little Picasso

Юнги редко превышал сотню километров в час, но это сообщение в купе с разговором Соён, буквально вывели блондина из себя. Он зол настолько, что хочется кричать и одновременно напуган тем, что произошло с Чимином. Юнги в теории предполагал, что это может случиться, но надеялся на разумность своих сверстников, видимо зря. Как на зло, главная дорога встала и движение вместе с ней, проехать между машинами никак не получается, они стоят слишком близко друг к другу, Мин пытался выехать на обочину и объехать это недоразумение, но особо «правильные» водители специально закрывали проезд. Уровень гнева поднимался с каждой минутой всё выше, а планку потихоньку срывало. Времени придумывать гениальный план не было, а вот напугать водителей просто и быстро. Юнги вырулил на обочину и дал газу, он не сбавлял скорость, когда одна из машин перекрыла его, но по мере приближения байка, водитель быстро смекнул, что лучше не мешать и вернулся в ряд. Красный светофор тоже не остановил Мина, который спокойно пронесся, стараясь не создавать проблем для другого движения. Больница показалась через долгих семь минут, бросив неаккуратно припаркованный байк на стойке и скинув шлем, бегом направился внутрь. С порога его встретила сотрудница, которая пыталась узнать его имя для записи ведения посещаемых. Юнги мягко отвязался от навязчивой девушки и подошел на стойку регистрации. — Пак Чимин, какая палата? — мужчина за стойкой недобро посмотрел на подростка, который выглядел зашуганным и не удосужился даже поздороваться. — Молодой человек, проявите уважение и возьмите талончик, — мужчина указал на терминал сбоку, где стояла та самая навязчивая девушка. — Да скажите мне номер палаты! — крик сам вырвался из груди, а планка слетела окончательно. Мужчина хмуро свел брови и сложил руки на груди. — Я сейчас вызову охрану и вас выведут отсюда, — Юнги выдохнул. Он прав, парень слишком вскипел, это не должно отражаться на других. Блондин сделал глубокий вдох и вновь посмотрел на сотрудника. — Пожалуйста, — спокойно начал Мин, — мне очень важно попасть к нему, скажите номер палаты, — мужчина напротив смягчился и поджал губы. — Повтори имя, — Юнги ещё раз назвал данные и сотрудник начал что-то искать в компьютере, — кем вы ему приходитесь? — Мин сделал ещё один вдох, главное прийти в себя. — Я его очень близкий друг, пожалуйста, я… — парень запнулся, — я переживаю за него, — на духу сказал Юнги, с надеждой глядя в глаза сотрудника. — Триста седьмая палата, третий этаж и налево, — монотонно проговорил мужчина. — Спасибо, — выпалил Мин и быстро направился к лестнице. Каждая ступенька казалась высоченным препятствием, которое давалось с трудом. Сложно было представить Чимина, лежащего на больничной койке, с капельницами и всей этой больничной дрянью. Подобная картинка отдаётся легкой болью в душе, ведь Чимин не заслужил такого отношения к себе. Юнги обязательно найдет тех, кто сделал это с ним и молчать он точно не станет. Поднявшись на нужный этаж, блондин чуть не столкнулся с врачом, но вовремя отступил в сторону. По коридору сновали люди: сотрудники, пациенты и те, кто пришел их навестить. На двери напротив стоял номер триста десять, значит палата, в которой лежит Чимин недалеко. Юнги пошёл по коридору направо, числа начали уменьшаться и когда нужная показалась перед глазами, блондин остановился. Заходить было страшно. Парень подошел ближе и заглянул в палату через стекло. Койку было не видно, зато он отчетливо видел сидящего возле стены Хосока и Ин Ну рядом с ним, что уложила свою голову на плечо парня. По их лицам было видно, что они немного измотаны. Собрав последние силы, Юнги толкнул дверь и вошел внутрь. Вот только дальше двух метров он пройти не смог. Чимин. Бледное лицо одноклассника, тяжелое дыхание, кислородная маска, две капельницы и пищащий аппарат, единственный кто говорил о том, что Пак жив. — Юнги? — тонкий голос девушки вывел парня из ступора, — как ты тут оказался? — Я написал ему, — ответил Хосок, потирая лицо ладонями. — Что произошло? — спокойно спросил Юнги. Всю злость как рукой сняло, стоило только увидеть полуживого одноклассника. — Я не знаю, — староста пожала плечами, — догадываюсь, что кто-то затащил его за школу и избил. Я увидела что там что-то происходит и сразу же пошла туда, когда я крикнула, двое парней тут же сбежали, а когда подошла ближе, увидела Чимина, он был без сознания, — Ин На явно была без настроения, как и все присутствующие тут. — Ясно, — у Мина не было ни одной мысли, кто мог избить Чимина. Слишком много кто мог это сделать, учитывая, что о слухе знало половина школы это мог сделать кто угодно. — Ты не видела кто это был или хотя бы во что они были одеты? — Нет, они быстро убежали, — девушка мнет пальцы, словно о чем-то переживает, но Мин списал это на волнение за одноклассника, — извините, ребята, мне нужно идти домой, родители уже искали. — Да, иди, — махнул рукой Чон, — мы останемся, пока не придёт кто-то из его родных, — Ин На благодарно кивнула, и кинув последний взгляд на Чимина, вышла из палаты. В небольшой светлой комнате воцарилось молчание. Когда видишь подобное в фильмах, то переживаешь лишь одну сотую этих эмоций, но когда на больничной койке, в тяжёлом состоянии находится твой знакомый, ты переживаешь все сто процентов. О том, что Чимин всё ещё жив и дышит, говорили лишь приборы, к которым был подключён одноклассник. Он совсем не двигался, лишь только ресницы трепетно подрагивали, так, словно Чимину снился сон. Юнги очень надеялся, что хороший, потому что кошмаров брюнету и в жизни хватает. Наверное, Мин не переживал бы так даже за своих родителей, но парень почему-то чувствует свою вину в этом, хотя никак не причастен. Хосок, сидевший рядом, тоже молчал, лишь дышал тяжело. Они с Паком особо-то и не общались, но в Чоне сейчас играет жалость в перемешку с состраданием. Людям всегда жалко тех, кто по природе слабее, именно поэтому, мы плачем, когда в фильмах умирают дети или животные, гораздо реже, когда взрослые персонажи. Наверное, стоило сказать спасибо Ин Не за то, что она спасла Чимина, не появись она, кто знает, выжил бы брюнет вообще. Тишину прервала только зашедшая медсестра, которая сообщила парням о том, что бабушка Чимина уже в пути и скоро приедет. Юнги на это благодарно кивнул, он единственный знает о ней. — У него нет родителей? — жалостливо протянул Чон. Юнги обязательно поговорит с ним на тему того, как стоит и не стоит разговаривать с такими людьми, как Чимин. — Да, — подтверждает кивком головы, — только бабушка. — Блять, — Хосока неожиданно накрывает истерический смех, что, в принципе понятно, и Юнги не станет осуждать, — мир слишком жесток к тем, кто этого не заслуживает. Безусловно, это так. Оглядываешься вокруг и понимаешь, как на самом деле никчёмна твоя жизнь. Но стоит увидеть того, кто лишен минимальных человеческих потребностей, понимаешь, что твоя жизнь не такая и плохая. Еда, вода, крыша над головой, ты можешь слышать и говорить, ходить и бегать, а кому-то это не дано. Конечно, это не наша вина, но каждый из нас в силах помочь. — Как встреча с Соён? — Юнги больше не может злиться на себя и девушку, свои слова назад он не возьмёт, но вся эта ненависть только ухудшает итак ужасно сложившуюся ситуацию. — Это было странно, — выдыхает блондин, глядя на свои ноги. Всё что сказала ему Соён, пока не укладывается в голове, а пазл никак не сложится в полноценную картину, словно не хватает нескольких деталей. — А поподробнее? — прямо намекает друг. — Вне школы она, оказывается, адекватная, — Юнги пожимает плечами, вспоминая их диалог, — наши семьи сотрудничают, ты знаешь, — Чон утвердительно кивает, — она сказала, что наши родители решили поженить нас для выгоды компаний, но Соён что-то понаписала в документах отца, — Мин затихает на пару секунд. Откуда Соён знает о том, что случилось год назад? Родители очень сильно постарались, чтобы об этом не узнал никто, даже узкий круг, так называемых друзей, не знает о трагедии, благодаря нелепо придуманной истории. — Она как-то узнала о том, что произошло, — задумчиво тянет блондин. — Как? — Хосок аж встаёт с места. — Это же, вроде как, уголовно наказуемо, нет? — Вроде, — неуверенно соглашается Юнги, — но она не станет распространяться об этом, так что об этом я думаю в последнюю очередь. — Что ещё она сказала? — парень садится на место и складывает руки на груди. — Она сказала, что очень многое знает, с тех пор, как начала посвящаться в бизнес отца, и знаешь, почему-то я ей верю. Она вела себя уверенно. Юнги знаком с Соён уже лет десять, как раз с того момента, когда их семьи начали сотрудничать, но девушка буквально с первой минуты их знакомства воротила от парня нос, словно не хотела иметь с ним никаких отношений, даже дружеских. Маленький Юнги тогда не понимал этого, в прочем, как и сейчас. Но ввиду их статуса, им всё же приходилось сталкиваться, на деловых ужинах или у общих знакомых. Соён всегда была отстранена от Мина, лишний раз не смотрела на него, не разговаривала с ним, и тем более не испытывала каких-то чувств. Но четыре года назад всё резко изменилось, девушка начала проявлять открытое внимание к нему, постоянно строила глазки, цепляла плечом, а потом с милой улыбочкой на лице извинялась. Юнги всё ещё не понимает, что за диссонанс, ведь сама Соён сегодня подтвердила, что не испытывает абсолютно никаких чувств к нему, к чему тогда была эта игра? — Я говорил тебе, — Хосок кладет ладонь на плечо друга, — она не просто школьница, эта девица что-то скрывает и делает это очень хорошо. — Хосок, скажи, — блондин на секунду задумался над тем, что хочет сказать. Юнги поднял глаза на Чимина, что лежал без сознания и сердце больно кольнуло. С приходом в школу этого парня, у Мина начались сплошные проблемы, но самое интересное в том, что он не питает ненависти к Паку, никакой. — Что сказать? — Чон нахмурил брови и глупо посмотрел на друга. Юнги редко когда выглядел таким потерянным. — Почему я хочу помогать ему? Почему он так действует на меня? — Ну… — многозначительно протянул красноволосый, — твоё подсознание само строит эту невидимую параллель, ты видишь в нём совершенно другого человека, но, — затихает на секунду Чон, — пожалуйста, Юнги, не привязывайся к нему, я не смогу ещё раз пережить то твоё состояние, а во второй раз будет ещё больнее, поверь мне, — Хосок похлопал друга по плечу и глянул на часы. — Иди, тебе не обязательно тут сидеть. — Как и тебе, — склонил голову. — Не начинай, иди уже, — Мин толкнул парня в спину, подгоняя к двери. — Да, мне и правда надо бежать, я мелких одних дома оставил, они и разнести его спокойно могут, — Хосок скользнул рукой в карман брюк и достал оттуда маленькую шоколадную конфету, — на, — парень вытянул руку, — немного полегчает, — Юнги улыбнулся краешком губ и принял сладость. С уходом Хосока, тишина стала звенящей. Блондин взял стул, что стоял в углу и поставил его возле кровати. Грудь Чимина мирно вздывамалась и опускалась, что однозначно не могло не радовать. В обеих руках были иглы, по которым в кровь попадали нужные витамины, торс был полностью перемотан бинтами, а правая нога была загипсована. На лице не менее семи пластырей, что скрывали под собой раны от побоев, руки тоже перемотаны бинтами. То, что Чимин не впал в кому — настоящее чудо, учитывая его состояние, били его не слабо. Юнги трусливо потянулся своей рукой к чужой и кончиками пальцев провёл по открытым костяшкам, на которых были совсем маленькие ранки. Кожа Чимина была мягкой, в отличии от миновой, блондин особо не следил за её состоянием, тем более на руках, пойти зимой без перчаток или варежек было нормой, оттого его руки почти всегда были шершавыми и грубыми, в отличии от самого блондина. Стоило только прикоснуться, как чужая рука дрогнула, а Юнги убрал свою, боясь навредить и так хрупкому сейчас телу. Если лицо Мина не выражало никаких эмоций, будь то жалость или раскаяние, то глаза его говорили совершенно другое. В них было море сожаления и боли. Если бы Юнги мог, он бы вернулся в прошлое и снова предложил Чимину довезти его до дома. — Прости, — прошептал парень, прекрасно понимая что его не услышат, — обещаю, этого больше не повторится, только открой глаза… Но Чимин благополучно пропустил эту просьбу, продолжая мирно лежать. Пикание приборов слегка убаюкивало и без того уставшего блондина, но Юнги держался, потому что Чимин мог проснуться в любую минуту, он хотел застать это. Почему-то хотел быть рядом в этот момент, когда одноклассник откроет глаза, хотел показать, что Чимин не безразличен ему как человек. Юнги редко вот так проявлял к кому-то сожаление, а тем более раскаяние, на его памяти это было всего лишь раз, но этот парень, словно щипцами, вытягивает из Мина всё новые и новые эмоции, о которых даже сам блондин не знал. Желание вновь прикоснуться росло в геометрической прогрессии и бороться с ним не было сил. Юнги осторожно скользнул своей рукой под чужую и переплел их пальцы, не сжимая ладонь Чимина, которая по сравнению с его была поменьше и очень мило смотрелась в переплетении. Вторую руку Юнги протянул чуть вперед и легким движением убрал пресные прядки со лба Пака. Брюнет и так выглядит безобидно, но сейчас полностью беззащитный парень кажется котёнком, который наткнулся на стаю собак. Мин прекрасно понимает, что не оставит это просто так, Чимин наверняка сможет описать тех, кто напал на него, а может и вовсе знает этих людей. Конечно, это не прямое доказательство, ведь ссылаясь на «особенность» одноклассника, ему попросту могут не поверить, а виновники будут отнекиваться до последнего. Юнги не совсем хочется этого делать, но возможно, придётся просить помощи у отца. — Чимини! — резкий голос заставил Юнги вздрогнуть и быстро убрать свою руку. — Внучок! — пожилая женщина вошла в палату в сопровождении медсестры и подбежала к койке. — Как же так? — по щекам женщины скатывались слёзы, одна за другой, и Юнги клянётся, он ещё никогда в жизни не чувствовал себя настолько виноватым. Мин быстро встал со стула, уступая место бабушке Чимина. Та кинула свою сумку на диванчик и села возле кровати. Женщина взяла руку Пака и поднеся к губам нежно поцеловала, а затем поднесла ко лбу и шептала лишь одно слово «прости». Юнги ничего не оставалась как молча стоять в стороне и наблюдать. А давалось это очень тяжело. Не только у Чимина осталась бабушка, но и у бабушки остался только Чимин, и потеряй его, она точно бы не смогла пережить это. — Ты сильный, — прохрипела женщина, — ты у меня самый отважный и ты справишься с этим, мой мальчик, — Юнги чувствовал себя лишним, но сил уйти почему-то не было, поэтому он тихонько стоял в стороне, разглядывая свои кроссовки, — как тебя зовут? — неожиданно для блондина, женщина повернулась к нему и совсем легко улыбнулась. — Мин Юнги, — парень тут же поклонился. — Я Пак Сунна, оставь эти формальности, — произнесла Сунна и подозвала парня к себе. Юнги взял ещё один стул и сел рядом, вновь поднимая глаза на одноклассника, — ты знаешь что случилось? — она с надеждой в глазах посмотрела на блондина. — Лишь со слов другого человека, — предупредил Мин, — насколько мне известно, два парня избили Чимина за школой. — За что? — Сунна хотела знать всё. — Я… — Юнги не был уверен, стоит ли рассказывать о том, что произошло на вечеринке, женщина может понять это не так. — Рассказывай, сынок, я хочу знать как можно больше, — она поджала губы в ожидании. — На вечеринке, в пятницу, — тяжело было вспоминать те события, потому что перед глазами стоял напуганный Чимин в кругу подростков, что тыкали в него пальцами, — в общем, кто-то пустил слух, что ваш внук нетрадиционной ориентации, — Мин немного замялся, ведь не знал какой реакции ждать, но Сунна в ответ лишь кивнула, давая знак, что можно продолжать, — это дошло и до тех, кого там не было. Видимо, кто-то решил «поговорить» с Чимином об этом, — блондин закусил губу и тут же выдал, — простите, пожалуйста… — Ты ведь его не избивал, — спокойно произнесла женщина. — Да, но… — Тебе не за что извиняться, — она осторожно накрыла своей рукой чужую и мягко погладила тыльную сторону ладони большим пальцем. От этой женщины исходило материнское тепло и Юнги, как слепой котёнок, потянулся к этому теплу, которого так сильно ему не хватало. — Ты нравишься Чимину, — от этих, слов сердце непроизвольно сжалось, — как человек, — добавила аджума. — С чего вы это взяли? — не то чтобы Юнги спорил, он видел, что интересен Паку, но откуда его бабушка об этом знает? — Я видела как он рисовал твой портрет, — пояснила женщина. — Я тоже видел его, Чимин разрешил забрать его, — брови Сунны поднялись после этих слов. — Ого, — протянула женщина, — понимаешь, Чимин обычно не рисует детальные портреты, он лишь накидывает силуэты, но когда я увидела на холсте четкое изображение, то сильно удивилась, но то, что он отдал его тебе говорит о многом, Юнги. — О чём? — блондин нахмурился, не понимая к чему клонит Сунна. — Об этом тебе должен сказать сам Чимин, — снисходительно произнесла она, — ты ведь общаешься с моим внуком? — Юнги утвердительно кивнул. — Знаешь язык жестов? — Да, была одна ситуация, пришлось выучить, — робко пожимает плечами, потому что аджума говорит об этом, как о достижении. — Могу я тебя попросить об услуге, Юнги? — парень посмотрел в глаза женщине, показывая, что он готов слушать. — Не мог бы приглядывать за Чимином в школе? Я понимаю, что он взрослый и самостоятельный, но он всегда будет отличаться от вас, а значит, привлекать к себе чужое, не всегда хорошее, внимание. Чимин многое пережил, и я меньше всего хочу, чтобы на последнем году обучения у него были неприятности. — Конечно, аджума, я помогу ему, — Юнги не мог не согласиться, потому что в душе почувствовал ответственность за этого парня, как только узнал, что Чимин не слышит. — Спасибо тебе, только прошу, не говори ничего Чимину. — Конечно, — прошептал блондин. Пак Сунна оказалась очень милой женщиной, она немного рассказала про Чимина, но лишь поверхностно, чтобы Юнги знал, кого ему придётся оберегать следующие несколько месяцев. Оказалось, что одноклассник очень любит кошек, но у него аллергия с детства, поэтому родители всегда запрещали забирать с улицы котят, а маленький Чимин с грязной моськой и таким же грязным котенком в руках на пороге дома начинал хныкать и умолять спасти маленький комочек шерсти. Ещё Юнги узнал, что рисует Пак с детства, Сунна даже показала несколько фотографий детских рисунков Чимина, а Мин был слегка удивлён, потому что для четырехлетнего ребенка, лошадка получилась слишком хорошо. Юнги в свою очередь немного рассказал о себе, так же не погружаясь в детали. На новость о том, что блондин водит байк, аджума схватилась за сердце и прочитала целую лекцию о том, как это может быть опасно, на что Юнги тихонько посмеялся, его бабушка тоже так говорила. Время медленно, но верно тянулось к вечеру, а разговоры в палате триста семь не утихали ни на минуту. Юнги сам словил себя на том, что впервые за год, он так беззаботно общается с незнакомым человеком, что кажется роднее всех. Сунна напомнила Мину его бабушку, которой нет уже три года, она улыбалась с такой же теплотой и смотрела с нежностью в глазах так, словно Юнги её второй внук и это сильно подкупало блондина. Когда за окном уже окончательно стемнело, аджума силой выпроводила Юнги из больницы, сказав, что тот сможет навестить её внука в любое время. На самом деле, парень просто хотел, чтобы Чимин очнулся, чтобы посмотрел на него, улыбнулся как всегда это делал, может, даже поговорил с ним, что, конечно, маловероятно, но Юнги надеялся до последнего. Свежий воздух немного взбодрил Мина, подняв голову наверх, Юнги слегка удивился, когда увидел небо, полное звёзд. Луна сегодня была полной и светила особенно ярко, так, словно сама природа поддерживала Чимина. В который раз Мин убеждается, что его одноклассник необычный человек. Взрослый парень, который несмотря ни на что весел и добр ко всем, парень, что подкармливает котёнка возле своего дома, и почему-то, блондин уверен, Пак чувствует вину за то, что не может забрать его к себе домой. Байк, слава богу, стоял на том же месте, где хозяин оставил его несколько часов назад, не хватало проблем с эвакуацией. Юнги надел чёрный шлем и сел на своего «железного коня», уезжать по-прежнему не хотелось, но бабушка Чимина права, завтра в школу, да и домашние дела не будут ждать парня. Прокрутив несколько раз газ, Мин снял байк с подножки и выехал на проезжую часть. Мчась по ночному городу, Юнги молился, чтобы его маленький Пикассо, завтра проснулся.

***

— Болван! — Чонгук даёт хороший подзатыльник Тэхёну, да такой, что тот едой давиться. — Как ты вообще мог?! — Гук ходит кругами около Кима, что пытается доесть свой рамён, который почти остыл. — Я всё понимаю, Тэ, но не это! — хозяин дома взмахивает руками. — Чонгуки, не злись, пожалуйста, — Тэхен корчит милую моську, надеясь на помилование друга. — Да злиться будет хён, если у знает! — Чонгук глубоко вздохнул и сел напротив. — Ты мне просто скажи, как это вышло? — Да я сам не знаю, — скромно пожимает плечами Ким, втягивая лапшу в рот. — Боже… Ладно, обсудим это потом, Хосок скоро придёт и даже не вздумай говорить ему что-то, понял? — Тэхен в ответ молча кивает, прожевывая рамён. На кухне послышалось пикание дверного замка, лёгок на помине, думает Чонгук. Хосок быстро разувается, скидывает с плеча рюкзак и проходит на кухню. — Как вы? — устало спрашивает старший и садится к ним за стол. — Всё нормально, хён, а у тебя? Ты выглядишь усталым и зачем ты так срочно отправил нас домой? — негодует Чонгук, смешно надувая свои, итак пухлые щёчки. — Чимина избили, — младшие в момент осунулись. — Что? — Тэхен глупо смотрит на Хосока. — Как? Кто? — Я не знаю, — выдыхает Чон старший, — но надо найти тех, кто это сделал. — Тех? — переспрашивает Чонгук. — Их что, было несколько? — Вроде двое, но не факт. Это только со слов Ин Ны, — Хосок валится на стол всем телом и кладёт голову на локти. — Какой ужас, хён, — Тэхён откладывает палочки, — это из-за того дурного слуха, да? — Скорее всего, — бубнит старший и широко зевает, — Юнги остался в больнице, дожидается бабушку Чимина, даже не представляю что она чувствует. — Но вы же найдёте тех, кто это сделал? — с надеждой в голосе спрашивает Чонгук. — Легко сказать, Гуки, но мы постараемся, может, Юнги попросит помощи у отца. — Это плохая идея, хён, — тут же возникает Чонгук. — Очень плохая, — подтверждает Тэхён. — Да, но мы сами не сможем этого сделать. Нам некого искать, мы даже примерно не знаем, кто это может быть, а идти к директору ни с чем нет никакого смысла. Отец Юнги имеет статус, он всё-таки один из спонсоров школы, его точно послушают, — вздыхает Хосок. Вся эта ситуация немного выбила его из колеи. Хоть они с Чимином и не были близки, но человечность внутри Чона была и переживал он за него как за брата. — Вы сильно не переживайте, мы разберемся и носы свои не суйте куда не просят, поняли? — младшие вздохнули, но кивнули в ответ, несмотря на то, что тоже хотели бы помочь.