Кофе в постель?

      Вагончик заметно трясло, отчего Обито стиснул поручень почти до посинения замерзших пальцев, не спасаемых даже плотными перчатками — подарком на Рождество от Рин. Когда это было? Два года назад? Три? Сейчас уже и не вспомнишь. Что она подарила Какаши? Нет, сейчас совсем не время думать о какой-то там зависти… — Ты в порядке? — нехотя начал парень, пытаясь достучаться до молчаливого спутника, смотрящего на черное пятно, в котором иногда мелькали названия станций метро. Даже сейчас Хатаке был намного неразговорчивее, чем обычно, что начинало нервировать уставшего от сложного рабочего дня Учиха. Чего именно от него хотела Рин? Они и так не всегда считались отличными собеседниками, а сейчас и подавно… — Да, — прохрипел официант, уставившись на собственные плотно зашнурованные ботинки. Вздохнув, его партнер по бизнесу отвернулся к мигающему огоньку карты, пытаясь не пропустить нужную остановку. Если опоздают на автобус, то придется ночевать на вокзале: — По тебе не скажешь, если честно… — А если скажу, что улыбаюсь под маской, то станет легче? — поморщившись, Обито пропустил одного из пассажиров вперед, возвращаясь к разговору: — Тогда я точно начну беспокоиться. Просто мы с Рин заметили, что ты сегодня особенно… Нервный. Или наоборот — слишком апатичный? Кто знает. Захотелось узнать, что не так, может быть, я смог бы помочь, — сухо усмехнувшись, Хатаке протер уставшие глаза, выдыхая: — Все нормально. — Это из-за той девчонки? Как только она вошла, тебя словно подменили, а я определенно помню, что ты таким даже в отряде никогда не был. Может все дело в плохих воспоминаниях? Или просто воспоминаниях? Как понимаю, у нас они в большинстве своем все плохие. — Хоть в чем-то ты прав. Они действительно все плохие.       Фыркнув, будущий студент поправил рюкзак, с удовлетворением замечая, как вагон постепенно пустеет, сменяясь исключительно эхом туннеля и грохотом колес: — Знаю, сам себя подловил, но разве прошлое Рождество было таким ужасным? Или день, когда мы открыли «Узумаки»? Ну или когда вернулись обратно в Америку? Что, совсем ничего не играет на струнах твоей ледяной души, а? — Я не живу прошлым, сам же знаешь. Это первый шаг в борьбе с унынием… — Мы ходим к одному психотерапевту, не смей даже повторять его реплики слово в слово, умоляю. Мне хватает работы, чтобы полностью свалить от очередного мозгоправа. А тебе? — пожав плечами, Какаши поправил свою маску, прислоняясь затылком к холодному стеклу: — Если сеансы тебе не нужны, то я могу забрать их, — засмеявшись, Учиха зарылся в свой плотный шарф, бухтя оттуда: — Валяй, только не говори, что после встречи с какой-то розоволосой студенткой предыдущие разы пошли насмарку, хорошо?       Стиснув зубы, официант попытался уснуть, отвечая: — Это не так. — А как тогда? — Тебя ведь Рин надоумила, не так ли? Поговорить со мной, постараться узнать что-то. Почему молчишь? — почесав раскрасневшуюся щеку, Обито свесился к нему ближе, удерживаясь за поручень: — Мы ведь друзья. Так чего я не могу узнать, как прошел твой день и почему ты стал таким чувствительным… — Так Рин, да? — Ага, — обреченно возвращаясь на место, согласился наконец студент. Когда дело касалось сохранения какой-либо личной тайны, этот седовласый официант мгновенно мог сломать все замки и прорваться сквозь любую защиту. Черт возьми! — А что ты попросил взамен? — С чего ты решил, что я что-то попросил… — Обито… — Теперь нельзя делать что-то безвозмездно, лишь по доброте душевной? — Обито. — Живешь так почти три десятка лет, живешь, доверяешь своим лучшим друзьям, соратникам, братьям по оружию, не побоюсь этого слова! А они оборачиваются к тебе спиной и твердят что-то об алчности и жадности с моей стороны… Я вообще планировал созвать вас в Совет Директоров той компании, в которой я скоро стану править, как… — Обито, — закатив глаза к пошарпанному потолку их вагончика, студент развел руками, едва не падая при остановке: — Просто хочу, чтобы ты был в порядке.       Смахнув несуществующую влагу со своих волос, Хатаке помотал головой, надеясь на скорое прибытие: — Ужин, ведь так? — С чего ты… — Ты донельзя банален, что еще ты мог попросить у нее? Можешь не отвечать, я вижу правильные слова в твоем разочарованном взгляде.       Двигаясь ближе к выходу, пара официантов молчали, думая каждый о своем. Кто-то о прошедшем дне, а кто-то о чем-то более конкретном… — Даже если ты прав, то что с того? У тебя самого есть какие-то виды на Рин или как? Скажи мне прямо здесь, пока я выполняю свою часть сделки, а то все будет напрасно! — выходя из открывшихся дверей, они стали подниматься по высокой лестнице, ведущей на поверхность, где их уже встречали золотистые фонари, гомон автомобилей и ледяной ветер, от которого ноющие глаза Учиха заболели вновь. — Я знаю, что она тебе не безразлична. Еще со времен отряда знал. Но тогда у нас не было времени выяснять отношения, как понимаешь. Но сейчас… Делай что хочешь, мне все равно, — недоверчиво щурясь, Обито ловко увернулся от толпы прохожих, что-то точно также вбивающих в головы друг друга. — Хочешь меня обмануть и переиграть? Хочешь, чтобы я расслабился, а ты вонзил нож в мою спину, да? Я вижу тебя насквозь, Какаши Хатаке, хоть мои очки и запотели… Эй, погоди, мне и правда нужно их почистить. Ну стой, куда ты пошел? Ты обиделся что ли? — сверяясь со временем, официант в маске начал ускоряться, почти не замечая потуг студента догнать его: — Если мы опоздаем из-за тебя, то я все расскажу Рин. Действительно хочешь, чтобы она винила во всем не меня? — запыхавшись, его соратник пытался поймать весь пар, который выходил из его рта: — Знаю, что сказал там лишнего, прости. Ты же сам знаешь, что я так не думаю, просто хотел тебя подзадорить, не больше. Успеваем? — кивнув, Какаши вновь побежал вперед, пока его друг семенил следом, слушая только участившееся сердцебиение. Да, на вокзале действительно холодно и скамейки там ужасно неудобные…       Встав в продолжительную очередь, эти двое постоянно поглядывали на огромный циферблат, висевший почти под куполом автовокзала. Высокие стены, отражая голоса посетителей, возводили их в абсолют, а цоканье высоких каблуков походили на артиллерийские выстрелы. Слякоть скапливалась на гранитном полу, пока входные дверцы, из которых уже виднелся их автобус, заманчиво двигались от сильных порывов ветра. Нужно успеть… — Может без билета? — не выдержал Учиха, стуча носком ботинка по образовавшейся рядом лужице с грязной водой. Повернувшись на него, Какаши поднял бровь: — Ты хочешь стать президентом огромной компании, говоришь? — скрестив руки на груди, Обито боролся сам с собой, крутя перед глазами образ недовольного лица Нохара. Все шло только к одному… Если через пару минут они не купят проездные, то… — Я сейчас преступление совершу. Я не шучу, Какаши. Тут либо кража, либо убийство. А если пойдет так и дальше, то и самоубийство. Возьмешь на себя вину? — сверкнув двумя бумажками, официант кинул одну растерявшемуся Учиха, едва не уронившему ту на мокрый пол: — Шевели ногами.       Закрывающиеся дверцы выдержали удар замерзшего кулака сияющего паренька, вошедшего в почти заполненный до отвала автобус: — ДА! Стоило всего лишь захотеть и перед нами откроются любые пути! Слыхал, Какаши? Эй, ты где там? — Вы заходите или нет? — повернувшись к другу, тот увидел его на улице, борющегося с поднявшимся ветром: — Я чувствовал сегодня тоже самое, что и ты чувствуешь к Рин, Обито. Сам не понимаю, но я определенно где-то видел ЕЁ, не знаю где, не знаю когда, но точно видел! И мне не даст это покоя! Скажи это Рин, хорошо? Езжай домой, увидимся завтра на работе! — не успев ничего сказать в ответ, Учиха уехал, всматриваясь в исчезающий силуэт напарника.       Усевшись на место, уставший и недовольный собой студент ударил себя по лбу, заявляя на весь автобус: — Я УЗНАЛ! Я узнал, что с ним произошло сегодня! МЕНЯ ЖДЕТ УЖИН! — услышав множество гневных шиков, парень спрятался под шарф, полностью отдавая себя накатившему сну.