С миру по нитке

— Устали, друг мой? — Холмс протянул мне чашку горячего шоколада с зефирками, и я не нашёл в себе сил отказаться. — Устал, — честно признался я. Хотя, по сути, от чего мне уставать? Всю основную работу сделал Холмс, а я, как и всегда, был только на подхвате. Вообще, если бы не он, я бы с этой миссией не справился и сошёл с дистанции ещё в самом начале… А началось всё с того, что руководство больницы, где я работаю, объявило, что очередь быть Санта-Клаусом в детском отделении в этом году моя. И не отвертеться. Первая причина — рождественским волшебником все остальные врачи уже побывали, плюс к этому году все они обзавелись семьями и детишками, только я по-прежнему был свободен и холост. Так что… без шансов. Когда я объявил Холмсу, что это рождество, судя по всему, он проведёт один, мой друг вроде не очень-то бурно отреагировал. Точнее, он только перевёл взгляд со своего бокала на горящий камин и попросил у меня подробностей. Так как ни он, ни я не были особо любителями шумных вечеринок, наши прежние встречи рождества всегда проходили по похожему сценарию. Мы получали от миссис Хадсон несколько пирогов, сердечно благодарили её, и обходили двух наших ближайших друзей. Первым мы всегда поздравляли Майкрофта Холмса. Тот от многого в этой жизни мог отказаться, кроме лимонного пирога нашей домохозяйки. Брат моего друга неизменно благодарил нас, и я видел, как он улыбается, как бережно несёт эту сладость на кухню. Нам всегда предлагался чай, лучший чай, что я когда либо пил, и мы отправлялись далее. Вторым адресом был дом инспектора Лестрейда. Не без радости я наблюдал, что этот человек сумел собрать своё сердце из осколков после тяжелейшего развода, когда он буквально остался бы на улице, если бы не своевременная помощь моего Холмса. И то, что сейчас у Лестрейда была вторая жена и уже двое ребятишек, тоже была наша с Холмсом заслуга. Теперешняя миссис Лестрейд проходила как свидетель по одному делу, и так уж вышло, что им с инспектором пришлось несколько часов просидеть вдвоём, запертыми в шкафу. Делать там было решительно нечего, кроме как разговаривать. Они вошли туда двумя незнакомыми людьми, а вышли уже едва ли не обручившись. Правда, разбитое сердце офицера не так быстро было готово к новому браку, так что мы с Холмсом имели возможность наблюдать плавное развитие этого романа, потом свадьбу, а вот теперь и то, как быстро растут их погодки. И, кажется, пока второй развод Лестрейду не грозил. Едва Лестрейд открывал дверь, оба его малыша, старший сын и младшая девочка, повисали на штанах Холмса и округу оглашал довольный визг. — Джон, Мэри, прекратите, — журила их мама, но видно было, что и она обняла бы моего друга, если бы это считалось приемлемым. Получив свои подарки, малыши на какое-то время оставляли Холмса в покое, а он в это время гладил и трепал за уши не менее довольного рыжего сеттера. Глядя на эту идиллию, я, в который раз, говорил себе, что зря мой друг называет себя холодным и нелюдимым. Не может быть плохим человеком тот, кого так обожают дети и животные. Едва ли Рассел — так назвали пса — помнил, что именно Шерлок нашёл его на улице такой же морозной ночью, и в собственной варежке принёс в этот дом, но всегда встречал Холмса восторженнее, чем кого либо. У Лестрейда мы обычно задерживались чуть дольше и одним чаем дело не ограничивалось, но вот и этот дом оставался позади, и мы шли на Бейкер стрит, чтобы встретить праздник у огня, перед камином, попивая что-нибудь под настроение и ведя неспешные беседы. Так было обычно, но не в этот раз. В это рождество, после всего вышеописанного, мне предстояло оставить моего друга одного и отправиться поздравлять детей, напялив совершенно не подходивший мне по размеру костюм, один на всех наших врачей. Но с Холмсом всё прошло совершенно иначе, чем я изначально себе представлял. Узнав, что мне предстоит, мой друг не просто кивнул и вернулся к своим мыслям, нет. Он повернулся ко мне и подробно выспросил, что и как будет происходить. И уже на следующий же день отвёз меня к своему личному портному. — Вы будете и на улице и в помещении в одном и том же одеянии, — сказал мне Холмс тоном, не терпящим возражений, — в старом, много кем ношеном костюме, совершенно вам не по размеру. Вы будете то мёрзнуть, то потеть. Нет, это никуда не годится, друг мой… Портной — низенький пухлый усач с набором шпилек и иголок во рту — спокойно выслушал нас, будто шить костюмы Санты для него в порядке вещей и взялся меня обмерять. — Но деньги… — начал было я. — Деньги — не проблема, — тут же возразил Холмс. — Как помните, мы недавно раскрыли несколько весьма неплохих дел, и ваш вклад туда гораздо больше, чем вы показываете в своих рассказах, Уотсон. И уж не только пошивом костюма я хотел бы вас отблагодарить… И костюм был сшит. Точнее, практически два. Один довольно лёгкий, в котором мне было совершенно комфортно в комнате, и дополнительная шубка и тёплые штаны для улицы. Шарф, шапка и варежки тоже не были забыты в двух вариациях. Плюс это всё идеально село на мою, теперь уже полноватую фигуру, и я не выглядел смешным, а вполне себе классическим Сантой. Ну, со слов Холмса. И сам он не остался в стороне. Когда я понял, что он решил заказать себе костюм эльфа, то, признаю, не удержался и фыркнул. Мой друг обернулся ко мне. — Ну да, — сказал он. — Зелёные рейтузы, шубка с меховой оторочкой и полосатый колпачок это не то, в чём я хотел бы встретить рождество, да и эльф-переросток скорее вызовет смех, но не думали же вы, что я оставлю вас одного в такой день? И я… должен сказать, я чуть отвернулся и чуть вытер глаза. Я понял, что он не только празднике говорил, а именно о моём волнении. Он не хотел оставлять меня одного во время столь волнующего мероприятия, а собирался быть рядом всё время и поддержать. Что он и делал весь день. Да, эльф ростом выше Санты вызывал у детей не просто смех, а хохот. Нечастый звук в детских больницах. И эти малыши висли на Холмсе ничуть не хуже, чем дети Лестрейда и не отходили от него ни на шаг. Их не столько интересовали мои попытки послушать стишок и даже вручить подарок. Они распотрошили мой мешок в первые же минуты, и слопали сладости во вторые, а потом ими занимался уже Холмс. С совершенно серьёзным лицом, не пытаясь сюсюкать и заискивать, он расспрашивал каждого об его жизни и как он попал сюда, а потом рассказывал по секрету, что Санта (то есть я) вовсе не бездельничает весь остальной год, когда не развозит подарки. И даже не делает их. Для этого у него есть целая армия самых обычных эльфов, что ростом не выше колена, а иных можно и вовсе подержать на ладошке. Нет. Весь остальной год — только это тшшшь! тайна! — Санта расследует преступления. Самые разные и самые настоящие. И он — его единственный эльф, что вырос ростом с человека — этим расследованиям помогает. И даже пару расследований малышам рассказал. Отпускали нас с неохотой и трудом. И обещанием непременно заглянуть уже потом, домой, когда их всех выпишут. Фух. Изначально я думал, что отработать придётся только в моей больнице, но по итогу пришлось объехать все в нашем городе, где были детские отделения. Неудивительно, что я уже еле волочил ноги, и чашка шоколада от Холмса была просто необходима. — Всё, друг мой, мы закончили и можем отправляться домой, — кажется, никакие слова не вызывали у меня прежде такой радости. И нигде и никогда я не спал так сладко, как в кебе, что вёз нас домой, пристроившись на плече Холмса. Засыпая, я успел подумать, что все слова признательности, благодарности и поздравления я скажу моему чудесному другу уже завтра. Которое, по сути, уже сегодня, ну да ничего. А сейчас… Я был безмерно счастлив, сквозь сон чувствуя, как Холмс обнимает меня, помогая оставаться в сидячем положении. Был горд, что хорошо справился с поручением. Да и вообще… что это было едва ли не лучшее рождество в моей жизни. Надо сказать, так я думал каждый праздник, что мы встречали вместе с Холмсом. И, как бы странно это не звучало, каждый раз это было правдой.