Мой господин

      После нового года Леви с командой посетили больницу Копленда, где работал доктор Смит. Неожиданный визит целого отдела по борьбе с наркопреступностью удивил Эрвина, однако когда он узнал об их цели, то мгновенно приободрился.       — Мы бы хотели сдать кровь для донорства, — пояснил Леви, а его ребята бодро закивали.       — Сразу все? — Эрвин был приятно удивлён.       — Да, мы все здоровы, в нормальном весе и физической форме, — подтвердил Леви. — И хотим помочь.       — Что ж, это прекрасно, — доктор Смит едва заметно улыбнулся. — Для начала вам нужно пройти обследование, чтобы убедиться в отсутствии противопоказаний. Идёмте, — Эрвин отвёл их в соседний корпус больницы и проводил в кабинет, где собирались предварительные сведения о донорах. Паспортные данные, история болезней, наличие хронических заболеваний, а также родственников или лиц, проживающих по одному адресу.       — Это необходимо, чтобы исключить абсолютные противопоказания, к примеру, гепатит или туберкулёз, — пояснила одна из медсестёр, проверяя их данные.       — Употребляли вы анальгетики или алкоголь накануне? — помимо вопросов, их попросили взвеситься, затем измерили давление, температуру и взяли кровь из пальца.       — Нам нужно узнать уровень гемоглобина и определить группу крови, — объяснил врач, который находился рядом с ними и проводил первичный осмотр. — Если есть жалобы или плохое самочувствие, лучше сказать сразу.       — Всё в порядке, мы готовились, — возразил Леви.       — Тогда проходите в процедурную.       После осмотра команда Аккермана оказалась в ещё одном кабинете, оборудованном специально для сдачи крови. Здесь имелись особые кресла, а также необходимое оснащение. Процесс сдачи крови напоминал обычный забор из вены: им наложили давящую манжету на плечо, продезинфицировали кожу, ввели в вену специальную иглу, из которой по трубке кровь начала поступать в контейнер для сбора.       — У вас забирают цельную кровь, — прокомментировала медсестра, — на это уходит где-то пятнадцать-двадцать минут. Если почувствуете себя плохо, сразу скажите об этом.       — Всё хорошо, спасибо, — произнесла Петра, которая больше всех чувствовала свою ответственность за сдачу. — Я очень надеюсь, что моя кровь поможет кому-то!       — Обязательно поможет, — подключился к разговору Эрд. — Правда, не сама кровь, а её компоненты… По статистике, они нужны каждому третьему человеку.       — Да, когда капитан получил огнестрел, на него ушло много крови, — припомнил Оруо.       — Да. Благодаря кому-то я жив, — согласился Леви. — Поэтому хочу отдать долг.       Через двадцать минут забор крови был завершён, и ребята покинули процедурный кабинет. Все чувствовали себя неплохо, однако медперсонал посоветовал провести в больнице ещё некоторое время на случай головокружения или тошноты. Сегодня у их отдела был выходной, поэтому ребята не торопились.       — Может быть, пообедаем где-нибудь вместе? — предложила Петра, когда их время истекло и можно было быть свободными.       — Я за, — поддержал её Эрд. Остальные тоже были не против.       — Да, идея хорошая, но мне нужно решить ещё один вопрос, — проговорил Леви, понимая, что все ждут его ответа. — Так что идите без меня.       Петра разочарованно вздохнула, однако слова забирать не стала, и они вчетвером отправились в кафе. Леви же вернулся к отделению неотложной помощи и поднялся на второй этаж в кабинет доктора Смита. Постучав, он заглянул туда и, убедившись, что никого нет, зашёл.       — Вы уже всё? — Эрвин поднял на него глаза.       — Да, быстрее, чем я думал, — Леви невольно тронул изгиб предплечья, а затем сложил руки на груди и прижался спиной к двери.       — И как ты себя чувствуешь? — поинтересовался доктор.       — Доводилось терять крови и побольше, — протянул капитан.       — Я рад, что ты пришёл со своими товарищами. Вы сделали очень большое дело, — с благодарностью произнёс Эрвин.       — Это как-то поможет тем детям? — осторожно уточнил Аккерман.       — Да, несомненно, — утвердительно ответил доктор Смит. — При операциях очень часто требуется переливание крови, а плазма и эритроциты могут помочь при заболеваниях.       — Хорошо, — Леви облегчённо выдохнул, не отводя взгляда от Эрвина. — Я знаю, это капля в море, но….       — Но нужно с чего-то начать? — поддержал его доктор.       — Да, начать с малого, — кивнул Леви. — Знаешь, я хотел спросить, — его голос стал немного тише. — Раз уж я снова оказался в стенах этой больницы, то кое о чём вспомнил, — блуждая взглядом по кабинету, он в итоге остановил его на Смите. Леви всегда смотрел настороженно, с подозрениями, и от этого в его компании было как-то неуютно. Впрочем, Эрвин уже начал привыкать к его осторожности. — Ты ведь что-то сделал со мной? — спросил он, отчего доктор Смит удивлённо распахнул глаза.       — Прости? — едва слышно выдохнул он, не понимая, что он мог с ним такого сделать, что Леви на него так сурово смотрит.       — Моя левая нога, — пояснил капитан. — Я перестал чувствовать боль при ударах или резких движениях. Сначала я думал, что это из-за бандажа, но даже когда снял его, всё осталось в порядке. Ты ведь что-то мне наковырял, когда сшивал связки на коленях?       — Да, я… — Эрвин несколько скованно улыбнулся, — зашёл чуть глубже. Ты как-то упоминал, что ощущаешь боль в левой ноге, где была травма, и я решил посмотреть, можно ли что-то исправить. Не особо надеялся, но если получилось, то очень рад, — закивал он.       — Тц, решил поэкспериментировать? — проворчал Леви, впрочем довольный, что боль прошла.       — Прости, немного, — на лице Эрвина снова появилась сдержанная улыбка. — Если тебя беспокоит что-то ещё, скажи мне, я постараюсь это исправить.       — Не особо, — задумался Леви и слегка двинул всеми суставами, проверяя, осталась ли боль где-то ещё. — Чёрт, тебе так понравилось ковырять моё тело? — видя на его лице странное воодушевление, натянуто спросил он.       — Я привык доводить дело до конца, — ответил Эрвин и, переведя дыхание, поднялся на ноги. — Не против небольшой экскурсии? Я давно хотел показать тебе наше детское отделение, — предложил он.       — Не против, — Леви отошёл от двери и опустил руки, а после они с Эрвином покинули его кабинет и отправились на третий этаж, где располагалась педиатрия. Сначала они просто прошлись по палатам, где держали детей после операций или с не очень тяжёлыми заболеваниями. Затем по палатам, где находились дети с более тяжёлыми, но излечимыми заболеваниями, и чувствовали себя неплохо. Леви всё искал знакомое лицо, однако когда палаты закончились, он решился спросить:       — А где та девчонка? Габи?       — Которая постоянно бегала от уколов? — ухмыльнулся Смит. — Её выписали. Сразу после Рождества. К счастью, у неё не было ничего серьёзного, операцию смогли провести местными силами.       — Вот как, — Леви немного нахмурился. — И где она теперь? У неё есть родители?       — Да, есть, но они… — он несколько помедлил, — им едва удалось найти деньги на операцию. А вот родителям её друга не удалось, — добавил он. — Его спасли лишь благодаря средствам из фонда помощи. Большую часть из которых составляли те грязные деньги.       — Вот как, — приглушённо проронил Леви, догадавшись, что речь идёт о Фалько. Он несколько удручённо посмотрел на Эрвина, ощущая противоречие внутри. Ведь если бы доктор не проводил подпольные операции, вероятно, Фалько был бы уже мёртв.       — Да, про таких детей я и говорил, — лицо Эрвина тоже помрачнело, когда они прошли в отделение интенсивной терапии, где находились тяжелобольные, ожидающие операции или восстанавливающиеся после неё.       — За которых никто не заплатит, — продолжил Эрвин, ведя его между палат с большими окнами во всю стену, где были видны лежащие больные, подключённые к системам жизнеобеспечения. Шаги Леви становились всё тяжелее, сначала он смотрел в каждое окно, затем всё больше себе под ноги, ощущая какую-то вину за то, что ничего не может сделать.       — Детская хирургия — сложная отрасль медицины, и специалистов в ней не так много. В нашей больнице всего два детских хирурга, они постоянно загружены и оперируют новорождённых и маленьких детей, а для более взрослых пациентов подключают и нас, — рассказал доктор Смит. — С этим мы справляемся. Но знаешь, что самое страшное? — Эрвин неожиданно остановился у одной из палат.       — Что же? — глухо спросил капитан, подняв на него глаза.       — Некоторые дети, хоть и находятся в тяжёлом состоянии, имеют шанс на спасение. Некоторые получают средства на операцию от фонда, некоторых спасает чья-то кровь или костный мозг, у некоторых родители всё же находят необходимую сумму, а мы как можем оказываем поддерживающую терапию… — он перевёл дыхание, а сердце Леви невольно замерло в ожидании самого ужасного.       — Но у некоторых нет даже этого, — безэмоционально заключил Эрвин. — У некоторых нет даже шанса, нет надежды на исцеление, и никакие деньги не способны подарить его, и никакая операция не способна изменить это, — он открыл дверь одной из палат и зашёл туда, Леви с давящим чувством в груди — тоже. Его взгляд первым делом упал на больного: это был юноша лет семнадцати, с белой кожей и светлыми, соломенного цвета волосами. Очень худой и невысокий, он напоминал мальчишку, но его осунувшееся лицо говорило, сколько мучений он уже успел пережить.       — Этому юноше совсем недавно исполнилось восемнадцать, — проронил доктор Смит, когда они с Леви остановились у его кровати. — Пока он ещё здесь, но вскоре его переведут во взрослое отделение. Ты можешь сказать, что он уже взрослый, но для меня всего лишь ребёнок.       — Что с ним? — парень вроде бы спал, но спокойствия в этом сне не было никакого.       — Он поступил к нам около года назад, — рассказал доктор Смит. — У него тяжёлое генетическое заболевание, ни лекарства, ни операция — ничего помочь не может. Я оперировал его несколько раз, однако всё было напрасно. Исцеления я не добился, лишь продлил его жизнь и мучения. Самое страшное, что заболевание прогрессирует и доставляет ему сильные боли, — голос Эрвина звучал ровно, но Леви чувствовал, что тот едва может держать себя в руках и быть таким хладнокровным. — Со временем все обезболивающие перестали помогать. Анальгетики, НПВП, морфин… Чтобы он этого не чувствовал, его постоянно приходится погружать в медикаментозный сон или даже кому… А когда он пробуждается, боль возвращается. Он мучается до тех пор, пока его снова не погрузят в сон.       — Это ужасно, — ошеломлённо прошептал Леви, с горечью и страхом смотря на молодого человека.       — Да, похоже на издевательство, верно? — горько усмехнулся Эрвин. — Отнять жизнь мы не можем, но поддерживать её вот так… Похоже на пытку.       — Морфин… — прошелестел Аккерман. — Вы держите его на наркотиках?       — Что за ирония, правда? Тяжело признать, что наркотики приносят и пользу, правда, и пользой это тоже назвать сложно. Но это единственное, что помогает унять его боль.       Пока они разговаривали, парень шевельнулся. Его жизненные показатели на мониторе ускорились, он начал постанывать и открыл глаза. Сначала его взгляд был пустым, он не понимал, где находится, однако через некоторое время стал более осмысленным, а лицо даже как-то просветлело.       — Доктор… — едва слышно прошептали его обескровленные губы.       — Да, я здесь, Армин, — Смит положил ладонь на его лоб, затем погладил по голове. — Как ты сегодня себя чувствуешь?       — Хочется спать… — прошептал тот, а у Леви неожиданно пошли холодные мурашки по телу, будто он услышал голос с того света.       — Сможешь поесть немного? — тихо спросил его Эрвин, на что юноша едва заметно покачал головой, а его глаза начали наполняться слезами.       — Нет, больно… — обессиленно выдохнул он, прикрывая глаза. — Можно я снова усну?       — Да, сейчас, — Эрвин подошёл к одной из тумбочек, которая находилась рядом с кроватью, достал оттуда тонкий шприц, ампулу, наполнил его и ввёл его содержимое в трубку капельницы. Показатели больного стали ровнее, он начал впадать в забытье.       — Доктор… когда вы освободите меня… от этой боли? — в отчаянии прошептал юноша, погружаясь в сон.       Леви заметил, как Эрвин с силой стиснул кулаки и сдвинул брови. Его лицо стало необычайно хмурым, а ясный взгляд будто заволокло тучами.       — Мы и правда ничего не можем сделать? — глухо спросил капитан, понимая, как ему тяжело.       — Только поддерживать его в таком состоянии до конца жизни, — бесцветно ответил Смит. Настроив капельницу, он вышел из палаты, а Леви задержался ещё на несколько мгновений и тоже покинул её.       — Никогда не желал никому смерти, кроме отморозков, которых мы ловим, — когда они покинули детское отделение, поделился мыслями капитан Аккерман. — Но лучше смерть, чем такое существование.       — Да, я тоже так считаю, — проронил доктор Смит. — Хоть мне не положено так говорить. Но мы можем только ждать. Вот такой гуманизм, — с некоторой иронией улыбнулся он.       На этот раз Леви покинул больницу с тяжёлым сердцем. Увидев своими глазами, он начал понимать стремление доктора Смита спасти этих маленьких людей. Однако, даже имея деньги, он не мог спасти всех. И, пожалуй, это терзало его гораздо больше, чем потеря нелегального заработка.       «Всех спасти невозможно, — то ли воспоминание, то ли собственная мысль закралась в голову. — Всё так же, как и тогда. Ты пытаешься слишком много взять на себя, Эрвин. Но разве мало тех, кого ты уже спас? Зачем нести этот непосильный груз? Это слишком много для одного…»       — Капитан, у нас новое дело, — спустя несколько дней Леви пришлось отвлечься от мрачных мыслей, погрузившись в работу. — Из фонда по борьбе с наркотиками пришло сообщение, — Петра протянула ему распечатанный документ.       — Это ведь некоммерческая организация, — проговорил Аккерман, припоминая название. — Мы сотрудничаем с ними.       — Да, фонд образовался совсем недавно. Противники наркоторговцев из разных городов объединились в своеобразную социальную сеть, чтобы довести до проверки любую информацию о продаже порошка, — подтвердила Петра. — Они оказывают нам неоценимую помощь, как информаторы. Сегодня к ним поступил звонок от жителей многоэтажного дома по указанному адресу, — она кивнула на бумагу, где он был прописан. — Людей беспокоит ситуация в подъезде, они уверены, что соседи устроили в квартире наркопритон.       — Что ж, стоит проверить, но не привлекать к себе излишнее внимание, они могут и ошибаться, — прокомментировал Аккерман.       — Да, уже не раз случалось, что мы вламывались в чью-то квартиру по доносу, а там оказалась обычная гулянка, даже без травы, — хмыкнул Оруо.       — А бывает наоборот, — негромко произнёс Гюнтер. — Люди звонят, жалуются, а оперативники приходят к другому соседу, и тот говорит, что ничего не видел и не слышал. И дело закрывают.       — Разберёмся на месте, — Леви поднялся на ноги и надел куртку. — Эрд, идём проверим, остальные на телефоне.       — Да, капитан, — старший лейтенант последовал за ним, напоследок подмигивая ребятам, которые остались в управлении.       Через час они с Леви прибыли по указанному адресу. Для начала обошли все этажи и как следует осмотрелись на лестничных площадках.       — Когда в квартире организуют притон, появляются дурные запахи, — пробормотал Леви, принюхиваясь. — Происходят пожары. Притон становится базой для расцвета проституции, воровства. Нужно поспрашивать у соседей, было ли что-то подобное. Пройдём несколько квартир.       В итоге, опрашивая жильцов, спустя ещё час они выяснили, что было два случая воровства в доме, а также сильное задымление несколько дней назад.       — Вон там на потолке видны следы гари, — отметил Эрд. — И вы правы, запах в подъезде какой-то странный…       — Вызывай оперативников, — решил Аккерман. — Их наверняка тут не меньше десяти.       На этот раз наводка оказалась правдивой и принесла им ещё одно закрытое дело. Капитан Аккерман вместе со своей командой и оперативниками накрыли наркопритон и задержали хозяина квартиры, который был организатором, и семерых наркозависимых, которые посещали притон. При обыске помещения они обнаружили и изъяли различные приспособления для употребления наркотических средств — трубки для курения, шприцы и другие предметы.       — Такие притоны растут, как грибы после дождя, — сетовал Леви после завершения дела. — Можно каждый день их накрывать по десять штук, а потом они ещё больше расплодятся.       — Да, управу на них найти сложно, и сроки дают небольшие… — угрюмо согласился с ним Эрд.       Леви подумал, что его мрачный настрой как никакой подходит этой работе. Даже после закрытия очередного дела, облавы или изъятия, настроение особо не улучшалось, ведь он знал, что это лишь капля в море, что пока они охотятся за одной группировкой, появятся ещё три, как и притонов, распространителей… И всё же становилось чуточку легче. Что по крайней мере они сдерживают это изо всех сил.       — Добрый день, — спустя почти два месяца, в конце февраля, разобравшись с делами, Леви снова пришёл в знакомую больницу. С Эрвином они с тех пор не встречались, только переписывались. Смит был загружен работой, Аккерман тоже. Сегодня Эрвин тоже был занят пациентом, однако капитан явился с другой целью. Он решил снова сдать кровь.       — Да, вы у нас уже были, — медсестра узнала его и, проверив данные, сразу проводила в процедурную.       — Так здорово, когда люди возвращаются, — отметила она, устанавливая контейнер для сбора крови. — Ведь один донор может спасти двух и более человек.       — Хочется в это верить, — пробормотал Леви, когда его кровь потекла по трубке в контейнер. — Приятно, когда делаешь хорошее дело, — капитан едва заметно улыбнулся. И правда — ему это ничего не стоило. Каких-то 450 миллилитров крови, потерю которых он даже не чувствует. А кому-то это может помочь, так же, как и ему когда-то. Возможно, даже одному из тех детей.       — А для больного нет опасности? — негромко спросил Аккерман.       — Нет, — ответила медработник. — После сдачи донорская кровь в обязательном порядке проверяется на наличие ВИЧ-инфекции, гепатита В и С, сифилиса и других опасных заболеваний. А плазма крови не переливается сразу, а предварительно проходит процедуру карантинизации: она подвергается глубокой заморозке и хранится в течение четырёх месяцев. Только спустя четыре месяца после повторной сдачи донором анализов, эта кровь поступает в стационары города.       — А я могу тоже сдать на плазму? — живо поинтересовался Леви.       — Да, но… это другой процесс. При сдаче на плазму, кровь после отделения от неё части плазмы тут же вливается обратно в организм донора. Но вы уже сдаёте обычную, так что в следующий раз.       — Понятно, — Леви расслабился в кресле и прикрыл глаза, пока сдача крови не завершилась.       «Ладно», — опустив рукав своего свитера, капитан вернулся в отделение неотложки и на несколько мгновений застыл посреди коридора. Ему очень хотелось увидеть доктора Смита, но тот, кажется, был на операции.       «Тогда в следующий раз…» — подумал он и собрался уходить, однако, дойдя до лестницы, внезапно передумал и направился в педиатрическое отделение. Пройдя мимо медсестры (та была занята телефонным разговором), он несколько раз завернул по коридору и оказался в крыле интенсивной терапии. Леви знал, что здесь ему находиться не полагалось, и это могло быть чреватым, но что-то нестерпимо тянуло сюда. Он нашёл палату того парня, страдающего от болей, и встал возле стекла, наблюдая за ним.       «Ещё жив…» — мелькнуло в мыслях Аккермана, когда он увидел на мониторах пульс и давление. Вот только капитан не мог понять, принесло это ему облегчение или новое беспокойство. Сейчас он спал, и как будто всё было в порядке, как будто ему нужно было только выспаться и отдохнуть и всё бы пришло в норму… Но всё было наоборот. Сон стал его реальностью, а реальность превратилась в кошмар.       «Надеюсь, хотя бы во сне он счастлив», — Леви отстранился от стекла и покинул педиатрическое отделение. Он медленно спустился по лестнице, размышляя, что страдает не только этот парень. Если у него есть родители, друзья, они страдают вместе с ним. Хотя, конечно же, не так, как он.       Спустившись на первый этаж, капитан медленно побрёл к выходу. Мимо него бригада парамедиков провезла каталку со скорой, и ему пришлось отойти в сторону, чтобы пропустить их. За ними ехала ещё одна. Навстречу выскочили несколько ординаторов и врачей, в одном из которых капитан узнал доктора Смита.       «Это же Эрвин!» — Леви снова помедлил, а затем отошёл в угол, наблюдая за работой врачей неотложки и хирургов. Двух людей доставили после ДТП, мужчине диагностировали открытые переломы и сильное кровотечение, у женщины была травма головы. Им оперативно измерили давление и пульс.       — Дыхательные пути забиты кровью, — проронил доктор Смит, осматривая мужчину. — Нужно провести интубацию.       Один из ординаторов подал ему инструмент для этой процедуры — ларингоскоп, и доктор, осторожно поместив его в рот, ввёл с помощью него небольшую силиконовую трубку. Леви не мог точно сказать, что он делал дальше, но пострадавший после этого действительно задышал, откашливая кровь.       — Его нужно отправить на КТ и готовить операционную, — прослушивая его через фонендоскоп, Эрвин покачал головой. — Возможно повреждение внутренних органов и внутреннее кровотечение… — он отстранился, и остальные медработники — ординаторы, медсёстры и медбратья — принялись выполнять его указание, увозя пострадавшего. Женщину осматривал другой врач, и ситуация там была лучше.       — Леви? — Эрвин краем глаза заметил капитана, который, притаившись, стоял в углу. Аккерман невольно вздрогнул, не ожидая, что его увидят, но всё же подошёл.       — Не думал, что ты меня раскроешь, — пробормотал он, а на лицо сама собой напросилась улыбка, хотя момент был неподходящим. — Не хотел тебе мешать.       — Ничего, потребуется некоторое время, чтобы сделать КТ и подготовить его к операции… Что ты тут делаешь? — а вот Эрвин не боялся улыбнуться, и от его улыбки как-то стало спокойнее и увереннее.       — Я снова сдавал кровь, — признался капитан. — Подумал, что это должно войти у меня в привычку. А, уходя, столкнулся с пострадавшими после ДТП и не мог не понаблюдать за твоей работой.       — Если хочешь, можешь остаться и посмотреть операцию. Она будет проходить в учебной операционной. Я хотел обсудить с тобой одно дело… — торопливо проронил Эрвин, как одна из медсестёр прибежала за ним.       — Я подожду, если это срочно, — кивнул головой капитан. — За операцией понаблюдать тоже интересно.       — Хорошо, идём, — Эрвин показал ему, как пройти в зону наблюдения, а сам отправился к пострадавшему. Леви поднялся на несколько ступеней и оказался в наблюдательной комнате. Она представляла собой отдельный кабинет над операционной с большой стеклянной стеной, благодаря которой всё происходящее на операционном столе было хорошо видно. Такие зоны использовались для обучения и наблюдения за операцией.       Через несколько минут началась сама операция. Леви сразу узнал главного хирурга, хотя Смит был полностью экипирован, волосы скрывала шапочка, а нижнюю половину лица закрывала маска. Помимо него в операционной находились ещё шесть человек, включая ассистента, операционных медсестёр и анестезиологов.       «Настоящая команда», — отметил Леви, с интересом наблюдая за операцией. До этого ему приходилось присутствовать только на вскрытиях, а этот процесс был гораздо интереснее однообразной аутопсии. Он даже не заметил, как пролетели два часа, как доктор Смит, поручив зашивание разреза ассистенту, поблагодарил всех за работу и, взглянув на Аккермана, покинул операционную. Леви сразу же спустился, и они встретились в коридоре.       — Ну как? — живо спросил Эрвин, который уже снял маску, шапочку и одноразовый халат, оставшись в синем костюме. В руках он держал повседневный белый халат.       — Очень интересно, — закивал головой впечатлённый Аккерман. — Видел, как ты его разрезал, ковырялся в его органах, и всё заработало, — хмыкнул он. — Волшебство, не иначе. Ханджи тоже вот ковыряется, но после её манипуляций никто не воскресает, — кисло добавил он.       — Ха-ха, на самом деле, это была несложная операция, — рассмеялся Смит. — И пациент был жив. Мёртвых ещё никто не научился воскрешать, только из состояния клинической смерти. Мы с тобой давно не виделись, — произнёс Эрвин, и улыбка стала более мягкой. Леви заметил, что его лицо выглядит уставшим, а под глазами даже появились синяки.       — Да… — протянул капитан. — И в прошлый раз ты выглядел лучше.       — Не может быть, меня же тогда избили! — отшутился Эрвин, надевая поверх синего костюма белый халат.       — Да, но вид у тебя уставший, — признался Леви.       — Возможно, — согласился доктор Смит. — Очень много пациентов и операций, иногда всё не успеваю, — вздохнул он. — А хочется уделить внимание всем.       — Не переусердствуй, если ты свалишься, пользы от этого будет ещё меньше, — несколько поучительно произнёс Леви.       — Хорошо, — согласился Смит. — Удивительно, что ты сегодня оказался здесь, — тон его голоса стал более живым. — Я как раз хотел тебе позвонить, посоветоваться.       — Правда? — Леви чуть приподнял брови. — Я могу чем-то помочь?       — Да, это как раз по твоей части, пойдём, — Эрвин кивнул ему головой, и они вместе отправились в отделение неотложной помощи. Оно представляло собой просторную палату, где больничные койки стояли друг за другом, огороженные тканевыми ширмами. За одну из таких Эрвин и завёл капитана.       — Эта девушка поступила сегодня, — Эрвин взял её карту, которая была закреплена в изножье кровати. Леви посмотрел на пациента. Девушке было лет семнадцать, по всему виду — школьница. Сейчас она находилась без сознания.       — Её доставила скорая помощь с острым отравлением. Мы взяли у неё анализы… — Эрвин протянул ему карту, — и обнаружили в крови вот это вещество.       — МДПВ, солевой наркотик, — мрачно проговорил Аккерман, не понаслышке зная это наименование.       — Да, мы провели срочную детоксикацию организма, — Эрвин посмотрел на капельницу. — И дали ей снотворное. Также сообщили родителям, они должны прийти. Сейчас её состояние вне опасности, но… наверное нужно заявить об этом в полицию? — рассеянно спросил он.       — Да, ты как раз по адресу, — капитан угрюмо кивнул головой. — Соли относятся к галлюциногенам и считаются одними из наиболее опасных видов наркотиков, — проронил он. — Они вызывают сильную зависимость и тяжёлую ломку. Отравление солями может запросто привести к смерти. А ещё они очень распространены из-за дешевизны и возможности без особых проблем их достать. Особенно, среди школьников.       — Интересно, почему некоторые совсем не ценят своё здоровье и жизнь, — проговорил Эрвин, опустошённо глядя на пациентку. — Тогда как другие готовы отчаянно сражаться, но не имеют даже и шанса…       — Да, в грёбаном мире справедливость — это что-то фантастическое, — пессимистично ответил Леви. — Остаётся надеяться, что когда она вырастет, то поймёт, какой глупый поступок совершила. К слову, я был у того парня, — решил признаться капитан и заметил, как лицо доктора Смита тут же побледнело, а сам он вздрогнул. — С ним… всё так же?       — Нет. Заболевание прогрессирует, — прошелестел Эрвин. — Приходится увеличивать дозы обезболивающего и снотворного, чтобы справиться с его болью. Но, боюсь, вскоре перестанут помогать и они.       — А если… — запнулся Леви, понимая, что не в праве такого говорить. — Если отключить его от всего?       Эрвин несколько секунд пристально смотрел на него, будто ожидал продолжения, но Аккерман молчал, надеясь, что тот поймёт его мысль без подробностей. Их он не хотел озвучивать.       — Это не освободит его, — наконец ответил доктор Смит. — То есть… — он тоже помедлил, поскольку слова ему тяжело давались. — Смерть будет мучительной.       — Ясно. Извини, что спросил об этом, — пробормотал Леви, глядя на спящую школьницу. — Тогда лучше то, что делаешь сейчас.       — Да, ведь другого выхода у нас нет, — бесцветно ответил Эрвин. — Ох, кажется, это родители девушки, — он отвлёкся на быстрые шаги, которые к ним приближались, однако его взгляд оставался застывшим и опустошённым.       И капитану Аккерману это совсем не понравилось.