Ты тот, кем ты хочешь быть

      Шесть месяцев назад.       Стругая небольшое копье из палки, Пэн вспоминал славные времена в Нетландии. Разница была ощутима, там он это делал от скуки, а здесь, чтобы его угрозы были хоть немного оправданны с этими добродушными людьми, что готовы при первом учуянном подвохе всадить в его горло меч.       Румпельштильцхен отчалил вместе с сыночком и невестой в свой замок, как условился со Злой Королевой — ненадолго, чтобы обезопасить дорогую сердцу семью. Питер не расстроился, что его не пригласили отметить славное воссоединение. Был рад, что ненавидящих его людей стало меньше, славно исчезни так все они.       Магия заметно пришла в норму, но сил противостоять даже Реджине еще не накопилось. Сердце качало кровь медленно, словно в назидания за старые грешки.       Убирая острый кол в плащ, Питер двинулся по замку. Королева вернула его без битвы, ведьма тактично удалилась, её целью было напугать, озадачить, но замок ей был не нужен. Комнату, что ему выделили была защищена слабеньким магическим заклинанием, преодолеть его сил хватило только через пару недель вынужденного заточения.       Но еще в первый раз Питер понял, что идти ему некуда. Волшебных бобов не было, у каких только разбойников он не узнавал, на каких пристанях не был. Телепортация отнимала силы, магическое истощение стало родным за это время.       Отбросив сомнения, Пэн завернул в личные покои Королевы не боясь быть услышанным. Он шел с конкретной целью, которую мог исполнить только здесь.       Копошась в её запасах зелий, юноша отбирал конкретные, смешивая их на ходу и добавляя нужные ингредиенты, которых тут было больше, чем ему нужно. Время — драгоценный ресурс, про который он не позволял себе забыть.       Закидывая в склянку сушенный имбирь, он залпом опрокинул её в себя.       В подкорке сознания мгновенно за пульсировало, черные нити собственного сердца он теперь видел, не вынимая его из груди, замечая, как они едва заметно отступили с того момента, когда он смотрел за ними в последний раз. Видно, его жертва напрасной не была, но нужно было время.       Уже разворачиваясь, чтобы покинуть владения незамеченным, он вдруг остановился у главной высокой двери, так уместно приоткрытой, вслушиваясь в разговор.       Аврора и Филипп, что помогали им блуждая с ними по лесу, истязая себя выкладывали правду о намерениях злой ведьмы забрать ребенка Белоснежки. Питер как никогда был рад, осведомленность никогда не могла навредить.       Уже собираясь идти, он услышал полу вздохи и слишком уж сильные порывы ветра за звоном каблуков по вымощенному полу. Все случилось мгновенно, стоило ему встать между дверей, чтобы лицезреть открывшую взору картину. Магия ведьмы направленная на влюбленных, была оборвана резкой оранжевой вспышкой, тогда как его самого затянула телепортация, ставя на ноги за спиной у ведьмы.       — Мамаша не научила тебя не приходить без приглашения? — процедил он, заставляя ведьму обернуться и с неверием уставиться на него растеряв всю хваленную уверенность.       По её одному только разгневанному взору, с превеликим удовольствием, понимая, что он с первых слов попал в её слабое место, в глазах юноши зажглись дьявольские искры, разом делая его старше, в сто крат опаснее от легкого безумства.       Белль спешно уводила Аврору и Филиппа из комнаты, сразу сориентировавшись, что их нужно спасать. Пока Белоснежка отходила к Дэвиду, а Реджина выступала вперед.       Выпитое зелье уже было ни к чему, магия искрилась на кончиках его пальцев, отразив летящую вспышку он испугался, ощущая нечто странное в грудной клетке, что вынудило пропустить заклятие замедление. Зелина позабавилась с облегчением скалясь.       — Молод и мил, жаль, что так нахален…       — Ну всё хватит, — вымолвила Реджина, — решим дело по-сестрински.       Рука, что она вытянула вперед на манере удушения замерла в воздухе, а фиолетовый отблеск и не успел сорваться, замирая вместе с ней. Распространяясь и на чету Прекрасных.       — И так, стоило ли это моих усилий? — хохотнула Зелина, заметно повеселев, продвигаясь к Белоснежке. Огладив её округлый живот, она с придыханием подняла голову. — Однозначно стоило, — вынесла она вердикт, опуская руку, но не отходя от неё. — Питайся хорошенько, а в день великой радости, ваше станет нашим.       Отходя от неё, Зелина, вновь тихо засмеялась, оглядывая обездвиженных. Ловко хватая метлу, она взмыла в небо, заклятие перестало действовать через пару секунд.       Белоснежка задрожала, уставившись в пол, её как некого напугали слова ведьмы. Пэн углубился в себя, понимая, что это странное чувство — всполохи убавившийся червоточины, что уходила с треском и болью, открывая переливающуюся сияющую красноту органа.       — Эй ты, забывший повзрослеть, что за фокусы? — грозно настигла его Реджина, вынуждая погрузиться в общую проблему.       Питер уже и не радовался, стоило ему забрать жизнь, но спася две получил небывалое удовольствие. Магия растеклась по телу, отнюдь не прозрачными, а толстыми намеками показывая, как ему следует теперь ей распоряжаться.       — Благодарить тебя не учили? — вскинул бровь Пэн, однако на Королеву это не произвело должного впечатления, она с нетерпением ждала нормальным ответ, увидев акт благородства. — Что же я уже и помочь не могу без подозрений?       — Ты — нет, — ответил вместо неё Дэвид, придерживая все еще напуганную Белоснежку за плечо.       Понимающе слегка наклонив голову в бок, Питер пристально посмотрел на него.       — Привыкайте, друзья.

***

      Снежные хлопья оседали на землю, в желание укрыть весь город белым полотном, а на деле сколько успеет пока падает. Стоит небу замереть в одночасье, так все творение растает. Искусные снежинки оставались незамеченными для многих, но не его. Почти три века в жарких джунглях не давали ощутить многообразие природы. Питер сидел на лавочки у пустующей детской площадки, наблюдая за снегом, как за чем-то невозможным.       Руки, облаченные в черные перчатки, не содрогались от температуры близкой к сорока фаренгейтам. Тепловые чары бессмысленны, когда ему хотелось ощутить легкий холод и продувающий темный пиджак ветер. Нетландия не совершенна в своем великолепии. Зима, осень, весна — остров пропускал эти времена года, и он впервые задумался над этим, привыкший к постоянной жаре.       — Привет.       Питер поднял голову на девушку, что неловко мялась у скамьи, грея руки о горячий пластиковый стаканчик, судя по запаху, с кофе. Снежинки замирали в её белых волосах, оставаясь незаметным холодным украшением поседевших прядей. Ресницы девушки подрагивали от снега, что норовил упасть прямо на них, а не бледную кожу, что казалась в сто крат белее.       — Здравствуй, Мия.       — Не замерз? — попыталась улыбнуться девушка, поправляя свой высокий воротник водолазки под вырезом нежно голубого пальто, невероятно оттеняющего её глаза, оно становилось с ними одного цвета в столь не многообразной яркости цвета погоды.       — Еще не успел, — без эмоционально хмыкнул Питер, продолжая её рассматривать, словно хотел отыскать что-то новое в одежде, в лице на котором ураганом всегда мелькали эмоции, которые он считывал во мгновенье, сейчас же на нем замерла незнакомая пустота.       Какие будут её дальнейшие шаги, что она сделает и в чем мотив не отвечать ему и самой же писать: не понятно ни одно её действие. Мия была незнакомкой с красивыми глазами, оказавшиеся на деле не такими и родными.       Вдруг девушка нагнулась отряхнуть лавочку рукой от снега, подбирая пальто, чтобы сесть на него. Прислонив красную руку к горячему стаканчику, она неутешительно вздохнула.       — Давно хотела поговорить с тобой о произошедшем на вечеринке у Картера, знаешь, я…       — Забудь, это мое упущение, — перебил её Питер с присущей ему безмятежностью, замечая, как девушка возмущенно нахмурилась, собираясь вступить в спор, который ему был совершенно не нужен. — Я увидел тебя… и к сожалению, принял за ту, кем ты на деле не являлась, не твоя вина в упущенном мной интересе, впрочем, — он смерил её равнодушным взглядом, хмыкнув и вставая со скамьи, — нет, твоя вина в этом тоже есть.       — Это из-за того поцелуя с Эйданом? — нахмурилась девушка, не позволяя ему уйти. — Алкоголь и вынужденная месть бывшей подруги — не более. Мне жаль, что ты ввязался в драку, но меня не оставляет вопрос, зачем ты это сделал? Как черт возьми смог раскидать этих парней, и что за порошок, который мгновенно вырубает?       Замешательство отразилось на его лице, сведенными к переносице бровями. Он ожидал она расплачется или убежит гневно восклицая, какой он негодяй, но выяснение мотивов уж совсем не предвидел. Угасший интерес, вспыхнувший внезапно, заставил его не уходить, а пристально вглядеться в неё.       — Подумал сперва, что ты не по своей воли, знай я заранее — не вмешивался бы ради той, что сует свой язык в рот кому попало, — вкрадчиво объяснил он, стараясь говорить спокойно и не выказать раздражения.       Когда-то она эту фразу сказала ему, он всего лишь вернул должок. Девушку это явно задело, но не в плане вины, что она должна была почувствовать, Мия скривила лицо.       — Никому я в рот язык не совала, — прошипела она, больше походя на змею. — Джесс обманывала меня, встречаясь с парнем, которым мне нравился, в ответ я поцеловала того, в кого она была долго влюблена. Считай, я уравняла счет.       — И потеряла мою заинтересованность в тебе, — парировал Питер, пожимая плечами.       Он развернулся, собираясь уходить от неё. Ничего нового поведать Мия не могла.       — Больно она мне была нужна, — в спину его крикнула девушка, — таких придурков как ты, еще поискать.       Удар в затылок и мгновенный холод по шее, он не мог предвидеть. Пэн потянул ворот пиджака, желая избавиться от снега в нем, раньше, чем тот растает. Девушка непринужденно сидела на скамейке, потирая руки друг об друга, пытаясь их согреть после вынужденного взятия снега в ладони.       — Ты еще более ненормальная, чем я предполагал, — ощетинился юноша.       В ответ Мия собрала еще снега с лавки и молниеносно кинула в него, попадая в открытую область шеи, нахмурилась и после отвернулась. Второй раз он ей простить такую вольность не смог, жалея, что в Сторибруке нет привычных клеток, он нагнулся не без помощи магии притягивая к себе снег, чтобы собрать большой шар. Все равно девчонка не видит, бесшумно подошел со спины и только уловил краем глаза движение, она закричала. Было поздно. Большой снежный шар свалился ей на голову, окропляя всю мокрым снегом, что беспрепятственно скользнул за ворот.       Вскочив со скамьи как ужаленная, девушка принялась отряхиваться, оттягивая одежду от тела, с которой ссыпались комья снега.       — А ты я смотрю вверх благоразумия, — возвысила она голос с невероятной горячностью, собрав снежный ком в красные от холода руки, девушка тут же вернула его юноше, что послал в неё повторный залп снега. — Не зная всей правды, ты не имеешь права делать выводы, понял?       На лету поймав идеальный шарик снега, под изумленный взгляд, Питер одним точным ударом кинул его ей в лицо.       — Напиваешься до беспамятства, чтобы развлечься? Ты в разы глупее и безответственней, чем я себе мог представить, — делая шаг в сторону крикнул он, разгневанной девчонке, что продолжала кидать в него снежки. — Даже сейчас, — махнул он рукой, — у меня перчатки, а ты надеешься выиграть голыми руками, у тебя выраженное отсутствие интеллекта, даже крупицу здравомыслия не найти!       — Не можешь найти, потому что сам глуп до безобразия! — в ответ вскричала Мия, уворачиваясь и вновь собирая снег с земли. — Когда я дала тебе клятву верности? Мы лишь и успели познакомится!       Снег уже начал перемешиваться с землей, но это их совершенно не волновало. Снежки летели в разные стороны. Ледяные руки девушки подрагивали и заметно покраснели от холода.       — Скажешь безразлично было бы, поступи так я? — выпрямился юноша, в плечо тут же угодили комья снега.       — А какое мне дело до твоих любовных утех? — выпалила Мия, тоже останавливаясь. — То, что ты произнес свое имя, не делает тебя моим мужем! И это не у тебя угас интерес, а у меня!       Пряча руки в карманы пиджака, Питер с едва сдерживаемой неприязнью, смотрел как девушка вплеснула руками и зашагала к гостинице. У неё дрожали руки, которые она спешно прятала в карманы, заметно промерзнув.       На заснеженной земли после их конфликта остался лежать незамеченный ей белый телефон, что привлек его внимание звуком уведомления. Питер и не думал окликнуть её, поднял вещь и засунул в карман.       Тепловые чары пришлись кстати, еще на середине снежного боя, но оставаться на улице он уже не хотел, уверенно направился в лавку.       Предложение Зелины показалось поистине желанным подарком судьбы. У него был подлинный шанс поквитаться с теми, кто продолжал упорно видеть в нем злодея, сколько бы он не пытался все изменить. Месть будет произведена не его, а чужими руками. И он прекрасно понимал, что в этом случае черные линии минимально оплетут сердце, а их уже он легко уберет, вспомнить бы как он это проделал в зачарованном лесу всего за год и сомнения окончательно развеялись бы.

***

      Отдалившись от замка, Питер Пэн шел по лесной тропинке. Он не оглядывался, знал где конечная цель, ведь ориентироваться по лесам за века своего существования научился мастерски. Вдали показался костёр и Питер ускорил шаг.       Разбойники, возглавляемые Робином Гудом, облюбовали это место, да только разбойники они были лишь на слуху. Грабили не заблудших путников и немощные стариков, а предпочитали богатые кареты, роскошью не брезговавших, а путникам напротив, помогали.       В эту компанию затесался тот, кто интересовал Питера, тот кто не поленился отправить гонца во дворец, чтобы передать записку о встрече. Реджина не возобновила заклятие на его выделенную комнату, огрызаться и язвить меньше не стала, но прогресс явно чувствовался. Теперь он в официальном статусе освобожденного пленного, мог беспрепятственно передвигаться по территории, но надзор был.       Выходя к костру, Пэн прошел к блондину, что недовольно жарил сырое мясо на вертеле.       — Что ты хотел? — холодно поинтересовался Питер, когда парень поднял голову. — У меня дела, тебе же лучше если разговор, ради которого я отложил их, будет иметь смысл, Феликс.       Передав мясо сидевшему рядом молодому мужчине, Феликс поднялся на ноги, кивая в сторону другого конца поляны.       — Половина ушли в город, кто-то нашел жалостливых Сторибрукцев, что с радостью приняли заблудших в свои дома. Остался я, Джеймс, Хьюго и Джоэл, — Феликс кивнул на двух младших мальчишек, что объясняли сыну Робина Гуда, по-видимому, игру, держа в руках по толстому канату. Пэн проследил дальше, замечая Джоэла, что ножичком разделывал мясо. — Мы потеряли всех, Пэн, — раздосадовано выпалил Феликс, — какой бы не был у тебя план…       — Ты до сих пор верен Питеру Пэну? — перебив его изогнул бровь Питер.       Феликс, не задумываясь ни на секунду выпрямился и точно без запинки отрапортовал, как клятву:       — Я всегда останусь верен Питеру Пэну.       Легкие сомнения оставили Питера мгновенно. Он никогда не сомневался в Феликсе, но сейчас преданность в этих условиях была под вопросом.       — Я умираю, Феликс, — низким голосом процедил Питер, ловя удивленный взгляд парня. — Нетландия мной никогда не будет забыта, мы вернемся, но не сейчас. Границы миров и всякая подобная чепуха не важна. Восстановить свое сердце я могу только при условиях угрозы здесь, поэтому мы не возвращаемся. Тех, кто остался со мной, будь уверен я щедро отблагодарю, а кто ушел… мне нет дела до предателей, пусть хоть сгинут на главной площади от голода — они не наша забота. Терпение, братец, кто умеет ждать добивается больше, чем хотел.       Было видно, как тревога отпустила блондина, он активно закивал головой с неким благовением смотря на шатена, как на какого-то священного бога. Его личного бога, что непременно приведет его к свету.

***

      Крутя чужой телефон в руках, Питер тяжело вздохнул. Ему это не нужно, абсолютно бессмысленная трата времени, но он все поглядывал на свой телефон, лежащий на столике у витрины. И вдруг долгожданный звук оповещения раздался в лавке, вынуждая его спешно проверить сообщения с четырьмя цифрами от спасительницы, что он набрал на чужом белом телефоне.       Сам разгадать пароль, Питер не смог. Подбирал комбинации, да все оказалось впустую, тогда не преминул возможности написать Эмме, с просьбой выслать ему пароль от телефона девчонки, что та потеряла в исключительно сближающих целях… узнать лучше, вторгнуться ненадолго в личное пространство, предлогов было много и все как один замаскированы под призмой: «не вышлешь пароль, не видать вам снятия заклятия». И не важно было, что от него это не зависит.       Это было всего на всего банальное любопытство. Сняв блокировку, он успешно вошел в систему, звук от незакрытой игры раздался на всю лавку, заставив его спешно свернуть её.       Первым делом его интересовали сообщения. Пэн хотел лишь убедиться, что все делает правильно для самого себя и девчонка не нуждается в спасение. Вывезти её из города, чтобы глаза не мозолила и пусть живет и радуется фальшивой жизни подальше от него, без нравоучений и выпадов. Это было с какой-то стороны даже благородно для неё. В честь последнего милосердного жеста по старой памяти.       Многие из тех, с кем она общалась уже ютились в черном списке контактов, и, сказать по правде, он становился все тесноват с каждым его опущенным взором на последующую переписку. Выяснилось, что девчонка и не общается ни с кем, некие Ноэль, да Мелисса пишут и она коротко отвечает. Тогда Питер уверенно нажал на иконку в смартфоне с фотографиями, в которых блуждал долго. Там было все от закатов до рассветов, большинство фотографий были с Генри и Эммой, многие на фоне колледжа или в учебных классах; неоновые огни вечеринок и пьяные незнакомые люди в кадре; она зачем-то даже фотографировала свои пальцы в которых была зажата сигарета с фильтром под цвет крашенных ногтей. Он не мог представить, чтобы Антарес тратила время на такие глупости, но вероятно Мии это нравилось.       Колокольчик над дверью разнес короткий звук по помещению, вынуждая его спешно опустить руку под прилавок, блокируя телефон. Но все размышления прервали поседевшие волосы, что просочились в дверь, раньше своей возмущенной обладательницы.       Замирая в дверях, девушка ошарашенно распахнула глаза.       — Ты?       Раздраженно скрипнув зубами, Пэн усмехнулся, наблюдая как она неловко переминается с ноги на ногу, однако не уходит.       — Мой родственник в отъезде, а я пока здесь проживаю, — ровным голосом пояснил Питер, не желая, чтобы она в голове строила бестолковые теории.       Понимающе кивнув, Мия все же закрыла дверь за спиной, наконец вдыхая теплоту помещения. Под пристальный взгляд зеленых глаз она прошла к ближайшей витрине, изгибая бровь при виде страшного предмета в бархатной коробочке.       Не выдерживая на себе такого внимания, девушка обернулась к временному владельцу лавки.       — Что? — всплеснула она руками. — Я потенциальный клиент, правда, пока не понимаю чего... — замялась она, растеряв всю уверенность.       — Древности, — легко ответил Питер, опуская голову на согнутые руки, что поставил на прилавок, — артефакты. В каком-то роде эзотерика. Что-то без чего один не может жить, а другой и с земли не поднимет.       Мия окончательно отвернулась от той витрины, приближаясь к нему, словно случайно, упорно делая вид, что осматривается.       — Веришь в магию? — коротко усмехнулась она. — Всякие нимфы, драконы и темная сила?       Пэн снисходительно улыбнулся.       — Скорее Питер Пэн, Румпельштильцхен, Белоснежка, да это похоже на правду, не находишь?       Мия не сдержавшись прыснула.       — Серьёзно? — она чувствовала, как над ней издеваются. — Не хочу развенчивать твои детские идеалы, но Белоснежка никогда не была моим фаворитом, кажется она строила из себя жертву нарочно, невозможно быть такой доброй в реальном мире. Карлик, что прял злато из соломы, больно самоуверен, не зря его настиг конец скоротечно. А Питер Пэн, мальчик что обиделся на родителей и всю жизнь бегал от них ища увеселения на острове — одинокий на деле, он никому не сдался и поэтому окружает себя фальшивым весельем, — усмехнулась Мия, вглядываясь в товар, что стоял совсем близко к прилавку. — И что мы имеем: девочку, что, попав в другие обстоятельства обязательно умрет, зазнавшегося карлика и одинокого, обиженного мальчишку.       Внезапно девушка остановилась, замерев у витрины, пока юноша почти уничтожил её взглядом и уже было намеревался вытащить на улицу за ворот.       — Мне всегда казалось, что они не дописаны. Сказки, — вдруг произнесла Мия, задумавшись. — Герои сплошь покрыты сияющим серебром с мотивами и оправданными целями, что так близки читателю. А злодеи пусты, злость и голод по смертям — они же совершенно ничего не имеют за душой. Я всегда интерпретировала их по-другому, — будто, в каком-то тумане говорила девушка, не моргая, продолжая смотреть на витрину, — я читала их уже в осознанном возрасте, может поэтому они мне не понравились.       Мия рвано дышала, словно секунда и упадет навзничь. Питер прищурился в нетерпение, он видел, насколько глубоко она ушла в свои мысли.       — И почему же никто не читал тебе их на ночь в детстве?       — Ну как же, — решимость, с которой она произнесла это стала медленно угасать в ней, но в следующий момент Мия просто пожала плечами. — Не знаю, видно решили не засорять мне мозг прекрасными принцами и поцелуями любви.       Не оно.       Он было подумал, что искра, промелькнувшая в ней минуту назад, могла стать точкой отсчета памяти. И если это было не так, не было и смысла тратить время на разговоры.       — Почему сразу не ушла? — с деланным безразличием спросил Питер. — У меня честно не осталось желания общаться с тобой.       — Уверяю, у меня тоже его нет, — тут же парировала Мия. Витрины, осматриваемые ей, кончились, и девушке пришлось подойти к прилавку. — Мэри Маргарет сходит с ума от беременности в кафе, она читает про желтоватую корочку на младенцах, — хмуро протянула девушка, морщась, ей явно эти темы удовольствия не приносили. — Генри с мистером Сми рыбачит. В чем вообще смысл рыбалки, когда недавно шел снег? Замерзать если только. А с Эммой я… не важно, не хочу я домой. Библиотека закрыта, так что между шататься по городу и мерзнуть я не прогадала зайдя сюда. Ссоры с тобой лучше, чем умирать от скуки.       Вспоминая, что именно про себя ему рассказывала девушка, Питер не смог не спросить:       — Эмма? Ты свою мать по имени называешь?       Мия не растерялась, поглубже вдохнула поднимая голову.       — Да не мать она мне — опекун, а Генри племянник, — с явным неудовольствием процедила она. — Что? Тогда ты был мне интересен, не хотела признаваться, что я сиротка… будто всю жизнь я как…       — Пропащая? — подсказал Пэн, нетерпеливо закусив губу, когда девушка свела брови к переносице.       — Да, пропащая, — выдохнула она, словно перекатывая это слово на языке. — Я хотела уехать, — призналась Мия и Питер наконец понял, с чего бы она решила продолжать разговор, узнавая знакомую тягу, чтобы кто-то выслушал.       — Сторибрук пришелся не по нраву?       — Мне было хорошо в Бостоне, где мы жили раньше. Как только мы приехали сюда, я поняла, что не хочу возвращаться и дело не в той провальной вечеринке, в самих людях, что меня окружают, — Мия вдохнула поглубже. — Я сделала запрос на перевод и два колледжа готовы принять меня предоставив общежитие.       Питер вглядывался в неё, пока девушка старательно отводила взгляд, словно разговаривая не с ним вовсе. И в этом жесте он узнавал Антарес, которая требовала от него ответа в вопросе, как бы ненавязчиво его задавая.       — Эмма разозлилась, но я не понимаю почему, — она обессиленно качнула головой. — У меня будет хорошая стипендия, образование, подрабатывать буду в кафе неподалеку. Я все просчитала, а она все твердит, что я еще мала принимать решения, — Мия презрительно фыркнула, — как бы не так.       То, что девчонка сама хотела покинуть город играло на его интересах слишком сильно, чтобы смолчать. Мия мешала, крутилась рядом, не выходила из мыслей, вынуждая обдумывать то, что он уже решил. Питер деланно задумался, хмыкнув.       — Ты совершеннолетняя, верно? — спросил он и девчонка кивнула. — Так уезжай, а Эмма обязательно тебя поймет со временем. Есть ли прок в несчастливой жизни, куда лучше насладиться ей, она ведь так коротка, Мия. Так ты только докажешь серьезность своих намерений, в конце концов не всю жизнь плясать под дудку другого, верно?       В девушке даже мысль об этом вызвала тревогу, которая застыла в глазах выдавая все истинные эмоции.       — Ты не сможешь, — заключил Пэн. — Самостоятельность пугает тебя, так отчего же ты решила, что сможешь жить одна? Вероятно, Эмма права, ты слишком мала…       — Это не так, — оборвала его девушка с нескрываемым вспыхнувшим раздражением. — Я боюсь не одиночества, а то, что Эмме будет больно от моего решения.       Промах. Очередной промах. Ему только показалось, что он её понял, желал надавить на болезненную точку, ведь Антарес боялась именно самостоятельности, она всегда знала, что ей есть куда вернуться и цеплялась за любого человека проявившего к ней снисхождение, как за самую большую ценность, боясь предательства. Мия — нет, её опоясывал фальшивый долг, не дававший послабления на уверенные собственные решения.       — Всю жизнь проживешь, заботясь о других, — пожал плечами Пэн, быстро меняя свою позицию.       — И я не считаю это чем-то плохим, — холодно заметила Мия.       Разговаривать с ней было бесполезно, экое благородство только злило его. Положив белый телефон на прилавок, Пэн привлек её внимание.       — Кажется ты обронила, — коротко бросил он.       В глазах у девушки появились искры облегчения, когда она подошла ближе, чтобы взять свой утерянный телефон. Питер резко схватил её за запястье, наклоняясь к ней.       — Подумай, возможно Эмма будет и рада избавиться от тебя, — вскинул он брови, говоря почти шепотом. В легкие забивался запах ненавязчивого ванильного парфюма, без единой морской нотки, что заставило его поморщиться. Мия с возмущением пыталась отдернуть руку, наблюдая с отголоском страха, как он приближается к её лицу. — У неё есть сын, ты не думала, что все связанное с тобой напускное? Гнев, строгость? Вероятно, она только делает вид, считая это своим долгом, что заботится о тебе, а на деле только и рада сбросить лишний груз и обрести полноценную семью без тебя.       Когда он разжал пальцы на её запястье, девушка тут же отшатнулась, чуть не падая на пол от сильного рывка. Она подняла руку с зажатым в ней телефоном, гневно дергая верхней губой.       — Ты ни черта не знаешь!       Мия вылетела из лавки и только когда дверь за ней закрылась, Пэн смог вздохнуть с облегчением. Запах ванили все еще стоял в помещение, такой сладкий, даже приторный, хотелось отмыться от него, чтобы тот не успел прилипнуть к коже.       Вспышка чужой магии настигла его за спиной, и он даже не потрудился обернуться на гостя.       — Ты знала заранее мой ответ, — протянул он, слыша стук каблуков из каморки и перед ним наконец встала рыжеволосая ведьма с довольной ухмылкой.

***

      Дверь в замок Румпельштильцхена чуть не спалила Реджину, когда та без страха хотела взять за ручку. Стрела Робин Гуда сгорела раньше, под заклятием, заставляя всех испуганно отшатнуться, но не Королеву, что умудрилась своего спасителя нелестно очернить. Белоснежка с Дэвидом шли позади всех, не обладая магией они мало чем могли помочь здесь. Питер Пэн сам отворил дверь, видя, как замешкалась Реджина.       Большой зал предстал перед ними во всей своей красе. Благородные бордовые оттенки, ковры на полах и длинный стол посередине не столь привлекли внимание, как две клетки в конце зала.       — Что здесь произошло? — озвучила мысли, копошащиеся у всех в голове, Белоснежка, с осторожностью продвигаясь по залу.       Пэн подошел ближе, разглядывая в одной из клеток Румпельштильцхена, что даже не поднял на них взгляд. Чешуйчатая кожа, отливающая блеском золота при таком теплом освещение, подобного свихнувшегося мага он уже видел при их первой встречи в зачарованном лесу.       А вот во второй сидел Бейлфайр.       — Ведьма запада, — прокричал он, привлекая к себе внимание. — Это все Зелина, у неё теперь кинжал Темного.       Реджина открыла клетку с Бейлфайром, на той оказались простенькие чары, в отличие от клетки Румпельштильцхена. Однако его они и не планировали выпускать, услышав сдавленное бормотание. Каждый был осведомлен, что может сделать обезумленный темный маг, особенно когда кинжал не у него, он был совершенно непредсказуем.       — Ведьма, — еще раз выдохнул Бейлфайр, наконец вставая в полный рост. — Предложила сделку отцу. Заставила выбирать между мной и кинжалом, — мужчина сглотнул, переводя сожалеющий взгляд на отца, — он не позволил меня убить. Она заточила нас в клетки, когда Белль исчезла.       Историю от лица Белль они уже слышали. Когда, получив кинжал Зелина заставила Румпельштильцхена убить её, но тогда Люмьер — хранитель замка, её спас. Белль не знала, что стало с ними и поспешила во дворец Злой Королевы.       — Сомневаюсь, что невеста сыночка её цель, — задумчиво произнес Питер Пэн, вглядываясь в лицо мага за решетками, тот продолжал что-то бубнить под нос. — Но очевидно пока Темный ей не нужен. Отсюда и возникает вопрос, почему свихнувшейся, но бережливой ведьме не нужна вся сила кинжала?       — Оставила на потом? — хмыкнула Реджина.       Правила игры были еще больше запутаны, чем Питер мог предположить. Попади кинжал к нему в руки он бы не разменивался. Они что-то упускали и когда его взгляд упал на Белоснежку, что испуганно мялась за Дэвидом, сознание вдруг посветлело. Реджина проследила за его взглядом.       — Ребенок, — заключила она вперед него, — она оставляет главные козыри на рождение ребенка.       Питер молчал. Нет. Все было слишком очевидно для такого запудренного плана. Выяснить правду о Зелине у темного он и не пытался, предоставляя это право героям, сам же строил в голове всевозможные теории. Румпельштильцхен взглянув на Белль, казалось, пришел в себя на несколько секунд обретя нормальную речь, молвив о Глинде. Пэн не сдержался, смерив героев пронзительным взглядом. Реджина закатила глаза.       — Отправляемся к Глинде, — нетерпеливо проговорила она, — застрявший в пубертате не солгал.       Пэн вскинул брови с довольной ухмылкой, когда к нему обратились взгляды, точно вспоминая, что он говорил о ней еще в самом начале их пути. Сожаление, что ответ мог быть куда раньше стремительно настиг их.       Белль осталась в замке с темным магом и Бейлфайром, что отказался покидать отца в таком состояние. Робин Гуд отправился обратно к своим разбойникам. Оглядев компанию, уже ставшую для него привычной, Питер тяжело вздохнул пока они вышагивали по темному лесу.       Белоснежка сбавляла шаг, уставая. Дэвид повернулся к ней, вынуждая Пэна и Реджину, что шли впереди обернуться.       — На удачу, — с улыбкой произнес он, протягивая своей жене белый одинокий цветок.       Восторженно ахнув, Белоснежка с трепетом взяла его, как нечто невероятно ценное, останавливаясь. Питер изогнул бровь, сдерживаясь от ухмылки, а Реджина подошла к ним, неотрывно смотря на Белоснежку нечитаемым взглядом, та, заметив это, удивилась.       — Мы на опушке темного леса, — с невероятной усталостью промолвила Королева, — ищем того, кто спасет нас от неминуемой гибели, спасет их не рожденное дитя, — она перевела нетерпеливый взгляд на Прекрасного принца. — А они стоят тут и нюхают розы.       — Это не розы, невежда, — усмехнулся Питер.       Реджина не выдерживая улыбки Принца и Белоснежки, перевела на него гневный взгляд.       — Какая разница хоть поющие пионы, — раздраженно всплеснула она руками. — Мне надо уничтожить сестрицу, впрочем, как и вам. Если наш полоумный рифмоплет в сговоре с тобой и отправил нас гоняться за призраками я вас обоих…       Она резко замолчала, замечая то, чего явно не было минуту назад. Стоявшая дверь посреди леса привлекла внимание всех. Питер обошел её, пока Дэвид говорил очевидные вещи, что та никуда не ведет.       — В дверь войдешь ты, сделав шаг, — радостно произнесла Белоснежка, держа в руке подаренный ей цветок, — кто чист душой, тот ей не враг, — она смотрела на дверь преисполненная надеждой. — Загадка Румпельштильцхена — это Глинда.       Не дожидаясь никого, Белоснежка распахнула дверь уверенно ступая в ней и тут же исчезая под крик Принца, что тут же поспешил за ней. Подозрительно переглянувшись, оставшиеся в лесу не спешили преодолевать портал.       — После тебя, — галантно проведя рукой, предложил Питер.       Злая Королева еще более сердито выдохнула, хватая руками длинные кромки своей полушубки, величественно направилась к двери.       — Портал невидимка и всего-то, — ничуть не воодушевлённая этим ходом пробормотала она.       Питер свел брови к переносице, когда женщина прошла в дверь, но никуда не исчезла, вспоминая слова Белоснежки он засмеялся, глядя как она возмущенно обернулась проходя повторно.       — Чист душой не про твою честь, Королева, — вздернул он подбородок.       — Так и не про твою, потерянный в грезах, — уничижительно прошипела она.       Сомневаться ему не пришлось насчет её слов, однако злодеяний Питер давно не вершил, помыслы его последние месяцы были безгрешны. Не взирая на слова Королевы, а та восклицала позади, что смысла рыпаться ему нет и подавно, он шагнул в дверь.       Холод окатил его с ног до головы, два удивленных взгляда наткнулись на него с неким промедлением поворачиваясь на волшебницу в зимней белой шубе, что тепло улыбалась.       — Сердце Реджины окутано местью, а его? — возразил Дэвид, когда юноша, оглядываясь по сторонам подошел к ним ближе с невероятно довольным лицом представляя, как там беснуется Реджина в лесу.       Глинда продолжала тепло улыбаться, взирая на того, кого явно не ожидала здесь увидеть.       — Его сердце грохочет любовью и сожалением, — ровным голосом проговорила волшебница, переводя свой взгляд на Белоснежку и Прекрасного принца. — Простите, моя магия не сравнима с мощью силой Зелины. Так было всегда.       Прекрасный принц повернулся на Пэна, понимая, что он им не солгал ни тогда, ни сейчас.       — Значит вы были знакомы в Озе и она была четвертой волшебницей? — спросил он, нахмурив лоб.       Кивая с беспокойством, Глинда вздохнула.       — Когда-то давным-давно, но она сделала выбор и выбрала темную магию. Я пыталась отговорить, не вышло.       Белоснежка сделал шаг вперед.       — И никак нельзя её одолеть?       — Можно, — ответила Глинда. — Зелина родилась с редким даром. Когда-то я подарила ей кулон и в нём с тех пор сосредоточена её колдовская сила.       Забрать кулон — всего-то, подумалось Пэну, однако Глинда отвечая на озвучивший его мысли вопрос Дэвида, прервала его размышления.       — Но это под силу лишь тому, кто обладает сильнейшей магией света, рожденный любовью.       — Эмма, — глухо протянула Белоснежка, понимание складывалось в её голове с немыслимой силой, отягощая слова.       Прекрасный принц тут же возразил, что она слишком далеко. Границы миров закреплены стальными стенами и сквозь них не попасть в мир без магии. Глинда не нашла, чем удружить, её ответ во спасение светом был повторен. И тогда Питер Пэн услышал от Белоснежки то, что никогда бы не подумал услышать.       Они выходили из портала в немой тишине.       Введя в курс дела Реджину, которая все еще была раздражена от портала и слушала их с едва скрываемым недоверием, услышав последнюю часть ошарашенно вспыхнула.       — Да вы с ума сошли! — вскипела она. — Если даже поверить Глинде, а я ей не верю, для темного заклятия нужно пожертвовать тем, кто тебе дороже всего. А для меня — это Генри.       — Может есть другие пути, способы? — спросила Белоснежка, не желая мириться с безысходностью.       Питер встал с большого камня, привлекая к себе внимание.       — Я их и искал, — сообщил он, вполне спокойным голосом. — Путь неплох, да шансов на успех мало имеет, — он прикинул в голове, — один шанс к тысяче, что заклятье не обернется подобием моего и не уничтожит нас. А с вашими намерениями, так и вовсе один к миллиону.       Настигла тишина.       — А скажем волшебные бобы, что открывают порталы, шляпа Джефферсона, — предложил Дэвид.       — Да нет больше порталов, — возвышенным тоном продолжала объяснять Реджина. — Мы уничтожили два заклятия, отделили и себя и тех, кто вернулся от других миров. Границы покрыты непреодолимой стеной.       Дэвид стушевался, опустив взгляд.       — Значит только темное заклятье…       — Еще раз повторить? — воскликнула Реджина разводя руками. — Я его не нашлю!       — Прошу заметить, как и я, — вклинился Пэн, вздергивая подбородок. — С радостью помог бы и в этом, да моя любовь в другом мире. Но вариант есть, например мой сыночек мог бы или его невеста. Здесь каждый к кому-то да привязан.       Реджина скривилась.       — И как дверь тебя только пропустила? — с едким нетерпением выговорила она, смерив его презрительным взглядом.       — Нет, мы на это не пойдем, — оборвал все эти мысли Дэвид, опуская взор на Белоснежку, — но ты… Выбора нет, мое сердце станет жертвой заклятья, так мы защитим ребенка.       Это благородство не поддавалось его объяснением. Питер удивленно смотрел, как Дэвид собирается пожертвовать собой ради всех и пасть жертвой заклятье.

***

      С Зелиной оказалось очень просто работать. Её планы — изменить прошлое, его никак не касались, значит не было и угрозы. А вот героев всех как одного они затрагивали. Питер Пэн был впервые спокоен находясь рядом с героями, он был в своей стези — во лжи и переплетения интриг. Его перестали затрагивать колкие замечание Королевы, не раздражала великая вера в надежду Белоснежки и даже перестало выводить из себя то, что герои утопают в своих личных проблемах, из-за чего на решение общей выделяется минимальное время.       Постукивая пальцами по кушетке больного мужчины, что наконец пришел в себя, он внимательно слушал его. Бейлфайр, все это время был у Зелины, заперт и лишен любого контакта с ней. Питер видел в нем свой интерес, и сейчас наблюдал за реакцией спасительницы, желая подобрать удачный момент.       И он представился, когда они покинули больницу Сторибрука, выходя на улицу. Пэн замедлился, замечая, как Эмма тревожно мнется на месте.       — Что с тобой? — в своей манере спросил Питер, зная, что его поведение меняться не должно, чтобы не вызвать подозрений, усмехнулся. — Не знаешь, как теперь чередовать пирата с папашей Генри?       Эмма глубоко вдохнула, когда магия заискрила на кончиках её пальцев. Видно, занятия с Реджиной стали давать свои плоды.       — Что помнит Мия о братишке? — ненавязчиво спросил он, пока Эмма переводила дух, заметно теряясь от вопроса.       — Он бросил меня в тюрьме, а её предал и сбежал, оставляя одну без жилья и денег, — хмуро сообщила Эмма. — Боюсь и представить, что будет увидь она его здесь.       Наигранно вздыхая, Питер прикрыл глаза силясь, чтобы не улыбнуться.       — Надо её увезти, кажется, мы и так близки к разгадке, она только помешает, — с деланным беспокойством протянул Пэн, ловя удивленный взгляд спасительницы. — Что? Скажешь я не прав? Меня это решение не радует, но я сделал слишком многое, чтобы выйти к правде. Увидит Нила, почувствует себя преданной… а его возвращение нам только на руку, скрывать его только доставит нам хлопот. Пусть она уедет, но мы хотя бы точно будем знать где она, чтобы я мог забрать её как все образуется.       Возмущение плескалось в глазах Эммы вместе с горьким сожалением, она качнула головой.       — Колледж? — спросила она, печально усмехнувшись, и вдруг решительно подняла взгляд. — Я не могу отпустить её одну.       — А меня думаешь это не беспокоит? — с тем же возмущением возразил Пэн. — Год, конечно, достаточно чтобы ты к ней привязалась, но ты забываешься. Ты ей не мать и не опекун, Эмма. Пират, напомню отказался от неё, а мой сыночек неизвестно где. Кому решать судьбу девчонки, так только мне, — нетерпеливо произнес он, видя, как Эмма растеряно опускает взор признавая правду. — Дай ей машину и пусть отправляется. Со дня на день все закончится и лучше бы продержать её в неведение до последнего. Надеюсь, ты понимаешь, я как никто забочусь о ней и сразу заберу, вручая зелье памяти. А Бейлфайр в это время вспомнит подробности своего плена.       Питер не ошибся. Мия мешала Эмме, ведь та с задержкой, вынужденными паузами и с превеликой печалью на лице согласилась с ним. Пэн не хотел возвращать ей память, не хотел, чтобы она помнила о нём и сам бы с превеликим удовольствием забыл. Превосходство над остальными дурманило его рассудок, заставляло испытывать величайшее чувство удовлетворенности и знакомой власти. Это было куда приятнее, чем слепо следовать за героями. Вершить судьбы, а не разгребать проблемы.       Думать о ком-то, заботиться… легко, когда только от него зависело всё, что ей может угрожать. Но здесь, забота о ней могла поставить его под удар. Лишаться жизни в знак благородства Питер не хотел, всю жизнь презирал, не понимая как ради другого можно отдать жизнь.       Он бы свою не отдал.