Трудно быть Волком

            Вскоре Солас оставил Рука одного. Он хотел, но не мог найти нужных слов, чтобы поддержать юношу. Отчасти потому, что сам порой считал себя калекой, но признаваться ему в своих слабостях не собирался. А парень, как бы сейчас ему ни было трудно, со временем неизбежно свыкнется с этой истиной и будет жить дальше.             Несмотря на решение более не утруждать Рука своим присутствием или нотациями, Солас никак не мог выкинуть его из головы. Что-то неуловимое вновь проскользнуло в образе юного эльфа во время их разговора. И чем больше он узнавал его, тем больше парень напоминал ему самого себя в молодости.             С одной стороны – это притягивало. Всегда приятно общаться с тем, кто схож с тобой в характере или образе мышления. Но с другой – невольно вспоминаешь и свои прошлые ошибки. Обычно, когда мы встречаем наши недостатки в других людях – они раздражают нас больше всего.             А, учитывая сколько в самом Фен'Хареле было неоднозначного, то и с Руком расслабляться еще очень рано. Это было даже смешно. Ужасный Волк в глубине души опасается какого-то мальчишку. Словно само провидение подослало его к нему, чтобы в очередной раз поглумиться над его амбициями.             И не только над ними! Внешность эльфа в открытую издевалась над Соласом. Его никогда не привлекали представители своего же пола, но он уже не в первый раз замечает за собой то, как он заглядывается на юношу. Никаких плотских мыслей, просто какое-то иррациональное трепетное чувство навязчиво загоралось в нем снова и снова в каждую их встречу.             Но, какой бы ни была причина этой симпатии, Солас был полон решимости не сближаться с парнем больше, чем этого требует дело. Он уже совершил подобную эгоистичную ошибку с Леди Инквизитором, и это не принесло ничего кроме очередной трагедии, в которой он утопил их обоих. Случай с Варриком тоже не исключение. Поскольку эта рана была совсем свежей, он надеялся, что ноющая боль от его поступков будет вовремя напоминать ему: В его случае даже друзей заводить не следует.             А ведь они не первые... Еще один повод держать Рука подальше от своих личных откровений. Так будет лучше. Для всех. ***             Сидя на перилах в холле, Фенлин крутил в руках голубую статуэтку волка. Повинуясь старой привычке, он быстро отбросил мысли и переживания о себе, переключаясь на что-то другое. Поскольку Солас в очередной раз опрокинул его с попыткой узнать о нем больше, юноша сразу вспомнил об артефакте, подаренным сестрой. - Эй, парень!        Лавеллан обернулся на голос и, увидев Варрика, сразу заулыбался: - Привет! Ты встал с постели? Тебе лучше? - Я не уверен, что меня хватит на большее, чем прогулка до сортира, но надо с чего-то начинать, – гном посмотрел на предмет в руках Фенлина, – это та штучка, что подкинула Инквизитор? - Да, все верно. Она должна помочь мне выяснить что-то важное о Фен'Хареле, но... – он поджал губы, и напрягся. - Что тебя смущает? Не знаешь, что с ней делать? - Да нет, – он поднял взгляд на постамент напротив и кивнул в его сторону, – все предельно ясно. Этого не было здесь, пока я не принес статуэтку на Маяк. Или было, но это место упорно отводило мой взгляд. В общем, я уверен, что если поставить ее туда – она заработает. - Так в чем проблема? – усмехнулся Тетрас. – Поставь ее туда и дело с концом. Или же... ты просто не хочешь знать, что тебе откроется? - Хочу конечно! – ответил эльф, опасно откидываясь назад. – Просто... - Боишься, что истина будет слишком отличаться от того, что ты успел себе нафантазировать?        Фенлин скромно отвел взгляд и прошептал: - Боюсь, что я многова-то на себя беру, вторгаясь в прошлое живого Бога без его согласия. - Пф-ф-ф. – гном засмеялся, разводя руками. – Парень, ты же общался с Соласом и не раз! Ты не заметил, что в нем куда больше от простого живого человека, чем принято считать, когда мы говорим о божественном? - В этом и суть, Варрик! Будь это похоже на новое издание Песни Света, я бы ни секунды не думал. Но если бы кто-то так настойчиво изучал меня – мне бы это не понравилось. Мы не лезем в шкаф к другу копаться в его вещах без разрешения. Это неуважение. - Ты полезешь куда угодно, если от этого зависит его жизнь, – Варрик закашлялся, осторожно схватившись за Фенлина, чтобы не потерять равновесие, – вспомни, что ты говорил, когда мы только оказались здесь. Тебе нужно это знать, чтобы влиять на ситуацию в будущем.       Юноша покрепче сжал фигурку пальцами: - Теперь это звучит, как оправдание моим желаниям.        Тетрас похлопал его по ноге, собираясь идти обратно в лазарет: - Как бы то ни было, я сомневаюсь, что ты просто закинешь ее в дальний угол и сделаешь вид, что ее нет. Ты слишком любопытный для этого. – он обернулся, придерживаясь за больную грудь. – Но даже если тебя посещает такая мысль – подумай о том, как ты будешь сожалеть, когда эти знания реально смогут сыграть свою роль. Ох... – гном медленно шаркая по полу, помахал юноше, – пойду прилягу. Хватит прогулок на сегодня. - Я приду к тебе потом, как... - Хе-хе! Вот видишь. Ты на самом деле все уже решил.             Спрыгнув с перил, Фенлин глубоко вздохнул и подошел к постаменту. Он огладил рукой шершавый камень, что почти вслух просил его вернуть на место недостающую часть. - Рук! Ты в порядке?       Оглянувшись он увидел обеспокоенную Хардинг в компании Нэв и Эммриха. - Что? А! Да, я же говорил тебе, я со всем разберусь. Не стоило так переживать! - Точно? – спросила тевинтерка. – То, что Нитка описала звучало достаточно тревожно. Неконтролируемые всплески энтропии – это плохой признак.        Эльф отмахнулся от нее: - Совершенно точно. Небольшое недоразумение, усталость и все в этом духе! Простите, что напугал всех. - Ну, хорошо. Если ты уверен в этом, значит кризис миновал, – она посмотрела на статуэтку. – А что это? - О! – восклинкула гномка. – Это нам дала Леди Инквизитор. Сказала, что это поможет нам с Соласом, – гномка резво подбежала к Фенлину, рассматривая предмет, – ты узнал, как она работает? Отлично! Я позову остальных.       Лавеллан начал чувствовать, что закипает. Он искренне любил Хардинг, но временами ее становилось так много, что хоть стой, хоть падай. Даже Беллара со своей неуемной энергией не создавала такого хаоса, как разведчица со своей доброжетальностью и стремлением помочь. Он не хотел использовать артефакт при всех. Вдруг информация в нем окажется чем-то компрометирующим Соласа, и его, как связанного с ним, постараются сбросить с доски? Но теперь уж деваться некуда... - Конечно, Нитка! Зови. Залезем в голову к Ужасному Волку, – и уже тише добавил, – для разнообразия...       Когда команда собралась вместе и все уже начали нетерпеливо переступать с ноги на ноги в ожидании, Фенлин поставил фигурку на ее законное место.       Она загорелась ярким светом, а на стене за ней проявилась фреска. В схематичных образах он легко признал Эльгарнана, Гилланайн и Фен'Харела рядом с ними. Затем они все услышали голоса. Это точно был древнеэльфийский, и понять такую речь дословно не мог бы даже сам Лавеллан. Но в сознании слова удивительным образом складывались в более чем понятные смыслы. ***              Команда долго обсуждала между собой увиденное, пока Рук молча барабанил пальцами по столу, сидя во главе. Они уже поняли, что каждый пережил это воспоминание на своем языке и теперь яростно спорили между собой о сути увиденного.             Главное, что Фенлин вынес из этого осколка: Он сотрет Эльгарнана в порошок, ибо называть Фен'Харела «ручной собачонкой» – это уже перебор. Конечно, в довесок он еще и зажравшийся тиран, деспот и так далее, и тому подобное. Амбициозно? Ну, то, что они действительно НЕ боги, было сказано прямым текстом. Даже камень с души свалился.             Все очевидно и лишь пересказывает то, что они уже знали. Эванурисы вели долгую войну, но не смогли вовремя остановиться. Ужасный Волк не стал стоять в стороне и начал восстание. Возможно, вместе с Митал.              И все это делает Соласа героем, что нашел в себе смелость и силы противостоять столь мощному противнику. Он ведь явно был с ними не на равных, но все равно не сдался. И у него получилось! Но откуда тогда это тоскливое чувство, что исходит от статуи...             Из размышлений его вырвал голос Эммриха: - Возможно... эти фрески не просто воспоминания. Это то, что Солас мечтает забыть.              Ну конечно! Завеса. Цена, которую пришлось заплатить за победу. Это они не понимают в чем фатальность такой перемены. Но Фен'Харел знает и помнит мир другим. Возможно, эта разница настолько существена, что он приравнивает свой поступок наоборот к поражению. К делу, что не доведено до конца. - Его сожаления. Мы сможем узнать его слабые места! – сказал Луканис.             Фенлин подскочил с места, размахивая руками: - Стойте-стойте! Мы не с Соласом воюем, а с теми двумя. Нам нужны ИХ слабые места, а не его.        Беллара ответила: - Но ведь рано или поздно он выберется из своей ловушки! Он был олицетворением мудрости и хитрости. Навряд ли он не найдет способа сломать свою же темницу. Все так, Белл, но ты забываешь, что Солас заварил эту кашу ради нашего народа.        Нэв спокойно отпила чай из чашки, парируя аргументы парня: - Рук, мы все оказались здесь, потому что ваш благодетель хотел сломать мир, который жил без него тысячи лет, упиваясь ностальгией по прошлому. И если он и был когда-то богом мудрости, то сейчас его имя значит далеко не это... - Именно! – Фенлин всплеснул руками и начал ходить вокруг стола, заглядывая в глаза сопартийцам. – Он живая личность, и пережитые им события оставили на нем свой след. Он изменился тогда, но ничто не мешает ему измениться и сейчас. Даврин не всегда был серым стражем. Тааш тоже принадлежит кунари, но теперь живет по традициям Ривейна. Никто и ничто в мире не статично.       Хардинг вмешалась в его речь: - Ты прав, но Варрик уже попытался поменять правила игры, и ничего не вышло. - Варрик делал все неправильно, – Фенлин упал обратно в кресло и выпрямил спину, жестикулируя в такт своим словам. – Он в лоб заявил Ужасному Волку, что тот неправ. Просто потому что ему... нам виднее. Говорить такое кому-то, кто априори обладает большей информацией, чем мы – прямой путь к провалу. С чего бы ему вестись на это? - Это разумный вывод, – одобрительно кивнул Эммрих, – Солас слишком крупная фигура, чтобы его смогли сбить с пути пешки вроде нас. Это все равно, что мои студенты стали бы спорить со мной о вещах, в которых еще ничего не осмыслили. - Да! – обрадовался эльф, что его наконец-то поняли. - Но, скажите, Рук, у вас есть идеи, как в таком случае нам повлиять на ситуацию? Как я вижу, вариант с тем, чтобы бросить ему вызов, вам категорически не по душе.       Юноша переплел перед собой пальцы и уперся в них, задумавшись на несколько секунд: - Вопросы. - Простите? – переспросил некромант - Если бы студенты с вами не спорили, а задавали много вопросов? Пусть даже иррациональных и, на первый взгляд, нелепых. Если бы у них просто была своя теория, которую вы не могли бы сразу подтвердить или опровергнуть. Что бы вы, как мудрый учитель, почувствовали? - Оу... – Эммрих посмотрел куда-то вглубь себя и приложил пальцы к подбородку, – полагаю, я бы стал сомневаться вместе с ними. Все великие открытия когда-то начинались с, казалось бы, невозможных предположений.       Фенлин улыбнулся, с хитрым прищуром глядя на мужчину: - Вот именно.        Некромант восторженно взмахнул указательным пальцем: - Ох! Это очень изящный подход! Вместо того, чтобы бодаться с заведомо более сильным противником, нужно посеять в его душе неуверенность. А поскольку Фен'Харел все-таки отличается от своих соотечественников сдержанностью – это имеет смысл. - Отлично! Вы со мной согласны. Тема закрыта.        Даврин в кой-то веки отвлекся от вырезания деревянных фигурок и подал голос: - Мне эмпанирует твоя уверенность, босс. Если тебе нужна какая-то помощь, то только скажи. Кстати, – он обернулся на фреску, – как думаешь, есть где-то еще подобные штучки с его воспоминаниями? - Не думаю, знаю. - Откуда?! – удивилась Беллара. - Как только мы поставили статуэтку на место – по всему холлу появились похожие постаменты. Их здесь не меньше четырех, но может есть и в других частях Маяка. - Ой! И правда! Я не замечала. Но где нам искать остальные? - Я... пока не знаю. Но я разберусь и с этим, – он устало потер виски. Этот разговор его изрядно вымотал.       Он сам толком не понимал: врал он команде, когда на ходу придумывал этот шаткий план, или же на самом деле верил в его необходимость? В любом случае наведение этой тени-наплетени отбирало у него много сил. Ему абсолютно не нравилось обманывать тех, кто доверяет ему и кого он сам очень ценил. Это было нечестно, но увести внимание от Ужасного Волка, пусть даже и таким способом, казалось ему единственным верным вариантом. Они все равно его не поймут. Пусть думают, что он и правда будет сражаться с этой мельницей. - Давайте закончим на сегодня. Вечер впереди длинный, дел много.       У команды и правда было, чем заняться. И многим из них было необходимо личное внимание Фенлина. Пока не все успели притереться друг к другу, а Рук, как ему и положено, воспринимался неким базово связующим звеном.        Эммрих и Тааш присоединились к группе совсем недавно. Луканис уже успел поцапаться с Даврином и положить глаз на Нэв. Беллара тоже нашла в тевинтерке родную душу и объект восхищения.             Сама Нэв продолжала порой косо смотреть на Рука, особенно после битвы с Архидемоном в Портовом городе. Она ни разу не высказала вслух своих обвинений за то, что первым парень помчался спасать Тревизо, но ранее тронутый лед на их отношениях схватился заново.             А Хардинг старалась всегда быть на подхвате у Фенлина, хочет он того или нет.             Но сегодня удача заполучить лидера в свое личное распоряжение выпала на долю некроманта из Неварры. Фенлин вспомнил, что обещал Эммриху составить ему компанию во время какого-то традиционного обряда в Некрополе. Мужчина обещал, что никаких сложностей не возникнет, и это не больше, чем: «Прогулка среди могил».             Лавеллану было приятно общество Волькарина. Хоть их области интересов мало пересекались, ему нравилось иметь рядом кого-то, кто так же, как и он, увлечен наукой.             Он регулярно заходил к некроманту на чашечку чая с Манфредом, чтобы пофилософствовать на те или иные темы. Так что вскоре их можно было назвать если не друзьями, то хорошими приятелями.             И вот, неторопливо перебирая в руках стебли цветов, Фенлин сидел на каменной скамейке в окружении мрачных памятников, закинув ногу на ногу, когда Эммрих осторожно сказал: - Ох, Рук, вы так трепетно отнеслись к моей просьбе! Вы не представляете, как я благодарен вам за участие.       Парень вежливо кивнул в ответ и поднялся с места, бросая финальный взгляд на получившийся букет, и бережно возложил его на кладбищенскую плитку. - Не стоит, Эммрих. Нет ничего сверхъестественного в том, чтобы поддержать коллегу, – он неловко опустил взгляд, – особенно, если вы стоите на могиле его родителей.       Некромант лишь печально улыбнулся, с любовью оглядывая холодные памятники.             Они несколько минут стояли в полной тишине и мужчина спросил: - Рук, могу я задать вам вопрос личного характера? - Конечно!        Волькарин указал рукой на тропинку, приглашая эльфа еще немного пройтись: - Скажите мне, мой дорогой друг... вы боитесь смерти?       Фенлин, сам того не заметив, резко остановился. Он давно не спрашивал себя о таком целенаправленно. Конечно, как и любое живое существо, смерть его не прельщала. Но что касается страха... - Знаете, наверное, я не могу сказать, что сам факт гибели меня пугает. Скорее меня страшит вероятность того, что я больше не смогу делать то, чего желает мое сердце. Смерть – это просто точка, после которой нельзя ничего изменить. И, думаю, если бы, умирая, я мог с чистой совестью сказать, что больше я ничего не смогу сделать, то я бы простился с жизнью спокойно. - О... Смелые слова для такого молодого юноши. У вас ведь вся жизнь должна быть впереди! - Ничего подобного в моих словах нет, Эммрих, – Лавеллан улыбнулся, сел на корточки около какой-то могилы и осторожно провел пальцами по ее гладкой мраморной поверхности. – Я забыл упомянуть, что у моей миссии нет ни конца ни края, а значит, – он повернулся к некроманту, – умирать мне совсем не хочется!       Он встал, отряхнул руки, и они с некромантом пошли дальше: - Такие вопросы не задают из простого любопытства. Вы спросили меня об этом потому, что вас самого такие мысли пугают? - Это, наверное, так глупо звучит! – некромант сокрушенно осел на ближайшую скамью.       Манфред, заботливо шипя, поспешил преподнести другу чашечку горячего чая. Эммрих тяжело вздохнул и стал молча дуть на ароматную дымящуюся жидкость. Едва Фенлин успел опуститься рядом, как у него в руках сразу же оказалась вторая чашка. Он неловко улыбнулся духу, думая, как же нелепо они сейчас выглядят. Двое магов расселись посреди некрополя в компании мертвого дворецкого и гоняют чаи на могиле.             Довольный скелет добродушно издал привычное: - Хщщщ! – и, похлопав Эммриха по бедру, резво направился куда-то по своим скелетным делам.       Отставив от себя подальше чашку и убедившись, что Манфред этого не заметит, Лавеллан сказал: - Господин Волькарин! Вы – дозорный скорби, по долгу службы встречаетесь со смертью каждый день. Мне кажется, как раз-таки нормально, что вы обеспокоены ее тайнами больше, чем кто-либо другой. - Понимаете, я выбит этой жестокой истиной о неизбежности своей гибели настолько, что уже несколько лет делаю все, чтобы этого не произошло... - Простите? Вы рассматриваете способы... стать бессмертным? – удивился парень. - Да! Скажите, Рук, вы знаете что-нибудь о личах?       Эммрих рассказывал эльфу о застывших во времени жителях Некрополя. Фенлин ловил каждое слово, как завороженный. Он понятия не имел, что в мире может существовать что-то настолько невероятное и жуткое одновременно. Чувства Волькарина были вполне ясны. В желании избежать участи смертного человека – он избрал путь, что предлагает ему вечную жизнь в другой форме.             Но кое-что не давало Фенлину покоя: - Так, минутку! Вы утверждаете, что, став личем, вы обретете бессмертие. И при этом сохраните свою сущность, как она есть? Мысли, эмоции... – эльф всплеснул руками. – Я не понимаю! - О, это нормально, мой друг! Что вам нужно разъяснить подробнее? – Эммрих и сам воодушевился, обсуждая с Руком личдом, словно это тоже приближало его к заветной цели. - Цена! Какова цена? Вы описали почти идеальную форму бессмертия. Тут что-то не так! Не может быть, чтобы ни один из личей никогда не помышлял о власти или же иных благах. Я бы даже сказал – это неизбежно, когда смертным достается сила и власть. Взгляните на тот же эльфийский пантеон! Хотите сказать, лордам-личам столько веков удавалось не допускать в свои ряды ни одной паршивой овцы? Да еще и сохранить рассудок в добром здравии? - Да! Поэтому я так восхищен ими. Эти невероятные создания проходят наижесточайший отбор! И даже если сам орден посчитает тебя достойным, то твоя собственная душа может воспротивиться превращению и... я просто умру! - Я... а мы можем встретиться с кем-то из личей?       Некромант засмеялся: - Боюсь, что это невозможно! Орден, по понятным причинам, старается не вмешиваться в нашу жизнь попусту и делает все, чтобы их тоже как можно меньше беспокоили. Но если вдруг, я все же удостоюсь этой великой чести, то я обязательно приглашу вас на церемонию! Или мы сможем пообщаться после, и вы получите возможность развеять все свои сомнения! - Ага, – как-то отстраненно ответил парень, – почту за честь, – он подтянул колени к груди, явно ухватившись за какую-то назойливую мысль и затих. - Рук? Что-то не так? - Я просто задумался, хотел бы я заполучить такое бессмертие? И, кажется, благодаря вам я точно понял, что нет. - Удивительно! – радостно воскликнул некромант, – мы так часто расходимся с вами во взглядах, но это всегда так интересно! Ну же. Поделитесь своими теориями! Почему? - Вы сказали, что личи – беспристрастные хранители Некрополя. Они редко появляются среди смертных, или стараются маскироваться среди них. И их почти никогда не увидеть даже в компании себе подобных. Значит кроме традиций, ритуалов и обрядов... у них ничего нет. - Кроме вечной жизни!        Лавеллан заглянул Эммриху в глаза, загадочно протянув: - Я просто подумал, что мне без надобности такая жизнь, если я не могу посвятить ее кому-то важному для меня. Лучше я ярко сгорю и быстро погасну, как падающая звезда. Чем проживу долго, но ничем не отличаясь от промокшей спички... - О-о-о, – лицо некроманта вытянулось, он слегка прикрыл рот рукой, а затем положил руку себе на грудь и, набрав в легкие воздуха, продолжил. – Рук! Я не знал, что вы влюблены! Это же совсем меняет дело!        Щеки парня мгновенно вспыхнули, а лицо исказила гримаса недоумения: - Что?! Я не влюблен! С чего вы взяли? - Ну что вы! Здесь нечего стесняться, – некромант гордо поднял палец вверх, поясняя свои догадки. – Вы даже не заметили, как признались в этом! Если бы это было не так, вы бы сказали не «кому-то», а «чему-то». Значит, в вашей голове и сердце кто-то занимает так много места, что вы уже привыкли думать об этом человеке постоянно! – он немного стушевался, добавляя. – Как я о своем страхе неизбежного...       Фенлин замах руками, отрицая его слова: - Я твердо уверен, что если бы это было так, я бы знал об этом! Просто... оговорился! - Или сами еще не поняли! – Эммрих отставил чашку в сторону, продолжая допытываться. – Подумайте, кто бы это мог быть? Теоретически!       Глядя в туманное небо некрополя и перебирая в голове всех своих знакомых, новых и старых, на первый план выходило только одно лицо, которому он и правда посвящал львиную долю своего времени. Сокрушенно вздохнув, Фенлин закрыл лицо рукой и улыбнулся: - Есть кое-кто, конечно. Но это точно не любовь! - А что же тогда, мой друг? - Я... не знаю.       И Лавеллан честно не мог дать определение своим чувствам. Раньше он бы назвал это благоговением, но теперь... Такие эмоции испытывают перед чем-то сверхъестественным. А он уже четко знал из воспоминаний Соласа, что эванурисы, как и сам Фен'Харел, конечно, очень близки к богам, но все же ими не являются. Этот статус им дало могущество, но сама их суть от этого понятия отлична.        И если сам Ужасный Волк отрицает свою божественность. И он больше не его Бог. То кто же он ему теперь?       Возвращаясь обратно на Маяк, когда Эммрих и Фенлин сходили с лодки Смотрителя, эльф заметил, что около причала одиноко лежит придавленный камнем листок. Он не видел его раньше, но легкий порыв ветра, создаваемый плавным движением судна затрепетал несчастный пергамент, привлекая внимание.       Парень аккуратно подобрал его, стряхнул песок и вчитался в аккуратно написанные строки. Его глаза жадно заблестели, как только он понял, что записка осталась здесь со временем восстания Фен'Харела. Кто-то писал о его победе, видимо, уже после появления Завесы.       Но последние слова заинтересовали юношу больше всего:             «Солас, если ты читаешь это, знай: я буду искать тебя. Как в этом мире, так и в мире смертных. А пока постарайся не создавать слишком много проблем».       И подпись: Фелассан       Оторвавшись от бумаги, Лавеллан спросил в пустоту: - Кто это?       Подглядев через плечо Рука, некромант задумчиво хмыкнул: - Не помню такого имени в истории. Но этот Фелассан явно выжил после войны. И, судя по всему, сражался на одной стороне с Ужасным Волком! - Интересно... где он сейчас? И есть ли тут какая-то связь с «Легендой о Медленной Стреле»? - Может, вы сможете спросить об этом Соласа? Во время вашей следующей беседы. И позвольте подчеркнуть, что я очень восхищен вашим упорством в изучении эльфийской истории! Вы никогда не думали, что, когда мы приведем мир в порядок, вы могли бы заняться преподаванием в этой области!       Прыснув от смеха, Фенлин чуть не выронил листок: - Ага! Кафедра «Фен'Харелла и его роли в мировой истории»! - Но почему нет? Мы сейчас воочию наблюдаем, насколько эти события были важны! - Слышала бы вас моя хранительница клана...