Огонь и Лёд "Когда Пламя станет Льдом" часть третья

Прошло несколько дней с тех пор, как я прилетел в Новый Орлеан. Обосновавшись в отеле «Портшатен», всего в нескольких кварталах от Первой улицы. Я предусмотрительно предпочел находиться на расстоянии от ведьминого кудла, прекрасно понимая то, что даже если бы я отказался покидать старый особняк, то проклятая ведьма ни за что бы не позволила мне остаться под его крышей. Несколько дней у меня ушло на то, чтобы расставить все по своим местам и принять то, что услышал и увидел, включая факт, что я являюсь отцом двух вполне взрослых полувампиров. Рассматривая сложившуюся ситуацию в целом, я пытался быть мудрым и беспристрастным, но уязвленное самолюбия и годы одиночества, не позволяли принять позицию пассивного наблюдателя: слишком уж я был зол на Селену, даже несмотря на то, что все ее действия вполне оправданны и были, несомненно, правильными. Наконец после двух дней раздумий, мне все же удалось умерить клокотавшую внутри ярость и найти в себе силы снова переступить порог дома на Первой улице. Решив не утруждать себя наймом машины, хотя абсолютно не имел понятия, насколько застрял в этом проклятом городе, я подумал, что пешие прогулки не доставят мне лишних хлопот. Наконец взяв себя в руки, я встал с кресла и, подойдя к окну, распахнул тяжелые бархатные шторы и посмотрел на улицу. Ослепительно белый свет резанул привыкшие к полумраку глаза. Все вокруг, насколько хватало взгляда, было устлано толстым покрывалом снега, который, кажется, шел не переставая с самого моего приезда. Накинув пальто, я развернулся и, хлопнув дверью, покинул стены своей временной обители. Южная зима оказалась на редкость холодной. Ветер то и дело налетавший порывами, пронизывал до костей. Не сказать, что это сильно мешало, но чрезмерная влажность воздуха причиняла дискомфорт. Смешавшись с толпой, я торопливо шагал вперед, стараясь не привлекать к себе много внимания. Хотя признаюсь честно, получалось у меня это из ряда вон плохо. Женщины — неприкрыто подмигивали, а мужчины — провожали полными изумления взглядами, завороженные моей плотоядной красотой. Я давно не позволял себе подобных дневных прогулок, отдав предпочтение комфортному салону автомобиля, и сейчас обрушившаяся лавина внимания, раздражала мои и без того расшатанные нервы. Оставшиеся несколько переулков, я буквально пролетел, стараясь как можно скорее скрыться от большого скопления людей, и, наконец оказавшись возле знакомых ворот, вздохнул с облегчением. Вот уж не думал, что безобидная прогулка по улицам окажется самой настоящей пыткой для меня. Я предпочел списать все на перегруженную нервную систему, успокаивая себя тем, что вскоре все успокоится и придет в норму. Остановившись возле старого чугунного забора, я медлил. Мне была известна печальная история этого особняка, наполненная коварством, черной магией и… смертью. Самые сильные и темные колдуны, рождались, жили и умирали под крышей этого дома, и я буквально ощущал зло, которым пропитались стены. Дикое желание схватить и увезти прочь отсюда свою семью, стало практически непреодолимо. Стараясь не обращать внимания на уставившегося на меня во все глаза парнишку из коммунальных служб, который стоял разинув рот, забыв о мусорном контейнере, я с огромным трудом подавил возникший порыв и, взяв себя в руки, наконец, открыл ворота и ступил на покрытую толстым слоем снега каменную дорожку. Едва я сделал несколько шагов, как мой чуткий слух уловил какой-то шум, доносившийся с самого верхнего этажа. Подняв голову, я увидел, как в мансардном окне мелькают чьи-то силуэты: две сцепившиеся в поединке фигуры, но кто это был, разглядеть не смог. Я уже было кинулся в сторону дома, как арочные створки распахнулись и на покрытый льдом парапет выскочила девушка. Ее белокурые с легким оттенком меди волосы были растрепаны, а длинная ночная сорочка перепачкана кровью. Еще мгновенье и, не удержавшись, девушка упала на крышу, будто невидимые руки вытолкнули ее из окна. Покатившись кубарем по крутому скату, она ухватилась за старую ливневку, но та предательски заскрежетав, оборвалась и бедняжка камнем полетела вниз. В немом ужасе я наблюдал, как девушка неслась к земле. Меня будто парализовало, я хотел хоть как-то помочь, но не в силах был пошевелиться! Подбитой птицей она упала на каменную площадку прямо перед центральной дверью. Череп раскололся и на ослепительно белый снег брызнула алая кровь. Мертвое тело бесформенной массой распласталась на холодной земле, слившись воедино с толстым снежным покровом. В ужасе наблюдая за случившейся на моих глазах трагедией, мне лишь оставалось молиться о том, чтобы эта несчастная не оказалась моей дочерью! Оцепенение спало. Сорвавшись с места, я помчался вперед, не задумываясь о том, что меня могут заметить люди. Подлетев к телу, я ужаснулся представшей моему взору картине: правый глаз был вырван, он сполз на бок и болтался на тонкой нити сосудов и нервных окончаний. Лицо погибшей было расцарапано и разбито, поэтому было сложно определить, кому оно принадлежало. Та же самая участь постигла и тонкие руки, которые были сплошь покрыты глубокими, кровоточащими царапинами, а тонкая ситцевая сорочка местами была разорвана, обнажая еще совсем юное тело. Понимая, что сделать что-либо для несчастной я уже не в силах, кроме как наказать того, кто ее убил. Подняв голову, я посмотрел наверх, надеясь увидеть в окне убийцу, но оно оказалось… закрытым! Причем так, как будто его вообще никто не открывал: створки были сплошь залеплены снегом, а длинные сосульки, свисавшие с карниза, оказались целы, хотя я прекрасно видел, как распахнувшись, окно разбило висевшую ледяную гирлянду и они брызнули в разные стороны мелкими осколками льда. На мгновение я подумал, что перепутал окно. Но скользнув взглядом по крыше, увидел, что все мансардные окна плотно закрыты, а на скате крыши не было никаких следов и ливневка оказалась абсолютно целой! — Что за … — недоуменно пробормотал я и снова опустил взгляд, чтобы посмотреть на погибшую девушку. Но никакого тела на мощеной дорожке не оказалось! Никаких следов крови и разлетевшихся мозгов: снег был девственно чист и не примят! В ужасе я отшатнулся, и, не понимая, что происходит, начал растерянно оглядываться по сторонам. Парень, который убирал мусор, по-прежнему возился возле ворот: он ставил контейнер назад и выглядел абсолютно невозмутимым. Выходит, что кроме меня, этого кошмара никто не видел и все произошедшее заняло всего какие-то доли секунд! Решив, в конце концов, разобраться со всей этой чертовщиной, я ринулся в дом, надеясь получить ответы именно там. — Аврора! — распахивая двери и влетая в просторный, погруженный во мрак снежного утра зал, закричал я. — Аврора! — Чего ты так орешь? — выплывая из кухни, презрительно бросила Присцилла. — Хорошие манеры позабыл? — Где моя дочь? — не обращая внимания на ее сарказм, процедил я. — Ха! А я думала, что ты сбежал! — хохотнула она, не обращая внимания на то, в каком состоянии я нахожусь. — Где ты пропадал целых два дня? Мирился со своим отцовством? — Пытался урезонить своих демонов… — процедил я, нависая над ней горой переполненной яростью. — И мне с трудом это удалось. Так что не провоцируй меня. Где Аврора? — Разумеется, спит. — разворачиваясь ко мне спиной, бросила она. Присцилла осознавала свою неприкосновенность, поэтому вела себя столь дерзко и вызывающе. — Дети не встают в такую рань. — Мне плевать! Я хочу немедленно ее увидеть! — Что за срочность? — возмутилась старуха. — Девочка спит! Я рванул вперед, преградив ей путь. — Отведи меня к ней, или я сверну тебе шею. — Не смей мне угрожать, проклятый кровопийца! — разозлилась она. — Мне сейчас не до обмена грубостями. Я хочу увидеть свою дочь. — зарычал я. — Или ты меня проведешь, или я найду дорогу самостоятельно! — Почему это не может подождать? Неужели, обязательно будить ребенка? — сокрушалась ведьма. — Нет надобности будить девушку. — огрызнулся я. — Я просто хочу ее увидеть. — Тогда подожди, пока она проснется. — развела руками женщина. — Присцилла! — рявкнул я. Женщина развернулась и переполненным яростью взглядом, впилась в мое лицо. Несколько мгновений она сверлила меня своими колючими глазами, но в какое-то мгновение все изменилось: гнев потух, морщины разгладились, а выражение суровости, сменилось… удивлением. — Да ты, напуган… — воскликнула она. — Что случилось? Я нахмурился, старательно пытаясь закрыть от нее свой разум. — Я просто хочу увидеть своего ребенка, и ты не в праве мне это запретить. — Разумеется, нет. Но почему только девочку, разве ты забыл, что у тебя есть еще и сын? — Я ничего не забыл! — потеряв терпение, бросил я, огибая старуху и практически бегом направляясь к лестнице. Старая ведьма осталась далеко позади. Я уже преодолел половину пути, а она только сообразила, что я исчез. Взлетев на второй этаж, я начал распахивать одну дверь за другой в поисках комнаты Авроры. Я пытался найти дочь по запаху, но весь дом был пропитан ее удивительным ароматом, а биение сердца, я не мог услышать из-за того, что мое собственное, заглушало все окружающие звуки. Ведьма оказалась права: я был, чертовски, напуган. С яростью распахнув третью по счету дверь, я замер. Мой взгляд упал на широкую украшенную резьбой кровать, на которой среди вороха подушек в медном облаке своих волос, сладко спала Аврора. Терзавший мою душу страх отступил. Облегченно выдохнув, я облокотился на дверной косяк и устало прикрыл глаза. «Она жива! Все что мне привиделось во дворе, показалось какой-то кошмарной нелепостью. Но все же, что я увидел? Или я окончательно выжил из ума?» За моей спиной, послышались тяжелые шаркающие шаги: Присцилла преодолела огромное количество ступеней и теперь торопливо шагала в моем направлении. — Ну и что? — зашипела она. — Теперь ты доволен? — Вполне. — тихо притворяя дверь в комнату дочери, ответил я и повернулся к колдунье. — Мне надо было убедиться в том, что с ней все в порядке. — О чем, это ты толкуешь? — орлиное лицо женщины выражало высшую степень раздражения. Она гневно сверкала своими серыми глазами, метая в меня громы и молнии. — Уже ни о чем. — выдохнул я. — Где Селена? — На чердаке. — раздраженно бросила ведьма. — Опять копается в семейных реликвиях. — Это в ее духе. — пробормотал я. Решив немного сгладить свое непростительное поведение и грубость (все же передо мной стояла женщина) я произнес: — Извини, мне нужно ее увидеть. — Кто бы сомневался. — хмыкнула она. — Я удивлена, что это желание является лишь вторым в твоем списке. — Не испытывай мое терпение, старая карга! — снова вспылил я. — Тебя это не касается! — Может и не касается. — вздернув подбородок, надменно сказала она. — Но это отнюдь не мешает мне, видеть тебя насквозь. От себя не убежишь, Александр, как бы тебе этого не хотелось. Меня затрясло от ярости. — Единственное мое желание — это сдержать себя в руках, и не убить ее за то, как она со мной поступила! — Поступила? — презрительно прищурилась ведьма. — Она дала жизнь твоим детям! Наотрез отказалась делать аборт, заведомо зная, что может не дожить до родов. Или твое уязвленное самолюбие и подорванный авторитет, дороже этого? — Не дороже! Суть вовсе не в этом! — зашипел я. — А в чем же? — заметив то, что я собираюсь улизнуть, она преградила мне путь. Я открыто посмотрел в ее стальные глаза. — В том, что она лишила меня возможность быть отцом. Сказав это, я обогнул Присциллу и быстрым шагом направился к лестнице, ведущей на третий этаж. Тихо ступая по пыльным каменным ступеням, я услышал, как на самом верху переставляют тяжелые коробки и брякают стекла. Тяжелая дубовая дверь была приоткрыта и из узкой щели лился тусклый, пыльный свет. Аккуратно протиснувшись в проем, я ступил в узкое пространство чердака, и в самом конце, окруженную ненужной утварью, наконец, увидел Селену, с упоением копошащуюся в огромной картонной коробке. Она так была увлечена своим занятием, что даже не слышала, как я вошел. Не меньше минуты я наблюдал за ней, а она так и не обнаружила моего присутствия. Оставаясь абсолютно незамеченным, я изучал все совершенство ее нового, бессмертного тела. Если в мире и существует понятие совершенство, то это именно тот случай, где оно применимо. От болезненной худобы больше не осталось и следа, бессмертие стерло ужасный отпечаток пребывания в загробном мире, даровав ей четкие линии и плавные изгибы, которые подчеркивали обтягивающие темно-синие джинсы. Она стояла ко мне спиной, согнувшись над пыльной коробкой, в которую следом за хозяйкой, соскользнула длинная блестящая коса. Я с досадой поймал себя на мысли, что с удовольствием бы затащил это удивительное создание в свою постель и посмотрел на что она способна, ведь по силе мы теперь были на равных. Спохватившись, я с превеликим трудом прогнал эту мысль, напомнив себе, что больше с этой змеей не буду вступать в какие-либо близкие отношения, ограничившись лишь вынужденным общением, и то, только ради детей. — Если в доме есть место, где годами скапливается ненужный хлам, то искать тебя нужно именно там. — подавив улыбку, продекламировал я, стараясь выглядеть равнодушно и надменно. Впрочем, как всегда. Селена резко выпрямилась и развернулась ко мне. Ее движение было настолько стремительным, что я с трудом его отследил. «А она сильная!» — с восторгом отметил про себя я. Женщина уставилась на меня сердитым взглядом. — Я не слышала, как ты вошел. — оправдывалась она. — И давно ты так стоишь? — отметив мою вольготную позу, спросила Селена. Я стоял облокотившись о деревянную стойку, сложив руки на груди: этакое олицетворение безразличия и покоя. — Нет. — солгал я. — Я только что вошел. — Что привело тебя в такую рань? — спросила она, поглядывая на золотые наручные часы. — Время: полвосьмого. — Я хочу увезти вас отсюда. — безапелляционным тоном бросил я. — Это еще почему? — удивленно спросила Селена. Эта женщина никогда не понимала, когда можно со мной спорить, а когда вовсе не стоит этого делать. Она всегда гнула свою линию, не обращая внимания на мои статус и недовольство. — Я не хочу, чтобы мои дети жили в доме моего врага. — Врага? — изумилась Селена. — Кого ты считаешь врагом? Присциллу? Эта женщина на протяжении семи лет заботилась о наших детях, воспитывая и любя их, как своих! Уж она то, точно тебе не враг! — На протяжении столетий, Мэйфейры были нашими закоренелыми врагами. — Алек, — гневно прикрикнула она. — Родословная Мэйфейров насчитывает сотни семейных ветвей и почти полторы тысячи носителей этой фамилии по всему миру. Если вы враждуете с самым древним и могущественным кланом ведьм, прости, но вы полные идиоты! — Не называй меня идиотом! — ощетинился я. — Тогда не мели чепухи! Ты уже должен понять, что если бы не Сцилла Мэйфейр, мне одной было бы сложно выжить со столь необычными детьми. — Возможно, но я хочу, чтобы вы покинули этот дом. И желательно, как можно скорее. — Почему? — удивленно захлопав длинными ресницами, спросила она. — Это надежное убежище. — Селена, я не знаю, знакома ли ты с тем, что происходило на протяжении многих поколений в этом доме… — осторожно начал я. — Но в архивах Таламаски… — я не успел договорить, потому что вампирша заклокотала от гнева, немало меня напугав приступом внезапной ярости. — Таламаска… — зарычала она. — И ты смеешь меня обвинять в том, что я якшаюсь с твоим врагом, когда сам запятнал себя союзом с этим проклятым орденом? Ты ведь знаешь, что я ненавижу Таламаску! Они на протяжении десяти лет следили за мной, вынюхивая как псы, все то, чем я занималась! Я для них была любопытным объектом для изучения. — Не спорю, — примирительно сказал я. — Они назойливы. Но Таламаска — это орден ученых мужей, которые на протяжении веков выполняют роль пассивных наблюдателей, они никогда не вмешиваются в происходящее. — Это не важно. От них никакой пользы, одни только неудобства. — Не скажи, именно Таламаска любезно предоставила мне весьма увесистое досье на Мэйфейрских ведьм, которое они собирали на протяжении многих веков. — В обмен на что? — выплюнула она. — На услугу быть их объектом для наблюдений? — Разумеется, нет. У нас есть другие поводы для сотрудничества. — терпеливо ответил я. — Но речь сейчас не об этом. В этом доме все окутано злом. Ты знаешь о том, что у этой семьи был свой собственный демон? Это ему, они обязаны своим огромным состоянием и ведьмовской силой! По его воле, в этой семье процветал инцест, только ради того, чтобы в каждом поколении появлялась более сильная ведьма. — Алек, — перебила меня бывшая супруга, — я все это прекрасно знаю, но это прошлое. Лэшера уничтожили сорок лет назад. С тех пор, зло покинуло стены этого дома. — Я так не думаю… — прошептал я. — Почему? — Сегодня, кое-что произошло… — неуверенно промямлил я. — Я тебя внимательно слушаю. — отложив покрытый толстым слоем пыли дагерротип, участливо сказала Селена. — Что случилось? Я нехотя рассказал странный инцидент, произошедший на моих глазах. Селена понимающе кивнула и, снова нырнув в коробку, достала стопку старых фотографий и смахнув с них пыль, протянула мне. Я по инерции вытянул руку, и на ладонь мне легла стопка хрупких фотографий. Я аккуратно взял пальцами одну из них и всмотрелся в потускневшее от времени изображение, на котором с трудом угадывалась совсем юная девушка, смутно похожая на ту, что погибла на моих глазах. — Это Анта. — кивнув на снимок, объяснила Селена. — Ее убили в 1941 году. Бедняжку вытолкнула из окна, двоюродная бабка Карлотта Мэйфейр. Так она пыталась прервать цепь, связывающую Лэшера с их семьей — убить избранную им ведьму и навсегда покончить с фамильным призраком. То, что ты видел — отголосок прошлого. Призраки предков заточены в этих стенах, как джин в сосуде. Они защищают этот дом и его обитателей. Репродукция трагедии была всего лишь попытка напугать непрошеного гостя. — Вполне успешно. — покачал головой я. — Я накрутил себе бог весть что. А когда все исчезло, подумал, что схожу с ума. — Ну, теперь ты убедился, что с твоим рассудком все в полном порядке. — улыбнулась Селена, убирая обратно в коробку старые фотографии. — Где ты пропадал целых два дня? — Нелепо слышать подобный вопрос от женщины, которая постоянно куда-то пропадает, при чем на более длительный срок. — напустив на себя суровость, заметил я. — Не находишь? — Справедливо подмечено. — выдохнула она. — Просто дети подумали, что ты больше не придешь. Я перевел на нее изучающий взгляд. — А что подумала ты? — А это имеет значение? — пытаясь спрятать улыбку, она повернулась к старому портрету. — Просто ответь. — попросил я. Селена пожала плечами, и все так же глядя на потускневшие от времени краски, ответила: — Я знала, что ты непременно придешь. Ведь несмотря на всё, когда ты узнал где я, ты прилетел в Новый Орлеан, а это значит, что у тебя обязательно найдутся причины вернуться, даже не беря в учет ставшее для тебя неожиданностью отцовство. — Сильно умная? — съязвил я. — Ты спросил, я ответила. Не нужно придираться к моему умозаключению. К тому же я права. — подметила женщина. Смахнув перьевым веником со старого портрета пыль, Селена поморщилась. Разглядывая ставшее более четким изображение, она спросила: — Что ты для себя решил? Ведь ты пришел, чтобы объявить о своем решении. Верно? — Почему ты так думаешь? — вопросом на вопрос, ответил я. — Тебе не кажется, что тебя слишком волнует мое мнение? — парировала она. Селена взяла в руки портрет и, перевернув его, воскликнула: — Ах! Дядюшка Джулиен, какая приятная встреча! — Я вообще-то пытаюсь с тобой поговорить. — терпеливо заметил я, но женщина сделала вид, что меня не слышит. — Ты знаешь, что Джулиан был очень сильным колдуном? В свое время, он совокупился со своей родной сестрой, затем с дочерью, и наконец, с внучкой. Каждая из его дочерей, была намного одареннее предыдущей. — Да плевать! — выхватив у нее портрет и поставив его на место, разозлился я. — Оставь на несколько минут своих проклятых ведьм и сделай хотя бы вид, что слушаешь меня! — Александр, не нервничай, — закатила глаза она, — я прекрасно тебя слышу и без этого. Но если тебе так будет удобнее, то я отложу в сторону все свои дела. Сказав это, она подошла к угадывавшемуся под плотной тканью креслу и, откинув ее в сторону, удобно уселась, не обращая внимания на окутавшее ее облако пыли. С самого начала я понял, что она играет со мной, как кошка с мышкой. Изначально, я не предавал этому значения, выдвинув на первый план вопросы, касающиеся Авроры и Армана. Но сейчас, когда решение было принято, у меня появилось время подумать над тем, что делает их мать. И с немалым удивлением я понял, что она провоцирует меня. Глупо было надеяться, что из чувства собственной вины, она будет кроткой и послушной. Эта женщина и не думала примерять на себя облик раскаявшейся грешницы, напротив, она провоцировала меня, бросала вызов, как это делала всегда, вызывая меня на поединок. Чертовка, снова пробуждала к себе интерес своей неординарностью и непокорностью! Расставив свои коварные силки, она заманивала меня в них, как прекрасная Сирена, подкупающая своей ложной красотой. Я знал, насколько опасно идти у нее на поводу и понимал, что едва вступлю с ней в игру, как непременно заиграюсь, снова оказавшись в ее власти! Этого ни в коем случае нельзя было допустить. Еще одного коварного удара с ее стороны мне не пережить. Я понял, что эту женщину безопаснее любить на расстоянии, а иначе, рискуешь сгореть в огне собственных чувств. — Как я уже сказал, — снова повторил я. — Я хочу увезти вас отсюда. — Можно поинтересоваться куда? — спокойно спросила она, пристально глядя на меня своими сверкающими как рубины глазами. — В безопасное место. — стягивая с соседнего кресла некогда белоснежную ткань, густо припорошенную пылью и подпорченную плесенью, ответил я. Поставив кресло напротив Селены, я сел, открыто глядя ей в глаза. — Мы уедем в любой город Европы, в какой вы только пожелаете. — Зачем? — Я хочу находиться рядом с Авророй и Арманом. Хочу узнать их ближе. Наверстать то, чего был лишен по твоей милости. — А как же твоя семья? — изучающе глядя на меня, спросила Селена. В ее глазах, читалась необъяснимая, безграничная тоска, от которой защемило сердце. Я поспешил отвести взгляд. — Я найду способ им все объяснить. — поспешил заверить я. — Поверь мне, я не позволю причинить вам вред. — А что если они не станут слушать? — продолжала она, гнуть свое. — Что если Вольтури убьют тебя? — Убьют? За что? За то, что спал со своей женой и стал отцом ее детей? — Разумеется, не за это, а за то, что будешь защищать наши интересы. Старейшины могут воспринять их как угрозу подлежащую уничтожению. А ты будешь соучастником. Ели бы ты знал, сколько раз я хотела вернуться! Но страх, за их жизни не отпускает меня до сих пор. — Они слишком похожи на нас. Вряд ли старейшины примут такое решение. К тому же Арман и Аврора достаточно взрослые, чтобы понимать и соблюдать правила, нашего мира. — горячо заверил я, затем выдержав небольшую паузу, снова заговорил почти умоляющим тоном. — Прошу тебя, поехали в Европу. Не заставляй увозить вас силой. Селена посмотрела на меня суровым взглядом. Ее выбеленный лоб прорезала глубокая морщина, говорившая о том, что она находится в напряженных раздумьях. По привычке, женщина закусила нижнюю губу, и, от этого жеста меня будто пронзил электрический разряд. Я плотно сжал кулаки, стараясь не выказать охватившего меня возбуждения. Но Селена вовсе не замечала моего смятения, она продолжала прикусывать губы, все больше распаляя во мне желание. Опасаясь, что мои нервы больше не выдержат, я процедил сквозь стиснутые зубы: — Прошу, не делай так! Селена, уставилась на меня полным изумления взглядом. — Как «так»? — не поняла она. — Не закусывай свою, чертову, губу. — пряча взгляд, пояснил я. — Что? — выдохнула она. Но когда до нее дошел смысл моих слов, она запрокинула голову назад и разразилась таким хохотом, что у меня зазвенело в ушах. — Ты чего смеешься? — рассердился я. — Неужели этот жест настолько тебя раздражает? — продолжала смеяться она. — Он всегда производил на меня неизгладимое впечатление. — невозмутимо ответил я. Но когда увидел, что она снова так делает, не выдержал. — Прекрати! — Ладно. — снова расхохотавшись, бросила она, и все так же звонко смеясь, добавила. — Мы поедем с тобой, в твою, чертову, Европу. Только больше не злись. — Трудно сдержаться, когда имеешь дело с такой упрямицей, как ты. — пробубнил я, и встав с кресла, направился к двери.