Тубероза

Ранний вечер воскресенья. Aarhus. Risskov. Stationsgade 32. Спальня

Гриммджо проснулся от голода и очень этому удивился: никогда с ним такого не приключалось… Потерев глаза пальцами, он повернул голову и прислушался: Самир с Тией мерно сопели рядом. Искренне позавидовав своим возлюбленным, Гриммджо бочком выбрался из-под одеяла, аккуратно сел, но все равно невольно скривился: натруженные мышцы протестующе заныли. Он немного посидел, морально готовясь к предстоящему марш-броску до кухни, а потом рывком встал, отсоединил от зарядки телефон, ногой нашарил на полу тапочки, надел и невольно замер, когда Тиа с недовольным стоном перевернулась: только бы не разбудить… К облегчению Гриммджо, Тиа благополучно продолжила спать, а он, прокравшись к креслу и цапнув со спинки свои худи и спортивные штаны, на цыпочках дошел до двери и выскользнул в коридор. В гостевой спальне, бросив одежду и телефон на кровать, Гриммджо прикоснулся к груди: сердце бухало как сумасшедшее. Он закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул. Отчасти помогло: сердце подуспокоилось, а вот чувство вины все равно продолжало разъедать изнутри, подобно кислоте. Чертыхнувшись, Гриммджо скинул тапки, кряхтя сел на кровать и схватился за штаны: сначала медленно одеться, затем умыться, потом сладкий кофе с сигаретой, и если тогда не отпустит — позвонить Улькиорре и пожаловаться на жизнь. Однако, как это достаточно часто бывает, жизнь внесла коррективы в планы Гриммджо: когда он медленно спустился вниз и зашёл на кухню, сидящий за столом Тоширо лепил гёдза и параллельно общался по видеосвязи с Улькиоррой о компьютерной игре про андроидов. — Какие люди и без охраны… — сварливо поприветствовал его нахмурившийся Тоширо. — Выспался? — Если бы. Проснулся от голода, приколи? — усмехнулся Гриммджо, направляясь к чайнику. — Но вы продолжайте-продолжайте, я все равно собираюсь сначала выпить кофе и покурить. — Гримм, привет! Хоть поздоровайся, не будь букой! — окликнул его Улькиорра и пришлось Гриммджо менять маршрут: заходить за спину Тоширо и вяло махать очень довольному лучшему другу. — Привет, Уля! Я не бука, просто уставший, голодный, да и не хотел вам мешать. — Всё-таки финальный тест дался тяжелее, чем рассчитывали? — осторожно заикнулся Тоширо, ловко заворачивая начинку в тесто. Гриммджо потрепал его по волосам и криво улыбнулся Улькиорре. — Технически всё прошло как по маслу, парни. Просто полноценный гон у меня был достаточно давно, а ещё не забудьте про Самира, который тоже сложа руки не сидел, пардон за пошлый каламбур… В общем, мы нехило так увлеклись, поэтому сегодня я чувствую себя откровенной развалиной. И это в моем-то возрасте… — Бедняга, — сочувственно улыбнулся ему Улькиорра. — А Самир с Тией? Хоть живые? — Относительно. Сам знаешь, когда предохранители срывает, о последствиях как-то не особо думаешь, зато потом откат по полной программе. — А разве о вас не должны были позаботиться после такого изматывающего теста? — Тоширо задрал голову и напряжённо посмотрел на Гриммджо. Тот легонько ткнул пальцем в складочку между белых бровей и усмехнулся. — Конечно, Тоши, о нас позаботились: и прокапали, и мазей всяких с колесами выдали, но все равно нагрузочка-то во всех смыслах была ого-го… Поэтому в ближайшие дни рекомендовали постельный режим и отдых. Так что правильно ты озаботился вопросом еды. Кстати, почему гёдза? Тоширо опустил голову и смущённо буркнул: — Надо было чем-то занять руки, чтобы не психовать. — Тоширо за вас очень сильно переживал, кстати… — сдал своего жениха Улькиорра. — Да и я тоже. — Вы же приехали, поздоровались и, ничего особо не объясняя, ушли наверх, — проворчал Тоширо, а потом недовольно цыкнул: — А мне мне тут сиди и гадай: все ли с вами хорошо? Беспокоящийся Тоширо, пытающийся скрыть свое волнение за бурчанием и цыканьем, был настолько трогательным, что Гриммджо не выдержал: обнял его за плечи и потерся щекой о его висок. — Спасибо тебе, Тоши. Спасибо, что волновался, ждал, и сейчас и лепишь гёдза, чтобы накормить безответственную троицу. — Пожалуйста, — снова буркнул тот и дёрнул плечами. — Неудобно, Гримм. — Прости-прости, — Гриммджо поспешил убрать руки и улыбнулся наблюдающему за ними Улькиорре. — Повезло тебе, дружище — такое сокровище урвал — умный, красивый, заботливый, понимающий, а как готовит… И это ведь я ещё не всё достоинства перечислил. — Мне очень повезло, Гримм, — счастливо заулыбался Улькиорра. — Тоширо действительно сокровище. — Эй, хватит меня вдвоем нахваливать! — шикнул на них вконец смущённый Тоширо: уши так и полыхали красным. — Ты, Гримм, делай себе кофе и иди уже кури, а ты, Улькиорра, продолжай рассказывать про стрим «Детройта». — Всё, молчу-молчу! — Гриммджо подмигнул Улькиорре, дескать, позже поговорим, и отошёл к чайнику. Долил воды, включил и открыл шкафчик, прислушиваясь к разговору лучшего друга и его жениха: Улькиорра, как истинный отличник, по пунктам разбирал просмотренное, отмечая плюсы и минусы. Усмехнувшись, что не одному ему приходиться заниматься самостоятельным изучением чего-то нового, чтобы быть «на одной волне» со своим избранником, Гриммджо насыпал кофе в кружку, добавил две ложки сахара, всё залил крутым кипятком, тщательно размешал, сунул в рот ещё несколько кусочков горького шоколада с апельсиновой стружкой, и на цыпочках вышел из кухни — пусть влюбленные спокойно свои «стримы» обсуждают. Прогулявшись до прихожей и вытащив из кармана куртки портсигар и зажигалку, Гриммджо направился на террасу, привычно про себя прикидывая очередную многоходовочку: если медленно пить кофе и курить, то Тоширо успеет долепить гёдза. А там уже дело за малым: по возвращению на кухню, скорчить несчастное лицо и слёзно попросить накормить. И пока ворчливый, но очень заботливый, Тоширо будет парить-жарить, отпросить Улькиорру пообщаться. Затем смыться в подвал, чтобы никто не додумался его там искать, и всласть пожаловаться лучшему другу на жизнь. «А что? Неплохой такой планчик вырисовался», — похвалил себя Гриммджо, открывая дверь на террасу, и невольно улыбнулся, увидев, что во дворе сухо и солнечно: вот такие жизненные коррективы ему были очень даже по душе. Благоразумно закутавшись в плед, он вышел наружу, добрел до столика, поставил кружку и со стоном плюхнулся на один из пластиковых стульев. Подвинул к себе баночку с окурками, затянулся и с довольной миной откинулся на спинку стула: ляпота. Попускав в ясное небо колечки из дыма, Гриммджо опомнился: у него же турнир в игре идёт! Закусив фильтр зубами, он немного повозился, вытаскивая телефон, и обрадовался, заметив около значка мессенджера светящуюся циферку один: поди совладельцу пришла в голову очередная гениальная идея. Открыв чаты и увидев, что ему написал Эдрад, Гриммджо громко расхохотался: на ловца и зверь бежит! Конечно, он с удовольствием пообщался бы и с Заэлем — за обсуждением ожидание не так томительно, но если удастся поболтать с «аники», то это джекпот — тот умел «вправлять мозги» не хуже Свена, да и Улькиорру отрывать от общения со своим женихом опять же не придется… Прочитав короткий отчёт, что «ласточка» Самира снаружи и изнутри теперь как новенькая, сюрприз с запахом персика залит куда надо, а Эдрад с нетерпением ждет их визита, Гриммджо стряхнул пепел, затянулся и на выдохе надиктовал: — Привет, аники! Ты прямо вовремя с хорошими новостями! Мне тоже не терпится завалиться к тебе в гости, но до этого ещё дожить надо, поэтому терпим, ждём и предвкушаем! Отправил и хитро улыбнулся: если Эдрад свободен, то точно обратит внимание на формулировку и перезвонит. Ну, а если занят, то, значит, многоходовочка остаётся в силе. Похоже, приятные сюрпризы продолжались: Эдрад моментально прослушал и сразу же перезвонил по видеосвязи. — Что-то я не понял, Гримм… У тебя там какой-то Армагеддон, раз сообщение о законченном ремонте и мое само собой разумеющееся ожидание ты воспринимаешь как хорошие новости? — Ничего от тебя не скроешь, аники… Слишком уж хорошо ты меня знаешь. — Да ты даже не пытался, — Эдрад откинулся в кресле и на заднем плане стал виден шкаф с папками-регистрами. — Поэтому выкладывай, что у тебя там стряслось. — Да ничего глобального, аники, просто небольшой личный, как ты правильно подметил, Армагеддон… — Гриммджо сделал последнюю затяжку и бросил окурок в баночку. — Ты точно хочешь ещё с моими заморочками разбираться, когда сам в воскресный вечер торчишь на работе? У тебя что, поважнее дел нет? — Представляешь, нет, — улыбнулся Эдрад, немного покачиваясь в кресле. — Дела все переделаны и я, в общем-то, собирался уходить, а тут ты. Дома меня ждёт исключительно кошка — Юмичика умотал на очередной конкурс, так что я вполне могу себе позволить уделить мое драгоценное время твоим заморочкам. — Ну раз так, то нагло воспользуюсь щедрым предложением, — подколол его в ответ Гриммджо, отпивая кофе. — Скажи, а ты когда-нибудь сталкивался с ситуацией, когда невольно причинил боль дорогому человеку, извинился, стал себя вести аккуратнее — не наступал на те же грабли, но при этом все равно испытывал чувство вины за содеянное ранее? — Тут хотелось бы уточнить: вина испытывалась исключительно при повторе ситуации, или в остальное время тоже? — Нет, исключительно при повторе. Вроде как радоваться надо — все красиво разрулил, а внутри такой противный осадочек — чего же раньше не додумался? И не накосячил бы… — Ну, если это угрызения совести при переоценке опыта, то это вполне себе нормальная реакция. Главное — не удариться в беспросветное самоедство, и не взвалить на себя чувство вины за все происходящее вокруг. А то был у меня один молодой механик, постоянно извиняющийся за всё на свете… Я неоднократно пытался привести его в чувство, объясняя, что за всё и всех ответственность взять нереально, пусть лучше своей жизнью занимается… — И удалось? — Нет. Похоже, там всё перешло в хроническую стадию, а с этим к специалистам, — Эдрад провел по лицу рукой и разочарованно выдохнул. — Жалко было парня — талантливым был, но пришлось уволить — нормально из-за своих переживаний не спал и не ел, а у меня не детский сад, и не реабилитационный центр — мне работники нужны. — Ну нет, на весь мир у меня совести не хватит, все же я более эгоистичен, чем твой бывший механик, — усмехнулся Гриммджо. — Мне бы конкретно с собой разобраться и угомониться. Если бы не выходной, я бы на своего психоаналитика это вывалил, а тут ты написал… — … и сам напросился, — хохотнул Эдрад, закончив за него фразу. — Ладно, вернёмся к теме обсуждения… Если ты взял ответственность за свою ошибку и тебя простили… Простили же, я правильно помню? Ну вот. Раз тебя простил другой, то остался последний шаг — простить себя самому. — Может тогда и рецепт подскажешь, раз все так по-быстрому разложил? — Только если тебя устроит банальный житейский опыт, а то я, знаешь ли, на психоаналитика не учился. — Конечно, устроит, аники. Любая работающая технология ценна. — Тогда так: раз ты уже все шаги сделал — извинился, возместил ущерб, получил прощение, но все равно чувствуешь себя плохо, то можно попробовать искупить вину действием — помочь кому-то другому — например, отправить пожертвование в благотворительный фонд, как делают многие медийные личности. — А вот это очень дельная мысль, аники! — заулыбался Гриммджо, вспомнив нескольких известных актеров, которые жертвовали деньги на борьбу со СПИДом и оказание помощи пострадавшим. — А вот ещё одна, кстати, — немного подумав, выдал Эдрад, — причиной вины может стать не сделанный самому себе апдейт. — Не совсем понял, какой именно апдейт ты имеешь в виду… — честно признался Гриммджо, ставя кружку на стол и вытаскивая вторую сигарету из портсигара. — Можно пример? — Легко, — кивнул Эдрад, меняя позу в кресле. — У одного из моих слесарей родился ребенок, и он начал делать глупые ошибки. Ну я вызвал его к себе пообщаться, и спросил — не в ребенке ли проблема? Оказалось, да: тот болеет, ночами орет — они с мужем с ног сбились… — Ты же не уволил слесаря из-за этого? — ошарашенно переспросил Гриммджо, так и не поднеся зажигалку к кончику сигареты. — За кого ты меня принимаешь?! — строго цыкнул на него Эдрад и довольно улыбнулся. — Отправил на больничный по уходу за ребенком, а его заказы распределил между другими. А, когда ребенок выздоровел, мы с этим альфой составили более оптимальное расписание — он уже не имел морального права работать так же много, как и до рождения ребенка, понимаешь? Иначе его отцовство теряло всякий смысл. — Ах вот оно что… — Гриммджо, наконец-то, прикурил, затянулся и выдохнул дым. — А в моем случае тогда какой апдейт? — Вот такой: ошибка была совершена прошлым Гриммджо. После этого был психоанализ, извинения, изменение поведения и неусыпный контроль с твоей стороны, верно? Ну вот. А сейчас попробуй осознать тот факт, что между нынешним тобой и прошлым огромная пропасть — ты стал ответственнее, внимательнее и умнее, и уже больше не поведешься на те внутренние импульсы, которые толкнули тебя на опрометчивый поступок ранее. Грабли отставлены в сторону, Гримм. И отставил их осознанно именно ты, понимаешь? — Теперь понимаю, — Гриммджо выдохнул дым и стряхнул пепел в баночку. — То есть мне надо перестать оглядываться на себя прошлого и не сомневаться в себе нынешнем, так? — Именно. Смысл убиваться, если ошибка больше не повторится, ведь ты за этим проследишь? — Однозначно, — со всей серьёзностью заверил его Гриммджо, чувствуя, как противное жжение внутри ослабевает. — Спасибо тебе, аники. Выслушал, разжевал и приободрил. Как в старые добрые времена… — Ностальджи, — хохотнул Эдрад. — Правда в старые добрые намного больше времени и аргументов требовалось… — Дааа, — усмехнулся Гриммджо, делая последнюю затяжку и кидая окурок в баночку. — Тогда было две правды: моя и неправильная, и попробуй переубеди… — Ой, не вспоминай, — Эдрад не выдержал и расхохотался. — Вот тебе ещё одно доказательство насколько ты поменялся, Гримм. Поэтому прости себя и живи дальше счастливо. — Спасибо, аники, — Гриммджо отхлебнул кофе. — А вы-то с Юмичикой счастливо живёте? — Вполне. Оба занимаемся тем, что нравится, Юмичика, кроме салона, колесит по разным конкурсам парикмахеров-стилистов и привозит, кстати, призовые места. У нас просторный дом, устоявшийся быт, кошка и прекрасные соседи. С Юмичикой мы уже достаточно давно вместе, поэтому понимаем друг друга с полуслова: никто не устраивает друг другу истерик, если надо поработать подольше, или внезапное ЧП срывает личные планы; если все достало, то берём выходные и куда-нибудь едем вдвоем, ну или я сопровождаю его на очередной конкурс, а потом празднуем победу. Периодически вместе выбираемся на автомобильные выставки, которые нравятся нам обоим: Юмичика тоже балдеет от машин, но по-другому — любит погонять с ветерком. Что ещё? У меня прекрасные отношения с тестем и тёщей — любят меня, как родного, постоянно зовут в гости, и оттуда мы уезжаем с кучей всякого вкусного. На работе в целом у нас с Юмичикой все хорошо, дома — тоже. Поэтому да, мы живём счастливо. — Тогда я неимоверно рад за вас обоих, — тепло улыбнулся Гриммджо. — Вы с Юмичикой — пример для подражания — такие разные, а все равно столько лет вместе и счастливы. — Знаешь, Гримм, не могу сказать, что всегда было просто: всё-таки поженились мы едва исполнилось двадцать. А там учеба, работа, взрослая жизнь со всеми вытекающими. Всякое бывало: и ссоры, и ночёвки у друзей, и жаркие примирения, и долгие разговоры. Отношения — это ежедневный труд. — Теперь-то я об этом знаю не понаслышке, — поддакнул Гриммджо. — Я бы даже сказал, что это тяжкий ежедневный труд, но он с лихвой окупается. Когда заходишь домой — встречают; просыпаешься от кошмара — обнимают; тебе плохо — поддерживают… А этот волнительный процесс узнавания другого и заодно самого себя? Столько новых эмоций, чувств и переживаний… И это я даже не про секс! Банальная готовка становится в разы интереснее! — Похоже, кто-то успел распробовать прелесть длительных отношений. — Ну ещё не до конца, конечно, но немного успел, да, — погордился Гриммджо и решил побыть чуточку наглым. — Аники, а можно достаточно личный вопрос? — Пробуй, — привычно подначил его Эдрад, усаживаясь в кресле поудобнее. — Я раньше не задумывался об этом, но почему у вас с Юмичикой нет детей? Не хотите? Эдрад вмиг помрачнел, и Гриммджо, испугавшись, что задел дорогого человека за живое, затараторил сбивчивые извинения: — Аники, прости, не хотел обидеть, честно. Не отвечай, я перешёл черту своим вопросом… Вот же я дурак… Извини, реально дал маху. Это не мое собачье дело, почему у вас нет детей. Главное, что вы оба счастливы… — Эй, притормози-ка, Гримм, — одернул его Эдрад. — Ничего криминального ты не спросил, просто тема достаточно болезненная, вот и всё. — Тем более не стоит ее обсуждать, аники. Нет и нет. Аминь. Гриммджо присосался к кружке с остатками кофе, лихорадочно соображая, как аккуратно заговорить о чем-то более позитивном. Эдрад тоже молчал, задумчиво его рассматривая и что-то явно прикидывая про себя. Потом вздохнул, подался вперед и улыбнулся. — Раз ты так благородно предложил промолчать, заботясь о моих чувствах, то, думаю, тебе можно сказать как есть, — Эдрад выдержал драматичную паузу. — Юмичики бесплоден. Генетическое отклонение. Поэтому у нас нет детей. Гриммджо невольно подавился: не такой горькой правды от названного брата он ожидал. Откашлялся, поставил кружку на стол, вытер губы рукавом худи и закурил третью. — Но вы ведь все равно счастливы, верно? И ты же не бросишь Юмичику из-за этого? Эдрад хохотнул, наблюдая, как Гриммджо предательски краснеет. — Мы — Истинные, как я могу его бросить, Гримм? Вот именно. Тем более, я знал об этой особенности, до того, как мы поженились. Так что быть с Юмичикой вместе даже без детей — это мой осознанный выбор — А вот это достойно глубокого уважения, аники, и я это серьезно, — Гриммджо глубоко затянулся, чтобы успокоиться, выдохнул и продолжил: — Я бы тоже не бросил Тию. Ни при каком раскладе. Без детей, так без детей, пофиг. — А она тоже не может? — осторожно поинтересовался Эдрад. — И если не хочешь, не отвечай. — Нет, баш на баш, аники, — ухмыльнулся Гриммджо, снова затягиваясь. — Тиа не бесплодна, просто пока не хочет — у нее открытие своего хедж-фонда, так что не до материнства… И она, кстати, тоже переживала, что мы с Самиром откажемся на ней жениться. Глупая, скажи? При нынешнем уровне медицины можно ведь и позже вклад в демографию внести. А если не захочет рожать сама — полные детдомы — возьмём готового и воспитаем! — А вот это тоже достойно глубокого уважения, Гримм. Не за способность рожать мы своих омег любим, — одобрительно цокнул языком Эдрад. — Может, когда нам с Юмичикой надоест зарабатывать деньги, мы и возьмём парочку на усыновление. — Кстати, тут в датском центре отличные специалисты, — аккуратно заикнулся Гриммджо. — Оказывается, уже давно изучают Пары и Связь. Так что, если надумаете прилететь и пройти обследование, готов подкинуть контакты. — А, знаешь, подкинь, пусть будут, — немного подумав, согласился Эдрад. — Ну как, тебе хоть полегчало? — Немного полегчало, да. Надо ещё переварить, завтра обсудить с психоаналитиком, и тогда, думаю, я смогу себя простить. — Даже если не получится с первого раза, то не расстраивайся, ладно? — Конечно. Я в курсе, что это процесс. — Ну вот и славно, — улыбнулся Эдрад, потягиваясь. — Что-то ещё хочешь обсудить, пока я добрый? — А, знаешь, хочу. Как тебе Самир? — Хороший, надёжный, зрелый, — немного подумав, выдал свой вердикт Эдрад. — Как раз такой, какой тебе нужен, Гримм: и от дурости остановит, и поддержит когда надо, и позаботится, не задевая гордости. — Значит, одобряешь, да? — довольно заулыбался Гриммджо. — Одобряю, да, — кивнул Эдрад и удивлённо приподнял брови, когда заслышал голос Тоширо, высунувшего голову во двор и спрашивающего сколько гёдза Гриммджо жарить. — Давай двадцать, — радостно оскалился тот. — Спасибо, Тоши! Ты лучший! — Двадцать гёдза на ночь глядя? — картинно округлил глаза Эдрад. — А как же фигура? — С фигурой все в порядке, — отмахнулся Гриммджо, закидывая окурок в баночку и прикрывая ее крышкой. — У меня двойная нагрузка, так что можно. — Почти сбылась влажная подростковая мечта, — продолжил его подкалывать Эдрад, — ты же всегда мечтал о гареме. Гриммджо невольно покраснел. — Вспомнишь тоже… А теперь больше не мечтаю — Самира и Тии за глаза хватает. — Не скучаешь по своей прошлой жизни? — Ни капли, веришь? — Верю, — хмыкнул Эдрад и потянулся. — Ну что, может, по домам? А то мне тоже как-то есть захотелось… — Не вопрос, аники, — улыбнулся Гриммджо. — Я, если честно, тоже тут чутка в пледе на улице подмерз… — Ну так не май месяц. И тем более в Дании. — О, кто-то в курсе насчет замечательного датского климата? — Я — нет, но Юмичика очень плевался, — захохотал Эдрад. — Всё, расходимся, пока ты окончательно не задубел там. — Расходимся, — кивнул Гриммджо, медленно вставая со стула. — До следующего эфира! Эдрад согласно угукнул, попрощался и положил трубку. Гриммджо быстро распихал по карманам телефон и портсигар с зажигалкой, закрутил крышку на баночке, подхватил кружку и решительно поковылял в сторону дома, не обращая внимания на замерзшие руки и ноющие мышцы: жареные гёдза вкуснее горячими.