Тубероза

Утро четверга. Дом Эммы. Спальня. Emblavägen 6, Stockholm

Гриммджо открыл глаза и, не поворачивая головы, прислушался. Уловив сопение Тии и тихое похрапывание Самира, широко улыбнулся: всё-таки не остались ночевать в гостинице, как он предполагал. Приятно черт возьми. Конечно, Гриммджо не стал бы закатывать некрасивую сцену впоследствии, не обнаружив обоих возлюбленных в постели про утру, ибо понимал — столько с последней встречи произошло, что парочки часов явно не хватит, чтобы все обсудить. А уставшего после перелета Заэля не хотелось заставлять ждать, пока Тиа и Самир наговорятся, тем более, что всю дорогу до отеля Рю посвятил разговору с ним и совладельцем, а не своему лучшему другу. «Зато разжевал, так разжевал, — усмехнулся про себя Гриммджо, вспоминая, как Рю методично отвечал на их с Заэлем вопросы, мягко отбраковывал «гениальные» идеи и предлагал вместо них конструктивные. — Вот что значит руководитель с огромным опытом — сразу вникает в суть вопроса и мгновенно выдает работающие решения. Есть чему поучиться». Гриммджо осторожно выбрался из постели, потянулся, повернулся, чтобы поправить одеяло, и по обыкновению залюбовался спящими в обнимку Самиром и Тией. Те будто с рекламного плаката сошли: он — весь из себя такой мужественный брюнет, крепко обнимающий её — хрупкую блондинку. Чёрное и белое. Инь и Янь. Гармония. «А вот нифига, — хищно оскалился Гриммджо, отворачиваясь от идиллической картины и надевая тапки. — Завтра я окольцую этот «Инь-Янь» и будет Трискель! Пусть утрутся и рекламщики, и маркетологи и все остальные иже с ними. Самая устойчивая фигура — это треугольник!» Подхватив мобильник с прикроватной тумбочки, домашнюю одежду со спинки кресла и чистые боксеры из шкафа, он направился в ванную. Быстро проверив входящие и констатировав, что ничего важного, Гриммджо положил смартфон на полочку с полотенцами, скинул тапки, снял трусы и забрался в душевую кабинку. Отрегулировав температуру воды, встал под душ и закрыл глаза. Неожиданно вспомнился вчерашний разговор про неразделённые чувства Нелл, и Гриммджо не стал отмахиваться от своего подсознания — раз всплыло, значит, надо проанализировать. Открыл глаза, убавил напор воды, налил шампуня в ладонь и принялся втирать в волосы, попутно размышляя, что он должен во всей этой ситуации для себя понять. Первое, наверное, что невзаимная симпатия — тот ещё личный ад. Он попытался представить, каково было Нелл столько лет любить Самира, который не отвечал ей взаимностью, и скривился: однозначно, больно, обидно и горько. «Но ведь и Хабиби было нелегко, — нахмурился Гриммджо, смывая шампунь и вспоминая неприятное сосущее ощущение под ложечкой, когда парочка его «постельных мальчиков» внезапно призналась в любви и ждала взаимности, которой даже и не пахло. — Чувствуешь себя каким-то злодеем, что не испытываешь того же… Словно маленького ребенка обидел, не дав вожделенную конфету». Капнув апельсинового геля на пористую губку, Гриммджо сосредоточенно размазал пену по левой руке и застыл: а как себя тогда чувствовала Тиа, когда пришлось лучшей подруге сообщить, что один из ее парней — тот самый Самир, в которого Нелл была столько лет влюблена? «Врагу не пожелаешь таких разговоров», — поёжился Гриммджо, вспомнив обсуждение вчетвером в особняке Улькиорры, и продолжил намыливаться дальше, пока его не настигла следующая неприятная мысль: а если бы Тиа все-таки не поддалась на уговоры Самира об отношениях втроем, что было бы тогда? «Тогда реально была бы такая жопа, что мама не горюй, — со всей ясностью осознал Гриммджо. — Самиру бы точно пришлось выбрать, и не факт, что победил бы я…» Гриммджо возмущённо цыкнул на самого себя, и принялся с остервенением тереть мочалкой шею, грудь и живот. Даже гипотетически допустить расклад, в котором он остаётся без Самира и Тии, разум отказывался. Оно и понятно: после детства в детдоме, не самого лёгкого карьерного роста, во время которого проблемы привязанности и доверия только усилились, Гриммджо бы точно сломался или запил, потеряв дорогих сердцу людей… Или бы красиво вмазался на своем дорогущем ягуаре, не в силах пережить такую чудовищную утрату. А если бы не разбился, то реально поехал бы крышей и надолго перебрался в учреждение с мягкими стенами и таблетками на завтрак, обед и ужин. На короткий миг спине стало холодно, а потом к Гриммджо прижалось большое и сильное тело. Широкие ладони скользнули по груди и животу, размазывая пену, а в ухо проворковал голос Самира: — Доброе утро, душа моя! На утреннее дежурство заступил. Разрешите исполнять? — Доброе утро, Хабиби! Разрешаю, — от горячего шёпота в ухо по телу разбежались приятные мурашки, а губы сами собой растянулись в улыбке. — Элсклинг ещё спит? — Без задних ног, — Самир выключил душ, отобрал у Гриммджо губку и принялся медленно водить ею по груди и животу, опускаясь ниже. — Поэтому, как заботливый и ответственный возлюбленный, дежурю за двоих. — Вот это мне повезло, — хрипло выдохнул Гриммджо, пристраивая голову на плече Самира и прикрывая глаза: его организм на подобную провокацию реагировал совершенно однозначно. И не только его. Самир, знающий его тело, как свои пять пальцев, не стал надолго растягивать мытьё: губка пару раз прошлась по вздыбленному члену, а потом ее место заняли умелые руки, и Гриммджо аж заскулил от удовольствия — рукоблудил Самир, как боженька. А еще разница в росте позволяла преспокойно целоваться со спины. И, конечно же, долго выдерживать настолько грамотный натиск было выше его сил: спустя парочку затяжных поцелуев и нескольких комплиментов, промурлыканных на ухо, Гриммджо выгнулся, и с глухим рыком забрызгал душевую стойку, смеситель и светло-серую настенную плитку. — Да ты прям Джексон Поллок, — хмыкнул Самир, целуя его в висок. — Смотри, как живописно получилось! — Который режиссер? — уточнил Гриммджо, открывая глаза и рассматривая хаотично разлетевшиеся белесые капли: и что в них живописного? — Нет, то Джордж Поллак, а я говорю о Джексоне Поллоке — художнике-абстракционисте, который прославился необычной манерой написания своих картин: он стелил на пол большое полотно, брал в руки ведро с краской и хаотично разбрызгивал ее по белоснежному холсту, — пояснил Самир. — Впоследствии его объявили родоначальником «капельной живописи», а многие коллеги, завидовавшие Поллоку, начали его за глаза называли «Джек-разбрызгиватель». — То есть мои «художества» так же хороши, как картины известного художника-абстракциониста? — не удержавшись, хрюкнул от смеха Гриммджо. — А то, — хохотнул Самир. — Смотри, как красиво все стекает. — Хабиби, ты невероятен. Во всех смыслах, — улыбнулся Гриммджо, поворачиваясь к нему лицом и хитро прищуриваясь. — А теперь вопрос на засыпку: ты хочешь «порисовать» на мне или дополнить мою абстракцию? Самир выбрал первый вариант. Гриммджо, цапнув губку с полочки, коварно вовлек его в страстный поцелуй, пока намыливал стратегически важное место, а потом, неотрывно глядя своему будущему мужу в глаза, приступил к задуманному. Стоило только провести по члену мыльной рукой, как взгляд Самира откровенно поплыл, а сам он прикусил нижнюю губу, чтобы не дай бог не разбудить Тию внезапным громким стоном. Гриммджо понимающе хмыкнул, и сразу же взял быстрый темп — нечего растягивать сладкую пытку — Самир и так достаточно долго сдерживался, позволяя ему «порисовать» в свое удовольствие. В какой-то момент «весь из себя мужественный брюнет» не выдержал: закрыл глаза, откинул голову назад и полузадушенно простонал, а на живот, грудь и шею Гриммджо выплеснулись горячие капли. Он аккуратно выпустил член и замер, снова любуясь своим будущим мужем: чертяга был притягателен до невозможности, чем бы ни занимался — беспокойно спал, с аппетитом ел, шумно готовил, сосредоточенно мыл посуду, развешивал белье, отмокал в ванной, тщательно гладил рубашки или ворчал о переполненной на балконе пепельнице… Ни тканевые маски, ни круги под глазами, ни слезы, ни даже прыщ на носу его не портили — Самир умудрялся оставаться привлекательным всегда. — Неплохо я тебя так «разрисовал», — довольно улыбнулся Самир, опустив голову и открыв глаза. — А то, — улыбнулся ему в ответ Гриммджо. — Мы же из одного клуба абстракционистов — Гриммджо и Самир Разбрызгиватели. Зацени, как звучит! — Звучит шикарно и процесс выше всяких похвал, — хмыкнул Самир, разглядывая свое «творение». — Назову «Душ с душой». Как тебе? — Весьма неоднозначно, — усмехнулся Гриммджо, тоже рассматривая капли спермы на животе и груди. — Как и любая абстракция, — Самир поднял с пола кабины упавшую губку и поцокал языком. — Даже смывать наши «шедевры» жалко… — Вряд ли Элсклинг оценит всю глубину моего хуевого творчества, зайдя в душ, — скламбурил Гриммджо, включая воду. — Так что придется пожертвовать «шедевром» во имя ее душевного спокойствия. — Тогда моемся и по второму кругу? — хитро улыбнулся Самир, водя губкой по его груди и животу. — А то я только в одно лицо отдежурил. — Думаю, правильнее всего перенести на вечер — нельзя же Элсклинг без сладкого оставлять, верно? А пока моемся, лучше расскажи план относительно Ичиго. Вы же успели его обсудить по дороге домой? — Успели, — кивнул Самир и лукаво улыбнулся. — Но сначала поцелуй до подгибающихся коленок. Для мотивации. — Да не вопрос! — ухмыльнулся Гриммджо, обнимая его за шею и притягивая к себе.

☆ ⁠☆⁠ ☆

Когда они с Самиром спустились на кухню, там вовсю кипела бурная деятельность: Тоширо вырезал стаканом кружочки из теста, а Заэль и Улькиорра с очень сосредоточенными лицами лепили гедза. Гриммджо с Самиром громко поприветствовали передовиков труда и восхитились кривоватым пельмешкам. — У меня не очень получается, — тихо пожаловался Заэль подошедшему к нему Гриммджо, и кивнул на партию идеально слепленных пельменей, лежащих на присыпанной мукой доске. — У Тоширо вон какие красивые выходят. Гриммджо сравнил и ободряюще похлопал совладельца по плечу, дескать, красота — дело наживное — налепит пару тысяч, и тоже будет идеально получаться. Заэль шутливо пихнул его локтем, мол, успокоил, так успокоил и продолжил тренироваться. Гриммджо подошёл к Тоширо, упёрся подбородком в плечо, обтянутое худи, и поинтересовался с чем гедза. Тот хмыкнул: эта партия с креветками и овощами, а следующая будет рыбная. — А не задолбаетесь столько лепить? — Намекаешь, что помогать не собираешься? — Тоширо повернул голову и нахмурился. — Собираюсь. Но только после кофе и сигареты. А пока вместо меня к вам присоединиться профессионал, — Гриммджо окликнул Самира: — Хабиби, ты же прикроешь мою задницу, пока я повышаю уровень кофеина и никотина в организме? — Конечно, хороший мой, — улыбнулся тот, нажимая на кнопки кофемашины. — Делаю тебе двойной эспрессо, верно? Гриммджо угукнул и победно посмотрел на Тоширо, мол, я прощен? Тот дорезал кружочки, скатал оставшееся тесто в шарик и выдвинул условие: если приготовит ему какао, с зефирками, то да. Гриммджо хохотнул, потрепал его по волосам и посмотрел на Улькиорру и Заэля: может, они тоже хотят? Улькиорра, долепив пельмешку, кивнул, а Заэль, немного подумав, остановился на черном кофе, но с чем-нибудь сладким. Есть ли у них что-нибудь в наличии? Самир хмыкнул и начал перечислять: мороженое «Baskin Robbins», тыква с медом, немного домашнего яблочного печенья, макаруны и куча недоеденного шоколада с разными начинками. Гриммджо порекомендовал тыкву и печенье: Самир, Улькиорра и Тоширо их собственноручно пекли. — Нет, ну я так не играю! — неожиданно возмутился Заэль и обвинительно посмотрел на Улькиорру. — Ладно я ещё могу понять, почему Самир и Тоширо умеют печь, но ты, Улькиорра… Такой подставы я от тебя не ожидал! Гриммджо и Самир первыми покатились со смеху, потом к ним присоединился Тоширо, а Улькиорра все подтормаживал, удивлённо вытаращившись на абсолютно серьезного Заэля. Гриммджо, поставив кружки с молоком в микроволновку и выставив таймер, усмехнулся: — Уля, это Заэль так шутит, отомри. — А я и не шутил, — фыркнул тот, но потом всё-таки широко улыбнулся. — Это просто возмутительно, что вы все умеете, а я — нет! Так и до комплекса неполноценности на вашем фоне недалеко! — Вообще-то, Гриммджо не уточнил, но я во время всего действа был исключительно на подхвате, — усмехнулся Улькиорра, откладывая готовую пельмешку на доску. — Так что, мы с тобой, Заэль, два сапога пара — я тоже не умею готовить, но с недавнего времени решил учиться, чтобы перестать себя чувствовать единственным неумехой в компании способных. — Ну вот, теперь я спокоен, — картинно выдохнул Заэль. — А то одному быть профаном как-то некруто… Хотя подождите-ка, а Ренджи с Тией умеют готовить? — Ренджи умеет простые блюда, но гёдза лепит профессионально, — «обрадовал» его Тоширо. — Так что, как только спустится, сразу же его запрягу. — А Тиа готовит, пальчики оближешь, особенно что-нибудь скандинавское, — «добил» Самир, ставя перед Заэлем кружку с черным кофе. — Ее картофельная запеканка с лососем просто объедение. — Да блин, — расстроенно цыкнул Заэль. — Тогда мне, пожалуйста, тыкву и печенье ручной работы — буду заедать свое поражение. Гриммджо про себя хихикая и тщательно размешивая растворимый какао в горячем молоке, исподтишка посматривал на «домашнего» Заэля: совладелец сменил очки на линзы; не зачесал волосы назад, как обычно, а завязал хвостик на затылке; вместо привычного костюма — джинсы, водолазка и кофта; и самое важное — он улыбался. Гриммджо давно не видел у Заэля такой открытой, расслабленной улыбки. Щедро сыпнув маленьких зефирок в кружки, Гриммджо отнес какао на стол, чмокнул Самира в щеку, сбегал в прихожую за курткой, цапнул свой эспрессо и ретировался во двор. Стокгольм порадовал его ясным небом и солнцем. Довольно цокнув языком, Гриммджо дошел до большого круглого стола, рядом с местом для барбекю, поставил чашку, закурил и радостно улыбнулся: прямо идеальное утро! Задрал голову, выдыхая в небо ароматный дым и от души поблагодарил вселенную за щедро отсыпанные подарки: самых замечательных возлюбленных; мудрого советчика в лице Рю; душ с душой; дорогих людей рядом; шикарную погоду; и любимые жареные гедза на завтрак. — Хей, бро! — зычный голос Ренджи вернул Гриммджо с небес на землю. — Балдеешь, пока остальные в поте лица лепят? — Ага, бросил Самира грудью на амбразуру, а сам смотался пить кофе и курить, — зубасто оскалился тот, стряхивая пепел в кем-то заботливо поставленную на стол пепельницу. — Повезло, что у тебя есть Самир, — подмигнул ему Ренджи, ставя кружку с кофе на стол и роясь в карманах. Вытащив пачку синего «Chesterfiеld» и зажигалку, он прикурил, сел на стул и пожаловался: — А мне вот дали пять минут на проснуться и к станку… Ненавижу, когда у Тоши нервяк — сейчас будем лепить до посинения. — Ну… Его можно понять, согласись, — Гриммджо отхлебнул эспрессо и затянулся. — Не каждый день предсвадебная вечеринка. — Это да, — кивнул Ренджи. — Я вообще сначала не поверил: только-только начали общаться и почти сразу штамп в паспорте… Но потом подумал — а чего тянуть, если у Улькиорры настолько серьезные намерения, и Мире с Нацуо он по душе пришелся? — Именно. Конфектно-букетный период можно и со штампом в паспорте устроить, — поддакнул Гриммджо и хитро прищурился. — Ты рад за друга? Или все ещё претензии ко мне и Улькиорре остались? — А ты злопамятный, да? — хохотнул Ренджи, отпивая кофе. — Вообще-то, я очень рад за Тоши, и претензий к вам обоим не имею. Конечно, немного беспокоюсь, как события будут развиваться по возвращении, но уверен, что все вы Тоши в обиду не дадите. — Не дадим, будь уверен, — усмехнулся Гриммджо, затягиваясь. — И я не злопамятный, просто память хорошая. — Надеюсь, мой свадебный подарок, заставит тебя забыть всё плохое, — хитро улыбнулся Ренджи, доставая визитку из кармана кофты. — Помнится, ты хотел себе татуировку пантеры… Так вот, мой друг согласен тебе ее сделать совершенно бесплатно. Гриммджо цапнул из его рук черный прямоугольник, на котором серебряными буквами было написано имя, фамилия и телефон тату-мастера, и заулыбался во весь рот. — Всё, ни одного больше плохого воспоминания не осталось! — Ну вот и славненько, — Ренджи затушил окурок в пепельнице. — Прости, что не в торжественной обстановке. Ты слишком внезапно припер меня к стенке, поэтому пришлось идти ва-банк. — А Самиру с Тией, значит, торжественно будешь дарить? — Ну нет. У меня все скромное, потому светиться перед остальными не буду — презентую втихаря. — А что, если не секрет? — Ладно, переживет Тоши дополнительные пять минут без меня, — усмехнулся Ренджи, доставая вторую сигарету из пачки и закуривая. — Самиру — подарочный сертификат в магазин для боксеров, а Тие — годовой абонемент на пилатес. — Ого. А как ты узнал? — удивился Гриммджо, туша одну сигарету и тоже закуривая вторую. — Нелл подсказала. Так бы я точно не знал, как порадовать — слишком мало знакомы. — Нелл? — Гриммджо совершенно правдоподобно изобразил кашель, словно кофе подавился. — Ничего себе… И как вы умудрились подружиться? — Сначала просто обменялись телефонами, затем — фотками из картинг-холла, а потом выяснилось, что у нас с ней одна общая проблема, — Ренджи и неожиданно серьезно посмотрел на Гриммджо. — Ты ведь умеешь хранить секреты, верно? — Обижаешь, — возмущённо фыркнул тот, уже зная, какую именно тайну ему собираются поведать. — Выкладывай. — Короче, выяснилось, что у Нелл такая же ситуация с Ичиго, как и у меня с Рукией — нас френдзонят, хотя оба в курсе, что мы к ним неровно дышим, — Ренджи стряхнул пепел и хитро улыбнулся. — И мы с Нелл решили объединить усилия — сорганизовали двойное свидание! Вернее, это был коллективный поход в кино на очередную часть «Форсажа». — И лёд тронулся? — заулыбался Гриммджо. — У меня да, а вот у Нелл — нифига… — Ренджи глотнул кофе и хохотнул: — Но самый прикол не в этом, бро! Рукия и Ичиго, оказывается, раньше дружили и посещали одно додзё. Потом поступили в разные универы, и общение сошло на нет. Представляешь, как они оба офигели, встретившись после стольких лет в кинотеатре? — Охренеть… — охотно поддакнул Гриммджо и решил аккуратненько прощупать почву, как много Рукия рассказала Ренджи. — Значит, у тебя и Нелл появилась новая подруга, и теперь вы будете ходить в кино вчетвером? — Неа, — Ренджи сделал последнюю затяжку и раздавил окурок в пепельнице. — Рукия сказала, что лучше пока не стоит: она перетягивает внимание Ичиго на себя, а это не очень красиво по отношению к Нелл. — А твоя Рукия молодец, — одобрительно цокнул языком Гриммджо, допивая эспрессо. — Все сразу поняла и повела себя крайне достойно. А она тебе, случаем, не шепнула волшебный рецепт, как подтолкнуть Ичиго к более активным действиям? — Неа, не настолько они были близки, как выяснилось, — вздохнул Ренджи, делая глоток из кружки. — И это самое поганое, веришь? Нелл классная, и так хотелось, чтобы у нее с Ичиго лёд тронулся, а получилось, что только мне подфартило… — Прям сильно подфартило, да? — не смог удержаться от подколки Гриммджо, пытаясь скрыть свое разочарование: бедняга Ренджи даже не подозревает, что его новый друг и будущая девушка на самом деле не друзья детства, а — бывшие… — Мне разрешили провожать себя до дома после работы, — погордился Ренджи. — А когда у нас смены совпадают и завтра выходной, то мы ходим гулять. Один раз был даже пикник в парке. — Пикник и прогулки — это хорошо, — согласился Гриммджо. — Похоже, Рукия, как и Ичиго, любит не спешить? — Нет, Рукия боится привязываться. Вернее, вынуждена держать дистанцию, пока не получит одобрение главы клана. Кучики ведь тоже своего рода элита, понимаешь? — Ренджи почесал висок и горестно вздохнул. — И если Бьякуя не одобрит мою кандидатуру в качестве будущего мужа, то Рукие придется меня бросить, и искать следующего «достойного» — правила клана незыблемы. — Блядство! — вырвалось у Гриммджо: похоже, он таки нащупал возможную причину расставания Рукии и Ичиго. — А можно как-то на это сраное одобрение повлиять? — Да хрен его знает, Гримм. Рукия не говорит. Наверное, не хочет расстраивать, что не подхожу, и пока есть возможность, наслаждается тем, что есть… — Вот же всех нас угораздило влюбиться в представителей элиты… — раздражённо цыкнул Гриммджо, но тут же хлопнул сидящего Ренджи по плечу. — Так, только не загоняйся пока сильно, ладно? Вернёмся, соберёмся у Улькиорры, и составим очередной план, как добиться желаемого. — Чтобы я в очередной раз охренел, что невозможное возможно? — Именно! Хочу своими глазами увидеть, как ты охреневаешь, — хохотнул Гриммджо, подхватывая свою кружку. — А теперь — к станку! — Иначе Тоши скальп снимет, угу, — Реджи вскочил со стула, положил в карман сигареты с зажигалкой, цапнул кружку со стола, и легонечко толкнул Гриммджо плечом в плечо. — Спасибо, бро, что выслушал и обнадежил. — Ну так же поступают настоящие бро, не так ли? — подмигнул Гриммджо и пихнул плечом в ответ. — Как говорил один портовой грузчик: «Не ссы, лягуха, все болото наше!» — Зачётный мотивационный спич! — хохотнул Ренджи. — А ещё знаешь? — Ну а то! — ухмыльнулся Гриммджо, открывая дверь в дом. — «Фигня — война! Главное маневры!» Прям твой случай. — Согласен, — хихикая, поддакнул Ренджи, заходя первым. — Надо будет записать и использовать на работе. Можно же? — Конечно, — Гриммджо закрыл дверь и выдал ещё одно: — «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало». Это тоже запиши. — Гримм, остановись! У меня телефон в комнате на зарядке! — взмолился Ренджи. — Тогда давай сюда свою кружку и пулей, пока я в ударе. — Я мигом! — Ренджи отдал кружку, скинул ботинки и громко топоча, унесся за смартфоном, а Гриммджо, довольно улыбаясь, выразительно посмотрел на потолок и мысленно поблагодарил вселенную, которая преподнесла ему ещё один подарок.