С миру по нитке

Бойтесь своих желаний, они могут исполниться. Сто раз я слышал и двести раз вспоминал эти слова, и только сегодня понял их правоту, во всём её ужасе и неотвратимости. Я мечтал, много лет желал, чтобы мой приёмный сын меня принял и полюбил. И вот это случилось. Ты сказал мне о любви. Сказал на пике своих чувств, в истинности и искренности которых я не сомневаюсь. Мой маленький Шерлок, незаметно ставший большим. Заметь, хороший мой, я говорю большим, а не взрослым. Не годы определяют это, совсем нет. Ох… ты не слышишь меня сейчас, я даже не знаю где ты, но говорю с тобой. «Я люблю тебя». Как жаждал я услышать от тебя эти слова, но за этой фразой я должен был услышать заветное «папа». А вовсе не то, что ты сказал мне. У тебя это не минутный порыв, не всплеск гормонов… я знаю это. Я слишком хорошо тебя знаю, мой мальчик. Это выношенная, выстраданная мысль, понимание, с которым ты наверняка долго жил, долго ждал, боялся и анализировал. И, наконец, решился произнести вслух. Я до сих пор ощущаю твои руки на своём лице. Вижу твои глаза, напротив своих. Слышу твой голос. Сколько ты думал и планировал своё признание? Хотел ли ты закончить его поцелуем? Как ты видел нашу дальнейшую жизнь? Или об этом ты не подумал? Молодость не думает о «потом», для неё есть только бесконечное «сейчас». И в это самое «сейчас» ты в бегах, и думать нужно мне. Как более старшему и опытному. Как несущему за тебя ответственность. Но всё, что мне пока приходит в голову — сначала найти тебя. Все остальные мысли не актуальны, пока не выполнен этот пункт. Твой телефон сначала не отвечал, а теперь вообще выключен. После того, как Мэри отхлестала и выгнала тебя, вполне понятная реакция. Но ты же должен подумать и обо мне? Моих звонках и сообщениях. Ты же включишь его? Не исчезнешь из моей жизни? Моей… даже в мыслях я не говорю «нашей». Мэри так и не смогла принять тебя ни в свою жизнь, ни в своё сердце. Даже я не называл её твоей мамой. Да она и не стремилась ей стать. Я хорошо помню тот день, когда пришёл домой и рассказал ей о тебе. О мальчике из приюта, с которым я познакомился, когда меня позвали провести плановый осмотр. Я не стал говорить ей, что ты из больницы и каков её профиль. И тем более — твои диагнозы. Я знал, что должен забрать тебя оттуда. Любой ценой. Я впервые обманул жену. Возможно, это было ошибкой. Самой первой, за которой последовали другие. И привели к тому результату, что я наблюдаю сейчас. К нашим разбитым жизням. Хотя ты ли разбил их? Или мы сами. Шерлок… Она не сказала мне сразу «нет», моя Мэри. Она мягко завела разговор, что так быстро и спонтанно такие вопросы не решаются. Что понимает желание мужчины иметь сына, но напомнила, что у нас есть прелестная дочь. Что у нас цельная и самодостаточная семья. И приютский ребёнок, наверняка с кучей поведенческих и бог знает каких ещё проблем, может всё разрушить. Так, по сути, и вышло. Ты был таким импульсивным, вечно всё ломал и расшвыривал. Проверял нас. Выдержим ли мы. Не откажемся ли. Проверял нашу любовь. Я полюбил тебя сразу и безоглядно. И любил. Что бы ты не делал, как бы не провоцировал. И хотел чтобы ты поверил в это, поверил мне. Тогда ты бы успокоился, я знаю. Мэри хорошо помнит поломанные вещи и сорванные обои, Розамунд — растерзанные игрушки. А я помню, как мы сидели на детской площадке у нашего дома и я рассказывал тебе про звёзды. Ты молчал и слушал, положив голову на руки, а их — на свои острые коленки. А потом начал рассказывать о звёздах и планетах мне, и я только ахал, слушая тебя. Я помню, как я пожаловался жене и дочери, что с балкона после стирки пропал мой любимый галстук, и кто бы мог его взять и куда засунуть. И обе они отмахнулись — найдется. Что ты слышишь наш разговор, я даже не предполагал. Но только ты догадался, что его сдуло на улицу во время недавнего дождя, почти урагана. Короткого, но сильного. Сколько кустов под окнами ты облазил в тот день? Как Мэри кричала на тебя за испорченную одежду. Уже после того, как ты протянул мне мой галстук. Как дрожали тогда твои исцарапанные до крови руки. Я безоглядно, безусловно любил тебя, но никогда не мог защитить. Я спас тебя из больницы, но не смог спасти от собственной семьи. Ни жена, ни дочь не понимали и не принимали тебя. Когда на семейном совете прозвучали слова «неуправляемый» и «спецшкола» мне было нечем крыть. Я оказался несостоятелен как отец, как мужчина. Я не смог заставить… вернее, научить тебя вести себя так, чтобы твоё пребывание в нашей квартире не нарушало комфорт остальных её обитателей. Я был вынужден это признать. Сказать себе: «Ты облажался, Джон Ватсон. Взвалил на себя непосильную ношу. Но главное, ты взвалил её на других, на что не имел права». Я помню как подошёл к тебе, рассказать о спецшколе. Я ждал, что ты будешь кричать, возможно даже проклинать меня. Ждал, что набросишься с кулаками, хотя прежде ты никого из нас не бил… Но ты только молча кивнул. Ты даже не посмотрел на меня. Ни словом, ни жестом не возразил. «Я так и знал, — говорил весь твой вид, — меня нельзя любить». И тогда… тогда я проделал ровно то, что много лет спустя повторил ты. Я сел перед тобой, чтобы наши головы оказались на одном уровне, взял твоё лицо в ладони, чуть погладил пальцами и сказал: — Я люблю тебя, Шерлок. Прости, что не как сына. Но я больше жизни, больше, чем что бы то ни было в этом мире, люблю тебя… Это не имело никакого сексуального контекста! Я никогда не был ни геем, ни, тем более, педофилом. Почему любить нужно обязательно «как?» Как брата, как мужа, как сына, бог знает как кого ещё? Разве нельзя просто любить человека? И не важно маленький он или взрослый и кто вы друг другу. Ты промолчал тогда. Но что и как отложилось в твоей голове? В твоей душе, твоём сердце? Что через столько лет ты принёс своё признание мне? Мне жаль, что Мэри услышала его. Мне безумно жаль, что она наговорила тебе и как поступила с тобой. Сейчас она говорит мне что-то. Что-то гневное и резкое. И безусловно правильное, наверняка. Она всегда говорила и поступала правильно. В отличие от меня. Я всегда ошибался. Но вместо того, чтобы слушать её, я мысленно беседую с тобой. Я думаю. Где ты сейчас. Что делаешь, о чём думаешь. Ещё несколько минут на размышления и я скажу ей, чтобы шла праздновать с Рози её выпускной, как и собиралась. Что это всё мы обсудим позже. А сам пойду искать тебя. Возможно, это очередная моя ошибка, очередная несправедливость к жене и Розамунд, но я знаю, что поступлю именно так. Через пару минут. Я должен, я обязан найти тебя, поговорить с тобой. И я сделаю это.