не скрывая сарказма: — Я? А чем я заслужил такую честь? — Потому что вы единственный здесь, кто не боится сказать мне то, что думает, — отрезал генерал. — И вы умеете держать язык за зубами. Лука усмехнулся, но быстро вновь стал серьёзным. — Понял. Когда выдвигаемся? — Немедленно. И, синьор Марчезе, не провалите это задание. От этого может зависеть наша судьба. Лука встал, одёрнул пиджак и направился к выходу, не оборачиваясь. — Ну что ж, посмотрим, что скрывает этот "Ева", — пробормотал он, выходя из зала. Лука вышел из душного конференц-зала и шёл по коридору, обдумывая только что услышанное. В коридоре он заметил нескольких солдат, лениво стоящих у стены и читающих карикатурный журнал. Их хихиканье привлекает внимание Луки. — Что там у вас? — Лука остановился рядом, скрестив руки. Один из солдат, парень с торчащими ушами, пытается спрятать журнал за спину, но его товарищ уже радостно показывает обложку. На ней изображён гротескный карикатурный японский офицер, наклонённый в низком поклоне перед громоздким и напыщенным немецким генералом, у которого огромные сапоги стоят на карте Азии. Подпись гласит: "Кому принадлежит Тихий океан?" — Ах, политика, — саркастично замечает Лука, выхватывая журнал и пролистывая его страницы. А внутри журнала было ещё больше карикатур, к примеру Японский самурай пытается забраться на высокий пьедестал, где стоит римский император, с надписью: "Европейская цивилизация не для вас". Солдаты переглядываются, но Лука лишь криво усмехается. — Дайте угадаю. Наших союзников не устраивает, как мы делим мир? — Это вечно, синьор Марчезе, — один из солдат пожимает плечами. — Говорят, японцы уже требуют от Берлина больше контроля над Тихим океаном. А Германия, как всегда, не хочет делиться. — Ну-ну. — Нам бы средиземноморский регион под своё влияние, но немцы считают, что это их заслуга, — вставляет другой солдат. Лука коротко хмыкает, продолжая листать журнал. — Похоже, что "ось" уже не такая стабильная. После победы Оси во Второй мировой войне территориальные и политические противоречия между Германией, Италией и Японией стали неизбежными: Токио требует больше контроля над странами Юго-Восточной Азии и Тихоокеанскими островами, которые формально остаются под "совместным" управлением с Германией. Берлин, однако, не хочет терять свои экономические и стратегические позиции в регионе. Италия же добилась значительных успехов в Африке после войны, но Германия активно вмешивается в их управление, утверждая, что большая часть побед была возможна только благодаря Вермахту. Также они недовольны тем, что немецкие силы продолжают присутствовать в Северной Африке, а некоторые порты и базы формально остаются под немецким контролем. Лука возвращает журнал солдатам, не скрывая ироничной улыбки: — Того глядишь, скоро мы сами друг другу глотки вскроем. Вопрос только в том, кто первый сорвётся? - задал он вопрос то ли себе, то ли солдатам и пошел обратно в кабинет. Лука вошёл в свой кабинет, закрывая за собой дверь и опираясь на массивный деревянный стол. Его лицо, обычно отражающее беззаботное спокойствие, сейчас выдаёт тень раздражения. Он поправил галстук, вытащил из ящика телефона трубку и быстро набрал номер. Несколько длинных гудков, и на другом конце линии послышался знакомый голос. — Синьор Марчезе, как неожиданно, — слегка саркастично прозвучал агент. — Достаточно неожиданностей на сегодня, Ферро, — прервал Лука. — Что у нас по группе в Альтдорфе? — Они пока что ничего конкретного не нашли. Хотя, — агент сделал паузу, словно проверял свою память, — недавно был зафиксирован инцидент. Шум, стрельба, много немцев положили. Возможно, кто-то пытался забрать припасы. Сопротивление походу. — И всё? — Лука нахмурился, его пальцы начали постукивать по столу. — Никаких свидетельств? Никаких данных, кто это был? — Они работают, синьор, — голос Ферро стал чуть более раздражённым. — Альтдорф не самый простой район для операций, особенно сейчас. — Найди их, — твёрдо сказал Лука. — Не приближайтесь, если нет уверенности, но наблюдайте. Если появится хоть что-то подозрительное, ты знаешь, что делать. — Понял, — коротко ответил агент, но затем с любопытством добавил: — Синьор, это что, значит, вы снова в деле? Лука улыбнулся, хотя агент не мог этого видеть. Взгляд его посуровел, а голос приобрёл ту самую уверенность, за которую его ценили на всех уровнях. — Я никогда из него не выходил, Ферро. На том конце провода повисла короткая пауза, затем послышался сдержанный смех агента. — Понял, синьор. Мы вас не подведём. Лука повесил трубку и на мгновение замер, глядя на карту Альтдорфа, висящую на стене кабинета. Он знал, что впереди будет непросто. Но разве он не для этого занимал своё место? Лука с тяжёлым вздохом набрал ещё один номер. На этот раз линия казалась ему более личной, более тяжёлой. Через несколько секунд раздался голос его сына: — Папа! Привет! Ты когда домой? — Привет, Джино, — мягко ответил Лука, на мгновение позволяя себе забыть о работе. — Слушай, сынок, ты можешь дать трубку маме? — Она сердится, — ответил Джино с заметным волнением. — Я знаю, — Лука закрыл глаза, пытаясь собраться. — Но я всё равно должен с ней поговорить. Сквозь шорохи на линии послышался голос женщины. — Лука, что тебе надо? — голос его жены был холодным, но её эмоции явно бурлили. — Роза, — начал он спокойно, — у меня опять работа. Я не вернусь домой в ближайшее время. На другом конце линии наступила тишина, которую вскоре прервали её слова, полные боли и злости: — Ты обещал, Лука! Ты обещал, что больше не будет таких вызовов! Что ты оставишь эту чёртову службу ради нас! — Я знаю, Роза, — его голос остался ровным, но сердце будто сжалось в груди. — Но сейчас не могу. Это важно. — Важно? Для кого, Лука? Для твоих начальников? Для твоего чёртова дела? А как же Джино? Как же я? — Роза сорвалась на крик. — Ты думаешь, я не хочу вернуться? — Лука повысил голос, но быстро взял себя в руки. — Думаешь, я не мечтаю снова быть дома? Но если я не сделаю этого, если я всё брошу, кто тогда? — Тебя это никогда не волновало, — горько произнесла она. — Ты всегда выбираешь их. Он хотел возразить, но осознал, что нет слов, которые могли бы снять её боль. — Прости, Роза, — только и смог он сказать. — Я... я сделаю всё, чтобы вернуться как можно скорее. — Только не обещай того, что снова нарушишь, Лука, — её голос дрогнул, затем трубка замолчала. Он несколько секунд слушал гудки, прежде чем медленно положил трубку. Лука посмотрел на фотографию своей семьи, стоящую на его столе. Вздохнув, он сдвинул её чуть в сторону и взял в руки папку с докладом о подозрительной активности в Старом Бранденбурге.

***

Рейхштадт, Альтдорф, Посольство Японии

В небольшой комнате посольства Японии, завешанной традиционными ширмами, Такабэ Хиромаса сидел за деревянным столом. На столе располагалась шахматная доска, фигуры которой были сделаны из черного оникса и белого мрамора. Его лицо, спокойное и непроницаемое, изучало доску, как будто каждый ход имел значение не только в игре, но и в реальной жизни. Рядом с ним стоял его молодой помощник и телохранитель Юсуке Таками, вытянувшийся, как стрела. Его взгляд был настороженным, но выученным, чтобы не показывать лишних эмоций. — Сё, — тихо произнес Такабэ, перемещая черного ферзя вперед. — Знаешь, что меня всегда восхищало в шахматах? — Что именно, господин? — Юсуке, сохраняя нейтральное выражение, взглянул на доску. — Каждый ход — это проверка не только твоего разума, но и твоей терпимости. Иногда ты видишь идеальную атаку, но вынужден сдержаться. Если бы политики умели играть в шахматы, мир был бы совсем другим местом, — Такабэ тихо улыбнулся. Дверь в комнату мягко приоткрылась, и двое мужчин, одетых в строгие тёмные костюмы, вошли внутрь. Один из них, пониже, выглядел нервно, а другой держался уверенно, но глаза выдавали напряжение. Они поклонились, прежде чем один из них заговорил: — Господин Такабэ, мы нашли её. Рука Такабэ, держащая белого ферзя, замерла. Он поднял глаза, не показывая ни удивления, ни радости. — «Её»? — переспросил он, не спеша возвращая фигуру на доску. — Девчонка, — сказал второй агент. — Наш человек подтвердил, что она появилась в Альтдорфе. Он говорит, что это точно она, хотя... — Мужчина замялся. — Хотя? — Такабэ поднял бровь. — Хотя он считает, что она не одна. Кто-то помогает ей. Теперь помимо ее защитника, она скорее всего связалась с местной ячейкой сопротивления. Такабэ улыбнулся краем губ, взяв чёрного коня и переместив его на центральное поле. — Интересно. Это делает игру ещё сложнее. — Господин, — вмешался Юсуке, внимательно слушая разговор. — Если это правда, что вы намерены делать? — Сначала, — Такабэ поднялся, поправляя складки своего кимоно, — мы позволим событиям развиваться. Спешка убивает, Юсуке. Как в шахматах, так и в жизни, каждый ход должен быть осмысленным. — И что вы предлагаете? — спросил один из агентов. — Наблюдать, — ответил Такабэ, глядя на них пристально. — Если эта девчонка действительно является ключом, то рано или поздно все фигуры соберутся вокруг неё. А наша задача — узнать, кто они, и какие партии они играют. Он вновь опустился на своё место и сделал следующий ход, едва заметно улыбнувшись: — Сначала мы позволим нашим врагам показать свои намерения. Тогда уже придёт время действовать - Такабэ задумался - Позовите сюда, Хаяши. -Да, господин - сказала агенты и поклонившись, ушли. Когда Хаяши Кенго вошёл, его строгая осанка и напряжённое лицо отражали внутреннее сопротивление. Он был опытным агентом, привыкшим действовать самостоятельно, а не принимать указания, особенно от дипломатов. — Господин Такабэ, — коротко кивнул Хаяши, держа руки за спиной. — Вы хотели меня видеть? — Да, — спокойно ответил Такабэ, жестом указывая на кресло. — Присаживайтесь. Хаяши сел, но его поза оставалась напряжённой, как у человека, готового в любой момент встать и уйти. Юсуке стоял неподалёку, как тень, наблюдая за каждым движением старшего агента. — Мы получили подтверждение, — начал Такабэ, держа в руках шахматную фигуру ферзя. — Девочка появилась в Альтдорфе. — Это не новая информация, — Хаяши пересёк ноги, демонстрируя своё недовольство. — Мы и так следим за ситуацией. — Следить недостаточно, — Такабэ поставил фигуру на доску. — Немцы скрывали её существование от нас. Скрывали проект "Ева". Как ты думаешь, почему? Хаяши нахмурился, но промолчал. — Потому что этот проект может быть использован против нас, — продолжил Такабэ, глядя прямо в глаза Хаяши. — Итальянцы, возможно, уже начали действовать. Если мы не будем первыми, это станет началом конца. — Но что вы хотите от меня? — Хаяши поднял бровь. — У нас нет прямых доказательств, только догадки. И Альтдорф — это территория немцев. Мы рискуем всем. — Именно поэтому ты получишь помощь, — Такабэ указал на Юсуке. — Он пойдёт с тобой. Хаяши чуть не рассмеялся. — Этот мальчишка? — Он кивнул в сторону Юсуке. — С ним только на экскурсию ходить, а не на операции. Юсуке сжал челюсть, но промолчал, ожидая ответа от своего наставника. — Хаяши, — мягко сказал Такабэ, — в шахматах даже пешка может стать королевой. Не недооценивай того, кто готов учиться и бороться. Хаяши фыркнул, но промолчал, ожидая, что будет дальше. — Ты сам прекрасно знаешь, что эта ситуация пахнет не просто интригами, а политическим расколом, — продолжил Такабэ, поднимаясь с места. — Немцы скрывали проект "Ева" от своих союзников. Если это оружие, то они хотят использовать его против нас. Если это ключ к чему-то большему, все захотят получить его первыми. — И мы должны быть первыми, — закончил Хаяши, кивнув, хоть и с неохотой. — Именно так, — Такабэ подошёл ближе, скрестив руки за спиной. — Юсуке будет твоими глазами и ушами. Он может видеть то, что ты пропустишь. — Хорошо, — наконец сказал Хаяши, поднимаясь. — Но если он будет мешать... — Он не будет, — мягко, но с твёрдостью сказал Такабэ. — И помни, Хаяши, мы первые узнали об этом проекте. Доказательства — это лишь вопрос времени. Не дай итальянцам или немцам опередить нас. Хаяши поклонился и ушёл, бросив короткий взгляд на Юсуке, который стоял, как статуя. — Ты готов? — тихо спросил Такабэ, повернувшись к своему молодому телохранителю. — Всегда, господин, — ответил Юсуке, его голос звучал уверенно, но внутри чувствовалось напряжение. — Тогда ступай. Пешки уже начинают движение, — улыбнулся Такабэ, вновь садясь за шахматную доску. Когда Юсуке и Хаяши вышли, Такабэ посмотрел на радиоприемник и включил его. Из приёмника доносится звучный голос популярного японского радиоведущего, известного своим сарказмом. Передача называется "Эхо Империи", и на этот раз её темой становится напряжённая политическая обстановка внутри Оси. "А теперь, дорогие слушатели, поговорим о наших дорогих союзниках... Ах, прошу прощения, бывших союзниках. Вот скажите, кто помнит друзей Рейха — Румынию, Болгарию и других? В своё время они кричали о единстве, сотрудничестве, общих целях. А где они сейчас? Румыния... Благородная Румыния, столь преданная, что при первой возможности стала подставлять палки в колёса Берлину, а затем пыталась перекраситься. Ах, но кому нужны такие друзья, которые меняют своё мнение быстрее, чем сменяются сезоны? А Болгария? Они даже войну Германии толком не объявляли. Настоящий пример партнёров, которые сидят в сторонке и ждут, пока их кто-нибудь пригласит на танец. Как говорится, Болгария вступила в Ось, но старалась сделать вид, что её там не было. Конечно, мы, японцы, выше этого. У нас настоящая железная дисциплина и честность... Правда, временами кажется, что немцы считают нас своими вассалами, а не партнёрами. Знаете, недавно я слышал, как один немецкий чиновник сказал, что мы "великолепные исполнители приказов". Исполнители приказов! Представьте себе! Теперь добавим к этому территориальные споры. Тихий океан якобы под контролем Японии, но как только на горизонте появляется немецкий крейсер, он сразу становится "совместной зоной ответственности". Я не говорю уже о том, что наши немалые успехи в Китае "не вписываются в стратегические интересы Берлина". А Италия? Наша любимая Италия. Как сказал один из моих знакомых: "Италия — это союзник, который всегда первым бросает полотенце в ринг". Муссолини, конечно, был великим стратегом, особенно в плане сдачи территорий. Но вернёмся к нашим "идеальным отношениям" с Рейхом. Нам говорят, что Ось — это единство. Единство настолько великое, что каждый тянет одеяло на себя. Германия мечтает о Евразии, Япония — о Тихоокеанской империи, Италия... ну, Италия мечтает хотя бы удержать Рим в своих границах. Ну а пока великие державы решают, как делить мир, мы остаёмся с тем, что имеем: толерантность к "случайным недоразумениям", территориальные споры и воспоминания о былых "великолепных союзниках". Такабэ выключил радиоприемник и вздохнул. Он понимал, что эта маленькая охота может обернуться катастрофой для Оси и может привести к новой войне, где на этот раз воевать будут уже бывшие союзники.

***

Огромный кабинет допрашивающей комнаты был тускло освещён, как будто мрак сам накрывал находящихся внутри. На одном конце стола сидел Отто Шварц, опустивший голову и обхвативший руками куклу — любимая игрушка Эльзы. Эта вещь была единственным, что осталось у него от Эльзы. С другой стороны стола — два офицера Гестапо. Один из них, широкоплечий и лысый, раздражённо стучал пальцами по столу. — Herr Шварц, мы здесь не для игр. Где ваша дочь? Вы знали, что её планировали выкрасть? Отвечайте! — голос его был громким и требовательным. Отто молчал. Он выглядел измученным, но на его лице застыло выражение стойкости. — Я уже сказал. Я ничего не знаю. — произнёс он хриплым голосом. — Ложь! Вы наверняка замешаны. Кто передал вам инструкции? Ваши коллеги? Кто помог организовать побег? В углу комнаты стоял Рихард Борман, следователь, которому недавно поручили дела, связанные с поимкой членов сопротивления. Он молча наблюдал за происходящим. В отличие от своих коллег из Гестапо, он привык работать с фактами, а не с предположениями и догадками. Рихард выкуривал сигарету и задумчиво смотрел на Отто. Рядом с ним стоял молодой солдат, нервно переминаясь с ноги на ногу. — Этот старик выглядит сломленным, — шепнул солдат, обращаясь к Борман. — Не суди по виду, парень, — ответил Карл, затягиваясь. — Но да, тут что-то не так. Этот человек либо гений притворства, либо действительно ничего не знает. — Что будете делать? Рихард выбросил окурок и раздавил его каблуком. — Я наблюдаю. Иногда просто наблюдать полезнее, чем ломать кого-то. Отто поднял глаза, и Рихард заметил в них глубокую боль, смешанную с чем-то ещё. Надеждой? Или, может быть, отчаянием? Один из гестаповцев наклонился ближе к Отто. — А как насчёт того, чтобы мы тебе пальцы переломали, а? Может это тебе язык развяжет, а?! — Хватит, — перебил его второй офицер, положив руку на плечо коллеги. — Нам нельзя его трогать. Ты знаешь, что Клаузен приказал сохранить его невредимым. Рихард шагнул ближе, наконец вмешиваясь. — Герр Шварц, — сказал он, наклоняясь к нему. — Если вы ничего не знаете, вам нечего бояться. Но скажите... зачем вы всё ещё держите эту игрушку? Отто посмотрел на него долгим взглядом. — Потому что это всё, что у меня осталось. Вы её забрали. Вы... держали ее как кого-то зверька в клетке. А теперь хотите, чтобы я помог вам её вернуть? — Его голос был наполнен яростью, но слабость и боль в нём не могли скрыться. — Если она мертва... это ваша вина, не моя. Рихард сжал губы, отступая. В словах старика была правда, которая ударила сильнее любого обвинения. Когда гестаповцы поняли, что ничего из Отто вытрясти не получится, они с раздражением отпустили его. На выходе из кабинета Рихард догнал его. — Совет, старик. Если у вас есть способ исчезнуть — исчезайте. Такие, как они, так просто не отстанут. Отто остановился, посмотрел на него. — Вы не понимаете. Я уже потерял всё. Всё, что осталось, — это попытаться найти её... или узнать, что с ней. Рихард молча смотрел ему вслед, пока старик, сжимая игрушку, не исчез в коридоре, а Борман направился в свой кабинет. Рихард закрыл дверь своего кабинета, скинув пиджак на спинку стула. Его голова была тяжелой от мыслей о допросе Шварца. Несмотря на годы службы, он редко видел такую смесь горя и решимости в глазах обвиняемого. Он опустился в кресло и зажёг сигарету. Комната была тиха, за окном едва слышался звук шагов по коридору. Тишина была нарушена стуком в дверь. — Войдите, — бросил он, не отрывая взгляда от стола. Дверь открылась, и в кабинет вошёл мужчина - Оскар Хаусманн, бывший командир Рихарда, закрыл за собой дверь и внимательно осмотрел кабинет, прежде чем сесть напротив. — Командир — Карл кивнул, уважительно поднимаясь. — Садись, Рихард, мы не на фронте, — сказал Оскар, махнув рукой. Рихард сел, настороженно глядя на своего старого командира. Оскар был одним из немногих людей, которых он уважал безоговорочно. Этот человек спас ему жизнь не раз и не два, когда всё казалось потерянным. — Что привело вас сюда? — спросил он, затушив сигарету. Оскар тяжело вздохнул, скрестив руки на груди. — Дело серьёзное, Рихард. Я пришёл не как твой бывший командир. А как друг. Борман нахмурился, ощутив в его голосе напряжение. — Что-то случилось? Оскар наклонился вперёд, его взгляд стал острым и тяжёлым. — Отто Шварц. Я по поводу него. Карл кивнул. — Да, он был на допросе. Держится, как может. — Он держится, потому что у него есть надежда, — сказал Оскар. — Надежда, что его дочь жива. Рихард медленно выдохнул. — Если она жива, вы же понимаете, что её найдут, — сказал он. — И вернут. — Вернут? — Оскар усмехнулся горько. — Вернут к кому? Клаузену? Ты знаешь, что он с ней сделает? Карл молчал. — Эта девочка, Рихард, — продолжил Оскар, — уже не человек для них. Она — проект. Эксперимент. А если она вернётся к Клаузену, то с ней могут сделать много чего страшного... Рихард подался назад, запустив пальцы в волосы. — Вы хотите, чтобы я помог вам её найти? Оскар кивнул. — Я хочу, чтобы ты помог мне найти её раньше, чем это сделает Клаузен. Рихард задумался. — Это предательство, вы понимаете? Если кто-то узнает... — Я понимаю, — перебил его Оскар. — Но подумай, что важнее? Служить таким, как Клаузен, или сохранить хоть каплю чести? Борман поднял на него взгляд. — Почему вы пришли именно ко мне? — Потому что я знаю тебя, Рихард. Ты не такой, как остальные. Ты всегда был человеком чести. — И если я откажусь? Оскар пожал плечами. — Я не буду винить тебя. Но подумай о том, что случится с девочкой, если она вернётся в руки Клаузена. Комната наполнилась тишиной. Рихард долго сидел, обдумывая слова Оскара. Наконец он поднялся и посмотрел на своего бывшего командира. — Я подумаю над этим, — сказал он, натянув на себя суровое выражение. Оскар встал, одобрительно кивнув. — Этого достаточно, — сказал он. — Но помни, времени мало. Когда дверь за ним закрылась, Борман остался стоять у стола, раздумывая. Сигарета догорела до фильтра, но он этого даже не заметил.

***

Отто, тяжело шагавший по тускло освещенному коридору, не мог избавиться от чувства, что его тянут в неведомое. Его шаги эхом раздавались по каменным стенам, его разум был полон мрачных предчувствий о дочери, исчезнувшей внезапно. Он постоянно сжимал в руках куклы Эльзы и старался дышать - не хватало ему ещё сердечный приступ получить. Когда он подошёл к углу, на встречу ему вышел Клаузен. — Ах, вот ты где, Отто, — сказал Клаузен с улыбкой, которая была слишком холодной для такого рода жеста. Его взгляд был нацелен прямо на Отто, но он не показал тревоги, лишь странное спокойствие. Отто остановился, слегка насторожённо посмотрев на Клаузена. Когда он подкрался с улыбкой и взглядом хищника, это заставило Отто нервничать. — Что ты хочешь? — спросил Отто, пытаясь сделать голос как можно спокойнее, но на самом деле он уже понимал, что в этот момент его судьба висит на волоске. — Просто поговорить, — ответил Клаузен, голос звучал спокойно, почти добродушно. — Идём, поговорим подальше от всех. Он обернулся и начал идти вперёд, не оглядываясь. Отто пошёл следом, но его настороженность не оставляла его. Что-то было не так, что-то не так в этом молчаливом предложении. Когда они прошли несколько метров по пустому коридору, Клаузен резко повернулся, схватил Отто за горло и прижал его к стене. — Если ты сделаешь что-то глупое, если ты хоть на миг подумаешь о том, чтобы предать нас или попытаться сбежать, — Клаузен сжал пальцы, давив на дыхательные пути Отто, — я лично позабочусь о том, чтобы твоя дочь осталась сиротой. Отто ощущал, как его грудь сжимается от давления, как задыхается. Но он не мог не заметить, что в глазах Клаузена не было безумия или ярости. Это было хладнокровие, скользящее по его венам как лёд. — Ты... ты не сможешь этого сделать, — прохрипел Отто, хотя его слова были почти неразборчивы. — Я могу, — прошептал Клаузен, продолжая сжимать горло. — И сделаю это, если только ты попробуешь выкинуть. Всё, что я сейчас прошу, — это не рыпаться. Клаузен отпустил его с таким же спокойствием, как и схватил, а Отто, чувствуя, как его дыхание восстанавливается, едва не упал на колени. Он хватал воздух, как человек, который только что пережил утопление. — Ты понимаешь, что сейчас я в твоих руках — сказал Отто, его голос дрожал, но он заставил себя держать гордость. — Не заблуждайся, — с усмешкой произнёс Клаузен, — Сейчас многое зависит от тебя, если будешь слушаться, то Эльза снова увидит своего любимого папочку. А если нет... То это будет твоя вина. Отто не знал, что ответить. Всё, что у него было — это кукла, которая теперь казалась ему чем-то болезненно пустым, как и его собственная жизнь. — Ты не получишь от меня ничего, — наконец сказал Отто, пытаясь взять себя в руки. — Но если с моей дочерью что-то случится, ты пожалеешь. Клаузен спокойно выпрямился, отряхнув свою форму, как будто ничего не произошло. — Это ты пожалеешь, — произнёс он, не поворачиваясь к Отто. — Приятного вечера, Отто. Клаузен ушёл, оставив Отто стоять, осознавая, что, возможно, его захотят использовать как приманку для своей собственной дочери...

***

На пустынной улице, скрытой от городского шума, тихо урчит мотор черного седана. За рулём доктор Хельмут Краус, один из учёных проекта "Ева". Он нервно проверяет зеркала заднего вида, стараясь убедиться, что никто его не преследует. Краус едва слышно пробормотал, словно пытаясь успокоить себя: — Почти выбрался... ещё пара километров, и меня уже никто не найдёт. Фары высвечивали дорогу, ведущую за пределы города. Внезапно на перекрёстке перед ним появился грузовик, наглухо перекрывая путь. Краус резко нажал на тормоз, машина со скрипом остановилась. Он высунул голову из окна: — Эй, кто там?! Вы перегородили дорогу! Откуда-то с правой стороны раздался грубый голос: — ДТП, господин. Не переживайте, мы сейчас разберёмся. Несколько фигур вынырнули из тени. Их лица были скрыты масками, а движения казались профессиональными, но не похожими на солдат Ордена или Вермахта. Они были одеты в тёмную одежду без знаков различия, в руках — винтовки и автоматы. Краус начал медленно вынимать из бардачка пистолет, но тут услышал, как сзади его автомобиль накрывают автоматные очереди. Он успел только вскрикнуть, когда стёкла разлетелись вдребезги, а пули пробили его грудь. Один из нападавших, высокий мужчина с шрамом на шее, жестом приказал остановить огонь. Они подбежали к машине, перетряхивая вещи Крауса. Через минуту один из них вытащил из багажника кожаный кейс с гербом нацистской лаборатории. — Это оно? — спросил один из нападавших. Шрамированный молча кивнул, открыв кейс. Внутри были документы, микроплёнки и небольшая металлическая капсула с неизвестной жидкостью. Он захлопнул кейс и коротко бросил: — Уходим. Они быстро погрузились в грузовик и исчезли в ночи, оставив пылающий автомобиль и тело Крауса на дороге. На крыше соседнего здания, вдали от дороги, скрывались двое: Лиса и Кот. — Как красиво начинается охота, — Лиса облокотилась на перила, наблюдая за дымом. — В шахматах это был бы первый ход пешкой. Мелкий, но важный шаг. Теперь все начнут двигаться. — Ты уверена, что это не закончится катастрофой? — Кот задумчиво теребил лацкан плаща. — Мы выпускаем слишком много игроков на доску. Лиса усмехнулась, её голос звучал одновременно насмешливо и обольстительно: — Ты боишься хаоса, милый брат. Но что такое охота без хаоса? — Косуля может убежать, — хмуро ответил он, глядя в ночное небо. — Или её разорвут раньше, чем мы получим то, что хотим. — Вот поэтому мы здесь. Чтобы следить за охотой. — Лиса отошла от перил, обойдя Кота и мягко положив руку ему на плечо. — У нас всё под контролем. Ну, почти. Кот перевёл взгляд на её хитрую улыбку и тихо фыркнул. — Ты слишком любишь свои игры, сестра. — А ты слишком переживаешь за конец, хотя мы только начали. — Она поправила его галстук, словно что-то знаковое, и посмотрела на улицу. — Шахматы, милый брат, — это искусство манипуляций. Пока короли и ферзи дерутся, настоящие мастера двигают пешки. Взгляды их обоих вновь устремились к тлеющей машине Крауса. Дым от пожара поднимался в небо, знаменуя начало хаоса, который уже было невозможно остановить.