Мой господин

      И всё же за последующую неделю Леви найти работу так и не смог. С его освобождения уже прошёл почти месяц, он больше не мог сидеть без дела практически на иждивении у Эрвина. Ему пришлось принять его помощь, хотя Аккерману такое трудоустройство с сокрытием фактов его биографии совсем не нравилось. Но он хотел что-то сделать, а вариантов, кроме этого, у него больше не осталось. К тому же слова и уверения Эрвина звучали очень убедительно, а в убеждениях он всегда был мастер. И Леви поверил ему, его словам, и снова последовал за ним, ощущая какую-то непоколебимую цикличность своей жизни.       На самом деле всё оказалось не так плохо, как он ожидал. На работу его взяли без каких-либо проблем, даже без собеседования. Просто пришло сообщение по электронной почте, когда и куда ему следует явиться. Аккерман предполагал, что без влияния Смита тут не обошлось, но не стал это как-либо комментировать, а просто смирился и поплыл по течению.       Ему выдали форму, показали инвентарь для уборки, а также предоставили график работы. Он был двенадцатичасовым, посменным через два дня. В его обязанности входило выполнение уборки в холлах, вестибюлях, лестничных клетках, служебных и других помещений общественных и административных зданий, очистка и дезинфекция санитарно-технического оборудования. В палаты, а тем более в операционные, уборщики не допускались, поскольку те не являлись служебными помещениями. Там имел право работать только средний и младший медперсонал — медсёстры, санитары и санитарки. Впрочем, как оказалось в дальнейшем, правила соблюдались не всегда.       И вот, взяв в руки швабру и покатив целую тележку со средствами дезинфекции и уборки, Леви приступил к своим обязанностям. Помимо зелёной униформы он носил медицинскую маску, а ещё и очки, поскольку очень хотел скрыть своё примечательное лицо. Хотя и без этого на него особо никто не обращал внимания, разве что, коллеги по работе. Уборщиков и уборщиц была целая команда, ведь здание больницы имело много отделений и корпусов, и за каждым была закреплена своя территория (Леви даже не сомневался, что его определят в неотложную помощь). Однако Аккерман предпочитал ни с кем не контактировать и в одиночестве намывал закреплённую за ним площадь.       От осознания того, что он работает и приносит какую-то пользу, становилось намного легче. Да, больших денег на такой работе он бы не смог заработать, но моральное удовлетворение его очень радовало. Ему стало спокойнее и как-то светлее на душе, правда, он ещё долго опасался, что кто-то из начальства больницы узнает, что здесь работает парень с судимостью. Но прошла неделя, вторая, целый месяц, а его никто не трогал. Он просто тщательно и спокойно выполнял свою работу.       В который раз позабыв о том, что снова и снова наступает на те же грабли.       — Что это? Сегодня какой-то праздник? — улыбнулся Эрвин, когда в их общий выходной (а они совпадали не так уж и часто) Леви испёк торт. Обычно он пёк что-то простое к чаю — кексы или творожные запеканки, но сегодня был настоящий торт, пропитанный кремом и украшенный ягодами — клубникой, черникой и листочками мяты.       — Да, я получил первую зарплату после освобождения, — украдкой улыбаясь, пояснил Аккерман. — Чёрт, не думал, что буду так радоваться деньгам.       — Ха-ха, поздравляю, — весело откликнулся Эрвин. — Надеюсь, тебе хоть немного это поможет.       — На самом деле, всё неплохо, — лицо Леви сегодня было особо светлым. — Мне нравится, чем я занимаюсь. Да, конечно, не то, что раньше, но это лучшее, что могло быть после тюрьмы.       — Я рад, что смог помочь тебе, — Эрвин разрезал торт и положил каждому по кусочку, а Леви разлил чай. — Мне это и правда ничего не стоило. А в больнице ты выглядишь, как настоящий шпион! — рассмеялся он, вспомнив весь камуфляж Аккермана, его маску и очки.       — Тц, вдруг меня кто-нибудь узнает? — процедил тот. — Хоть и прошло два года, но наверняка остались люди, которые помнят меня. Тот же охранник, у которого я украл видеозаписи, или медсестра в регистратуре… А у меня на лице написано, что я тот ещё ублюдок, — мрачно завершил он.       — Что ж, если тебе так спокойнее, — не стал его отговаривать Эрвин и приступил к торту. Тот оказался настолько изумительным, что Смит не смог произнести ни слова, пока не съел его.       — Наверное, в следующем месяце при таком же раскладе я даже смогу съехать от тебя, — пробормотал Леви, подсчитывая свою зарплату и затраты на аренду жилья.       — Мне бы этого не хотелось, — торопливо ответил ему доктор Смит. — Кажется, я настолько привык к твоей вкусной еде, что протяну ноги, когда ты уйдёшь. Я просто не смогу питаться чем-то другим…       — Эй, а вот это уже похоже на шантаж, — нахмурился Леви, сверля его строгим взглядом. — Как-то же до этого ты жил один.       — Да, но… — доктор перевёл дыхание. — Если тебе надоело, то конечно съезжай, но я хотел бы, чтобы ты пожил здесь ещё.       — Ладно, если ты так настаиваешь, — Леви отвёл взгляд в сторону, скрывая свои мысли. Возможно, ему стоило бы проявить решимость и разорвать эту ещё не окрепшую связь. Он понимал, уже ощущал, что чем дольше будет жить с Эрвином Смитом под одной крышей, тем сложнее будет потом уйти от него. Но в то же время ему хотелось бы покрепче встать на ноги, ведь один месяц ещё ничего не значил, а с таким несколько нелегальным устройством на работу могло случиться всё что угодно. Но деньги он откладывать всё же начал. Совсем небольшую сумму, но это уже был хороший шаг.       «Какое счастье, что мне больше не снятся те сны, — глядя на Эрвина, который не смог удержаться и отрезал себе ещё торта, размышлял Аккерман. — Честно, я опасался, что когда начну жить с ним, не смогу избавиться от снов. Но вот мы уже живём почти два месяца, а ни одного сна из прошлого мне не приснилось. Возможно, потому что он ведёт себя не так, как господин Смит. Кроме того первого дня, когда мы уснули на полу в гостиной, он держит дистанцию и не переходит границы личного пространства. Я благодарен ему за это. Он и правда изо всех сил хочет помочь мне…»       — Чем сегодня займёшься? — бодро спросил Эрвин, отделяя вилкой от торта маленький кусочек.       — Да, мне нужно пройти чёртову регистрацию в уголовно-исполнительной инспекции, — проворчал тот, тронув свою ногу с браслетом. — Таскаться туда раз в месяц. А потом я хотел сходить на свидание.       — Неужели в тюрьму? — изумился Эрвин.       — Да, в неё самую, — ухмыльнулся Аккерман. — Не соскучился, не думай, — поспешил добавить он, поскольку по выражению лица Смита догадался, что тот хотел пошутить на эту тему. — Хочу проведать своего сокамерника. Я обещал прийти к нему, уже приготовил передачу, — он взглянул на коробку, которая стояла в углу кухни. Там были любимые печенья Эрена, конфеты и журналы.       — Что ж, поездка за город — не так уж и плохо, — закивал головой Эрвин. — Я как раз вчера заправил полный бензобак.       — Эй, я не собирался тебя втягивать во всё это, — возразил Леви. — Сам доберусь, на электричке. А ты лучше отдохни дома.       — Леви, благодаря тебе мне абсолютно нечем заняться. Квартира убрана, еда приготовлена, рубашки отглажены…       — Ну, ты можешь почитать что-нибудь, посмотреть фильм или сходить в спортзал, — попытался придумать ему занятия Леви.       — Да, я уже ходил вчера, — довольно сообщил Эрвин и потянулся. — Сегодня надо дать мышцам отдых.       При больнице имелся спортзал для оздоровительных процедур для пациентов, но врачи тоже могли им пользоваться. И Эрвин частенько посещал его после работы, если был несильно загружен и не так уставал. Леви же предпочитал утреннюю пробежку или занятия дома, поскольку сейчас лишних денег на бассейн или спортзал не было.       В итоге Аккерману пришлось согласиться, и они вместе отправились по его маршруту. Сначала в инспекцию, где он прошёл регистрацию, а затем прямиком в тюрьму. Возвращаться туда, конечно, было несколько странно, и когда Леви после дороги увидел знакомые ворота, он ощутил смешанные чувства. Настолько, что сначала просто смотрел на них и не мог выйти из автомобиля. Но всё же, в конце концов, смог преодолеть себя.       — Такое чувство, что был здесь только вчера, — пробормотал Леви, стоя перед воротами и опустошённо смотря на них. Эрвин остался ждать его в машине, а Аккерман подошёл к пропускному пункту, сообщил цель своего визита и предъявил документы. Сегодня впервые он попал в открытую административную часть тюрьмы, которая очень отличалась от внутренней. Вместо решёток здесь были двери, имелся зал для ожиданий с удобными креслами, заполнить заявление можно было в одном из окон. Всё это больше походило на отделение банка и находиться здесь было комфортно. В центре имелось табло, где был указан номер заключённого и номер секции для встречи.       Леви заполнил все необходимые бумаги и передал свою посылку на досмотр. А затем принялся ждать. Номер 2478 стоял в очереди третьим. Требовалось некоторое время, чтобы его заявление одобрили, привели заключённого…       — Кто запрашивал свидание с заключённым 2478? — в зал ожидания прошёл надзиратель, которого Леви сразу признал по тёмно-синей форме и кепке.       — Я, — Аккерман поднялся на ноги.       — Он отказался, — сообщил ему офицер.       — Отказался? Почему? — нахмурился Леви, ощущая внутри какой-то холодок.       — Не могу сказать, извините, — проговорил надзиратель и ушёл.       «Что за чёрт, — Леви так и остался стоять посреди зала ожидания. — Он был так взволнован, когда мы договорились о встрече. С ним что-то случилось? Или…»       — Аккерман.       Леви невольно вздрогнул, услышав знакомый голос и интонацию. Он тут же вскинул глаза и увидел ещё одного надзирателя. Но на этот раз не просто надзирателя, а своего старого знакомого.       — Майк, — он ощутил, как уголки губ дрогнули — на лицо напросилась улыбка. Захариус приблизился к нему, и Леви пришлось основательно задрать голову — тот был даже выше Эрвина.       — Уже соскучился? — задиристо спросил офицер, сложив руки на груди. Леви он напоминал скалу, которую даже штурмом взять бы не удалось. Почему же тогда втроём они проиграли… Неужели нашёлся кто-то, кто был сильнее и умнее их?       — Тц, явно не по тебе, — пробурчал Леви с усмешкой на губах. — Пришёл навестить мелкого ублюдка, а он отказался от свидания. Не знаешь, что с ним случилось?       — Ты про Йегера? — уточнил Захариус, а когда Леви кивнул, продолжил. — Ничего особенного. Пару раз подрался, пару раз посидел в карцере… Но в целом живой и невредимый.       — Тогда какого чёрта, — нахмурился Аккерман.       — Думаю, тебе лучше знать, что вы там не поделили, — пожал плечами надзиратель.       — А что с кухней? Как остальные ребята? — поинтересовался Леви, в душе ощущая какой-то затянутый узел. Если с Эреном всё в порядке, то единственная причина, по которой он мог отказаться…       — Всё в порядке, работают. Без тебя, конечно, им сложнее справиться с дисциплиной, но пока твои наставления действуют, — прокомментировал тот. — А ты как на воле? Удалось найти работу?       — С трудом, большим трудом, — признался Леви.       — Что ж, если будут трудности, ты всегда можешь вернуться, — хмыкнул Майк и, похлопав его по плечу, удалился. — Рад был повидаться, — на прощание добавил он.       — Тц, не сглазь, каланча, — проворчал ему вслед Леви и тоже покинул зону ожидания. После отказа Эрена ему стало как-то не по себе. В раздумьях он вернулся к машине Смита и сел рядом с ним, вперёд.       — Так быстро? — удивился Эрвин, но, заметив мрачное лицо своего спутника, притих.       — Он отказался, — хмуро поведал ему Аккерман. — Не знаю почему. Расстались мы на хорошей ноте, с ним вроде ничего не случилось… Но если это то, о чём я думаю, то это то ещё дерьмо, — негромко проронил он, опустошённо смотря вдаль.       — И… о чём же ты думаешь? — видя, как Леви пристегнулся, Эрвин завёл автомобиль и тронулся с места, отъезжая от тюрьмы. Спутник некоторое время сверлил его напряжённым взглядом через зеркало, затем отвёл глаза в сторону.       — Этот парень был другом Армина, — в итоге сказал он, краем глаза слева от себя замечая, как Эрвин сжал руль сильнее. — И он не знал, за какое преступление я сижу.       — Ты сидел с человеком, который знал Армина? — на одном дыхании спросил доктор Смит, а его взгляд стал невероятно пустым.       — Не просто знал, — Леви скользнул своей ладонью по голове и несильно сжал волосы на макушке на некоторое время. — Они были друзьями, очень близкими. Эрен покупал для него наркотики, героин, чтобы облегчить боль. Я его на этом и поймал, а он меня подстрелил, пытаясь сбежать. Не спрашивай, как мы оказались в одной тюрьме и в одной камере, — предупредил его Леви, видя недоумение на лице. — Может, это злой рок, не знаю, — брякнул он. — Но если Эрен отказался со мной общаться, возможно, каким-то образом он узнал, за чьё убийство я сидел.       «И теперь он меня возненавидит. Не только за то, что я убил его друга, но и за то, что скрыл от него это, зная, что они знакомы…» — про себя добавил Леви.       — Сколько ему ещё сидеть? Когда он выходит? — спросил у него Эрвин.       — Его тоже освободят по УДО, если он ничего не натворит, но на полгода позже. Ещё где-то четыре месяца, — подсчитал Аккерман.       — Тогда нужно быть осторожнее, — проговорил Эрвин, сохраняя хладнокровие и смотря только на дорогу.       — Да. Но я надеюсь, что мои выводы поспешны. Всё может быть не так.       Впрочем, переживать Леви и без этого было о чём. Спустя неделю во время небольшого перерыва на работе, ему на глаза попался плакат о донорстве. Леви вспомнил о том, что до всей этой неразберихи он несколько раз сдавал свою кровь и решил снова это сделать. Следующим утром он пришёл в службу донорства, которая находилась в другом корпусе. Вся информация о нём уже была в базе данных, однако когда медсестра ввела его имя и фамилию, то покачала головой.       — Простите, господин Аккерман, но мы не можем взять у вас кровь, — извинилась она.       — И по какой же причине? — несколько рассеянно спросил он, не ожидая такого ответа.       — Не могу точно сказать, но вы находитесь в оранжевой зоне, — указывая на монитор своего компьютера, пояснила она.       — Оранжевая зона? И что это значит? — нахмурился Леви.       — Всех доноров — активных и потенциальных — мы распределяем по зонам, — объяснила медсестра. — В зелёной находятся те, чья кровь проверена, они не имеют заболеваний и противопоказаний. В оранжевой — те, кто находятся под сомнениям и имеют временные медицинские противопоказания. Они могут контактировать с больными или иметь сомнительный результат на маркеры вирусных гепатитов, ВИЧ-инфекции. В красной зоне находятся те, кому нельзя быть донором, имеющие подтверждённые заболевания.       — Значит, я и донором быть не могу? — глухо проговорил Леви, отчасти понимая, по какой причине.       — Пока нет. Но мы можем взять вашу кровь на анализы. И если всё будет чисто, через полгода вы сможете вернуться к донорству.       — Да, если можно, — попросил Леви. Если он и правда успел заразиться в том гадюшнике, то лучше об этом узнать сразу.       Кровь была сдана, он вернулся к работе, однако эти мысли ещё долго не покидали его. Вообще до этого момента Леви был уверен в своём здоровье. В тюрьме ему удалось избежать самого страшного: изнасилования, наркотиков, татуировок — основных путей заражения ВИЧ-инфекцией и гепатита С. Но всё-таки, размышляя над всем этим, он начал сомневаться. Во-первых, он работал на кухне, намывая посуду и столовые приборы за всеми заключёнными. Во-вторых, десятки раз, чуть ли не каждый месяц вступал в драки, где разбивал кулаки и чьи-то лица в кровь. И это было самым пугающим. Ведь если кровь заражённого могла попасть на открытую рану…       — Леви? Ты меня слышишь? — Аккерман очнулся от своих гнетущих мыслей только дома, когда Эрвин помахал перед его лицом рукой. Они вместе сидели в гостиной и смотрели какой-то фильм. Эрвин опять растянулся на ковре и прижался спиной к краю дивана. Леви же сидел на самом диване по-турецки, сложив ноги. На столе стояли несколько банок пива и куриные крылышки из фастфуда. Смит уже выпил половину своей. Леви же даже не притронулся, держа её в руках.       — Да, я… задумался, — проронил он и сделал глоток.       — И о чём же? У тебя такой хмурый вид. Что-то случилось?       — Я сегодня хотел сдать кровь на донорство, — поделился своими переживаниями Аккерман, зная, что лучше Эрвина его никто не сможет понять и успокоить. — И мне сказали, что я не могу, нахожусь в оранжевой зоне.       — Да, после судимости твой статус сменился на сомнительный, — вздохнул доктор Смит. — Из тюрьмы немногие выходят здоровыми.       — И я начал опасаться, — продолжил Леви. — А вдруг я действительно успел там заразиться?       — У тебя есть основания? — Эрвин вгляделся в него внимательнее. — Ты ведь знаешь способы передачи — половой контакт, кровь, нестерильные иглы и инструменты…       — Нет, ничего этого не было, — замотал головой Леви и чуть сильнее сжал банку пива. — Но я часто дрался, очень часто. И получал раны. Так же, как и мои противники. Что если… чья-то заразная кровь — с гепатитом или ВИЧ — могла попасть в мою? Ты, как доктор, можешь сказать, возможно ли это?       — Хм… — Эрвин потёр подбородок, задумчиво глядя перед собой. — Полагаю, в теории это возможно, но на практике, насколько мне известно, ещё не было таких случаев, чтобы кто-то заразился во время драки. Для того, чтобы заражение действительно произошло, должно совпасть очень многое. Поэтому такая возможность теоретически допустима, но в реальности очень маловероятна, — заключил Эрвин.       — Чёрт, ты вроде как успокоил, а вроде как и нет, — вздохнул Леви.       — Ты знаешь, что я каждый день подвергаюсь подобному риску? — внезапно произнёс Смит. — Каждый день я и мои коллеги — хирурги, травматологи, акушеры, медсёстры — оказываем помощь сотням пациентов, ВИЧ-статус которых не всегда известен. По долгу службы медперсонал часто контактирует с кровью, а значит, имеет высокий риск заражения опасными заболеваниями, если возникнет аварийная ситуация. Например, порез или укол, попадание крови на слизистые и глаза. К счастью, в нашей больнице ещё ни одного подтверждённого случая не было, но всё же риск остаётся. Так что тебе тоже не стоит пока сильно переживать. Ты сдал анализ?       — Да, — кивнул Леви, ощущая, что отчего-то стало легче. Будто они оказались в одной лодке.       — Хорошо. Результаты будут известны уже через день, но полностью убедиться можно только через полгода.       — Да, мне так и сказали, — Леви опять закивал и всё же до конца от напряжения избавиться никак не мог. — А тебе не страшно? — проронил он, смотря в сторону Эрвина. — Всё-таки я два года сидел и мало ли, что мог принести оттуда.       — Ну, зная о твоей чистоплотности, я в этом сильно сомневаюсь, — улыбнулся доктор Смит. — К тому же мы с тобой не обмениваемся кровью и вроде как не собираемся вступать в половой контакт, — он говорил шутливо, однако Леви ощутил, как кровь внезапно прилила к лицу и пришлось скорее выпить холодного пива. — А через бытовые приборы это не передаётся. Так что, переживать мне особо не о чем.       — «Вроде как»? — покривил губами Леви и опять скосил на него глаза. — У тебя есть какие-то сомнения?       — Я знаю, как ты остро воспринимаешь эту тему после тюрьмы, — покачал головой Эрвин, вспомнив состояние Леви в больнице и его яростные слова. Тогда бандиты собирались опустить его, и он отбивался изо всех сил, рискуя жизнью. Конечно, после такого он и впрямь будет ненавидеть подобные намёки. — Поэтому на этот счёт можешь не волноваться — у меня нет к тебе подобного интереса, — решил сразу обозначить их отношения Эрвин и успокоить его. — И вообще мне нравятся женщины. Я даже был женат, — отметил он.       — Но развёлся, — припомнил Леви, с сомнением глядя на него. Эрвин, расслабившись, чуть откинул голову, глядя в потолок.       — Да, брак сохранить не получилось, — признал он. — Но, думаю, мы оба не особо к этому стремились.       — Но ты любил её? Раз женился, — опустив глаза, Леви уставился на свою банку пива.       — Это было давно, тогда я был моложе и романтичнее, — ностальгически улыбнулся Смит. — Да, влюблённость была, но, как полагается, прошла со временем. А ребёнок у нас не получился — было две замерших беременности, как оказалось, из-за нашего резус-конфликта. Поэтому мы и развелись, поскольку полноценной семьи создать не удалось, а больше смысла жить вместе с охладевшими чувствами не было.       — Жаль, — искренне признался Леви. — Думаю, из тебя вышел бы хороший отец. Почему ты не женился снова? Не сомневаюсь, женского внимания у тебя — хоть отбавляй, — был вынужден признать он. Странно было вообще, что такой умный и красивый мужчина, как доктор Смит, к тридцати восьми годам оставался холостяком.       — С этим не поспоришь, — лукаво улыбнулся Эрвин, подтверждая его слова. — Кто знает, — пространно ответил он. — Я погрузился с головой в работу, занялся теми подпольными делами, пытаясь помочь детям, потом встретил тебя… И вот уже очнулся под сорок лет, — хмыкнул он.       — Ещё тридцать восемь, — проронил Леви. — Ты молод.       — Да, но стал гораздо более расчётлив и прагматичен, чем прежде. Я бы, может, и хотел, — признался он, — но не могу влюбиться, а без любви не могу жениться. Мне всегда было тяжело эмоционально общаться с людьми. Порой ловлю себя на мысли, что рассматриваю их только как инструменты для своих целей…       — Сейчас ты очень откровенен, — отметил Леви. — Это и есть эмоциональное общение. Меня ты тоже рассматриваешь, как инструмент?       — Ты вынудил меня сделать это, — тяжело признал Эрвин, выпрямляясь и чуть подаваясь вперёд. — Когда я дал показания против тебя, ты стал моим инструментом, благодаря которому я смог удержаться на своём месте и продолжить путь. Пожертвовав тобой. Да, что бы ты ни говорил, последнее слово было за мной. И я воспользовался этим шансом. Мне стыдно в этом признаться, но в глубине души я всё же был рад, что кто-то сядет за меня, что кто-то возьмёт этот груз на себя. Все два года я жил с отвратительным чувством, но шёл дальше, заталкивая его вглубь себя. И только когда ты вышел, я почувствовал облегчение.       — Всё не так, Эрвин, — прервал его Леви. Голос бывшего капитана был спокоен, а взгляд отстранён. — Я дал тебе возможность, и ты ей воспользовался. Ни больше, ни меньше.       — И почему же ты дал мне её? За что я заслужил такую жертву? — чуть развернув к нему голову, в который раз спросил Эрвин, а Леви в который раз поджал губы и отвёл взгляд в сторону.       — Давай лучше поговорим о женщинах, — брякнул он, делая глоток пива.       — Ты же не любишь обсуждать женщин, — снисходительно улыбнулся Эрвин, понимая, что тот снова хочет уйти от темы.       — Да, но это лучше, чем обсуждать мои мотивы, которые похожи на сумасшествие, — пожал плечами Аккерман. — Я тебе уже говорил о них, тогда в больнице, и повторяться не хочу. Потому что даже для меня они звучат безумно.       — Ты про… — начал Эрвин, припомнив их разговор. Кажется, тогда Леви что-то говорил про прошлые жизни, но доктор не был уверен, что правильно его понял.       — Ладно, поговорим о женщинах, — усмехнулся Эрвин, видя, как Аккерман всеми силами старается показать, что не имеет к текущей теме отношения. — Кажется, о своих я тебе уже всё рассказал. Что насчёт твоих? Ты очень близок с Ханджи, — отметил он.       — Это другое, мы с ней друзья, и жениться я на ней никогда не думал, — возразил Леви.       — Ох уж эта пресловутая дружба между мужчиной и женщиной. Думаешь, она существует? — поддел его доктор Смит.       — Да, определённо, если оба двинутые, как мы, — самокритично охарактеризовал их дружбу Леви. — Нет, если говорить о женщинах, а не о Ханджи, у меня их не было, — проворчал бывший капитан, смотря в сторону. — Знаю, звучит дерьмово, но так оно и есть.       — Вот как, — Эрвин никоим образом не собирался издеваться или шутить над ним. — Тебе не нравятся женщины?       — И мужчины тоже, — процедил Аккерман. — Это ответ на твой второй вопрос, если первый будет отрицательным.       — Ох, значит, если ни те, и ни другие… может, ты асексуал? — задумчиво протянул Смит.       — Не знаю, может быть, — пожал плечами Леви. — Дело ещё в том ПТСР после взрыва и моих ногах… Думаю, ты понимаешь, что когда я не ходил, у меня не вставало. Вообще, даже утром, я не ощущал ничего, — признался Леви, хотя тема была деликатной. Но всё же Эрвин был врачом и ему можно было доверить даже такие вещи. К тому же он мог бы помочь советом.       — И сейчас так же? — осторожно и серьёзно спросил Смит.       — Нет, сейчас стало лучше. Даже сливать иногда хочется, — с некоторым пренебрежением ответил Леви. — Просто, чтобы на мозг не давило, — он припомнил, как в тюрьме у него разок до одури разболелась голова, пока он не сделал это дело. От воспоминаний он невольно вздрогнул. На самом деле, в этом ничего хорошего не было. И странно, что кому-то это вообще нравилось.       — Значит, с твоим мужским здоровьем всё в порядке, — ухмыльнулся Эрвин. — Просто низкое либидо, и всё. Это объясняет твоё абсолютное спокойствие и некоторый флегматизм.       — И ты не считаешь меня ненормальным? — с сомнениями спросил Леви, косясь на его макушку. Эрвин тем временем открыл ещё по одной банке пива и протянул своему собеседнику.       — Почему я должен считать тебя ненормальным? — удивился Смит.       — Обычно люди считают сумасшедшими тех, у кого не было отношений к тридцати. И женщин, и мужчин. Относятся к ним с подозрениями и не хотят связываться, будто те прокажённые или вроде того, — усмехнулся он. — Ведь сейчас принято иметь несколько партнёров, нежели не иметь вовсе.       — Это личное дело каждого, — спокойно отозвался Эрвин. — Миллионы людей живут без отношений и партнёров, а кто хочет, всегда находит. Да, иногда бывают проблемы с коммуникацией или психологические установки из детства, но я считаю, каждый волен выбирать то, что хочет. Единственное, с чем я согласен, что с возрастом сложнее сойтись с кем-то и принять кого-то. Это я ощущаю и на себе.       — Я не скрываю, что у меня есть проблемы. И с коммуникацией, и с характером, — пробормотал Леви. — И я тебя уже предупреждал об этом. Видишь, тебе целый час пришлось побыть грёбаным психологом, чтобы выслушать весь этот бред.       — Ахаха, Леви! — не сдержавшись, Смит рассмеялся в голос, а после снова откинул голову, весело смотря на Аккермана. Его лицо раскраснелось от смеха и пива, а глаза задорно сияли.       — Ты такой живой, удивительно, — внезапно выдал он, на что Леви опешил.       — Естественно, я живой. Если бы было иначе, я бы проводил время с Ханджи, а не с тобой, — проговорил он.       — Когда я впервые встретил тебя, я подумал — что за суровый и безэмоциональный человек, он даже умереть не боится, — рассказал Эрвин. — А ты, оказывается, очень живой, со своими страхами и тревогами, наполненный эмоциями. С тобой интересно говорить, проводить время, несмотря на то, что ты ворчишь и резко выражаешься. Но за этой резкостью скрывается что-то живое и чуткое, что невозможно разглядеть с первого раза. Ты очень глубоко мыслишь и затрагиваешь сложные вопросы. Знаешь, о таком друге я всегда мечтал — с которым будет приятно проводить время, делиться своими мыслями и переживаниями. Который выслушает и поможет. С которым не страшно проявить слабость, и который не оставит. Знаю, это слишком идеально, и таких людей не бывает. Но сейчас, кажется, что так оно и есть.       — Не знаю, кого ты описал, но явно не меня, — отведя взгляд в сторону, пробормотал Леви. — Кажется, ты снова перебрал, — отметил он, глядя на пустые банки. — Надеюсь, сегодня ты не собираешься спать на полу и отдавить мне ноги, как в тот раз, — поморщившись, добавил он.       — Поэтому ты убрал их? — хмыкнул Смит. Леви весь вечер так и просидел на диване, сложив ноги. — Ох, фильм закончился, — когда на экране поплыли титры, Эрвин поднялся и зевнул. — Ладно, тогда приму душ и пойду спать. Весь диван теперь в твоём распоряжении, — забрав с собой банки и коробку с курицей, он отнёс их на кухню, а затем скрылся в ванной. Леви ещё некоторое время сидел на диване, глядя ему вслед.       — Да, я и правда много чего боюсь, — едва слышно проронил он, опуская глаза. — Но больше всего боюсь потерять тебя. Снова.