Tattooed Upon My Soul

— Но не слишком-то… — пробормотала Молли, чтобы замять своё минутное молчание, которое весьма красноречиво выдавало её всю с потрохами. Если Беннингтон не дурак, он понял, что до сих пор владеет трепещущим сердечком этой темноволосой красавицы с прелестной кожей и большими карими глазами. Стоит только пальцем поманить… Но вы правы, этого делать не стоит, поэтому Честер принуждённо рассмеялся и, отвернувшись, направился прочь из ангара, оставляя брюнетку наедине с её смятением. Но долго мучиться ей не пришлось. Как только парень вышел за двери, решительно толкнув их, с улицы послышался знакомый голос. Но было так странно слышать его, слышать его здесь и сейчас, что Эванс не сразу вспомнила, кому принадлежит этот голос, который звучал рядом последний раз когда-то очень давно… — Почему бы тебе не взять и меня в вашу банду головорезов, а, Шон-корнишон?.. — последовал надтреснутый женский смех, какой бывает у тех, кто злоупотребляет сигаретами. «Кори…», — Молли сделала глубокий вдох и бросилась к дверям, в проёме которых уже появилась тонкая фигура потерявшейся подруги. Хантер, которая успела отрастить пышную копну спутанных тёмных волос, раскинула руки в стороны, принимая в объятия взволнованную Эванс. — Кори!.. — пискнула девушка, прижимая к себе её голову. — Детка… — протянула она, откидываясь немного назад и приподнимая маленькую брюнетку над землёй. — Почему ты не растёшь?.. Ты похудела что ли?.. Но всё равно красивая, как смерть Курта Кобейна!.. Улыбка сползла с лица Молли. — Жаль беднягу… — вздохнула Хантер, отпуская её. — Но ты не расстраивайся… Я ещё жива… Мы все здесь ещё живы… Кори обернулась на Шона и Честера, которые стояли в дверях и наблюдали за подругами. Дауэлл поглядывал на внезапно возникшую Хантер с некоторой долей подозрения и недоверия. Так показалось Молли, и она задала давно волнующий её вопрос: — Где ты была?.. Девушка, которая выглядела ещё более уставшей, чем обычно, с кожей, что была ещё более серой, чем раньше, улыбалась всё так же беспечно, будто любые трудности и проблемы всегда ей по плечу. Кори ещё раз взглянула на Шона, прежде чем ответить на вопрос Эванс… Но Дауэлл её опередил: — Тебе лучше уйти, Кори… — мрачно проговорил парень. Честер закурил сигарету и вышел. Они остались втроём. Молли поняла, что её беспокойство было не напрасным. Происходило что-то, во что её посвящать не считали правильным, пытаясь оградить. Понимая это, девушка всё же испытывала раздражение, что от неё скрывают возможно что-то важное… — Кто-нибудь объяснит мне?.. — повысила она голос. — Не буянь… — мягко осадила её Хантер, поправляя лямку рюкзака, что болтался за её худощавой спиной. — Я уйду… Шон прав… Так будет лучше… Просто хотела посмотреть на тебя… Глаза Молли наполнились слезами горечи и обиды на Дауэлла, который лез в её отношения с Кори, на что, по мнению брюнетки, он не имел никакого права. Она гневно бросила в него слова: — Сейчас будет лучше, если уйдёшь ты!.. — Хочешь знать, где была Кори?.. — резко взмахнув руками воскликнул парень. — Она сидела!.. Отбывала срок за хранение и продажу наркоты!.. И только благодаря моим связям она сейчас стоит здесь, а не… Он осёкся, заметив, насколько белым стало лицо его девушки. — Ты была в тюрьме?.. — прошептала Эванс, боясь взглянуть на лицо подруги. — Это правда? Молли осознала, как зыбка свобода и жизнь её старших друзей. Если Кори побывала в тюрьме, значит и Шон, и Честер не застрахованы от подобного. Значит, она в любой момент может потерять кого-то из них, как потеряла Кори. Она вновь взглянула на лицо подруги, и её чувства подтвердились. Хантер изменилась. Не Эванс — Хантер. Её черты стали резче, голос — жёстче, взгляд — острее. Не известно, сквозь что она прошла и ради чего она это делала. Известно лишь, что Кори — это олицетворение опасных тайн Дауэлла и всей его компании. Это серое, измождённое лицо — лицо реальности Беннингтона. Это лицо того саморазрушения и неблагополучия, о котором предупреждал её дядя. Лицо смерти. — Это правда, детка… — Хантер достала сигарету и усмехнулась. — Всё?.. Я умерла для тебя?.. «Хуже…», — обречённо подумала Молли, но вслух сказала: — Давай я тебя подвезу?.. — предложила она, игнорируя беспокойство Шона. — Мне уже тоже пора… — Подвезёшь?.. — хрипло хмыкнула Кори. — Теперь и ты за рулём, как большая девочка?.. Эванс вздохнула и, не попрощавшись с Шоном, направилась к выходу. Хантер последовала за ней. Они прошли мимо стаи парней, среди которых виднелась курчавая голова Беннингтона. Честер проводил девушек долгим взглядом, и Молли, открывая дверцу автомобиля, оглянулась на него. Что-то снова сдавило её лёгкие, когда она вспомнила, что несколько минут назад сказал ей Беннингтон, когда она вспомнила, какой ответ он прочитал в её растерянном молчании… От Кори не укрылось это безмолвное прощание с музыкантом, поэтому, когда Эванс завела машину и выехала на дорогу, она скосила на подругу хитрый, но понимающий взгляд: — И ты всё это время… — она прервалась, чтобы просмеяться, — ищешь способ привлечь внимание Честера?.. Ты ради него стала девушкой Шона?.. Ты это серьёзно?.. — По крайней мере, — поджала губы брюнетка, прибавляя скорость, — я ничего противозаконного не сделала… — Гордись собой, девочка!.. — продолжала хохотать Хантер, и её надтреснутый смех часто переходил в кашель. — Кори… — Эванс резко съехала на обочину и грубо затормозила, подняв столб придорожной пыли. — Почему ты так легко к этому относишься?.. Мне страшно… Я волнуюсь… Я не понимаю… Я запуталась… Брюнетка ударила кулаком по рулю и спрятала лицо в ладонях. Хантер молча ждала, когда она успокоится, и смотрела в окно на мимо проезжавшие автомобили. — Кори… — снова начала Молли. — Зачем это всё?.. Ты могла бы поступить в колледж… Могла бы найти работу… Могла бы… — Нет!.. — металлическим голосом прервала её подруга. — Нет!.. Я в полном дерьме, понятно?.. Моя мать уехала с каким-то мужиком, когда мне было пять… Мой отец снова женился, когда мне исполнилось тринадцать… С мачехой мы сразу не поладили… Да и папа не слишком-то любил меня, я ведь так похожа на свою шлюху-мать!.. Потом моё существование в их жизни вообще стало абсурдом… Думаешь, отец хоть раз навестил меня в тюрьме?.. Ха!.. Он даже отказался говорить с моим адвокатом… — Почему ты никогда мне ничего не рассказывала?.. — глухо проговорила Эванс, медленно поднимая глаза на Кори, которая нервно грызла ноготь на большом пальце и хмуро смотрела в боковое зеркало. — Раньше ты об этом не спрашивала… — тихо ответила она. — Тебе кажется, что такими, как я, становятся от слишком роскошной жизни… Раньше ты смотрела на меня с восторгом, а теперь смотришь с жалостью… Я не хотела выглядеть жалкой в твоих глазах… — Ты не жалкая… — Молли сжала её холодную руку. — Ты не жалкая… Теперь, когда ты прошла через худшее, ты сможешь начать всё сначала… Ты увидишь восторг не только в моих глазах, Кори!.. Ты знаешь, что я люблю тебя… Я всё равно на твоей стороне… Эванс потянулась к подруге, чтобы обнять её. Слёзы, сверкавшие в больших карих глазах, растрогали Хантер, и она уткнулась в плечо школьницы, стараясь сдержать собственные позывы разрыдаться. — Ты поможешь мне?.. — спустя пару минут, оторвавшись от брюнетки, спросила Кори. — Я сделаю всё, что смогу… — улыбнулась Молли, вытирая мокрые щёки. — А ты обещай, что больше не станешь пропадать… — Здесь… — девушка встряхнула рюкзак, который лежал на её коленях, — наркоты почти на полмиллиона долларов… — Что?.. — слова подруги прозвучали, как выстрел, и брюнетка содрогнулась всем телом. — Любимые капсулы твоего дружка Шона… — кажется, Кори не шутила, расстёгивая молнию и демонстрируя Молли белые баночки с красными крышками. — Хоть он и сказал мне, что больше не занимается этим… Я не доверяю его словам… Но это не главное сейчас… Эванс не могла ни пошевелиться, ни заговорить — она, как парализованная, застыла и уставилась в одну точку, стараясь прогнать наваждение, которое было слишком чудовищным, чтобы быть правдой. Но Хантер беспощадно продолжала: — Мне нужно, чтобы ты спрятала это у себя… — как ни в чём не бывало говорила она будничным тоном, будто в рюкзаке была не кислота, а порнуха. — Я заберу через недельку… Может, две… Никто не знает, что мы дружим, и всё такое… Не думаю, что тебя будут обыскивать в случае чего… Сейчас для меня это важно, Молли… На пару недель… Лады? Брюнетка проглотила комок и сипло ответила: — Я подумала, что это в прошлом… — Слушай, я крупно задолжала… — вздохнула Кори. — Та партия, которую забрали копы, не принадлежала лично мне… Если я не верну долг, если я за месяц не продам это дерьмо… мне конец… Услышав финальную фразу, Эванс лихорадочно закивала головой, чувствуя дрожь во всём теле. Она обречённо опустила руки на руль и положила на них отяжелевшую голову. Густые чёрные волосы скрыли её лицо, на котором смешались противоречивые эмоции. Молли вздрогнула, когда рука Кори коснулась её волос: — Спасибо, детка… — прошептала она. — Только, пожалуйста… не говори Шону… Он не должен об этом знать… Хорошо?.. Брюнетка лишь кивнула. Затем она услышала, как её подруга открывает дверцу машины. Кори ушла, оставив на пассажирском сидении свой рюкзак, набитый дорогим наркотиком. Молли охватило брезгливое желание немедленно ехать за город, свернуть на глухую просёлочную дорогу и избавиться от злополучного рюкзака, выбросив его в реку с моста. Но от этого рюкзака зависела жизнь Кори… Девушка завела машину и помчалась домой. Она ехала слишком быстро, торопясь спрятать подальше этот преступный груз и постараться забыть о нём, хотя вряд ли это возможно. Стараясь скрыть одно правонарушение, она не замечала, как совершает другое — ехала слишком быстро… В конце концов Молли услышала сигнал патрульной машины, спрятавшейся за поворотом… Останавливаясь на обочине, она уже представляла, как на неё надевают наручники. Она уже видела себя на скамье подсудимых и лица мамы, папы, дяди, которые смотрели на неё таким же взглядом, каким она сегодня смотрела на Кори… Пока она воображала себе всё это, вцепившись в руль, патрульный полицейский неторопливо приблизился к её машине и постучал в окно с просьбой опустить стекло. Эванс повиновалась. Она лишь повернулась к мужчине, боясь поднять на него глаза… — Позволите взглянуть на вашу лицензию, мисс? — обратился к ней молодой полицейский. Дрожащей рукой девушка потянулась к бардачку… — Молли Эванс… — прочитал на её документе патрульный и снова взглянула на её бледное лицо. — Ты знаешь с какой скоростью допускается движение в приделах города?.. Куда торопишься?.. — Мама просила быть к ужину… — Я думаю, она не имела в виду живой или мёртвой… — усмехнулся мужчина. — Поезжай… На первый раз прощаю, но… Брюнетка напряжённо улыбнулась, забирая у него свою лицензию: — Спасибо, офицер… — Больше не гони!.. — он махнул рукой и отправился к своему автомобилю. — Ох, уж мне эти подростки… Ни свою жизнь не ценят, ни чужую… Молли прерывисто выдохнула и снова нажала на газ, в этот раз стараясь обращать внимание и на спидометр. Оказавшись дома, девушка прижала к взволнованной груди рюкзак Кори, словно это была абсолютно бесценная вещь, и, затравленно озираясь, будто воришка, она стремительно взлетела по ступенькам на второй этаж и заперлась в своей комнате. Отдышавшись немного, брюнетка оглядела спальню, размышляя, где лучше спрятать наркотики. Под кроватью?.. Нет. Мама всегда тщательно делает уборку полов. Её взгляд упал на дверцы гардероба… Молли рванула на себя дверцу и уронила рюкзак, встретившись с выразительными глазами Курта Кобейна. Теперь ей казалось, будто мёртвый музыкант смотрит на неё осуждающе. Рюкзак Кори глухо ударился об пол… — Я знаю… — девушка вздохнула и покачала головой. — Теперь я вписалась во всё это… добровольно… Нет пути назад… Сохрани это, ладно?.. Она опустилась на колени и вытащила самую дальнюю коробку. В ней лежали лакированные сапоги на высоком каблуке. Эванс скользнула по ним оценивающим взглядом: «Вполне сексуально…». На их место она положила рюкзак и закрыла коробку крышкой. Вернув её на место, Молли решила примерить обувь. Спустя пару минут она смотрела на своё отражение в зеркале: блестящие длинные волосы, струящиеся по плечам волнистыми угольно чёрными прядями, тонкая вязаная кофточка белого цвета, сквозь которую просвечивал чёрный лифчик, джинсовая юбка на кнопках чуть выше смуглых колен, забытые сапоги, визуально удлиняющие стройные ноги и решительно растерянное лицо Молли Эванс, которая больше не понимала, кто она такая и кем хочет стать…