Ты тот, кем ты хочешь быть

      — Подсекай, подсекай! — кричала девушка, тряся за плечи темноволосого парня.       Тот тяжело дыша, вцепился в удочку, пытаясь вытянуть её.       — Подсекай, Дилан! — заорал сбоку Эллиот.       Дилан зло взглянул на него, дернув удочку настолько сильно, что еще чуть-чуть и он вылетел бы с небольшой лодки. Эллиот спохватившись перехватил удочку у упавшего парня, взмахивая и кидая пойманную рыбу на крючке прямо возле него.       Дилан взвизгнул, когда рыба плавником угодила ему по щеке.       — Сами рыбачьте, раз умные такие, — фыркнул Дилан, поднимаясь чтобы сесть подальше от барахтающейся рыбы. — Кто это вообще? Оно съедобно?       Антарес села на корточки, проводя по чешуе кончиками пальцев.       — Обычная барракуда, — обозначила Антарес, приоткрывая пасть рыбе, чтобы вытащить крючок, — зубки что надо.       — И так семь, — выдохнул Эллиот, взяв протянутый девушкой крючок, — еще хотя бы одну.       Закивав Антарес, опустилась рядом с Диланом, который был совсем не в восторге от рыбалки. Лодку потихоньку прибивало к берегу, хотя плыли они долго, прежде чем распутать удочку. Эллиот присел, взяв на себя в этот раз роль рыбака, безмятежно смотря на поплавок, жмурясь от солнца, он чувствовал, как оно печет спину.       Оказалось, еда из резины, уж слишком надоедала им, было решено отправиться на рыбалку, взяв с собой профессионала — Антарес, которая на удивление с радостью согласилась. Айзек и Алан остались в пролете, лодка умещала только троих, зато они обещали нарвать съедобные травы, которые отлично подойдут к рыбе.       Антарес дернулась, оттого как резко вскочил Эллиот, заприметив движение поплавка.       — Эллиот, не тяни так сильно, — предупредил Дилан, понимая, что лодка накреняется.       — Я почти вытащил, — проскрипел он на одном дыхание. — Сейчас…       Антарес успела взвизгнуть, как лодка накренилась настольно сильно, что приходилось держаться. Эллиот этого не замечал полностью увлеченный рыбалкой.       — Эллиот!       Крик Антарес утонул под толщей воды. Лодка перевернулась, сбрасывая пассажиров под воду. Стараясь выплыть как можно быстрее, Антарес скинула с ног ботинки, понимая, что именно они тащат её на дно, голова не сильно ударилась о лодку, чуть обогнув её, девушка попыталась перевернуть. Одежда неприятно липла к телу, плащ казался тяжелым.       Дилан выплыл следом за ней тяжело глотая воздух, увидев, что пытается сделать девушка, он подплыл ближе, помогая ей перевернуть лодку.       — Ловите, быстрее! — голос Эллиота всего на секунду прозвучал, как тут же парень снова ушел под воду.       Не понимая, что ловить Антарес переглянулась с Диланом.       — Да ловите же!       Не успели они спросить, как вынырнувший Эллиот кинул прямо в Дилана ту самую барракуду, которую тот с трудом и легким отвращением удержал, опрокидывая в лодку.       Антарес нырнула за Эллиотом. Открыв глаза, она чувствовала, как лопаются сосуды под водой и все же нашла взглядом Эллиота, который изо всех сил держал удочку с барахтающейся и бьющей его плавниками все еще живой рыбой. Девушка, понимая, какое огромное сопротивление создает плащ, вынырнула скидывая его в лодку, вновь устремляясь за Эллиотом к которому уже подплыл Дилан.       Стянув с плеч черную накидку, Дилан замотал в неё рыбу. Всплыли они одновременно, Дилан бросил рыбу в лодку, куда полетела и удочка и накидка Эллиота.       — Ты идиот, — заключил Дилан, держась на плаву и оценивая расстояние до берега. — А если бы кто-то из нас не умел плавать? — он вновь с укором посмотрел на Эллиота.       — Повезло, — протянул Эллиот, — давайте к берегу.       — Спасибо, без тебя бы мы не догадались, — язвительно прошипел Дилан, уже отплывая, но обернулся, смотря в упор на Эллиота, — идиот.       — Если тебе было так жарко, прыгнул бы один, — похлопала его по плечу Антарес проплывая мимо.       — Смотрите, а то вода не удержит льющийся из вас сарказм, — крикнул Эллиот.       Понимая, что вести лодку к берегу придется именно ему, он взял канат одной рукой, еле выгребая другой. Выругавшись, Эллиот скинул в лодку ботинки. Антарес и Дилан помогать точно не собирались, они уже были близки к берегу.       — Он справится? — с жалостью мельком оглянувшись спросила Антарес.       — Ему не в первой, — усмехнулся Дилан, тоже обращая внимание с каким трудом Эллиот преодолевает расстояние до них.       Удивленно выдохнув, Антарес хихикнула, продолжая грести руками. Через пару минут она уже чувствовала дно, ступая по песку медленно выходя на берег вслед за Диланом. Недолго думая Дилан, стянул с себя рубаху, выжимая её. Антарес же завернула тунику прямо на себе у живота в жгут, изо всех сил стараясь выжать воду. Эллиот держа канат погружал голову в воду, чтобы передохнуть, но был еще далековато, чтобы ощутить песок под ногами.       Свернув и волосы в жгут Антарес выжимала их, распуская, чтобы они быстрее высохли, пока Дилан вытряхивал оставшиеся капли из своей рубахи.       Неожиданно Антарес засмеялась, странно посмотрев на неё Дилан бросил взгляд на пыхтящего в воде Эллиота, смех волнами накатывал на него от нелепости ситуации.       — Смешно, очень смешно, — бурчал Эллиот, вытягивая лодку на берег, привязывая канат к столбику.       Заглянув в лодку, парень почесал затылок.       — Две тоже неплохо, правда? — с надеждой спросил он, оборачиваясь на Дилана и Антарес, которых по новой накрыл безудержный смех. — Надеюсь Айзек и Алан больше преуспели.       Отсмеявшись Антарес, вытерла лицо мокрыми руками, перебрасывая волосы назад.       Нетландия была не так плоха, как ей и представлялось. Все детство проведя с друзьями Бейлфайра, разумеется, пока они у него все, как по волшебству не исчезли, когда отец стал Темным, ей было комфортно среди мальчишек, привычно. В детстве злило, когда к ним присоединялись девчонки, не всегда, конечно, но в большинстве своём мальчишки тут же начинали играть с ними, забывая про существование Антарес. И Антарес невольно ревновала брата к ним, когда тот подрос, она была уверена, что если хоть с одной он сблизиться по настоящему, брат забудет о ней, ведь даже на первых порах общения с девчонками он успешно игнорировал сестру, жаждущей его внимания.       Любви и обожания она не искала, но чутко нуждалась во внимание. И здесь, в Нетландии сполна его получала и от младших и от старших в должной мере.       И лишь одна проблема.       Питер Пэн.       Как могла, Антарес его обходила, не вступала в разговор и вообще старалась проводить в лагере как можно меньше времени. Разговаривая с ним, её спина будто прогибалась под призрачным весом, принуждая склонить голову, удерживать её ровной становилось все труднее. Антарес чувствовала себя невероятно бестолковой, когда имела изощренное удовольствие общаться с ним эти дни, проведенные на острове. Для Питера Пэна существовало лишь два мнения: его и невероятно глупое, что не стоило его внимания. Мнения Антарес как раз, в чем бы то не было, попадали во вторую категорию, и он не переминал случая намекнуть ей о её слабых возможностях интеллекта.       Антарес терялась под маской непроницаемости, подбирала слова, после которых не окажется в клетке, а на деле ничего путного ответить ему не могла, терялась от собственной злобы под пристальным взглядом властолюбивых, алчных глаз, вызывающих в ней одно презрение.       От его речей хотелось закрыть уши, от жестов отмахнуться, а от взгляда скрыться в тень.       Все было ладно в Нетландии, кроме дьявола, управлявшего островом.       — Держи, Дилан, — Эллиот резко кинул в парня рыбой, отчего тот, с трудом успел поймать его, чуть не опрокинувшись навзничь.       Антарес распахнула глаза, выныривая из собственных мыслей, когда Эллиот подмигнул ей, понимая, что вторая рыба полетит в неё. Эллиот подцепив плащ девушки кинул его, она, легко поймав его выдохнула, вторую рыбу он взял сам, убеждаясь, что лодка крепко привязана.       Затормозив на берегу, девушка невольно взглянула на корабль, он был далёк от берега, но уже несколько дней стоял на одном и том же месте, вероятно с выкинутыми якорями. Не понимая, насмешка ли это капитана Веселого Роджера или вина за содеянное, Антарес задержала взгляд на нем куда дольше обычного. И вдруг глаза резануло несильной болью от яркого света, ударившего по сузившим зрачкам.       Еще раз. И еще. Зеркалом кто-то отсвечивал ей солнечные лучи прямо по глазам. Сердце Антарес заколотилось, мальчишки не замечали заминки подкалывая друг друга, неспешно скрываясь в тени деревьев. Мелькнуло два длинных светового луча, три коротких, заминка… два длинных, три коротких. Сигналы, которыми они обменивались… три коротких, два длинных, чаще всего Киллиан посылал их, когда не мог докричаться до девушки, приказывая сблизить корабли или перелезть на вражеский. Сближение… перелезть…       Три коротких мерцания и два длинных.       — Антарес, не отставай, — крикнул Эллиот, обернувшись через плечо.       Спиной отходя от берега, девушка нагнала парней. Они пошли в лагерь, выбрав самую ровную тропинку. Дорога до лагеря много времени не заняла. Они трое насквозь мокрые, продрогшие и босые обратили на себя внимание. Стоило Эллиоту сесть у костра в обнимку с рыбой, к нему сразу подоспели с расспросами мальчишки.       Антарес огляделась, сушилок, как и предполагалось не было, а как Эллиот, который сушил свою и рубаху Дилана над костром оставаясь по пояс обнаженным, она не могла. Повесив плащ на толстую ветвь дерева, девушка направилась к костру, дрожа от прохладного ветра, гулящего в зарослях деревьев.       Три коротких мерцания и два длинных.       — И что вы делали?       Голос Феликса прозвучал совсем рядом, девушка обернулась, вытягивая руки над костром.       — Рыбу ловили, — прокашлявшись, Антарес кивнула в сторону Дилана, который уже ножичком принялся чистить рыб. — На какой день выдают эти… — Антарес не могла подобрать слов, чтобы описать черные ткани с капюшоном, оттого протянула руку к Феликсу потянув за ткань, — накидки?       Феликс усмехнулся, глядя на её серьезное лицо.       — Новеньким Пэн дает одежду, когда их рвется, — объяснил он, снова взглянув на Дилана, — и сколько поймали?       Антарес поморщилась.       — Семь, хотя можно сказать восемь, но осталось две, — пожала она плечами, — мы мокрые, не потому что, решили искупаться.       Понимающе кивнув, Феликс отошел от Антарес, решив помочь Дилану. Девушка чувствовала, как дрожь отступает, но плотная одежда с корабля никак не высыхала на ней. Пэна в лагере не было, повернувшись на домик на дереве, Антарес колебалась, беспокойно собирая влагу с кончиков волос, рука и без того была мокрая.       Три коротких мерцания и два длинных.       Как бы девушка не пыталась скрыть это чувство, оно уже охватило её — ненавистная ослепляющая надежда, так гулко стучащая в черепной коробке, что мигрень быстро овладела ей. Вернуться на корабль по доброй воли — отвратительно после предательство, но остаться здесь, склоняя голову непомерно высоко задравшему самомнение, несносному юноше, отдает мазохизмом куда в большей степени. Избавиться от чертовой маски непроницаемости, которая никак не желала приживаться на лице, хотелось нестерпимо сильно. Не простить капитана, нет. Позволить ему искупить вину отвезя её в зачарованный лес. К отцу. К семье.       Румпельштильцхен и Бейлфайр — всё, что хотела девушка оказаться с ними за столом дома, сетуя на свою слабохарактерность и жалуясь на такой злобный мир. Антарес бы знала, что отец защитит её от любого Питера Пэна и капитана Крюка, была бы уверена, что брат будет стеной стоять перед ней, не подпуская никого и близко, если она вернется.       Столь беспочвенные обиды не имели смысла в её голове, они не растворились, но простить тех, кто оказался дороже всего золота и всей свободы этого мира, казалось куда легче, чем примириться с поклоном головы, перед тем кто этого совершенно не заслуживает.       Освобождая легкие от воздуха, глубоким выдохом, девушка решительно направилась в сторону домика, незаметно сжимая руки в кулаки.       Домик ничем не изменился за пару дней. Кровать у стены была застелена белой большой тканью, в углу стояли деревянные стеллажи, на которых аккуратно сложено лежали разные тряпки, ткани, в верху книги и перья. За письменным столиком напротив окна сидел Пэн, обернувшись на звук, увидев мокрую девчонку, он поднял бровь в вопросительном жесте.       — Мне нужна сухая одежда, — смято процедила Антарес, предвещая ехидные комментарии по поводу своего внешнего вида, — и обувь.       — И где же твоя осталась? — поднял бровь Пэн, вставая со стула и откладывая книгу, которую читал на угол стола.       — В океане, — протянула девушка, предвидя следующий вопрос, — и нет, мой мозг не пропитал ром, что я полезла просаливать кости в одежде. Мы ловили рыбу, а Эллиот решил утопить и рыбу и нас.       Уголки губ Пэна растянулись в насмешке. Оттолкнувшись от стола, он подошел к деревянным стеллажам. Антарес сделала несколько шагов назад, чтобы не мешать ему, когда он сел на корточки доставая коробку. Молча выуживая оттуда стопку сложенной одежды, он поднялся на ноги протягивая её Антарес.       Замешкавшись, девушка приняла одежду, раздумывая куда ей уйти переодеться, уже намереваясь покинуть домик.       — Ты можешь переодеться здесь, — остановил её Пэн, заставив обернуться и в неверие уставиться на него. — Если выполнишь одну пустяковую просьбу.       Насупившись Антарес прижала одежду к груди, смотря на него исподлобья. Что могло ему понадобиться, если только не… щеки вспыхнули.       — Нет, в моем присутствие оголятся тебе не придется, более того абсолютно точно не стоит, по крайней мере до выполнения просьбы, если я ошибаюсь, да, это будет совершенно не уместно, — его лицо было мрачно серьёзным, когда он подошел к своему столу, легко постучав длинными пальцами по его столешнице. — Открой первый ящик.       — А если не ошибаешься? — сорвалось с её губ, раньше, чем мозг провел цепочку сказанного им складывая в слитное предложение.       Но Питер даже не ухмыльнулся, что здорово озадачило девушку, лишь настойчивее постучал по столешнице.       Чистая одежда оказалась на краешке стола, когда девушка наклонилась над ним. Пальцы прошлись по деревянной круглой ручке, несильно сжимая её. Потянув на себя, Антарес нахмурилась, она дернула еще раз, но ящик остался закрытым, даже не двинулся. В следующую попытку кончики пальцев стали нестерпимо колоть, будто в ручке образовались мелкие иголочки, впивающиеся в кожу.       — Довольно, — резко произнес Пэн, уголки его губ приподнялись в многозначительной ухмылке. — Рассказать бы тебе, да кажется, сейчас не в пору, новостям нужно подходящее время и рассказчика в моем лице я не вижу в этом случае.       Антарес было открыла рот, чтобы спросить, хмурясь, но Пэн прошел мимо неё, оборачиваясь уже у самой двери.       — Могу лишь сказать, что да, можешь оголяться передо мной, если у тебя есть такое желание, я не ошибся в своих доводах, а значит… — он понизил голос к концу фразы, проводя языком по нижней губе и вдруг засмеявшись, — интрига будет столь неожиданной, что все взвоют, нет, я впечатлен.       Он повторно рассмеялся ребяческим смехом, нелепица, что вырывалась с его уст, была понятна только ему. Антарес уже не спрашивала, терпеливо ждала, когда он выйдет, приписав Питеру Пэну еще одно качество — психически неуравновешенный.       Все еще ухмыляясь, он вышел за дверь.       Стянув с тела мокрую одежду Антарес скинула её на пол. Рассматривая то, что ей дали, она обнаружила вместо нижней нательной одежды, легкие облегающие кальсоны. Глупо было предполагать, что Пэн даст ей женские вещи. Не было даже нательной майки чтобы прикрыть грудь под одеждой. Тяжело вздохнув Антарес натянула кальсоны, поверх завязывая штаны, на удивление которые были ей в пору и даже не болтались, девушка убедилась, что черная туника не просвечивает, надела её заправляя в штаны по привычке. Ботинки, были темные на шнуровке. Синюю пелерину Антарес нацепила поверх туники, бросив взгляд на последний оставшийся элемент одежды. Та самая черная ткань, которую девушка накинула на плечи, она имела одну застежку спереди, которая соединяла расходящиеся края ткани, которые все равно к низу разделялись. Сняв ремень со своих мокрых штанов, девушка продела его в эти, так было привычнее.       Гребень пришелся бы кстати, подумала Антарес стараясь разделить волосы, которые от соленной воды не желали ложиться ровно. Собрав мокрую одежду с пола, она вышла из домика. Невольно взглядом находя Пэна, который у стеллажей уже наколдовывал еду.       Мокрые вещи было решено повесить на ветви рядом с плащом. Мальчишки уже веселились у костра. Заметив Дилана сидящего на корточках перед костром, Антарес направилась к нему.       — О, — Дилан повернулся, а затем продолжал, глядя через плечо на девушку, продолжая помешивать суп в казане, — попробуешь?       Антарес, сморщив носик отрицательно покачала головой.       — Я два года ела рыбу, лучше отдам предпочтение резиновому мясу, — кисло улыбнулась Антарес.       — Согласен, не про мясо конечно, но я тоже её не люблю, — добавил Дилан, размельчая пахнущие травы прямо в руках и добавляя их в суп.       — Ты же вырос на ферме, — вспомнила Антарес садясь на корточки рядом с ним.       — Именно поэтому не могу есть мясо, — произнес Дилан, повернувшись к Антарес. — Животным тоже больно, представь, ты ухаживаешь на ферме за ними, убираешь, кормишь, а потом рубишь на разные части, отвратительно правда? Матушка забирала отрубленные конечности, жарила и подавала на стол в тарелке с позолоченной каемкой. Этакое декорированное кровавое месиво прямо посреди стола.       Антарес сцепила зубы, поморщившись. Она никогда не задумывалась откуда берется мясо, разумеется, понимала, но процесс описанный Диланом был мерзким.       — Когда я рассказал Эллиоту в подробностях, он неделю не мог смотреть на мясо без слез, — усмехнулся Дилан, помешивая суп, — а я успел привыкнуть к этому.       На языке Антарес крутился вопрос, который она боялась спросить. Не понимая уместно ли вообще такое спрашивать, все же это было глубоко личным. Пересилив себя, девушка положила руку ему на плечо.       — Ты поэтому выбрал Нетландию, а не родной дом? — осторожно спросила она, кусая внутреннюю часть щеки от тревоги как парень воспримет этот вопрос.       Но Дилан лишь качнул головой, уперевшись взглядом в огонь.       — Конечно нет, — ответил он вполне спокойно, в серых глазах отражались языки пламени, — я рано осиротел, все хозяйство развалилось под строгим взглядом тетушки, которой все досталось в наследство. От родителей я бы не сбежал, но от неё был только рад уйти, дом перестал быть домом.       Тяжело выдохнув Антарес, придвинулась ближе, положив голову на его плечо.       — Я знаю каково это лишиться дома, когда он вроде остался на месте, — желая поддержать погрустневшего Дилана, девушка сама была не прочь рассказать что-то из своей жизни. — У меня тоже так было, когда отец… изменился… В момент все рухнуло, вроде все осталось также для чужих глаз, а промозглый холод не давал уснуть отчего-то ночью.       Он давно уже не рассказывал о своей жизни, было приятно, что кто-то знает. Эллиот поделился с ним, кто такая Антарес и чья она дочь. Сейчас ему было тяжело узнать в ней ту девчонку, за которой он следил в клетке пару раз заменяя Эллиота или Алана.       — Сегодня будет весело, — пытаясь придать своему голосу нотки радости протянул Дилан поднимаясь на ноги, чтобы снять казан с огня. — Тень нигде не видно, наверняка кого-то принесет.       — Навсегда? — задумчиво спросила Антарес.       Её давно волновал этот вопрос. Пэну ведь нужны дети на острове, но почему некоторых он забирает силой, а некоторым позволяет уйти. Дилан уже открыл было рот, чтобы ответить, но подбежавший к нему Эллиот не дал этого сделать, закидывая вопросами про ужин.       Антарес отошла к стеллажам, отдав предпочтение рису с соусом, прихватив тарелку печенья девушка села на бревно, видя, как Эллиот нетерпеливо ждет с глубокой тарелкой, пока Дилан медленно, будто ему на зло помешивает большой ложкой суп.       — Завтра на охоту пойдете? — насмешливо спросил Феликс, опускаясь рядом с ней.       — С кем угодно, но не с Эллиотом, — засмеялась Антарес, будто в подтверждение своих слов она кивнула на парня, который также стоял с пустой тарелкой споря с Диланом, но теперь на груди у Эллиота расцветало темное пятно пролитого супа.       Для Антарес было странным общение Феликса. Он будто присматривался к ней первые дни, молчал на вопросы, заявляя, что её личные проблемы его не касаются, но сейчас вполне нормально вел диалог. Насколько могла судить Антарес, Феликс был приближенным Пэна. Она часто видела их вместе.       — Скажи мне Феликс, — девушка повернулась к нему корпусом, с вилкой в руках, — по каким критериям тень понимает кого оставлять на острове, а кого нет? Или ночные гостьи на то и гости, что не остаются никогда?       Замешательство отразилось на бледном лице парня, он задумался. В его мыслях все было просто, но как объяснить он не знал.       — Выбирает не тень, а Пэн, тень только ищет пропащих, — выдавил он недовольным голосом, — раньше, когда ночные гости оставались, по ночам невозможно было спать. Ты должна помнить не заканчивающийся плач, когда сидела в клетке, — Антарес без удовольствия кивнула, хоть вспоминать совсем не хотелось об этом. — Это никого не устраивало. Было решено оставлять тех, кто действительно готов остаться. Обычно ночные гости прилетают раз, два, а на третий валяются в ногах у Пэна моля их не забирать отсюда.       Почесав бровь Антарес протянула «а», понимая, что имеет в виду Феликс, но взгляд снова заинтересовано уставился на него.       — А если ребенок готов остаться, но спустя время просится домой?       — Клетка, — вкрадчиво ответил Феликс.       Пояснения в этом были не нужны, Антарес подцепила вилкой рис, пережевывая безвкусную крупу. Клетка была наказанием, но она была и местом вечного заключения, как в её случае. Отставив пустые тарелки от себя, Антарес встала с бревна, решив проверить просохли ли хоть немного её вещи.       Но они все еще были мокрыми, Джеймс промчался мимо неё на всех парусах, вставая на дерево, где она и сушила вещи.       — Упадет, прибью, — предупредила Антарес.       — Помоги мне сорвать листики, — попросил Джеймс, пытаясь дотянуться до высоких веток.       — Зачем они тебе?       — А что я за спасибо что ли спас остров от крокодилов? Лью должен мне денег, а завтра я ему заплачу, если он отразит атаку пришельцев, — цокая и фыркая сообщил Джеймс, будто Антарес спросила про самое очевидное, что только есть на свете.       Девушка порой наблюдала за их играми. Спас остров от крокодилов, значило не дал противникам зайти в свой нарисованный круг, отбиваясь от них ветками, камнями, что попадется под руку. А завтра видно, они будут биться измазанными в ягодах мечами, кто пропустит удар и испачкается — пришельцы, они будут наступать, а Лью всеми силами не позволит себя завалить на спину и пересечь его нарисованную зону. Их игры слышал весь лагерь. Задумавшись Антарес, протянула руку к плащу, выуживая из внутреннего застегнутого кармана горстку монет.       Джеймс уронил все собранные листочки, спускаясь с дерева, не отрывая глаз от монет.       — Настоящие?       — Не разменивайся, юнга, — отсалютовала ему Антарес пересыпав монеты в вытянутые ладошки мальчишки, который с восторгом и неким обожанием смотрел на них.       — Это настоящие пиратские монеты?       — Прямо с морского дна, — подтвердила Антарес.       Мальчишка радостно взвизгнул, убегая к Лью, желая похвастаться. Монеты были, конечно, не с морского дна, но номинал был неплох. Однако в Нетландии цена им такая же, как и листочков, рассыпанных Джеймсом — ничтожна. Видя, как радостно Джеймс разделял пополам с другом деньги, Антарес поняла, что цена им куда выше в руках детей, чем у неё в плаще. Краем глаза, девушка уловила силуэт, приближающийся к ней.       — Я еще не видел, чтобы пират так легко отдавал ворованное, — ехидно заметил Пэн.       Обернувшись, Антарес встретилась взглядом с ним, выставляя указательный палец.       — Не ворованное, а силой изъятое, — поправила она его, грустно усмехнувшись, — да и не пират я больше, какой прок в побрякушках.       Удивленно присвистнув Питер изогнул бровь наклоняясь к её лицу.       — А кто ты тогда? — почти прошептал он.       Подняв голову Антарес, не нашла, что ответить, вглядывалась в лицо Питера Пэна.       Три коротких мерцания и два длинных.       Убедить не только его, но и саму себя.       — Пропащая.       С минуту он пытался что-то разглядеть в её лице, прежде чем уйти в центр костра. Мелодия заиграла резко и неожиданно, еще до того, как Пэн прислонил флейту к губам. Дилан потянул Антарес в круг, она без раздумий пошла за ним, чувствуя, как тело в разы напряглось. Игры были наказанием, не танцевать она не могла, а танцевать просто ненавидела.       Тень действительно принесла нового мальчика, ровесника Джеймса и Лью, который тут же умчался в пляс рядом с ними размахивая деревянными палками.       Расправляя свой гамак, пока мальчишки все еще веселились, девушка сняла с плеч накидку, желая укрыться ей. Смех и крики были неотъемлемой частью лагеря, мальчишки все скакали и смеялись с новым другом.       Повалившись на гамак, Антарес закрыла глаза отворачиваясь от все еще горевшего костра на другую сторону.       Три коротких мерцания и два длинных.       Даже если бы хотела уснуть, у неё не получилось бы. Звуки стихали, шелест гамаков и листьев под ногами раздавался все реже. Антарес уже не раздумывала, она сделала всё, что могла, дабы отвести от себя подозрения. Питер Пэн зашел в свой домик, когда доиграл и больше оттуда не выходил, вероятно он спал. Повернувшись в гамаке, девушка проследила взглядом за блондином. Феликс размеренно дышал, чуть морща светлые брови во сне. Антарес, услышав позади как хрустнула ветка, закрыла глаза, не желая выдавать, что не спит.       Самые долгие минуты, или часы, она не могла сказать точно, прошли в её жизни, когда девушка поняла, что довольно-таки давно в лагере стоит мертвая тишина. Бесшумно спустив с гамака ноги, облаченные в легкие ботинки, девушка оставила в гамаке накидку и пелерину, оставаясь налегке. Чтобы ничего не задевало ветви, когда она ступит в джунгли.       Пробираясь мимо высокой растительности, Антарес осторожно лавировала между кустарников и толстых стволов деревьев. Волосы были забраны под тунику на спине, чтобы настырные сучки и грубая кара не цепляли её пряди.       Выйдя на освещенный полной луной берег океана, девушка позволила себя выдохнуть полной грудью. Скидывая на песок ботинки, не давая себе ни минуты на раздумья Антарес, стянула с ног штаны, оставаясь в длинных темных кальсонах из прочной хлопковой ткани, они почти ничем не отличались от обтягивающих кожаных штанов, разве, что тканью.       Немедля, Антарес вошла в воду.       Три коротких мерцания и два длинных.       Пусть сейчас ничего не мерцало, но ей думалось, что она прямо сейчас в темноте ночи видит свет, зовущий к себе. Она долго шла по мелкому дну, пока глубина резко не начала увеличиваться. Корабль стоял по-прежнему на одном месте, путь до него был не близкий, но вполне реальный. Киллиан, как никто другой знал, как девушка хорошо плавала, не единожды падая за борт, ей пришлось научиться удерживаться на воде, в бешенном темпе, когда приходилось уплывать, чтобы корабль не затянул под воду.       Руки уставали грести. Антарес легла на спину, соленость воды удерживала её тело без усилий, мелко подрагивая ногами, и совершая движения кругом руками, она продолжала плыть, пока отдыхала на водной глади. Челюсти быстро застучали от холода воды, заставляя девушку перевернуться и плыть по нормальному, чтобы холод не сковывал движения.       Всё ближе и ближе, оказывался корабль. Когда тело в изнеможение едва держалось на воде, девушка боялась крикнуть, боялась, что может докричаться не до пиратов на корабле, а что её зов услышит сам предводитель острова. Антарес боялась подумать, что будет найди он её сейчас.       Не успела Антарес подплыть как спасательный круг уже был сброшен на воду.       Сердце норовило проломить грудную клетку, ей казалось она либо упадет в обморок, либо свалиться замертво, когда, не удержав её ноги подкосились на борту. Изнурение и страх от собственного поступка не оставляли, даже когда мистер Сми подбежал к ней, обнимая и накидывая на плечи давно заготовленное одеяло.       — Грейся, грейся, — приговаривал он, — совсем продрогла, Дюймовочка. Как личико осунулось… сейчас, сейчас, — он засуетился, — позову капитана, он ждал тебя так долго… и тут же уберемся прочь с проклятых берегов, сейчас, сейчас… грейся, Антарес, грейся…       Антарес не успела и слово вставить, когда мистер Сми поправляя извечную красную шапку убежал в надстройку. Выдыхая пар изо рта, девушка закуталась сильнее в одеяло. Неужели они правда её ждали всё это время? Антарес непременно заплакала бы от раздирающих её противоречивых чувств, если бы холод ночи не пробирал до костей худощавое тело.       — Киллиан, — дрожащий голос сорвался, когда на палубу вышел капитан, стремглав бросаясь к ней.       Капитан Веселого Роджера обнял кокон из одеяла, крепче прижимая к себе, словно хотел забрать весь этот холод себе целиком.       — Всё план был, — шептал он ей на ухо, никто не повышал голос. — Серчай, ненавидь, презирай меня до кончины, но не оставлю я тебя тут. Знал, догадаешься доплыть, — он слегка отстранился, заглядывая в лицо девушке, с теплотой проводя здоровой рукой по её холодной щеке. — Ты умница, Антарес, корвет в каюту и спрячься, проснешься уже в зачарованном лесу.       — Капитан, надо бы поторопиться, — у мистера Сми голос также дрожал, но не от встречи, от страха перед тем, что они делают наперекор острову.       — Да, да, мистер Сми, отходим…       — Я скучала по боковой качке, — непроизвольно всхлипнула девушка, замечая, как корабль качается с боку на бок.       — А суша значится не устроила?       Визг, так и не сорвался с искусанных губ, лишь выдох плотным кольцом пара стоял еще секунду перед лицом. Бархатно обманчивый голос возвёл смуту стоявших на палубе людей. Мистер Сми отшатнулся, приваливаясь спиной к фальшборту. Антарес встала на ноги отходя, ведь Киллиан тянул её за край одеяла к себе.       Питер Пэн выглядел, словно ситуация крайне его забавляла, переводя взгляд то на подрагивающую девушку, то на капитана с крюком вместо руки, что так крепко вцепился в одеяло, протыкая ткань.       — Сделка нарушена, Киллиан, — вскинув брови оповестил Пэн, вздергивая подборок, даже будучи на пару дюймов ниже капитана по росту, он умудрялся говорить с ним сверху вниз. — Вижу ты удивлен, верно, я трачу время на разговоры, когда мог давно насадить ваши головы на копья пропащих. Корабль уйдёт на дно, ты знаешь это, я знаю это, благородство не твой конёк, а хитрить со мной твой пропитый мозг не в силах. Но я дам тебе шанс, в память о бывалых заслугах передо мной, отпусти дочурку мне в руки и так и быть, корабль останется на воде, а не под ней вместе с экипажем. Один шанс, Киллиан, я слов на ветер не бросаю, её, — он указал рукой на Антарес, вцепившуюся в плечо капитана, — так или иначе я получу, даже не столь в угоду себе. Нет. Изначальный план потерпел изменения, я хочу девчонку, чтобы ты умывался слезами каждое утро вспоминая о своей никчёмности, утони в жалости к себе, за прошлые грехи передо мной.       Антарес смогла заметить, как напрягся Джонс, она видела краем глаза нерешительно мявшихся на палубе знакомых ей матросов. Томас незаметно для Пэна пытался передать Адаму меч, который еще не отстегнул от пояса, предавшись сну, зная, что Адам обращается с оружием куда лучше.       — Нарушение сделки выдвигает новые условия, что ты хочешь, Пэн? — спросил капитан, сжимая зубы, что его скулы стали еще острее.       Снисходительно улыбаясь Питер повел бровью, скучающее смотря как к ним подходят матросы.       — Видишь ли, сейчас мне нужна только она, — закатил он глаза, от того, что приходилось повторно озвучивать приказы. — Я столь милосерден, что даже предлагаю тебе обмен, — серьезно заявил юноша, без опаски придвигаясь ближе. — Я сохраню тебе жизнь, Киллиан, но минуты промедления на раздумья начинают меня раздражать.       Подняв руку, Питер раскрыл сомкнутую в кулак ладонь, легко играя в воздухе длинными пальцами несколько секунд. Всё произошло мгновенно, в этот же момент, Адам вскинув меч, остановился в нескольких дюймах от юноши. Кровь лилась из его уст, пачкая светлую рубаху, собственный меч торчал острием из поясницы, когда по самую рукоять он был вдавлен в его грудь. Кашель прервал по истине мертвую тишину, девичий крик отозвался эхом в голове пиратов неверующе глядя как кровь вытекает из Адама.       — В следующий раз будут двое, — спокойный ровный голос, обратил на себе внимание, — терпением я никогда не отличался, помнишь, как в старые добрые пропащие вырезали большую часть твоего экипажа? Минута за жизнь, как тебе, капитан?       Кряхтя от мучительной боли, Адам со стуком упал на колени. Киллиан отвернулся, когда Антарес выпутавшись из одеяла осела рядом с ним. Мистер Сми повернулся к линии горизонта, стараясь оставить за спиной происходящее, по его большим щекам текли горькие слёзы, пока мозолистые руки до боли сжимали фальшборт. Томас отскочил назад, оставаясь сидеть на деревянных досках, пустым взглядом взирая перед собой.       Каждое произнесенное слово могло стать для кого-то последним. Киллиан знал, оглядывался, смотря кого может постигнуть эта участь. Питер Пэн не ребенок — демон, а может и самый настоящий дьявол, не ведающий пощады. Схватить меч, да отсечь ухмыляющееся лицо, да сам погибнет и экипаж погубит. Не стоит и пытаться. Пэн сильнее, как бы отвратительно мерзко не было от этой мысли, она была истинна.       Он хотел Антарес, ведь знал правду о её родословной. Это издевательство, было только для одного зрителя. Отдать дочь, чтобы сохранить жизнь команде, или умереть всеми, но дочь не предать в очередной раз. Благородство граничило с безумием при каждом варианте, не являя правильного.       Разверзлось бы небо, накатил бы страшный шторм прямо сейчас, унося Питера Пэна, под воду, где ему самое место, любой катаклизм предвещающий конец этого представления, как в любых книгах, когда герои приходят и спасают от судьбоносного выбора несущим смерть. Но не было тут героев, никого, кто мог бы выступить против Пэна.       Несправедливо.       Удача благоволила многим, но не им. Антарес дрожащими руками проводила пальцами по темным волосам Адама, медленно закрывающим глаза в вечном мучительном сне. Каждое слово Пэна эхом звучало в её голове, она бросила взгляд на Киллиана, что до сих пор стоял, растерянно оглядывая корабль.       Прошла ли злополучная минута, отсчитываемая демоном или оставалось время, нет, вероятно прошло куда больше.       — Ты молод, — улыбался Питер вновь заговаривая, но обращался он к бледному как смерть Томасу, отползающему все дальше, — Нетландия могла бы стать для тебя домом пару годков назад. Но жалость, столь эфемерна, быстро проходит… как и смерть… у меня вот уже прошла.       — Я пойду с тобой, — резко оборвала его Антарес, поднимаясь на ноги, так что одеяло полукругом упало с её плеч возле босых ног.       Питер цокнул, в неудовольствие закатывая глаза.       — Разве я говорил, что тут что-то зависит от тебя? — скривил он лицо, обращая свой взор на Киллиана. — Ты лично отдашь её мне. Это будет только твоё желание, а не её.       Нарочито медленно, Пэн поднял снова руку, все знали, что последует за этим затаив дыхание.       — Хорошо, — мрачно процедил Джонс сквозь зубы. — Забирай её.       — Не верю, звучит будто очередной план, — хмыкнул Питер наигранно округлив глаза от печали, — жаль.       Рука взметнулась в воздух, раньше, чем Джонс успел бы остановить его. Да и не смог бы. Хруст костей за спиной, крик Антарес, созвучный с совсем юным мальчишечьим, влага на щеках служили повторным доказательством слов, которые явно не были брошены на ветер. Никогда так не прозвучали в пустой манере.       — Еще один прямо тут, остальных придется выискивать, или после смерти этого, куда проще потопить корабль, — задумался Питер, демонстративно прислоняя палец к губам в раздумье.       Он повернулся в сторону мистера Сми, так и не оборотившегося, даже когда понял, что речь зашла о нём. Он просто стоял смотря вдаль, дыша куда чаще, с подрагивающими плечами. А в голове Антарес и Крюка звучали слова, что в следующий раз будут двое. Киллиан шагнул вперед, презрительным, уничижительным взглядом уперевшись в Пэна.       — Сохрани остальным жизнь и забирай Антарес, — прошипел он, смотря исподлобья красными стеклянными глазами. — Она не нужна мне. Девчонка вся твоя, Пэн, телом, душой, как пожелаешь в своих самых извращенных фантазиях. Бери её и убирайся с моего корабля.       Мало, Питеру Пэну показалось этого чертовски мало.       — Замечательно, — широко улыбнулся юноша, не той улыбкой, что до этого, нет, сейчас это был тот самый дьявольский оскал, — но я бы уточнил. Ты вверяешь её мне столь призывно… ничуть не против, если душа девчонки окажется порвана на лоскуты? Старшие мальчишки голодны до женских тел, боюсь ты передумаешь, начни я пересказывать мои «самые извращенные фантазии», как ты выразился, — он больно бил по лицу фразами Джонса, за которые тот уже хотел отгрызть себе язык. — Тебе должно быть известно, как портовые девицы раздвигают ноги по первому требованию, получая ничтожные медные монеты, она же, — он рукой указал на замершую Антарес, — не будет получать монет, вечность будет терпеть вынужденную близость от всех желающих в лагере, а их, поверь, соберется не мало. Скажи, Киллиан, отдавая мне девчонку, ты согласен с моим представлением о её будущем? — Питер понизил голос, наклоняясь ближе к капитану. — Или есть с чем возразить?       Гулкий ритм пульсацией отдавался в голове Джонса. Иллюзорный выбор, так часто Пэн его давал, но никогда всерьёз преследуя только собственные цели. Пытался ли он его вывести на провокацию, или не преминув возможности рассказывал о дальнейших планах, Киллиан не знал, хотел бы никогда не узнать правду, ничуть не сомневаясь в отсутствие сердце у демона с зеленым взором.       — Мне безразлично, — голос задрожал, сорвался на хрип, когда капитан, провел крюком по лбу, пытаясь охладить кожу холодной сталью. — Делай с ней, всё что посчитаешь нужным.       Грохоча засмеявшись Питер удовлетворенно провел кончиком языка по нижней губе.       — Прелестно, — выдохнул он.       Мертвенно бледная девушка оказалась утянута в телепортацию, оставляя одиноким корабль раскачиваться на волнах, не понимая, насколько сильно жалеет капитан судна, что оно не потонуло вместе с её уходом.       Чувствуя под ногами песок, Антарес молниеносно выпрямилась, делая большим шаги от парня.       — Не подходи! — закричала девушка, боясь развернуться к нему спиной. — Не приближайся, мне терять нечего я выцарапаю тебе глаза, зубами перегрызу кадык, если только приблизишься.       — Так вот какое оно, настоящее твоё лицо, — задумчиво протянул Питер.       Сделав неспешные шаги к ней, он с неким отголоском возбуждения наблюдал, как девчонка путается в ногах и вдруг срывается на бег уносясь по побережью. Животный ужас цвёл на лице, неприкрытый непроницаемой маской дружелюбия и холодности. Гены, юношеский максимализм играли с ней невероятную шутку, действительно внушая, что есть шанс уйти.       Исчезая в воздухе, он возник прямо перед ней. Не заметив, Антарес лбом врезалась в его грудь, тут же отскакивая и убегая в противоположную сторону. Через минуту ситуация повторилась, но вовремя среагировав, она успела обогнуть парня, убегая дальше по берегу. Она была готова бежать всю вечность от него, в лес бы, да босыми ногами далеко не убежишь. Песчинки впивались в ступни, но не замедляли Антарес. Его слова, столь ужасающие, что у неё не возникало сомнений в их правдивости, не давали останавливаться.       Пока при очередном столкновение он не зажал её руки, больно дернув за запястья.       — Я убью тебя раньше, чем ты совершишь задуманное, мой отец убьёт тебя, брат вырежет твои органы, а я выкину твои кости в погребную яму, они обратятся в пыль, когда я закончу издеваться над твоим хладным трупом! — неистово кричала девушка охрипшим голосом от холода, она дрожала от страха, не переставая пытаться выдернуть руки из его хватки.       — Я взбудоражен, — усмехнулся Пэн, казалось ненависти сильнее вызвать он не мог, но Антарес забрыкалась пуще прежнего. Даже Киллиан, не удостаивал его таким яростным взглядом.       Извернувшись, девушка ударила его по голени, со всего размаха на который была способна. Пэн хватку на её руках не потерял, но равновесия лишился. Они упали на песок. Антарес извивалась, подобно змее, вертела руками, стараясь выпутаться, била ногами, заезжая пяткой ему прямо под коленный сустав, заставляя поморщиться. Провокационность позы ничуть её не смущала, закинув ноги полностью на него, словно обвивая торс, девушка со всей силы сдавила бедра парня. Он не позволял просунуть ей ногу ниже, боясь удара в самую незащищённую область тела.       — Ты забавная, когда не притворяешься, — отрывисто протянул он, во мраке ночи искрами сверкнули изумруды глаз.       Питер поднял руки у неё над головой, и Антарес пользуясь моментом мгновенно выгнулась всем телом, лбом ударяя его по подбородку, продолжая нещадно сдавливать ногами, точно змея.       — Попадешь в клетку если не успокоишься, — выкрикнул он, тяжело дыша.       — Лучше клетка, смерть… — громко восклицала девушка, зажмурившись попытавшись еще раз поднять голову, чтобы ударить его.       — Да кому ты нужна? — вдруг огорошил её Пэн, замечая, как попытки сбросить его становились слабее, и либо девчонка выдохлась, либо слушала. — Мальчишки много лет на острове, думаешь я каждому привожу девиц или раз в неделю тут происходят общие изнасилования? Дура, на острове столько трав, что притупляют естественное желание к совокуплению. Насколько бестолковой нужно быть, чтобы поверить в мою правдивость на корабле, впрочем, — он вскинул брови, усмехнувшись, — Киллиан поверил, что мне и было нужно. Нетландия не портовая таверна, никому тут не сдались развлечения презираемых всеми взрослых. Всё, что тебя ждет возможно несколько влюбленностей от особо впечатлительных, расколешь сердечки мальчишек или ответишь взаимностью — мне безразлично, ясно? Едва тут кто-то осмелиться даже посмотреть на тебя, увидев обнаженной в озере, скорее пряча глаза убегут.       Резко Питер отпустил руки Антарес, всё еще тяжело дыша он сел на песок, краем глаза замечая, что девчонка вновь вскочила на ноги.       — Как я могу тебе верить? Ты… отвратительный, озабоченный, обнаглевший…       — Обаятельный, одаренный, отзывчивый, отважный, обходительный, образованный, — вклинился Питер, Антарес от удивления замолчала, в непонимание хмурясь. — Ты не это хотела сказать? Я решил помочь подобрать слова раз ты решила описать меня лишь на одну букву.       — До ужаса раздражающий наглец, — закричала Антарес, взмахивая руками от бессилия. — Я ненавижу тебя, никогда не стану следовать твоим приказам! Лучше убей, ничего другого кроме презрения ты от меня не получишь.       Медленно Питер поднялся на ноги.       — Нетерпеливый.       — Что?       Возглас утонул в завывающем ветре, гулявшего средь деревьев, когда Пэн мгновенно приблизившись сжал её шею одной рукой, а другой вцепился в черные волосы, вынуждая поднять голову.       — У меня кончается терпение очень быстро, — прошипел Пэн, опаляя дыханием её лицо, девушка поморщилась от яркого запаха мяты. — И сейчас оно на пределе.       — Я совсем тебя не терплю, — захрипела девушка, чувствуя, как рука сжалась сильнее на её шее, — сними браслет, ограничивающий мою магию, и я покажу настолько сильно я тебя ненавижу.       Провокация, обычный блеф, подкрепленный огромным самомнением и смелостью. Интерес к девчонке плавно растекался по венам, она казалась столь заурядной, не ввязываясь в споры и послушно опуская голову от прямого взгляда, уверенная, что никто не замечает её потуги. Контраст вызывал жгучую заинтересованность.       — Показывай.       Он отошел, сделав два шага назад с опущенными руками, в правой был зажат снятый с её руки браслет. В неверие, Антарес потерла запястье, замечая красноватый след от аксессуара. Взмахнув рукой, девушка попыталась сбить его с ног, но Пэн едва пошатнулся, нарочито скучающее наклоняя голову в бок. Разозлившись, Антарес попыталась еще и еще раз, его одежда развевалась, но он не сдвигался ни на дюйм. Пэн был прав, левитация её максимум. Тяжело выдохнув, Антарес безнадежно усмехнулась, качая головой. Слёзы от истерики, скорбь от потери, за которую она не могла даже отомстить, от неудавшейся магии потекли ручьями по лицу, сбивая его с толку.       Осев на песок, девушка спрятала лицо в согнутых коленях, дрожащие руки сжимали собственные бедра чуть выше обратной стороны коленей. Сдерживаемые всхлипы доносились до оторопевшего юноши, её плечи мелко подрагивали, а черные, всё еще мокрые волосы, закрывали лицо от его пристального взгляда.       Довёл. Растоптал хрупкие чувства невольного бывшего пирата. Должен радоваться, но поперёк общему мнению, сердце у Питера было. Не излучающее свет, да добро, но чувства других вполне способное понять. Он опустился на песок рядом с ней, спиной к океану и отбывающему от берегов кораблю, лицом к ней оказываясь совсем рядом.       — Ты так слаба, — подводил итоги Питер, замечая, как после его слов, она стала всхлипывать реже, будто прислушивалась. — Отчего же в тебе столь крепкий дух? Дурость лезть на противника сильнее тебя. Киллиан не сразу это понял, а ты этого так и не поняла до сих пор. Привыкла, что темный маг или братец придут тебе на помощь, да тут никого нет, кому бы ты была нужна…       — Я нужна Киллиану, — пробурчала Антарес, сквозь рыдания, не отрывая голову от коленей, что Пэн ели расслышал сказанное.       — Тогда, когда я пришел к нему у таверны, я дал ему волшебный боб и браслет, — Питер поднял на уровень лица, тот самый браслет, оплетающий запястье девушки минутами ранее. Антарес подняла голову, красные, заплаканные глаза неотрывно проследили за аксессуаром, несколько безжизненно переводя взгляд на парня. — Я предложил, не угрожая, лишь предложил совершить сделку на обмен. Он мог отказаться, продать боб, да уплыть в далёкие дали, но он сыграл на всё приведя тебя в Нетландию, с мыслей, что сможет обхитрить меня. Сейчас он держался, пока я не нацелился на его верного дружка, это были жертвы во славу давно пропитой чести.       — У него не было выбора, я ведь сама…       — Я не зря сказал, что твоё мнение для меня пустой звук, Антарес, — без раздражения говорил Пэн, столь спокойно, что ничего не напоминало о его предыдущих действиях. — Человек, которому ты была бы действительно нужна, никогда не произнес слов, которые сказал он, подставил бы собственноручно голову под меч, но ни за что не согласился бы на выдвинутые мной условия. Жертвы ради других глупы, но именно они составляют безоговорочную преданность и любовь.       — Ты бы не отпустил меня…       — С чего же? Между нами нет ни дружбы, ни любви, один раз отпустил же, — он поймал её удивленный взгляд, — никто не уходит из Нетландии без моего на то дозволения, именно я позволил вам уйти. Капитан, так и не сказал тебе? Даже он не так глуп, чтобы поверить, в то, что найденный на палубе боб случайно оказался на корабле, а не скинут тенью. Он знал, что я вернусь за тобой все два года, уверен, ждал меня.       Воздух застрял в горле, вынуждая судорожно вдохнуть. Антарес пораженно металась взглядом по его лицу.       — Зачем?       — Хотел, чтобы ты подросла, не вини меня в моих развлечениях, — усмехнулся Пэн, неожиданно для себя замечая, что девчонка успокоилась. — Я спас тебя от общества пиратов, поверь, не будь это я, тебя продали бы за золотые монеты однажды в порту. Не продали бы, так судьба твоя не была бы завидна через годик другой, когда бы ты перестала вызывать умиления пиратов. Все кончилось бы спаиванием и растлением.       — Так значит, я должна тебя благодарить? — глухо отозвалась девушка, вытирая слёзы мокрым воротом туники.       — Запомнить простую истину — реалии жизни полны грязи, и лишь здесь у тебя есть возможность избежать их. Я дам тебе обдумать это в клетке пару деньков наедине сама с собой, взвесишь все свои бестолковые аргументы, может у тебя удастся вывести здравую мысль, которая меня не разочарует.       Добегалась — клетка. Почему-то сейчас, это не вызывало такого страха как раньше. Дело было в опустошение после слёз, которое гулко ощущалось в грудной клетке или от усталости восходящего рассвета, она не знала. Но на эмоции подаваться желания совсем не было.       — А если разочарует?       Питер снисходительно улыбнулся.       — Мне кажется ты умнее, чем кажешься, — не смотря на слова, Антарес казалось, что он говорил с ней как с несмышлёным ребенком, впрочем, её вопросы были уж слишком предсказуемы. Его рука взметнулась в воздух, мягко убирая прядь с её лица, заправляя за ухо, девушка бессознательно в жалобной манере выгнула брови, словно вот-вот разрыдается. — Ты никому не нужна, но это не порок, считай, как превосходство над остальными, твоё место здесь, среди таких же. Лишь ты сама лишаешь себя права на существование, о котором многие грезят, думай Антарес.       Рассвет скользил по берегу песчаного пляжа, ветра уносили вдаль корабль, а двое молодых людей неотрывно смотрели друг другу в глаза, будто наперед пытаясь разгадать мотивы другого в зелени изумрудов и в сияние небесных сапфиров.