Огонь и Лёд "Когда Пламя станет Льдом" часть третья

«Вежливым и учтивым… Вежливым и … Твою же мать!» — в сотый раз повторяя про себя новые правила поведения со своей бывшей женой, продиктованные мне лично сыном, выругался я. «Как можно быть вежливым и учтивым, если эта злобная фурия так и источает яд?» — я буквально искал пятый угол после очередной ссоры, прямо за обеденным столом, у всех на глазах. Она зацепилась за пустячную мелочь, и всего за несколько секунд наша пикировка переросла в громкий скандал. — Не думал, что ты такая ревнивая. — пытаясь отвлечь ее от моих ответных выпадов, сказал Уильям. — Я не ревнивая, папа, — переводя возмущенный взгляд на отца, ответила она. — Кто виноват, что за свои пятьсот лет, Алек так и не научился пользоваться столовыми приборами? — Ну да, ковыряться чайной ложкой в торте вместо десертной вилки, конечно, принципиально важно! — хмыкнул я, отбрасывая виновницу ссоры на тарелку и, откидываясь на спинку стула. — Знаешь, дорогая, я вспомнил, что давно не дарил тебе подарков и решил, что пора исправить это упущение. Вместо машины, которую я заказал для тебя, я подарю тебе метлу, чтобы ты, рыжая ведьма, могла летать за мной следом и выедать мне мозг чайной ложечкой за все, что тебе покажется неприемлемым! — Ах, ты ж… — возмущенно выдохнула Селена, слегка привставая, как будто собираясь кинуться на меня. — Селена, хватит, — рассердился герцог. — Твоя ревность, и правда, перешла все границы. Вспомни о том, что в свое время вытерпел Алек, и иди, молча пить валерьянку, потому что ты не вправе обвинять его в том, в чем виновата сама. — Да с чего ты взял, что я ревную? — сверкнув злостью в глазах, раздраженно спросила она, ее явно задело то, что Вильгельм защищает меня, а не как принято — ее. — В этом доме даже стены имеют уши, так что мы все в курсе, за что он впал в немилость. — Прошу меня простить, — со злостью швыряя салфетку на стол и поднимаясь на ноги, процедила Селена, — но, пожалуй, я пропущу завтрак. Всего хорошего. Гордо задрав голову, она направилась в сторону выхода, на прощание громко хлопнув дверью.

***

Я думал, что герцог устроит мне головомойку по поводу инцидента с горничной, но он предпочел не вмешиваться в этот вопрос, предоставив разбираться нам самим. В конце концов, это наше личное дело с кем мы проводим свой досуг, и думаю, стоит сказать об этом Селене, четко обозначив границы нашего общения. Я нашел бывшую возлюбленную в гордом одиночестве, листающую старый, судя по мелькнувшим мантиям и шапочкам выпускников, студенческий альбом. Взяв во внимание ее внешний вид, она уже была готова ко сну, надев на себя легкий, струящийся словно водопад, белый шелковый халат. Она зыркнула на меня злым взглядом, демонстративно закинув ногу на ногу, отчего скользкая ткань соскользнула с ее стройной ноги, оголив до самой верхней части бедра, и, расслаблено откинулась на спинку мягкого кресла. — Я не желаю тебя видеть. — холодно сказала она. — Прошу, уйди, пожалуйста. — Злишься за позорное поражение? Брось, это всего лишь шахматы, или для тебя это был повод утереть мне нос? — подтрунивая над ней, спросил я. — А может, тебя задело то, что я предпочел тебе горничную? Да, согласен, ощутимый пинок по твоему самолюбию. Но, признай, дорогая, наши отношения в далеком прошлом и, по-моему, я четко дал тебе это понять еще в Новом Орлеане. — Слишком много на себя берешь! — презрительно скривившись, прошипела она. — Мне плевать, кто раздвигает перед тобой ноги, и поверь, соблазнить горничную — не самый завидный трофей, не думала, что ты настолько непритязателен в выборе партнеров. — Впрочем, как и ты, — усаживаясь в кресло напротив нее, лениво, с ноткой такого же презрения процедил я, — или ты уже забыла о своих интрижках с серферами и русскими генералами? — Спешу напомнить, жалкий ты лицемер, что ты бросил меня, не прожив в браке и полугода, что мне оставалось делать, если ты трусливо сбежал, бросив меня на пепелище моих же собственных чувств. — Но ты не растерялась, слишком активно занялась поисками альтернативы мне. — съязвил я. Кажется, я задел ее за живое. — Я три года отходила от разрыва с тобой, мне как будто вырвали сердце. Каждый вечер я ложилась спать, молясь о том, чтобы следующее утро для меня никогда не наступило! Не смей говорить подобные вещи, ты не знаешь, что я пережила, учась жить жизнью без тебя. — взвилась Селена, с силой захлопывая альбом. Согласен, перегнул палку, но так просто, я не намерен был отступать, в конце концов, я должен был поквитаться за унизительный инцидент в столовой. — Не думаю, что ты страдала сильнее, чем я, когда думал, что ты умерла. — Лучше бы это было так, тогда сейчас, я бы не сидела здесь и не была вынуждена слушать твои оскорбления! Ты — отвратителен! Убирайся! — встав и указывая мне на двери, потребовала она. — Не хочу тебя ни видеть, ни слышать! Не могу поверить, что когда-то я любила тебя больше жизни. С некоторых пор, все чаще задумываюсь о том, что двадцать лет назад сделала неправильный выбор — стоило выбрать Андерсона, но не тебя. Мне показалось, что на меня вылили ушат помоев. Гнев вскипал со страшной силой и сейчас мне было уже не до язвительных пикировок. Кажется, теперь меня задели за живое, причем весьма ощутимо. — Извини, поздно уже махать руками! Я не тащил тебя под венец — сама туда побежала, едва я поманил пальцем, так что не жалуйся — мужа выбирала сама! — Ах, ты, поганец, — сжимаясь будто пружина готовая выстрелить в любой момент, прорычала она. — Ты не хуже меня знаешь, что у меня не было выбора! — Валила бы замуж за Хоклина, хотя да, в тот момент ты думал совсем другим местом… Звонкая пощечина почти свалила меня с ног, от второй, я едва успел увернуться, но вот от увесистого подзатыльника уйти не удалось. Разъяренная Селена осыпала меня тумаками так же щедро, как и проклятиями. — Мерзавец! Негодяй! Предатель! — А! Жесть! — выругался я. — Прекрати, упертая своенравная ослица! — Ненавижу тебя! — гневно прошипела она. — Где-то я это уже слышал… — презрительно фыркнул я. — Ты повторяешься, моя дорогая. Скучно… — едва успев увернуться от просвистевших мимо носа когтей. Признаю, возможно, стоило бы заткнуться и просто выйти, но мне чертовски хотелось выплеснуть на нее весь свой гнев. — Ой, все! — видимо извращенная женская логика дала сбой и она решила ответить мне стандартным «Ой, всё!». Забавно. Не похоже на мою Селену, привыкшую к тому, что последнее слово всегда за ней. — Я ухожу. Видеть тебя больше не могу! — Взаимно. — проворчал я — признаю, схитрил. — И куда ты собралась? — Не твое дело! — огрызнулась она. — Ошибаешься… — прорычал я, делая акцент на звучащей в моем голосе угрозу. — Я должен знать, где носит мою бывшую жену. — На охоте, гребаный ты сексист! Доволен? — гневно выкрикнула она, разворачиваясь ко мне спиной и направляясь к двери. — Одна ты не пойдешь! — пропустив мимо ушей ее реплику, я продолжал давить на нее своим авторитетом, который для большинства весил довольно-таки немало, но, судя по всему, не для нее. Селена всегда легкомысленно относилась к моим угрозам, что, признаю, обескураживало меня настолько, что я чаще всего забывал напомнить ей ее место. Да, вот тут она права: я гребаный сексист. Ну и что, я воспитан другой эпохой, подобные слабости мне простительны. — Тебя забыла спросить! — снова отметав мою попытку оказать на нее давление, фыркнула она. — Десять лет одна справлялась, и сейчас не нуждаюсь в чьей-либо помощи. Спокойной ночи. Сказав это, Селена выскочила за дверь, закрыв ее с такой силой и скоростью, что пахнувший на меня сквозняк растрепал мои волосы, а громкий треск отлетевшей эмали — оглушил. «Наивная… Не хочешь охотиться вместе, будем по отдельности, но … рядом». — хитро улыбнувшись, как сытый кот, подумал я и, выскочив на балкон, перемахнул через перила и притаился за одной из скульптур замерзшего фонтана, ожидая, когда несговорчивая жена направится в сторону Лондона. Всего через несколько минут, ее размытый силуэт промелькнул мимо меня с такой скоростью, что я едва успел понять, что это было. И только огненное пятно ее волос, четко намекнуло на то, что это была разгневанная беглянка. Дав ей фору в несколько минут, я не спеша направился в том же направлении, без труда двигаясь по оставленному ей четкому следу. Как для молодого вампира, Селена двигалась очень быстро и обладала силой несвойственной ее возрасту. К счастью, или на беду, она не осознавала собственных возможностей, незаслуженно коря себя в бездарности и бесполезности. И только я, герцог и его жена, знали правду об источнике такой необычной силы. Конечно, она не могла знать истины, ведь все эти годы мы хранили молчание, опасаясь того, что правда может быть слишком опасной не только для нас, но и для всего мира в целом. Флавель. Хоть Селену и обратил Карлайл, но по меркам бессмертия он достаточно молод для того, чтобы наделить свое дитя такой силой. Выходит, что закупоренная в человеческом теле, будто в сосуде, кровь древнейшего из бессмертных, после обращения, наконец, проявила себя, сделав из молодого необученного вампира, существо импульсивное и очень опасное. Мы живем сотни лет, и с течением времени, наша кровь, как хорошее вино, только становится крепче и оттого ценней. Мало кто об этом говорит, но чем старше создатель, тем сильнее его дитя. Получив Темную кровь от своего создателя, новообращенный впитывает в себя часть той мудрости и силы, что бессмертный приобрел за прожитые им годы. Поэтому большинство вампиров, стремятся «продолжить свой род» лишь через несколько столетий после собственного обращения. Вот, например, Лилит. Несмотря на свой внушительный возраст, по сути, герцогиня была слаба, как для вампира, столь долго живущего на этой земле, и дело тут вовсе не в том, что ей пришлой пролежать почти семь с половиной столетий в фамильном склепе поместья. Истинная причина ее хрупкости и уязвимости — создатель. Несмотря на то, что Вильгельма обратил древний, могущественный вампир, сам он стал создателем, когда ему было чуть менее года. От этого, Лилит не смогла получить то, что так важно для создания сильного бессмертного. Лично я, за свои долгие пять с половиной веков, создал лишь одного бессмертного, несмотря на то, что считаюсь достаточно сильным вампиром для своего возраста. Мне было слегка за шестьдесят, когда я обратил королеву Медичи в вампира, но ее бессмертие было недолгим и через несколько недель, я убил ее, опасаясь гнева старейшин. Впрочем, у меня есть сестра, которая была для меня всем миром слишком долго, и потребности в дополнительной компании у меня не появлялось. Вторая моя попытка стать создателем была чуть более десяти лет назад, когда единственный смысл моей жизни, тихо угасал на смертно одре. Но эта попытка была провальной: Селена пришла в себя, и я перевал процесс, испугавшись отвращения ко мне, отравившего ее кровь. Мой второй неудачный опыт. Не думаю, что ближайшие несколько столетий снова отважусь на подобный поступок. Для нас, тех, кто чтит закон, сознание нового вампира, что-то интимное, своеобразное таинство рождения, только другой, совершенной жизни.