С миру по нитке

— Джон, ты очень занят? Мы можем поговорить? — Шерлок опустился на пол прямо около кресла Джона, глядя на того снизу вверх. Ватсон потёр усталые глаза, чуть подумал и закрыл крышку ноутбука. — Думаю это важно, раз ты так просишь. Слушаю. — Джон погрузил обе кисти в ворох мягких пышных кудрей и полностью сосредоточил внимание на лучшем друге. Холмс уложил свой острый подбородок на колени Ватсона, но затем чуть повернул голову, чтобы удобнее было говорить, и обхватил руками ноги собеседника. — Скажи, Джон, что ты никогда не сможешь мне простить? Ватсон чуть откинулся в кресле. Похоже, разговор будет даже серьёзнее, чем он предполагал. — Почему вдруг? — хрипло, внезапно пересохшим ртом, спросил доктор. — Собираешься провести эксперимент? — Нет. Собираюсь сделать тебе предложение, — рука Холмса скользнула под свитер Ватсона, чуть погладив кожу живота,  от чего по телу блоггера побежали мурашки. Вот казалось бы, они уже полгода делят одну постель, а вот поди ты… Такой простой жест по-прежнему заводит, как озабоченного подростка. — И хочешь выяснить предел допустимого? — с трудом проговорил доктор, чувствуя, как его сердце взмыло к облакам при этом признании, и вставать на определённое ему природой место не собиралось. — Прости, что не сюрпризом, как положено, — чуть насупился кучерявый гений, — но это очень важный вопрос для дальнейшей жизни. — Но ты же гений дедукции, — возразил Джон, — попробуй сам. Продедукцируй меня. — Я всё ещё не слишком хорош в эмоциях и человеческих взаимоотношениях, потому и хотел всё выяснить у тебя, чтобы потом избежать недопониманий. Ну, хоть некоторой их части. — Похвально, — Джон провёл обеими ладонями ото лба своего сокровища до затылка, — но все же попробуй сам. — Хорошо, — Холмс прикрыл глаза, наслаждаясь лаской. — Измена. Руки Джона на миг замерли, в комнате словно повеяло холодом. — Смотря что ты понимаешь под этим словом, — сказал Джон и возобновил поглаживания. — Секс с другими людьми, — объяснил очевидное Шерлок. — Только секс? — Да. А что ещё? — То есть… любить ты будешь по-прежнему меня, но ляжешь с кем-то другим? — Это может понадобиться для дела. Помнишь ту историю с хозяином борделя? Внедрись я туда — всё раскрыл бы быстрее и нескольких смертей можно было бы избежать. Или дело о салоне для любителей видео… — Холмс! Мы опустим такую мелочь, что тебя просто могли бы убить, сунься ты туда. Твой разум слишком ценен, чтобы так глупо рисковать! Ты должен думать и анализировать дома в кресле, а не бегать за преступниками по городу! — И всё же… Джон вздохнул. — Если для дела, ты расскажешь мне заранее и выслушаешь контраргументы, но решишь, что иначе нельзя… я не расценю это как измену. — Принято. А если… это только гипотетически. Ты — единственный с кем я это пробовал и… — Будет интересно, как это с другими? — Да. Помнишь того длинноногого адвоката три дня назад? Он чуть не умолял меня, и я… я люблю тебя но, у меня всё пылало тогда от его слов и взглядов. — Это уже ближе к измене, потому как замешаны чувства. Это сложно. — Джон откинул голову назад. Шерлок в тревоге смотрел на него. — Ты «не нагулялся», грубо говоря, — сказал, наконец, Ватсон. — У меня до тебя были романы, ты же… как перед шведским столом, где разрешено только одно блюдо. Давай так. Не спеши с предложением. Нагуляйся и натрахайся, уж прости. С кем хочешь и как хочешь. Предохраняясь, разумеется. А когда поймёшь… — Измену ты не простишь? — прервал словоизлияния Холмс. Джон закрыл глаза. Долго и отчаянно молчал. Открыл и посмотрел в лицо Шерлоку. — Мне будет это очень больно. Но прощу. Если ещё смогу любить тебя после этого. — Принято. Не простишь, если я убью твою любовь. Но это опять не даёт чёткого ответа. Простишь, если будешь любить, но измена может убить любовь. Замкнутый круг, — Холмс говорил всё это явно растерянный. Его рациональный мозг не мог найти выход из этого кольца Мёбиуса. — Шерлок,  — Джон взял его за предплечья, а затем переместил ладони к кистям и чуть сжал их, — запомни. Запиши в своих Чертогах. Пока люблю, я прощу тебе всё что угодно. Кроме одной единственной вещи. — Да? — Никогда. Никогда, Холмс, я не прощу тебе твоей смерти. Детектив поднял голову с колен друга и посмотрел на него с непонятным для блоггера выражением. — Соизмеряй ценность поимки одного жулика из бесконечно возможных и свою одну единственную жизнь, бесценную для меня, — выдал свою самую важную мысль Ватсон, не зная, как вложить её в голову слишком увлекающегося порой друга. — Пока я не убил твою любовь, — заключил сыщик. — Я понял. — И что же ты понял? — Что там, где замешаны эмоции и чувства, не может быть однозначного ответа. — Его нигде нет на самом деле. А что не простишь мне ты, Шерлок? Холмс будто ждал этого вопроса. Более того, он к нему словно подводил. — Только одно. Если однажды ты усомнишься, что я делаю что-то не ради тебя и твоего блага. Даже если я умру. — Шерлок… — Держи в голове. Я могу совершить ошибку, возможно, самую большую в жизни, ведь по сути я всего лишь человек. А человеку свойственно ошибаться. Но без очень весомой и важной причины я никогда не расстрою и не обижу тебя. Прошу, помни это. Помни это всегда. — Я… — Просто помни. — Хорошо. — Обещаешь? — Шерлок провёл ладонью по щеке наклонившегося к нему Джона. — Обещаю, мой неподвластный логике гений. Холмс кивнул, поднялся и вышел из комнаты, оставив Джона с ощущением, что они говорили о чём-то важном, но понятнее его сосед от этого не стал. До прыжка с крыши Бартса оставалось два дня.