Тубероза

Среда после обеда. Дом Эммы. Ванная одной из гостевых спален. Emblavägen 6, Stockholm

Тиа после расслабляющей горячей ванны сидела за столом напротив окна и осторожно снимала размягчившийся гель-лак с ногтей специальной палочкой, параллельно поминая лучшую подругу добрым словом: посоветовала, так посоветовала… Однако высказывать свое недовольство голосом или текстом в сообщении не спешила: застигнет эту чертовку врасплох в аэропорту и посмотрит, как та будет выкручиваться. Мстительные размышления были прерваны завибрировавшим в кармане халата телефоном. Отложив палочку, Тиа достала смартфон и невольно улыбнулась: ее мать знала толк в идеальных таймингах. — Привет, дочка! Не отвлекаю ни от чего важного? — Привет, мам! Сейчас я тебе покажу от чего такого важного ты меня будешь отвлекать. Тиа переключила камеру и направила ее на стол, на котором были раскиданы десять разноцветных напальчников, использованные салфетки и несколько деревянных палочек. Мать окинула взглядом весь этот художественный беспорядок и скосила глаза на ее руки с тремя очищенными ногтями. — Очередной инновационный гель-лак, который требует кучи всего? — Ага, последний писк маникюрной индустрии, — скривилась Тиа, переключая камеру и прислоняя телефон к настольной лампе. — Нелл уговорила сделать в поездку, мол, четыре недели горя не буду знать… — А потом? — прищурилась мать. — А потом или в салон к мастеру, или самостоятельно при помощи салфеток и палочек, — недовольно цыкнула Тиа, поправляя на голове тюрбан из полотенца. — Поверила россказням Нелл, что даже в домашних условиях все легко и просто, теперь вот сижу, ковыряюсь, потому что цвет надоел… Мать скептически пронаблюдала, как она поддевает слой лака палочкой, и болезненно сморщилась. — Никогда этих модных веяний не понимала, и не зря. Со стороны выглядит словно ты добровольно вырываешь себе ногти… Тиа хохотнула: ощущается так же странно. Поэтому она больше не будет вестись на всякие рекламируемые нововведения, а вернется к старому проверенному способу — накрасила ногти качественным лаком, поносила, легко смыла и аминь. И не нужны ни специальные салфеточки, ни напальчники, ни палочки… Слава богу парни заняты и не видят, какой дурью она тут мается. Мать тактично решила сменить тему и поинтересовалась, когда сможет полюбоваться вчерашними фотографиями? Они же большой компанией собирались посмотреть на Стокгольм с высоты птичьего полета и наведаться в зоопарк, верно? Тиа кивнула: да. Пока разбирается с ногтями, может рассказать, как все прошло, а чуть позже, когда Самир закончит переговоры, а Гриммджо — сеанс со Свеном, то соберет скопом с трёх телефонов отщелканное, загрузит в облако и напишет ей. — Договорились, — улыбнулась мать. — Тогда завтра с Хамадой полюбуемся, как вы там жгли в кигуруми. — С Хамадой? — удивлённо глянула на нее Тиа. — Нет, я не против, просто интересно, как все до этого дошло? Оказалось, что мать хотела, попивая чай, посмотреть фотографии и видео на большой плазме в гостиной, но что-то пошло не так. Пока она, чертыхаясь, разбиралась с настройками, появился Хамада с подносом и помог. Мать предложила ему сходить за второй чашкой и посмотреть вместе. — И как отреагировал Хамада на покатушки на каруселях и наши выкрутасы на пароме? — усмехнулась Тиа, рассматривая очищенные ногти на левой руке. — Был в полнейшем восторге, как и я. Мы же оба никогда не посещали «Tivoli», поэтому покатушки и пейзажи пересматривали аж по два раза. Как и видео фьордов. Но абсолютный фаворит — ваш перформанс на носу парома. Хамада сидел с открыты ртом, а я — с глазами на мокром месте. Просто чудовищно романтичное видео. — Что есть, то есть, — кивнула Тиа. — Но самое смешное, что сделать его предложил именно Гримм, представляешь? Такой весь из себя доминантный альфа, а в душе — нежный романтик. Мне Самир шепнул, что это одна из потаенных фантазий Гримма, но сказать об этом он считает зазорным. Поэтому Самир попросил меня подыграть и выразить желание Гримма как свое, дескать, ко мне вообще никаких вопросов не возникнет — какая девушка не смотрела «Титаник» и не представляла себя на месте главной героини? — Даже я представляла, — хихикнула мать. — Кстати, о доминантных альфах и тщательно скрываемых вещах… Никогда не догадаешься, как я тут развлекаюсь. — И как? — Я тут, как мисс Марпл веду расследование — пытаюсь установить, сколько из присланных тобой фотографий видел Дайчи — только одну или все. Тиа пару раз обалдело моргнула, а потом расхохоталась: каким образом мисс Марпл установила состав преступления? Неужели застукала отца ночью, взламывающим ее планшет? Мать прыснула — нет, все намного прозаичнее — пока они с Хамадой любовались снимками, на кухне внезапно что-то разбилось, и они, побросав все, рванули туда. Плазма, как она уже поняла, осталась включенной, а на ней фотография их пятерых в Стокгольмском порту. Планшет тоже остался в гостиной на журнальном столике. Прибежав на кухню, они с Хамадой расхохотались: возмутителем спокойствия оказался обыкновенный воробей, залетевший через приоткрытое окно и в панике метавшийся по кухне. Хорошо, что не чайка, как пошутил Хамада, а то бы одним разбитым стаканом не обошлось. Пока собирали осколки, выгоняли перепуганное создание в открытое окно, пылесосили и протирали пол, времени прошло изрядно. Опомнились только тогда, когда у Хамады зазвенел на телефоне будильник — пришло время ставить запекаться рыбу на ужин. — Поэтому дальнейший просмотр решили отложить на завтра. Оставив Хамаду на кухне, я пошла в гостиную выключить телевизор, и на подходе услышала быстро удаляющиеся шаги, — мать выдержала драматичную паузу и продолжила: — Я остановилась и прислушалась. И да, мне не показалось — кто-то явно уносил ноги с места преступления, пока его не застукали. — Но почему ты думаешь, что это отец? Может уборщица куда-то спешила? — Не, уборщицы в тот день не было. Садовника я отпустила пораньше. Так что никто кроме Дайчи ходить больше не мог. Думаю, он, заслышав цокот моих каблуков, предпочел смыться, чтобы я его не поймала с поличным, но впопыхах чутка прокололся: вместо снимка вас пятерых у трапа парома, на плазме было изображение, как вы с Альмой обнимаетесь на переднем плане, а на заднем — все остальные. — Значит, кольца, отец не видел, — констатировала Тиа, возвращаясь к удалению лака с ногтей правой руки. — Они были намного дальше. Мать покачала головой: не факт. Отец вполне мог быстро посмотреть все, а потом отмотать назад, и в процессе перепутать снимки. Тиа хмыкнула: да, вполне возможно, что так. А как отец вел себя на ужине? Мать хихикнула: задумчиво, но он уже второй день такой после сеанса у Свена, так что тоже, увы, не показатель. Тиа от такой новости аж палочку выронила: да ладно… отец таки пошел к Свену? Мать громко расхохоталась. — Дочка, ну ты даешь… Сама придумала многоходовочку, сама в ней участвовала, а теперь удивляешься, что та сработала. Разве хоть раз было по-другому? — Пока не было, но не стоит обольщаться — я тоже могу ошибаться. — Никто с этим и не спорит, Тиа. Но почему ты так шокирована вполне закономерному походу отца к Свену? Это же было одним из выставленных мной условий. — Просто меня удивило, что отец настолько быстро прошел через все пять стадий принятия. — Я бы не сказала, что прям быстро, Тиа, — поправила ее мать. — Да, через отрицание и гнев мы с тобой Дайчи протащили, считай, за вечер. Но дальше все протекало намного медленнее и тяжелее, и не только для него, но и для меня: я перебралась в твою комнату, сократила общение до минимума и усиленно посещала Свена, чтобы не отступить от намеченного. Не буду врать, временами принятое решение остаться и бороться со своими и чужими демонами мне казалось форменным самоубийством — ломало нас обоих во всех смыслах зверски — все-таки столько лет прожили бок о бок, а тут, считай, холодная война. — Поэтому я тебе и предлагала своеобразную передышку… — Да, предлагала. Но, понимаешь ли, твой отец очень сложный человек с кучей заморочек. И если другие пары могли разъехаться, остыть, подумать, переоценить свою супружескую жизнь, вернуться и улучшить, то с Дайчи такой номер бы не прошел: борьбу, пусть даже затяжную и выматывающую, он может понять и принять, а вот мой уход, который будет равносилен предательству — нет. Поэтому, даже когда меня очень сильно подмывало подойти и обнять своего несчастного, но очень упертого мужа, я мысленно била себя по рукам, сжимала зубы покрепче и возвращалась в твою комнату читать про продвижение. — Может, стоило отца все же немного поддержать? Награда стимулирует лучше наказания… — Когда сделан выбор — да. Но не в момент, когда человек, несмотря на разумные доводы, мертвой хваткой вцепился в свои драгоценные заморочки и ждёт, когда второму надоест, и все вернётся в старую колею. Дайчи должно было быть максимально дискомфортно, чтобы возникла необходимость в переговорах, иначе нашим тобой манифесты были бы бессмысленными. — Согласна, — Тиа очистила последний ноготь и задумчиво посмотрела на мать. — Тогда по логике отца получается, что я его предала? — Нет, с твоей стороны это не предательство. Ты вообще не собиралась жить с нами по возвращению, и именно Дайчи устроил скандал и вынудил тебя остаться. И то, что ты вернулась к своему первоначальному плану, потому что все старые манипуляции не сработали, вполне закономерно. Каким бы Дайчи собственником не был, он далеко не дурак, и понимает, что собственноручно перегнул палку, и получил вполне ожидаемый результат. — То есть в моем случае, это просто обида, раздражение и разочарование? — Если в общих чертах, то да, — кивнула мать. — Мой же уход был бы расценен как измена в ответ на доверие, поэтому я осталась и ждала, пока Дайчи дозреет. И, когда ты мне подкинула эту шикарную идею о лобовом столкновении двух альф, я ухватилась за нее обеими руками — Дайчи нужна была встряска извне. И общими усилиями все получилось: отправив в субботу вечером Кейташи домой, мы долго сидели в саду с Дайчи и разговаривали. Вернее, он очень осторожно выпытывал, чем мы с тобой хотим заниматься, как я вижу нашу дальнейшую супружескую жизнь, но сам в основном отмалчивался, пока я открыто не надавила, мол, мне не монолог нужен, а диалог. Вот тогда-то Дайчи мне честно признался, что измотан нашим противостоянием, и согласен меняться, но без меня и помощи специалиста точно не справится. Поэтому я согласилась вернуться в спальню и его записала на понедельник к Свену. — Какая же ты у меня терпеливая и мудрая. Я бы, наверное, так не смогла, — восхитились Тиа, протирая ногти средством для снятия лака. — Смогла бы. Ты, вон, Кацураги сколько терпела, — парировала мать и спохватилась: — Кстати, как там с ним обстоят дела? — Хорошо обстоят. Ведёт себя как пай-мальчик, анализ сделал шикарный, оговоренные деньги получил, сейчас заканчивает свои дела на Асахикаве и ждёт моей отмашки, когда вылетать в Токио. — Хммм… Я, конечно, все ещё хочу настучать Кацураги по башке, но пока повременю, раз он ведёт себя хорошо и ты довольна. Тиа расхохоталась. — Как же ты любишь стучать некоторым за меня по голове… Но, продолжай, мне нравится. — А нечего тебя обижать, — фыркнула мать, поправляя волосы. — Ладно, с Кацураги и Дайчи я разберусь, не переживай. Лучше расскажи, как там ваш вчерашний день прошел. Фотографии — это, конечно же, хорошо, но многое ведь остаётся за кадром… — Само собой, — Тиа поболтала пузырек с прозрачной базой под лак и хитро улыбнулась. — Если у вас с отцом детектив, то у нас вчера была и драма с Гриммом в главной роли, и комедия на аттракционе, и приключения в зоопарке. — Ого, — мать заинтересованно подалась вперёд. — Рассказывай. — Представь: ты оставляешь своего жениха покурить у главного входа, возвращаешься буквально через пять минут предупредить, что можно расслабиться и выкурить ещё одну — смотровые кабинки только-только уехали на купол Avicii арены… — Тиа тоже сделала драматичную паузу. — И внезапно находишь Гримма в обнимку с неизвестным карапузом, который самозабвенно дергает его за плюшевые рожки на капюшоне кигуруми, не давая даже головы поднять. Мать громко расхохоталась и потребовала подробности. Тиа, хихикая и попутно нанося базу на ногти, принялась в красках описывать всю историю: стоял себе Гриммджо, курил, никого не трогал, а на него со спины нагло напал малолетний любитель божьих коровок по имени Уве. Мальчуган, умудрился выскочить из коляски, удрать от матери и вцепиться в штанины Гриммджо с требованием взять его на ручки. Тут подоспели остальные, и Тиа принялась расспрашивать Анэтэ — так звали мать Уве, что случилась. Та дрожащим голосом поделилась, что коляска перестала ехать. Тиа перевела остальным, и план помощи созрел моментально: Улькиорра, захватив соску и погремушку, кинулся на помощь Гриммджо; Тоширо помчался за инструментами в багажнике; Самир перенес коляску ближе к скамейке; а Тиа с Анэтэ принялись перекладывать детские вещи на скамейку. Пока Самир и Тоширо занимались починкой, Тиа успела выведать, что Анэтэ изначально из Латвии, вышла замуж за шведа, переехала, прожила в счастливом браке целых пять лет, но ее муж недавно скончался — несчастный случай на производстве, и оставил ее с трехлетним Уве на руках и разбитым сердцем. Конечно, государство им помогает — выплачивает пособие и пенсию из-за утраты кормильца, есть прекрасная няня и друзья… Но вот в такие моменты, когда что-то неожиданное происходит вне дома, она откровенно теряется — ещё не привыкла, что рядом больше нет крепкого плеча. — Бедная Анэтэ, — внезапно шмыгнула носом мать, в глазах которой стояли слезы. — Это чудовищно тяжело и страшно — остаться одной с маленьким сыном на руках без поддержки любимого мужа… — Да. И в тот момент я ужаснулась — у меня два мужа, значит, горе и боль мне придется пережить вдвойне… — тяжело вздохнула Тиа, закручивая колпачок на пузырьке с базой. — Не факт, дочка. Вряд ли оба твоих мужа пострадают на каком-нибудь производстве одновременно, — мягко одернула ее мать. — Давай все же смотреть на вещи более позитивно: благодаря двум мужьям в твоей жизни будет в два раза больше радости, заботы и любви. И у тебя, и твоего гипотетического сына или дочери — две каменных стены. К тому же мы с Дайчи рядом, у тебя отличная правая рука в лице Тоширо и куча замечательных друзей, которые точно все бросят и примчатся на помощь, если Самир и Гриммджо или мы с отцом будем заняты. Тиа интенсивно поболтала руками в воздухе и благодарно улыбнулась: конечно, она в курсе, что у нее надёжный тыл, просто хотела поделиться своими страхами, зная, что ее поймут. Кстати, не ее одну эта ситуация взбудоражила. Гриммджо тоже неслабо так триггернулся по поводу матери, бросившей в детдоме после смерти отца. Его родительница, в отличие от Анэтэ, предпочла не обременять себя трудностям воспитания ребенка в одиночку, успешно избавилась от лишнего «балласта» и помчалась искать себе нового благоверного. Мать во второй раз шмыгнула носом. Одинокая слезинка всё-таки успела скатиться по щеке, перед тем, как она запрокинула голову и начала вытирать пальцами глаза. Тиа замерла с бутылочкой белого лака в руках, не зная, как лучше: начать успокаивать или всё-таки дать время взять себя в руки? — Ну вот, довела любимую маму до слез, хотя план был совершенно противоположный, — осторожно высказалась она, ожидая реакции. Мать опустила голову и тепло улыбнулась. — Все в порядке, дочка. Ты предупредила, что будет драма, поэтому к тебе никаких претензий. Просто тема брошенных детей и у меня болючая. Но Свен нам всем поможет. — Даже не сомневайся, — ободряюще улыбнулась Тиа, вертя в пальцах пузырек с лаком. — Готова слушать дальше? Мать просияла: конечно. Дальше же комедия и приключения, верно? Тиа загадочно улыбнулась: ещё какие. После того, как починили коляску и тепло попрощались с Анэтэ и Уве, они таки направились на «Skyview». Гриммджо на какой-то момент настолько серьезно загрузился, что Тоширо, который, кстати, и предложил кигуруми, аттракцион и зоопарк, уже был готов сорваться домой, если тому некомфортно, но Гриммджо, по достоинству оценив, что все готовы предпочесть посещение зоопарка домашним посиделкам, отказался, мол, в таком состоянии лучше наоборот отвлечься и поесть мороженого. Улькиорра оперативно нашел по пути торговый центр, в котором имелся фирменный магазин его любимого «Baskin Robins», и Гриммджо повеселел. А потом внезапно понял, что именно надо разобрать со Свеном, и заметно оживился. Они оккупировали одну из смотровых кабинок и Тиа предложила забаву со студенческих времён — не просто стоять столбом и смотреть вокруг, а перемещаться по кругу и записывать видео. — То есть вид на Стокгольм будет в движении? — обрадовалась мать. — Да, и в движении, и с нашими комментариями. А ещё мы там много ржем, — хмыкнула Тиа, любуясь накрашенными белыми ногтями на левой руке. — И вы с Хамадой узнаете, как мы впятером внезапно стали «плюшевой сектой». — Интрига, — хохотнула мать и внезапно призадумалась. — Блин, как бы мне прищучить Дайчи, чтобы он тоже посмотрел на ваши счастливые моськи? Может, устроить диверсию в спальне? Подключу планшет к плазме и, как только Дайчи уляжется и соберётся посмотреть телевизор перед сном, там будут ваши видео. Типа, упс, забыла отсоединить… — Тебя интересует мое мнение или это просто размышления вслух? — уточнила Тиа, накрасив ноготь большого пальца. — Наверное, первое. — Тогда, как бы тебе не хотелось ускорить процесс, правильнее подождать, пока отец дозреет. Судя по побегу с «места преступления», он ещё морально к такому не готов. Поэтому дай ему время: не допытывайся, не старайся прищучить, просто пока смотрите с Хамадой в свое удовольствие. — Эх… — разочарованно выдохнула мать. — Но да, ты права, дочка. Надо поумерить свое нетерпение и отцепиться от Дайчи. Ему и так непросто с этими походами к Свену и передрягами на работе. — А что за передряги, если не секрет? — Да с кем-то во мнениях разошелся и теперь у них там напряжённая атмосфера… Большего он мне не говорит. — Тогда, думаю, отца одна моя идея может очень сильно порадовать. Я таки придумала, как моя доминантность и «недостойные» мужья могут сослужить отцу и Кейташи Шифферу добрую службу — они оба могут скооперироваться и открыть такой же НИИ Пар и Отношении, как в Дании, а мы втроём будем его представителями. Мы уже заключили договор о сотрудничестве с датским НИИ и собираемся посещать симпозиумы и конференции, чтобы научная элита могла вживую лицезреть трио с подтвержденной осознанной Связью. Ну это пока так, навскидку. Просто Улькиорра скажет своему отцу по возвращению, а так как мы прилетим позднее, то ты уже заранее шепни нашему, чтобы потом не было неловкой ситуации — Кейташи в курсе, а он — нет. — Слушай, так это же совершенно крышесносная идея! При грамотном подходе из нее можно столько выжать — закачаешься! — А я тебе о чем. Отец и Кейташи реально смогут стать героями в глазах угнетенных, революционерами в сфере равноправия и навсегда вписать свои имена в анналы истории, как отцы нестандартных детей, которые не только не согласились с бытующими стереотипами, но и сделали создание соответствующего института делом всей жизни. «Cifer finаncial group» получит свою социальную ответственность, а отец, при грамотном раскладе, отличную возможность продвинуться до премьер-министра. — Ох, мне такую новость сначала надо самой переварить… — мать потерла виски пальцами, а потом уставилась на нее восхищенным взглядом. — Как? Как в твоей голове возникают настолько гениальные идеи?! — Это наша общая идея, мам. Мои недостойные мужья так же гениальны, как и я. Просто доктор Миккельсен и его помощница сделали нам щедрое предложение — они бесплатно снабжают нас инновационными таблетками на время клинических испытаний, в обмен на то, что мы ещё год или два проносим смарт-браслеты. Самир сразу же вбросил предложение про договор о долгосрочном сотрудничестве — почему бы и не поиметь больше, если такая возможность подвернулась? А Гримм моментально смекнул, как можно убить двух зайцев одним выстрелом — и дорогому тестю с отцом Улькиорры масштабную игру подбросить, чтобы не мешали спокойно жить, и откреститься от создания социального фонда своими руками, переложив ответственность на тех, у кого и мотивации, и ресурсов, и возможностей для этого больше. — Хамада совершенно прав, ты действительно нашла тех самых, дочка, — улыбнулась мать. — Такой проект, нет, проектище придумать! Это вам надо в премьер-министры… — Нет, мам, нам еще спокойно пожить хочется, — хохотнула Тиа, закрывая бутылочку с белым лаком. — Политика и большие социальные проекты требуют много времени и сил, а у нас свои детища. Поэтому готовы отдать все лавры тем, кто возьмётся за реализацию идеи и доведет ее до ума. — Какие же вы… — мать замялась и расхохоталась. — У меня даже все прилагательные закончились, чтобы описать насколько же вы втроём потрясающие. — Когда вспомнишь, обязательно напиши их дорогим зятьям — Гримм и Самир будут просто вне себя от счастья. — Ну раз такое дело, то обязательно напишу, — улыбнулась мать и глянула в сторону. — Ничего себе мы с тобой заболтались — через пять минут уже ужин… — Тогда лучше беги, чтобы отец не ворчал. Потом на фотографиях полюбуешься и на мокрого Улькиорру, которого дельфин нечаянно окатил во время шоу; и на меня с попугаем, что ни в какую не хотел слезать с плеча — Гримм долго подкалывал, что тот увидел во мне родственную душу; и амурских тигров, следующих вдоль вольера за Тоширо — им очень понравился его морозный запах феромонов. И ещё там куча смешных снимков с пристающими к нам детьми, тебе понравится. — Ну все, прям максимально заинтриговала! Жду с нетерпением! — заулыбалась мать и спохватилась: — А ты не забудь передать Нелл и Рю привет от нас с Дайчи. Они же сегодня прилетают? — Да, через несколько часов, — кивнула Тиа. — Всем всё передам и фотки со встречи вышлю. — Всё, тогда я побежала! Люблю, целую! — И я тебя! Потом напиши, как отреагировал отец на новость! — Обязательно! Мать послала ей воздушный поцелуй и отключилась, а Тиа, полюбовавшись аккуратно накрашенными белыми ногтями, одобрительно цокнула языком — мастерство не пропьешь — и решительно потянулась к бутылочке с топом: последний рывок и с маникюром, наконец-то, будет покончено.