С миру по нитке

— Что-то я опять соскучился. Пойду навещу его, — этим заявлением Джим оборвал на половине фразы мирную беседу с верным Тигром про очередную операцию, итогом которой должна была быть гора трупов и некоторое улучшение нервного состояния консультирующего преступника. Мысленно Тигр чертыхнулся. Выругался. Проклял всё, что только было святого в этом мире. Но физически не позволил себе даже чуть выражение лица изменить. По крайней мере, надеялся на это. Но всё же рискнул спросить: — Может лучше в тир? Новые мишени привезли. И новые пистолеты. — Мишени кто? Та парочка из Гренландии, что осмелилась вякнуть… что они там вякнули, не помню уже? — Нет. Этих обещали через пару дней. Тот, Толстяк Додди, что нагрел Магнуссена, сорвав сделку на пару десятков миллионов. — О! Помню! Старина Чарльз рвал и метал. Его давно так не уделывали, — Джим усмехнулся, в его глазах загорелся интерес, и у Тигра появилась было надежда… но тут же была безжалостно уничтожена. Глаза Мориарти снова погасли, губы сложились в ту самую полуусмешку, что пугала верного киллера похлеще направленных ему в голову стволов. — Нет, малыш. Чарли обидится, если мы не позовём его, а сегодня я не в настроении. Пусть Додди поживёт ещё пару деньков. Не скучай, я скоро. Джим потрепал своего снайпера по светлым волосам, будто приручённого зверя приласкал, и отправился в подвал. Тигр ненавидел этот подвал. Как и его содержимое. Он никогда не мог предугадать, куда уедет крыша босса после очередного сеанса там. Удастся вернуть его в мир реальный или придется собственноручно пеленать в рубашку с длинными рукавами и везти в клинику? Тем не менее, остановить Джима Тигр не мог. Ни в этом, ни в чём другом. Он мог только стащить с ног кроссовки, что стоили небольшое состояние — подарок Мориарти на это Рождество — снять носки, скатать их в валики, сунуть в обувку и бесшумными кошачьими шагами последовать за боссом. Благо, тот никогда дверь подвала за собой не запирал. То ли верил своему единственному другу, то ли ему было наплевать. Тигр осторожно подкрался к двери. Заглянул в неё. Вот что он ожидал там увидеть? Раз за разом повторялось одно и то же. Мориарти стоял посредине небольшого зала. И говорил. — Ну вот я вновь пришёл тебя навестить, Шерлок. Ты скучал по мне? По глазам вижу, что скучал, — Джим осторожно протянул руку вперёд, точно выверенным, уже не один десяток раз повторенным движением. Тигр был готов по горячим углям пройтись ради такого вот бережного, ласкового прикосновения. — Ты знаешь, сколь уникален этот цвет? Никогда ни у кого больше я не видел таких глаз. Таких… похожих на зеркала, где отражается лазурное небо. Уникальных. Неподражаемых. Неповторимых. Только твоих. Преступный гений немного помолчал, сделал пару шагов и продолжил: — А эти чёрные кудри? Мягкие, если запустить в них руку и жёсткие на вид. Или эта белоснежная кожа? Розовые соски. Уникум, ты во всём уникум. А твой член, Шерлок? Он просто идеален по всем параметрам и виду. Просто… волшебно ощутить его внутри. Хоть взять в рот, хоть впустить ниже. Никто в целом свете не заменит в этом тебя. Никто. Каждое слово тупым ножом вонзалось в сердце верного Тигра, но на его счастье Джим замолчал. Замер, застыл, чуть покачиваясь, как маятник часов, которые уже никогда не покажут точного времени, сколько не переводи стрелки. Будут либо спешить, либо отставать. Сломаны. И их не починить. Только выбросить. Но этого киллер допустить не мог. Он бесшумно сел за дверью, сложив ноги по-турецки и принялся ждать. Иногда Джима хватало на минуты, но иногда и на бесконечно долгие часы. — Твой кишечник, — донеслось до киллера, — тонкая и толстая кишка. Они тоже идеальны, ты ведь знаешь об этом? А сердце? Рисунок артерий и вен на нём. Готов смотреть на него вечно. Оно ведь билось только для меня, верно, Холмс? Вся эта чушь про Джона Ватсона… это ведь не было правдой? Только я. Только меня любило твоё сердце, так ведь? Начинается. Тигр, видимо, всё же задремавший, встал, проклиная подкравшуюся старость. Этих секунд Джиму хватило чтобы добраться до шкафчика в стене и вытащить идеально отточенный скальпель. — Моё сердце должно быть рядом с твоим. Только моё, не его! Киллер рванул вперёд, как лучший спринтер всех времён и народов, и сумел выхватить у Джима острую железку. Тот успел только замах сделать, да в процессе их борьбы чуть чиркнуть себя по лицу. Эти горящие безумием глаза в сочетании с текущей кровью кого угодно довели бы до потери самообладания, но у Тигра не было выбора. Или так, или этот псих действительно вырежет себе сердце. — Джим! Очнись, Джим! — один раз киллер позволил себе ударить Мориарти во время такого припадка. И очень потом об этом пожалел. Теперь он выводил его из безумия исключительно словами и довольно мощным встряхиванием. — Я… ох… я… Тигр… всё… отпусти. Снайпер понял, а вернее увидел. Действительно всё. На этот раз. И отпустил. Джим сам поднялся с пола, коснулся рассеченной кожи, посмотрел на пальцы в собственной крови, поморщился. Тигр уже шёл к тому же стенному шкафчику за ватой и лекарством, стараясь не смотреть на эти банки с заспиртованными органами. Вот ничем его не пронять. Прошедший войны, сотни разборок, убивший по приказу Джима множество людей, Тигр чуть с содержимым желудка не расставался, когда его взгляд натыкался на эти невозможно-голубые глаза, плавающие в баночке. Или волосы, высушенные и обработанные каким-то умельцем, сохранившие присущий им живой блеск на специальной деревянной болванке. Кишки и сердце вызывали у него менее яркую реакцию. Будь его воля — он перебил бы все эти ёмкости, а их содержимое отправил на помойку. Ну или зарыл где-нибудь на кладбище. Даже обелиск поставил. Только бы Джим прекратил… — Он теперь никогда не уйдёт от меня, — прервал размышления Тигра Мориарти. — Он теперь навсегда мой. Только мой. — Без сомнения. А теперь уйдём отсюда, — закончив обрабатывать порез, киллер закинул одну руку босса себе на плечо, будто тот был тяжело ранен. — У меня почти полная коллекция. Почти. — Почти? — Тигр прокладывал им путь до двери, стараясь не смотреть по сторонам. Только на тщательно отмытый, как в операционной, пол. — Да. Самое паршивое для коллекционера. Знать, что одну, завершающую деталь ему никогда не получить. — И что же? — они были уже в двух шагах от выхода. — Голос. — Голос? Но ведь у тебя же полно его записей! — Да. На самых совершенных носителях. Самое лучшее — последняя запись, когда я привязал его к операционному столу и взял в руки скальпель… Но это всё не то. Только его живое горло, пропуская воздух через живые голосовые связки, заставляло меня трепетать. Умирать на месте и воскресать. Ничто больше не сможет воспроизвести это. Ничто. Никогда мне не получить его целиком, как я того хочу… Тигр сделал последний шаг и захлопнул дверь в подвал. Чтоб ему сгореть со всей дрянью внутри. Киллер довёл Джима до его спальни. — Тебе нужно поспать. — Разве я много хочу? — спросил Джим. — Только его голос на Рождество. — Ладно. Ложись в постель. — Правда? — глаза самого страшного человека в городе заблестели, как у пятилетнего мальчишки. Тигр, убедившись что босс забрался под одеяло, достал мобильник. Набрал номер, не сохранённый в памяти телефона, но выжженный в памяти человеческой. Долго ждать не пришлось. — Опять подвал? — спросили на том конце, даже не здороваясь. — Опять, — выдохнул снайпер. — Если я там всё разнесу вдребезги… это его исцелит или окончательно сведёт с ума? — Не знаю. Скорее второе. — Того и опасаюсь. Ты как, можешь поговорить? Я дам ему трубку? Вздох. — Будто у меня есть выбор. — На самом деле есть. — Нет. С той минуты, как он привязал меня и стоял надо мной со скальпелем. Никого больше не было, никто бы мне не помог. Даже тебя он в командировку отправил. — Паршиво было, небось. — Да. Он показал мне все эти банки, подготовленный спиртовой раствор… Спасения не было. С кляпом я не мог даже ничего сказать, никак достучаться до его разума. Он долго смотрел на меня. На разные части меня. Чуть трогал, чуть касался плоской боковой гранью ножа. — Я бы обосрался там, если честно. — Потом он включил диктофон, достал кляп и попросил: «Скажи "С Рождеством, Джим"». — И ты сказал. — Да. Точно, что он просил. Раз пятьдесят повторил, пока он не остался доволен. Только это. Потом он ещё с минуту смотрел мне в глаза, рассёк путы тем самым скальпелем и велел выметаться. — Но ты не ушёл. — Нет. Вышел, чтобы одеться и вернулся. — Очень вовремя. Он перезал вены не шутя. — Да. Именно так, чтобы умереть. Киллер и детектив помолчали. — Я обязан ему своей жизнью, Себастьян. Он мог бы… но не стал. — Он обязан тебе не меньше. Как не паршиво мне это признавать. Он… не может без тебя. Где он откопал все эти детали инсталляции, кстати? — Не думаю, что он расскажет. А если я начну расследование… — Понимаю. Не нужно. Просто поговори с ним, — Себастьян Моран протянул трубку Мориарти. Тот совершенно не слушал их разговор, явно думая о своём. Получив телефон Джим словно проснулся. Поднёс трубку к уху. Рукав рубашки чуть сдвинулся, обнажая шрам на запястье. — С рождеством, Джим, — донеслось из трубки. Видимо, Тигр не заметив, включил громкую связь. Мориарти улёгся на спину, улыбаясь и заметно расслабляясь. Тигр уселся у него в ногах. — Ты получил мой подарок? — Да. На сей раз глаза. Ты мне собираешься копию всей своей коллекции прислать? — Есть возражения? Это шедевр, Шерлок. Последний стеклодув, что делает кукольные глаза. Гений, что сумел повторить этот цвет. — Давай в следующий раз просто носки, идёт? Джим рассмеялся, но быстро снова стал серьёзным. — Если ты хоть раз позвонишь мне сам. Просто так. Просто… хочу услышать твой голос. — Договорились. — Тогда, будут тебе носки. С рождеством.