【嘎龙】Аянга знает

- Когда ты приедешь? Хочу тебя кое с кем познакомить. Аянга знает, что это конец. Слышит это в голосе Юньлуна, в едва заметном изменении интонации, на которое никто другой не обратил бы внимания. Это похоже на закипающую воду - поверхность еще ровная, но внутри уже все бурлит и пузырится, готовится выплеснуться через край и обжечь. Аянга знает, что это конец, потому что сам кипит внутри точно так же, вот уже одиннадцать лет, с первого взгляда, с первой улыбки, с первого ничего не значащего прикосновения. Он хранит свое чувство глубоко в сердце, оберегает его так же, как Чудовище из старой сказки защищало свою розу, вот только его время уже истекло, и последние лепестки уже упали на землю. Аянга знает, что это конец, ощущает его каждой клеточкой тела, когда здоровается, и улыбается, и прикасается губами к нежной белой коже, и вдыхает сладкий цветочный аромат. Она красивая, как куколка, с большими глазами и розовым ртом, с длинными волосами и точеной фигурой. Юньлун рядом с ней кажется огромным, но в этом тоже есть какая-то особая красота - в том, как он склоняет голову и сгибает колени, чтобы поцеловать ее или что-то прошептать на ухо, как его большие ладони обхватывают тонкую талию, как легко он поднимает ее, словно она совсем ничего не весит, чтобы усадить себе на бедра. Ее смех звучит серебряным колокольчиком и сливается с низким рокотом голоса Юньлуна, от которого у Аянги по спине бегут мурашки. Аянга смотрит на них с улыбкой и мягким прищуром глаз и удивляется, почему никто не замечает, что он умирает. Конец наступает так внезапно, что мозг не успевает его осознать, душа еще держится за тело, горящее в агонии: сердце разбухло до таких размеров, что того гляди проломит ребра, во рту стоит металлический привкус крови, а в ушах - шум, почему-то похожий на морские волны. Если он упадет здесь, прямо под ноги чужому счастью, то не сможет уйти с миром - останется неупокоенным духом бродить по земле и стенать о потерянной любви. Аянга знает, что не имеет на это права. Юньлун никогда не принадлежал ему, они никогда не были частями одного целого. Это было эгоистично - оставаться рядом все эти годы, дышать с ним одним воздухом, делить одну мечту на двоих. Это давало обманчивое впечатление единства, единения, создавало иллюзию, что существует что-то большее, там, за невидимой гранью, просто протяни руку и возьми. Аянга знает, что должен держаться подальше, что нет смысла мучить себя дальше. Он рассматривает фотографии с парковок и из ресторанов, с различных мероприятий и из театра, жадно цепляется взглядом за счастливое лицо Юньлуна, а тот видит только ее. Она теперь всегда рядом с ним - держится за его локоть, смотрит влюбленными глазами снизу вверх, стирает собственную помаду с его щек и губ. Юньлуну не нравится вкус помады, думает Аянга. Но, может быть, ему не нравился ее вкус лишь на его губах? Аянга знает, что в их отношениях ничего не изменится: Юньлун по-прежнему будет ему другом, будет редко писать и еще реже звонить, но теперь для этого хотя бы будет уважительная причина. Аянга может представить себе будущее - как он хлопнет Юньлуна плечу, поздравляя с решением жениться, как выпьет на свадьбе за здоровье молодоженов, как возьмет на руки их ребенка, у которого будут глаза отца, как будет забирать этого ребенка с собой, давая его родителям возможность побыть наедине, и увозить в родные степи, к своей семье, потому что собственных детей у него не будет. Аянга расскажет этому ребенку, каким Юньлун был в молодости, как он падал и поднимался, как упорно шел к своей цели и добился ее, и умолчит лишь об одном - о том, как Юньлун украл его сердце и даже не заметил этого. Аянга знает, что у него нет шансов, но пока это будущее не наступило, пока оно не обрело плоть и кровь, он обязан сделать попытку, одну единственную - жест отчаяния, последний глоток воздуха, прежде чем неизбежность настигнет его. - Я люблю тебя, - признается Аянга и замирает в ожидании приговора. Юньлун смотрит на него удивленно и чуть растерянно, моргает непонимающе, а потом расплывается в мягкой улыбке, щурит глаза совсем по-кошачьи и кладет руку на плечо. - Я тоже люблю тебя, - отвечает он, и сердце Аянги останавливается, потому что ей он говорит эти слова совсем иначе, вкладывая в них смысл, который никакими словами не выразить. - Я знаю, - губы не слушаются и улыбка выходит уродливой гримасой, но Юньлун этого уже не видит. Аянга знает, что это конец. Слышит в нежном шепоте, чувствует в прикосновении тонких пальцев к руке, ощущает в сладости на кончике языка. Юньлун не любит сладкое, но ради нее покупает пирожные, воздушные и легкие, как она сама. С ней Юньлуну должно быть просто - она не одержима работой, совсем не обижается на его глупые шутки, не против отдавать половину холодильника под пиво и счищать с одежды кошачью шерсть. Юньлуна несложно сделать счастливым, уж Аянга-то знает, и она прекрасно справляется с этой задачей, цветет улыбкой, тянется к нему, как цветочек к солнцу, а Юньлун бережно держит ее в своих больших ладонях, как бесценное сокровище. - Ты счастлив? - спрашивает Аянга, понимая, что это глупый вопрос: все очевидно, все написано у Юньлуна на лице. - Да, - просто отвечает Юньлун, и Аянге этого достаточно, ведь нет в мире ничего важнее его счастья. Аянга знает, что это конец для него и новое начало для Юньлуна. Так все и работает - что-то умирает, что-то рождается, и если он должен принести свою любовь в жертву, положить ее на алтарь, как ягненка, и перерезать ей горло, то так тому и быть. Кровь впитается в землю, плоть обратится в прах, и на этом месте вырастет нечто прекрасное и удивительное, то, что имеет право на существование - роза, лепестки с которой не опадут. Аянга знает, что это конец. И его это устраивает.