души раненых

iris - goo goo dolls /

      Белокурые волосы и ярко-зеленые глаза всегда отличали их обладателей от окружающих людей, похожих друг на друга. Они были, так сказать, изюминкой во всей этой пуще муравьев, пропитанных всеобщным ядом, алчностью и комформизмом.       Эш - яркий тому пример. С самого детства мальчишка выделялся своей внешностью, а позже и своенравным характером, в последствие получив кличку "дикой рыси".       Мало кого в это время волнует то, что спрятано у человека под одеждой. И нет, это не голый подтянуть торс, не хорошо сложенные мышцы верхних и нижних конечностей. Речь идет о внутренней стихии человека.       Эйджи Окумура при первой же встречи подметил красоту Аслана(тяжко было этого не сделать): его шелковистые волосы, которые будто бы так и просят коснуться их, неконтролирующе разбросаны по лицу; глаза цвета леса, озарённого солнцем, жаждут мести, но вместе с этим они выглядят такими опечаленными; хорошее телосложение, что заметно даже через белую ткань хлопковой футболки палёного бренда. Не счесть всех тех внешних обязательств, которые подприметил японец в чертовски привлекательном парне, но что-то чувствовалось в Линксе родное, душевное.       Эш в свою очередь лишь видел в японском пареньке простоту, детскую наивность и чистейшие чёрные глаза.       Для зеленоглазой принцессы существовало одно "но": Эйджи хотелось доверять, что ни в коем случае нельзя делать здесь; в это время, в этой стране, в этом мире, на этой планете. Но при каждом разговоре Калленриз раскрывал свою истинную младую сущность, хихикая над глупостями, корчась от приготовленного японского завтрака для здоровья(так говорит Эйджи) и повествуя о случайных событиях своей жизни. — Когда мы впервые встретились, я думал, что никогда с тобой не заговорю, — очередной вечер откровений от Эша. — Незаконно выглядеть таким чудиком и быть таким открытым для всех. — А сам-то хоть представляешь, как я представлял тебя? Страшный, злой и просто отвратительный парнишка с заносчивостью. А когда я увидел тебя, то моё мнение сразу изменилось. Видимо, купился на личико, — Окумура в шутку слегка бьёт Линкса в плечо, показывая свою дурачливую сторону. — То есть, ты не отрицаешь, что я милашка, да, Эй-чан? — блондин лукавит и делает сердечко из больших и указательных пальцев, соединяя их, при этом подмигивая.       Эйджи лишь фыркнул на выходку Эша и скрестил руки на груди, выражая полное несогласие. Но отрицать парень не мог: Линкс правда был очарователен по-своему. За это и любили, боготворили и подчинялись любому его приказу.       Оглядываясь назад, брюнет осознавал, как сильно изменились их отношения за всё это время. Аслан открывался с разных сторон: убивал людей на глазах у остальных, так безжалостно, с местью; смеялся с глупой шутки, которую Окумура невзначай кидал сквозь разговоры; был замечательным лидером своей команды и действовал решительно, взвешивая все "за" и "против". Но всё-таки с парнишкой из Японии Эш вёл себя по-особенному нежно, стараясь не вредить своим существованием. Этого нельзя было отрицать. И Эйджи прекрасно понимал факт того, что подобное уже не изменить, так же как и Калленриз.       Однако даже присутствие Окумуры не могло полностью избавить блондина от того груза прошлого, кошмарных сновидений и смертях тех, кто ему дорог. Эйджи знал это и всячески пытался быть рядом с Эшем, поддерживая любую его идею с большой верой в парня.       В одну из ужаснейших таких ночей, когда после отвратительного сна с участием Шотера, Аслан проснулся весь в поту и со слезами на глазах. «Его не вернуть. Его накачали наркотой. Он пытался убить Эйджи. Я убил его собственными руками. Я просто ничтожество, что не может защитить близких» - только это было в голове. Юноша с соседней кровати услышал тихие скрипы под блондином и попытался рассмотреть силуэт в кромешной темноте. Парень сидел, скорчившись, и со всей силы держался за голову от боли и ненужных ему воспоминаний. Эйджи приподнялся с постели, потирая глаза руками, привлекая шумом своего напарника. Тот в свою очередь потянул ниточку-включатель светильника вниз, освещая комнату лёгким сиянием. Теперь было еще заметнее признаки недавней, до сих пор незакончившейся истерики. — Извини, я тебя разбудил? Я не хотел, — пытаясь сделать вид, что всё хорошо, Эш улыбнулся. Легко заметить и больно видеть, как дорогой тебе человек страдает от признаков прошлого. Они прилипли и не хотят, даже не собираются отцепляться от настоящего и близкого будущего, держа сильную хватку на шее.       Эйджи приподнялся с кровати на локти, смотря прямо в душу Линкса. Ему больно. Только он мог заметить это. Окумура ещё раз сонно потёр глаза, грустно взглянул парня и полностью встал с постельного, подходя к соседней кровати, заключая в такие любимые и нужные сейчас, как никогда, объятия. — Это всего лишь сон, Аслан. Я рядом с тобой, и всё хорошо, — Эйджи всем своим нутром ощущал боль прижавшегося блондина, будто она передавалась по внутренним станциям души. — Это невыносимо. Они приследуют меня. Эти мысли. Эти кошмары. Такое ощущение, что я никогда не избавлюсь от них. — Эш не сразу, но схватился в пижаму брюнета, как за последний кусочек здравого смысла и пытался восстановить дыхание после кошмарного сна. — Не беспокойся. Это всё прошло. Ты хорошо справляешься, — японец незамысловатыми и легкими фразами приводил блондина в чувства, при этом нежно поглаживая его плечи в знак утешения. Он страдал вместе с ним.       Разум понемногу возвращался на место, и дыхание стало более спокойным, но дрожь в теле не унималась, напоминая о случившимся. — Знаешь, Эйджи, я чувствую себя дерьмом в заднице, которое не может вырваться на свободу. — брюнет улыбается с колкого выражения, но вниманительно слушает парня. — Я всегда мечтал быть похожим на птицу — таким свободным и счастливым по своему. Но разве я достоин этого? Я убийца, который так и норовит замарать руки и ко всему этому шлюха, последняя подстилка для жирных дедов. Я уже не верю в то, что мое счастье в этом мире существует. Меня за все мои проделки даже близко к раю не подпустят. Я постоянно ощущаю чувство, будто тону во всём этом невыносимом кружеве. А ты, Эй-чан? Ты же совсем из другой вселенной. You're the closest to heaven that I'll ever be. Я не хочу, чтобы ты сталкивался с тем, через что прочувствовал и прожил я, понимаешь? Как бы я ни старался уберечь тебя от убийств, жестокости — ничего не получается. Очень высок риск того, что в случайный момент тебя просто убьют, как пролетающую мимо муху.. — Эш хватается за голову, будто у него дикая мигрень и зажмуривает глаза, пытаясь отбросить все те отвратные мысли. — Я понимаю тебя, Эш. Тебе необязательно бороться со всем в одиночку. Ты делал все для своих близких. Я тебя ни в чем не виню, Аслан. Ты просто мстил за тех, кто тебе дорог, и только это стóит многого. — Окумура старается чаще употреблять имя со значением «рассвет», намекая, что плохое обязательно отступит, нужно просто подождать, поэтому при возможности называет блондина настоящим именем. — Даже если мы из разных миров, то мы можем идти по одному и тому же пути. Знаешь, как я оказался в Америке? Меня душила Япония. Ибэ-сан решил привезти меня сюда. В то место, где я встретил тебя. Разве этого недостаточно для того, чтобы поверить в судьбу и просто отдаться ей, полностью доверившись? Ты стал моим спасением, Аслан. — Эйджи садится на кровать рядом с Калленризом и заключает ладони парня в свои, нежно поглаживая шершавые конечности от многочисленных травм и тренировок. — Мы не можем изменить то, какими мы были и что мы делали в то время, но можем строить наше настоящее и направляться в будущее. И я буду делать это вместе с тобой, Аслан..       Умиротворение приходит только после сказанных брюнетом слов и их глаза, две стороны одной медали, встречаются. Окумура нежно улыбается, пытаясь поднять дух парня и прижимается своим лбом к чужому. Сердце бьётся в нужном темпе. Спокойствие. Так всегда должно быть. Это безопасное место для них. — Я тебе очень благодарен, Эйджи..

***

      Все мы прекрасно осознаем, где окажемся по итогу. Только неизвестно то, каким путем мы придем к этому концу. Эш тоже не знал. — Чёрт, Эйджи, возьми трубку.. — Шин стучит пальцами по столу. Внутри всё бушует, хочется скорее поделиться печальной новостью. Ведь это важно. Важно для Эйджи. — Успокойся, Шин Су-Лин. — спокойно просит Алекс. — Всем нам сейчас тяжело. Эй-чан не сможет ответить. Они скоро должны совершить посадку. — Нет, я не могу, — парень срывается на крик. — я должен, нет, обязан ему рассказать! Нельзя об этом молчать, понимаешь?       Это случилось в 1987 году. Эш получил письмо Эйджи, в котором упоминалось все то, чего так не хватало блондину. Он любит его. Он всегда на его стороне. Только вот в тот день удача была не на стороне Линкса. Человек по имени Лао Йен Тай, брат Шин Су-Лина, нанёс ножевое ранение Эшу Линксу в области живота, желая отомстить и проявить свой протест в сторону лидера. Он ненавидел Аслана за то, что он убил главаря китайцев — Шортера Вонга — и ему было плевать: за что, почему и для чего, ведь перед глазами была только пелена ненависти.       Последние свои минуты Эш провел с улыбкой на лице; в любимой библиотеке, которая спасала его от дурных мыслей и прятала от лицемерного мира. Вместе с письмом от Окумуры.

***

— Шин, мы только приземлились и ты уже успел соскучиться? — Эйджи шутит, но все же такой внезапный звонок вызвал много вопросов. — Мы что-то забыли? — Эйджи.... — китаец ревет в трубку и не может подобрать правильных слов, чтобы объяснить ситуацию. Алекс не стал долго наблюдать за этой картиной и взял телефон в руки, наконец-то объявляя ужасное. — Эй-чан, босса убили. Что? — Эш мертв.       Жуткий гул в ушах. Как это могло произойти? Всё же было хорошо. Шин доставил письмо Эшу, и он должен был его прочитать. — Я не знаю, что еще можно тебе сказать. Твое дело лететь ли обратно или остаться в Японии. Но я скажу тебе одно: босс умер с улыбкой на лице. Скорее всего, он прочитал письмо и спешил к тебе.. Спасибо, что осчастливил его. Мне жаль. — после этих слов Алекс бросает трубку и оставляет Окумуру наедине со своими мыслями. Окружающий мир на время перестал существовать. «Как это могло произойти?» — только этот вопрос крутился в голове.

Эш мертв.

      Говорят, что время лечит. Но как долго оно может зализывать нам сочащиеся раны на душе? Нет стопроцентной гарантии, что можно выбраться из-под гнёта собственных мыслей и сожалений о несделанном.       Эйджи каждый вечер, когда чувства горели, писал письма Эшу, надеясь, что так ему станет легче дышать, но после подобных сеансов становилось только хуже и в дело вступала паническая атака. В лёгких не хватало воздуха, но только в эти моменты казалось, что все происходящее - чистая ложь. Эш рядом. Никто никого не убивал. Все живы.       Увы.       Он исчез — это незыблемый факт. Не гипотеза, не одна из возможных версий происходящего. Его действительно больше здесь нет. Сам воздух этого мира — воздух, насыщенный пустотой, — говорил Эйджи об этом.