Мой господин

      Этой ночью Леви спал плохо. Эрвин действительно поздно вернулся, даже отказался от ужина, просто принял душ и сразу лёг спать. Естественно, поговорить о чём-либо они не смогли, и Леви это несколько угнетало. Ему не нравилось, когда Эрвин умалчивал и что-то скрывал: это всегда наводило на подозрения, которые он старался гнать от себя. Он действительно хотел верить ему, его словам, однако ситуация выходила крайне необычной, да и все сомнения Эрена не давали ему покоя.       «Мне всё равно, сделал ты что-то или не сделал. Главное, чтобы у тебя не было от этого проблем».       Именно поэтому следующим днём Леви направился в Центр судебно-медицинских и криминалистических экспертиз. С собой он нёс большой пакет с едой в качестве платы или взятки, с какой стороны посмотреть. Ханджи уже ждала его там и набросилась на еду, едва Аккерман успел её достать. Выглядела она и правда ужасно, однако во время трапезы хорошела буквально на глазах. Кожа как будто разгладилась и подтянулась, мешки под глазами посветлели, губы покраснели, а взгляд стал живым и задиристым, как прежде.       — Леви, я тебя обожаю! — воскликнула Ханджи, с упоением поедая шоколадные брауни. — Ты просто воскресил меня!       — Как ты прожила целых два года без меня? — усмехнулся Аккерман, подливая ей и себе чаю.       — На чистом энтузиазме, не иначе, — призналась Зоэ. — Я решила не умирать, пока ты в тюрьме, а теперь расслабилась, — хохотнула она. — Так что у тебя случилось? — криминалист деловито поправила очки. — Даже когда ты работал в полиции, ты не особо любил присутствовать на вскрытиях.       — Того человека привезли? — осведомился Леви.       — Да, вчера вечером, как ты и сказал, — Ханджи хлебнула чаю. — Я отбила его у патологоанатомов, сказала, что есть подозрения на насильственную смерть, а значит, он переходит под ведение судмедэкспертизы, — довольно сообщила она. — На самом деле, мне хотелось посмотреть ещё вчера, но я решила дождаться тебя. И вот, когда я сытая и полная сил, можно начинать!       Леви и правда не любил смотреть на потрошёные тела: вид внутренних органов у него вызывал отвращение, впрочем, вынести всё это он мог спокойно, без каких-то бурных реакций своего организма. Ханджи же каждый орган и участок тела всегда исследовала с крайним любопытством, будто это был учебный манекен, а не человек.       — Итак, что тут у нас, — через час они уже стояли в прозекторской, полностью одетые в защитные костюмы. Форма была несколько схожа с хирургическими костюмами в больнице, однако помимо этого имелась дополнительная защита: клеёнчатый фартук, более плотные перчатки, непромокаемые нарукавники, обязательно очки и медицинские маски. Леви, облачённый во всё это, чувствовал себя как в скафандре, Ханджи же это было более привычно. Помимо них в прозекторской находился ещё один человек — ассистент главного судмедэксперта — Моблит Бернер. Ханджи уже предупредила его, что сегодня у них будет наблюдатель, поэтому лишних вопросов тот не задавал. Тело пострадавшего было подготовлено для аутопсии и лежало перед ними на хирургическом столе.       — Филип Харлин, пятьдесят шесть лет, — озвучил Моблит, — скончался во время операции от обильного кровотечения. В больницу прибыл после дорожно-транспортного происшествия. По заключению хирурга, у него был разрыв толстого кишечника, который вызвал внутреннее кровотечение, а также разрыв диафрагмы, который обнаружился во время операции. Помимо этого, у него оказалась плохая свёртываемость крови, ставшая причиной большой кровопотери.       — Нужно взять её на анализы, — тут же прокомментировала Ханджи, открывая разовый шприц и забирая кровь из вены, затем передала его Моблиту, а тот в свою очередь отправил образец на экспертизу своим коллегам.       — Что ж, по внешним признакам, — осматривая тело, говорила Ханджи, — вижу обширную гематому в области живота и груди, также есть перелом рёбер, несколько ушибов мягких тканей, операционные швы… Кто был оперирующим хирургом? — подняв голову, внезапно спросила она. Моблит, снова взяв в руки заключение, пролистнул страницы до последней.       — Доктор Эрвин Смит, — прочитал он.       — Ооо… — глаза Ханджи округлились, она повернула голову и посмотрела на молчаливого Аккермана. — Теперь стало понятнее, — ухмыльнулась Зоэ. — Что ж, любопытно, что он сделал не так, раз ты озаботился этим, — она взяла в руки скальпель и уверенно провела им вдоль всего корпуса, делая ровный разрез. Леви бесстрастно наблюдал за тем, как с помощью расширителя она раздвигает кожные покровы и мышцы, а затем исследует наружную часть органов.       — Вижу внутренние операционные швы на толстом кишечнике, — прокомментировала она, — очень мастерски сделанные. Диафрагма тоже сшита безукоризненно, — Зоэ скосила глаза на Аккермана и разрезала эти швы, продолжая своё исследование. Моблит тем временем всё фотографировал, чтобы потом приложить к отчёту.       Аутопсия продолжалась больше двух часов. Ханджи очень тщательно всё проверяла, по очереди вытаскивая и взвешивая каждый орган, много комментировала, докапываясь до каждой травмы. Моблит постоянно бегал к стенду, где висела схема человеческого тела, и делал пометки. Пока они проводили вскрытие, стали готовы результаты исследования образцов крови. В заключении аутопсии вместе с Моблитом они вновь сложили все органы и зашили тело, приведя его в порядок, а затем ассистент отправил его в морозильную камеру.       Ханджи, сняв большую часть амуниции, вымыв руки и надев белый халат, подошла к столу, читая результаты анализов. Леви тоже освободил себя от лишней одежды, перчаток и очков.       — Всё ясно, — прокомментировала Зоэ.       — Что там? — Леви тоже приблизился к ней.       — В крови обнаружены вещества антикоагулянты, вероятно он принимал кроворазжижающие препараты для снижения риска тромбообразования, — объяснила судмедэксперт. — Это и вызвало обильное кровотечение.       — А помимо этого? — Леви чуть приподнял брови. Глаза Ханджи немного сузились, будто она улыбнулась.       — Как бы сказать… — задумчиво протянула Зоэ. — Я полностью согласна с причиной смерти, указанной в медицинском заключении. Врачебную ошибку или халатность я тоже исключаю — все внутренние травмы устранены и швы наложены профессионально. Но именно это и странно.       — Что странно? — настороженно проронил Леви.       — Что при такой идеальной операции он всё же умер, — поделилась своими мыслями Зоэ. — Впрочем, низкая свёртываемость крови это объясняет. Но, зная Эрвина, я бы сказала, что он мог бы справиться и с этим. Но как будто бы не захотел или что-то помешало ему, — взгляд Ханджи на несколько мгновений стал пространным, а затем она затрясла головой. — Нет, конечно, с такой потерей крови справиться маловероятно. То, что я сказала прежде — лишь моё личное субъективное мнение, в заключении этого не будет, — торопливо добавила она.       — Вот как, — Леви чуть нахмурился, читая результаты исследования.       — Ты чего-то опасался? — наблюдая за его хмурым лицом, предположила Зоэ.       — Да, возможно, немного. Что неудачная операция может угрожать ему, — признался Аккерман. — Но ты развеяла мои сомнения.       — Если смотреть объективно и оценивать только факты — здесь всё чисто, — уверенно заявила Ханджи. — А мы же оцениваем только факты, да? — она подмигнула другу. — И никаких личных суждений.       — Да, только факты, — кивнул головой Леви.       В итоге в центре судебно-медицинской экспертизы он проторчал практически весь день. Сначала они пили чай, затем Ханджи проводила тщательное вскрытие, а в конце не менее кропотливо писала заключение, описывая все травмы и констатируя факты, прикрепляя результаты анализов и фотографии. Однако Леви не жалел, что потратил на это всё своё время, ведь теперь он был полностью спокоен. По крайней мере за то, что Эрвину ничего не угрожает.       «Удивительно, даже Ханджи не смогла сказать, сделал он что-то или не сделал, а ведь она до смерти дотошная, если дело касается трупов», — размышлял Леви, направляясь сначала домой, затем в больницу. У него всё ещё оставались сомнения, но допытываться и допрашивать Эрвина он не хотел, поэтому решил просто смириться. Главное, чтобы об этом не знал никто, кроме него. А он как-нибудь это переживёт.       — Капитан, я звонил вам весь день, — Эрен встретил его недобрым взглядом. — Куда вы опять пропали?       — Не веди себя как сопляк, — процедил Аккерман, доставая еду. Помимо Ханджи, он наготовил ещё и на Йегера, чтобы тот не бунтовал и не канючил. Эрен, увидев аккуратные контейнеры, наполненные мясом, гарниром и зеленью, а также фруктами и творожным десертом, мгновенно подобрел и стал послушным и кротким.       — Из меня наконец-то вытащили ту трубку, — со зверским аппетитом поглощая еду, проговорил он. — Завтра уже выпишут.       — Это Эрвин сказал? — на всякий случай уточнил Леви, зная, что парень может и приукрасить.       — Да, ещё утром, когда проводил обход. Потом у него были срочные операции, и я его больше не видел. Может, я могу уже уйти сейчас? — на полном серьёзе задумался он.       — Эй, сказано, завтра, значит — завтра, — жёстко возразил Леви. — У тебя ещё ребро сломано, не забывай.       — А, точно, — вздохнул Эрен и продолжил свою трапезу. Впрочем, на больничной кушетке спать оказалось удобнее, чем на надувном матрасе в подсобке кафе, поэтому он не стал возражать и препираться.       — Тогда завтра я приду в кафе, — через некоторое время продолжил парень. — Мы ведь планируем открываться? — он вопросительно приподнял брови, глядя на Аккермана. Леви несколько мгновений помедлил. С этими событиями он полностью выпал из рабочего настроя, а планы по открытию рухнули, как только Эрен попал в больницу. Но он очень быстро шёл на поправку и выглядел уже почти здоровым и бодрым. И, что удивительно, его это не испугало, и он по-прежнему был готов посвятить себя делу Аккермана. Но самое главное — они избавились от зачинщика всех своих бед.       — Да, всё в силе, — в итоге подтвердил Леви. — Теперь у нас нет препятствий.       — Отлично, — Йегер широко ухмыльнулся. — У меня уже руки чешутся приступить к работе.       У Леви была с собой ещё пара контейнеров с едой, которые он приготовил для Смита, однако того в кабинете не оказалось. Вероятно, он был на очередной операции, поэтому парень просто оставил их на столе и написал записку. Остаток дня он провёл в своём кафе, восстанавливая сигнализацию и проводя лёгкую уборку. К счастью, стёкла на этот раз оказались не повреждены и менять окна не было необходимости. Только лишь хорошо помыть. А вот территория перед кафе заметно пострадала. Все газоны были вытоптаны, а кое-где ещё виднелись следы крови. Над этим стоило хорошо поработать. А в целом для открытия было почти всё готово, осталось лишь принять поставку продуктов и начать готовить, а также сделать праздничным само открытие.       «Думаю, трёх дней на это хватит», — по дороге домой решил Леви. Несмотря на существенный сбой, ему всё-таки хотелось открыть кафе четырнадцатого октября в день рождения Эрвина.       Вернувшись домой, Леви первым делом забрался в душ и включил воду погорячее, чтобы смыть с себя запахи и впечатления после прозекторской. Несмотря на то, что на нём был защитный костюм, да и к трупу он не прикасался, было ощущение, будто все частички мёртвого тела прилипли к нему. Поэтому под горячей водой он стоял долго, отмывая себя мочалкой со всех сторон и моя голову. Только он успел выйти из душа и переодеться, как вернулся и Эрвин. Он снова выглядел уставшим, как и вчера, однако сегодня его лицо казалось более мрачным.       — Всё в порядке? — осторожно поинтересовался Леви, пока тот раздевался. Он опасался как-либо давить на него и не хотел портить настроение ещё больше.       — Эти два дня — какое-то безумие, — тяжело произнёс Смит в ответ. — Я практически не выходил из операционных.       — Хочешь чего-нибудь? Я тоже только пришёл, поэтому ещё ничего не приготовил, — предложил Леви.       — Нет, спасибо за то, что оставил у меня в кабинете. Было очень вкусно, — слабо улыбнулся Эрвин и отправился в душ. Сам Леви тоже особого голода не ощущал, поэтому просто заварил чай и собирался съесть то, что осталось от его вчерашней стряпни. А осталось довольно прилично, так, что хватило бы на двоих.       — Точно не будешь? Тут ещё много осталось, — спросил он Смита. Тот после душа тяжело опустился на диван в гостиной и откинул голову на спинку. Его лицо наполовину оказалось закрыто полотенцем, которым он сушил волосы.       — Ничего не хочу, — проронил Эрвин. — Может, немного позже.       Леви всё же принёс чай, овощные и творожные кексы в гостиную, а сам сел рядом. По телевизору ничего интересного не было, но для фона он подошёл. Леви неторопливо пил чай, ожидая, когда Смит придёт в себя или хотя бы шевельнётся.       — Эрвин, — всё же решился спросить он, ощущая этот неразрешённый вопрос между ними. — Того человека и правда невозможно было спасти? Или… — он замолчал, краем глаза видя, как доктор Смит медленно выпрямляется, отрывает голову от дивана и перемещает полотенце на плечи.       — Я же сказал тебе, — весьма прохладно отозвался он, а Леви вмиг почувствовал внутри напряжение и что-то давящее в сердце. — Ты мне не веришь? — поскольку он выпрямился, то снова смотрел на парня сверху вниз.       — Да, я помню, — Леви невольно отвёл взгляд в сторону. — Дело не в этом. Просто я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. Да, я сам несколько раз порывался его убить, — он перевёл дыхание, — но не хотел подвергать тебя какой-либо опасности, — тихо добавил Аккерман.       — Всё же не веришь, — вздохнул Эрвин. — По-твоему, если я один раз совершил ошибку, то сделаю это снова?       Леви некоторое время молчал, не зная, как на это ответить. На самом деле — да, он знал, на что способен Эрвин Смит и что может сделать, прикрываясь благими намерениями. Святым он никогда не был и, несмотря на то, что спасал жизни, мог расчётливо пожертвовать любой, если она мешала его планам.       — Я не знаю, сейчас мне сложно понять тебя, твои мысли, — в итоге ответил Аккерман. — Возможно, я придаю слишком большую значимость собственной персоне, чтобы из-за меня ты стал пачкать руки, — усмехнулся он.       — А ты из-за меня разве не запачкался? — глухо спросил его Эрвин, склонив голову и упираясь предплечьями в колени.       — Наверное, я к этому уже привык, — мрачно признал Леви. — Ведь в то время это было единственным, что я мог делать для тебя. И сейчас получилось так же.       — Ты снова говоришь загадками, — вздохнул Эрвин, покачав головой. — Тебе незачем думать об этом, разве ты не должен быть рад, что теперь тебя никто не побеспокоит?       — Да, я вроде как рад, — согласился Аккерман, — просто опасался за тебя.       — Не стоило, — безэмоционально проронил тот. — Это не первый пациент, который умер во время моей операции. Или ты снова хочешь погеройствовать? — он иронично усмехнулся.       — Что? — Леви угрюмо глянул на него, ощущая, что через ровный тон начинают пробиваться эмоции.       — Ты ведь считаешь себя более сильным, считаешь, что я не в состоянии справиться сам со своими проблемами, поэтому берёшь их на себя? — также несдержанно продолжил доктор Смит.       — Нет, всё не так… — опешил Леви, не ожидая, что это его так расстроит и даже разозлит.       — Тогда почему ты так озабочен моими проблемами? — довольно жёстко спросил он, снова глядя на парня сверху вниз. Леви ощутил исходящий от него поток агрессии, хотя Эрвин старался держать себя в руках. Эта надменность и требовательность были знакомы Аккерману. Хотя в этой жизни Эрвин был более мягким и редко проявлял подобные эмоции, всё же порой они давали о себе знать, превращая его в такого знакомого господина Смита. Леви невольно потупил взгляд, ощущая, как чувства из прошлого смешиваются с настоящими, становясь едиными. В который раз Эрвин задавал этот вопрос, и в который раз Леви отвечал на него молчанием. Однако теперь кое-что прояснилось. По крайней мере, для него самого. Если раньше он действительно не знал, как ответить, то теперь не мог по иным причинам. Всё-таки, с доктором Смитом они были знакомы почти четыре года, и за это время он более-менее разобрался в себе и мог дать ответ на этот вопрос. Но только себе, не ему.       Пожалуй, его лицо в этот момент было слишком противоречивым, и Эрвин будто бы это понял. Понял, что Леви сам мучается этим вопросом. Взгляд голубых глаз чуть смягчился, и лицо стало не таким хмурым и напряжённым. Он перестал смотреть на него и перевёл взгляд на работающий телевизор, не особо всматриваясь в изображения.       — Да, возможно, я считаю себя более сильным, — в итоге проговорил Аккерман. — Если объективно, то так и есть — у меня лучше физическая подготовка, есть боевой опыт, и я выносливый. Я служил в спецназе и полиции, сидел в тюрьме. Я дрался, видел много смертей, убивал сам, получал опасные травмы, но всегда выживал. Но дело всё равно не в этом.       — Вот именно, ты и так очень много пережил, неужели тебе не хочется спокойной жизни без волнений и тревог?       — Есть кое-что, чего мне хочется больше, — выдохнул Леви, тоже пространно глядя перед собой. Эрвин снова перевёл взгляд на него, смотря на чуть склонённую темноволосую макушку. Сейчас он испытывал нетерпение и жажду. Жажду получить ответы на свои вопросы, узнать всё то, что скрывает от него Леви. Впрочем, он уже и сам догадывался, каковы могут быть причины его молчания.       — Я тоже много думал об этом, — продолжил Эрвин, так и глядя на него. — Искал причины, анализировал, наблюдал за тобой. Сначала у меня было много вариантов — от самых неприглядных, вроде корысти и денег, до благородных, вроде альтруизма или веры. Но постепенно они отсеивались. Ты явно не святой, но и не продажный…       — А что, если нет? — перебил его Леви и тоже поднял глаза. — Что, если я продавался за деньги?       Эрвин некоторое время безотрывно смотрел на него, почти испепелял взглядом, Аккерман тоже свой не отводил, чувствуя, как сердце стало громко стучать в груди.       — Нет, это невозможно, — категорично ответил доктор Смит. — Ты бы никогда не стал этого делать. Иначе это был бы не ты.       — Что ж, в этой жизни действительно не стал бы, — приглушённо ответил Леви, пытаясь избавиться от мысли, что он всё же продавался когда-то, пусть и ему одному.       — Я тебе не раз предлагал деньги, но ты отказывался с таким видом, будто я тебя покупал, — усмехнулся Эрвин, а Леви помрачнел так, словно ему предстояло убираться в тюремных санузлах. — Так вот, — доктор Смит опять посерьёзнел, а его взгляд стал более настороженным. — Возможно я ошибусь, но всё же скажу это. Ты так оберегаешь меня, потому что испытываешь какие-то чувства? — прямо спросил он, чтобы Аккерман больше не мог увиливать от ответа.       — Какие-то, — у Леви это вызвало слабую усмешку, однако через секунду он снова стал угрюмым и бросил на доктора хмурый взгляд. — Эй, только не думай, что я втюрился в тебя или что-то подобное, — с угрозой предупредил он. — Чувства есть, но они другие. Они странные и не такие примитивные, непростые… Дерьмо, это сложно объяснить, — выругался он и внезапно расслабился, откинувшись на спинку дивана. — У меня всегда были проблемы с выражением эмоций, так что я не смогу объяснить по-нормальному.       — По-моему, ты всегда прекрасно доносишь свои мысли, — прокомментировал Эрвин. — Мы все… испытываем какие-то чувства и эмоции друг к другу. К семье, друзьям, коллегам, возлюбленным… Вопрос в том, какие, и как далеко они готовы зайти.       — Я просто не оставлю тебя, вот и всё, — глядя куда-то наверх, проговорил Леви. — Мне ничего не нужно, только знать, что с тобой всё в порядке.       — Ты очень предан мне, хотя я не понимаю, чем заслужил твою преданность, — вздохнул Эрвин. — Ах, да, ты говорил, что когда-то я был твоим господином, — украдкой улыбнулся Смит. — Но ведь сейчас я просто человек со своими недостатками. У меня нет власти или чего-то подобного…       — На самом деле, — перебил его Леви, чуть скосив взгляд в его сторону. — Мало что изменилось помимо условностей. И власть у тебя есть, только теперь она измеряется не в титуле или деньгах, а в твоих умениях, твоих достижениях, связях. Ты держишь в своих руках множество жизней, совсем как тогда, и можешь оборвать их в любой миг. Или вернуть. Кто-то будет ползать перед тобой на коленях, умоляя спасти, кто-то — платить огромные суммы, чтобы получить твою помощь, а кто-то помогать и ценить тебя, в благодарность за спасение. Поэтому… — Леви слегка пожал плечами, — изменились только декорации, а актёры остались прежними.       «И того ублюдка тогда ты тоже убил, очень эффектно выдав это за самоубийство, — про себя добавил он, вспоминая игру в карты в замке герцога Харлина. — Возможно, и здесь ты поступил так же, даже не осознавая этого».       — Не знаю, мне кажется, что всё наоборот, — вновь едва заметно улыбнулся Эрвин, — что, скорее, это ты мой покровитель. Ведь ты оберегаешь меня от всего.       — Это вроде как компенсация, — Леви выпрямился, склонился к столику и налил себе чаю. Однако, к сожалению, тот уже остыл. — В прошлом я ничего не мог сделать, а здесь могу. И делаю. Потому что не хочу, чтобы всё закончилось, как там, — мрачно добавил он, видя в чашке с холодным чаем своё отражение.       — А как всё закончилось? — Эрвин сдвинул брови, пытаясь припомнить. Кажется, Леви это тоже как-то упоминал, но чётких воспоминаний об этом не было.       — Плохо, Эрвин, — процедил тот, возвращая чашку на место. — Тебя повесили, — выдал он, бросая на удивлённого Смита угрюмый взгляд. — И я видел всё это, а потом ещё хоронил тебя, — воспоминания так обдали его мощной волной, что он ощутил холодные мурашки на спине и поёжился.       — Прости, что тебе пришлось делать это, — извинился он, хотя понятия не имел, о чём говорил Леви. — Но, наверное, это был мой выбор? Закончить свою жизнь так.       — Да, может, и был, — согласился с ним парень. — Ты со мной не считался и решал всё сам, и мне это не нравилось. После того, что я делал для тебя и ты делал со мной, я не хотел быть для тебя пустым местом. Знаешь ли, насколько это дерьмово, когда человеком пользуются, а потом выкидывают без объяснений? — он опять раздражённо глянул на Эрвина, а тот не в силах был что-либо сказать или как-то оправдаться за то, что якобы совершил.       — Я и правда был настолько эгоистичным и тираничным? — только и смог пролепетать он.       — Ты и сейчас остался таким своевольным, это просто я стал сильнее и могу менять твои решения, — брякнул Леви. — В общем, мне плевать, убил ты Харлина или нет, — вернулся он к тому, из-за чего начался весь сыр-бор. — Я не отрекусь от тебя в любом случае. Если нет, то я рад, что он сдох сам и избавил нас от необходимости пачкать руки. А если да, то… — Леви несколько помедлил, его взгляд снова упал на чашку с холодным чаем, и он поднялся на ноги, забрал её и заварочный чайник, чтобы добавить кипятка.       — Леви? — Эрвин обернулся в его сторону, когда тот направился к кухне.       — Значит, они станут сильнее, — пробормотал он, включая чайник.