Тубероза

Вечер понедельника. Комната Тии

Тиа закинула ногу на ногу и уставилась в окно собственной спальни: этот монолог дался ей нелегко. — Теперь ты знаешь полную неофициальную версию. За час она успела рассказать матери всю историю своих посещений «Туберозы»: и как впервые попала в такой тематический клуб и какое неизгладимое впечатление он на нее оставил; как познакомилась с Самиром, тогда еще Айкэном, и жизнь развела их в разные стороны на какое-то время; как начались ее отношения с Улькиоррой и как, до поры до времени, было хорошо вместе, а потом выяснилось, что у них слишком разные цели — он хотел семью, а она — свободы. Потом рассказала о своем воссоединении с Самиром, после того знаменательного разговора с Улькиоррой, и как проснулась в комнате, когда ее насиловал Гриммджо. Не стала скрывать, что именно он поставил ей метку, но она его не сдала, охране клуба, чтобы ее оттуда не выставили, однако поклялась самой себе отомстить — опустить того на деньги вместе с фондом и Кацураги, который ее на работе постоянно дискриминирует и унижает. Мать слушала молча, не перебивая и не задавая вопросов, только глаза распахивались все шире и шире и, временами, она нервно хваталась за кружку, чтобы запить очередное откровение Тии чаем. А Тиа продолжала на нее вываливать все новые и новые факты: как при помощи знакомого написала прощальное письмо Улькиорре; как, благодаря поддержке и знакомствам отца Нелл, стала финансовым консультантом Гриммджо и как их отношения с Айкэном и «клубным извратом» переросли в любовный треугольник: она спит с Самиром и ходит на деловые встречи с Гриммджо, которые все больше становятся менее формальными, а Самир, по последним данным, уже побывал у Гриммджо дома, и совсем не против, если она будет встречаться с ними обоими попеременно. — А еще Улькиорра и Гриммджо теперь ходят к моему психоаналитику Свену Бергману, — Тиа решила нарушить затянувшееся молчание первой. — И, как следствие, я получила ответ на свое прощальное письмо, в котором Улькиорра признал, что был не прав, навязывая мне свои цели, и выразил желание продолжать со мной общаться и дальше, ведь я ему дорога и интересна как личность… Ну вот как то так обстоят дела. Мать снова молча ее выслушала, глянула на изящные часики у себя на руке, составила на поднос чайник и грязные кружки. — Так, я вернусь через десять минут: подумаю и обсудим. А ты пока смой косметику, нанеси крем и надень пижаму. — Почему пижаму? — недоуменно переспросила Тиа: чего-чего, а вот такой реакции она от матери ну совсем не ожидала. — Так надо, дочь, — та встала, подхватила поднос и вышла из комнаты. Тиа проводила ее удивленным взглядом, а потом вскочила и отправилась смывать косметику и переодеваться. «Что за странное требование? — размвшляла она, стоя в ванной и глядя на себя в зеркало, пока ватным диском снимала макияж. — Вернется и уложит меня спать? Не слишком ли я взрослая для такого?» Через пять минут она уже сидела на кровати в пижаме с мишками, которую привезла с собой из Швеции, и копалась в телефоне, чтобы отвлечься от тягостного ожидания, когда резко распахнулась дверь и в комнату продефилировала мать в шелковой пижаме, бутылкой белого полусладкого вина и двумя бокалами в руках. — Какие милые мишки, — улыбнулась она, захлопывая дверь и присаживаясь на кровать. — Самое то для пижамной вечеринки. — Пижамной вечеринки? — у Тии от удивления открылся рот: ее мать мало того, что надела пижаму, которые, как ей казалось, та не носит, так еще притащила с собой вино в понедельник вечером, хотя всегда и везде ратует за здоровый образ жизни. — Ну да. У нас же откровенные разговоры о мужчинах, написание ответа и все такое… Поэтому я сказал отцу, что вернусь в спальню поздно и навеселе: буду проводить, наконец-то, время с дочерью, и его нотации меня мало волнуют. — А он что? — осторожно переспросила Тиа, все еще не веря в происходящее. — Сказал, чтобы мы ограничились одной бутылкой, тебе же завтра на работу, — сдавленно хихикнула мать, разливая вино и передавая Тии ее бокал. — Так, что, давай-ка, мы с тобой сначала выпьем, чтобы расслабиться, а потом продолжим. — Я прям тебя не узнаю, мам, — призналась Тиа, смотря как та ставит бутылку на прикроватную тумбочку, делает глоток и довольно улыбается. — Я была готова к любой реакции, но только не к вину и пижамной вечеринке в понедельник. Мать осторожно забралась к ней на кровать, приобняла одной рукой за талию и хмыкнула. — А почему бы и нет? — она хитро на нее посмотрела и подняла свой бокал. — Хочу выпить за тебя, Тиа. Ты самая потрясающая женщина и омега, которую я знаю! — Ну нет… — Тиа мгновенно покраснела от ее слов. — Для меня ты — самая потрясающая… — Тогда выпьем за нас обеих, уговорила, — миролюбиво согласилась мать, отпивая вина и чмокая ее в щеку. — И спасибо, что все мне рассказала. Столько всего ты носила в себе… — Не совсем носила… Я же хожу к Свену, да и Нелл я рассказывала. — Нелл тоже в курсе про треугольник? — Относительно. Она тут была в поездке, так что я не особо распространялась, но в общих чертах про Улькиорру, Гриммджо и Айкэна она знает. Я пока не называла имени Самира, мам. Он деловой партнёр Рю, оказывается… — А в чем, собственно проблема? Почему она не должна знать его имени? — мать приобняла ее покрепче и положила голову на плечо. — Кхм… — Тиа сделала ещё один глоток, прежде чем продолжить: всё-таки настолько откровенные обсуждения с матерью подробностей интимной жизни были для нее в новинку. — Я просто похвасталась ей, что Самир крышесносно делает куннилингус, и она захотела попробовать. Ты знаешь о чем я говорю? — Пффф… Конечно знаю — я же читаю журналы… Однако испытать такое не довелось: сама понимаешь, твой отец на такое не согласится… — Хорошо, что Самир не альфа и всеяден в плане любого пола, типа и секса, — осторожно призналась Тиа, прощупывал почву насколько же толерантна ее мать. — Так вот, Самир не особо горел желанием встречаться с Нелл, чтобы не путать личное и бизнес, поэтому я пока помалкиваю, что именно он — тот самый Айкэн, но позже, конечно же ей расскажу, но уже с позиции «извини, подруга, но он занят мной». Мать выслушала ее объяснения и вздохнула. — Эх, завидую я тебе, дочь, как женщина завидую. Все мои альфы были совершенно не такими… — она задумчиво отпила вина и глянула на Тию. — Знаешь, после всего что ты мне рассказала, чувствую мне придется у тебя многому учиться… Ну и, конечно же, я устрою серьезному головомойку этому Гриммджо: это же преступление — принуждать к сексу! — Мам, это было трагичное стечение обстоятельств, как правильно его охарактеризовал Свен, — Тиа сунула им пару декоративных подушек за спины, чтобы было удобнее сидеть, и продолжила: — Именно он обратил мое внимание, что для Гриммджо вся ситуация тоже была неожиданной и поэтому он не справился с собой. Гриммджо и извинялся, и старался быть нежным, правда. Просто тогда я была настолько взбешена и уязвлена, что я не хотела этого замечать. Даже гинеколог подтвердил, что у меня после того якобы изнасилования нет никаких разрывов или чего-либо подобного — он максимально старался минимизировать неприятные последствия. — Я так понимаю, ваш секс был безопасным? — Да, он и об этом позаботился. Я не беременна и мы пока не Пара. — Но все к этому идёт? Тиа вздохнула: мать была весьма проницательной женщиной. — Наверное. В жизни он весьма галантен, заботлив, и я не чувствую привычного отторжения как к другим доминантным альфам. Однако я не собираюсь его излишне романтизировать или обольщаться: Гриммджо может быть достаточно жёстким и жестоким — он вырос в детском доме и, в принципе, является примером человека, который сделал себя сам, а это означает, что он может ради цели использовать любые средства… — Тиа, это вовсе необязательно так. Бизнес — это бизнес, а отношения — это отношения… Да, я не могу утверждать, что твои выкладки неверные: твой собственный отец постоянно перегибал палку и был достаточно жестким с тобой, да и Андерс, тварь последняя, относился к тебе как мудак, но это не значит, что Гриммджо будет именно таким: может он достаточно этично ведет бизнес и в отношениях с близкими людьми способен быть ласковым и нежным. Тем более, как ты сказала, он ходит к Свену… — тот ему может вправить мозг в нужную сторону, даже если сейчас Гриммджо думает по-другому. — Согласна, — хмыкнул Тиа и озорно улыбнулась. — Но головомойку ты ему всё-таки устроишь? — А то как же! Пусть ценит, что вообще познакомился с тобой, и пылинки с тебя, такой замечательной, сдувает. — Вот это претензия, — захохотала Тиа. — А Самиру тоже достанется, да? — Нет, он ни в чем постыдном или неприличном, по твоим словам, замечен не был, потому его ругать не буду. — Подожди-ка… То есть мне тебя с ними обоими знакомить придется? Мать погладила ее по боку и улыбнулась. — Если тебя напрягает — не знакомь. Просто я бы хотела на них обоих посмотреть, — она отпила из бокала и подмигнула ей. — Можно и по отдельности, если что. — Мам, ну ты даешь… — А что? — Ну я все жду твоей истинной реакции на свою неофициальную версию, но ничего драматичного не происходит. Где нотации, упреки, нравоучения? — А их не будет, — она помолчала и вздохнула. — Я не имею на них никакого морального права, если уж на то пошло — поезд ушел — ты выросла и научилась решать проблемы самостоятельно. Мне не в чем тебя упрекать. Единственный человек, к которому у меня могут быть какие-то претензии, — это я сама. Я не была с тобой рядом, когда все случилось с Андерсом; не переехала в Швецию, пока ты училась, как может бы поступила любая другая мать; пропустила момент, когда мы могли бы стать подружками очень много лет назад… — Мам… — Тиа поспешно поставила бокал на прикроватную тумбочку и крепко ее обняла. — А знаешь, момент стать подружками ты совсем не пропустила. — Правда? — Конечно. Мы и сейчас может ими быть. Просто по-другому. Так даже лучше, чем в подростковом возрасте: у тебя есть опыт и у меня он есть — мы можем им делиться, советоваться и обсуждать намного больше вещей. Разве это замечательно? Мать продолжила на нее неверяще смотреть. — И ты не скажешь мне, что я плохая мать? Что не выполняла свою функцию родителя? Тебе же тоже есть в чем меня упрекнуть… — Считаю, что как два взрослых человека, мы осознаем, что прошлое уже не изменить, и смысла в упреках нет, зато мы можем начать строить новые доверительные отношения сейчас — на новом уровне. — Нет, ну у меня очень мудрая дочь! — ее осторожно обняли, чтобы не расплескать вино в бокале, и Тиа обняла в ответ, утыкаясь носом в плечо. — Прости меня, Тиа, что не была хорошей матерью в прошлом, но я попытаюсь исправить настоящее. — И ты меня прости, мам, что не пыталась сблизиться и ничем не делилась… — расчувствовался Тиа, поглаживая ее по спине. — Да я была на тебя обижена, но сейчас я тебя понимаю и очень радуюсь, что мы вот так вот сидим в понедельник, пьем вино и разговариваем — это волшебно. — Согласна. А расскажи мне про этого Кацураги, — внезапно попросила мать. — Ты вскользь упомянула про дискриминацию с его стороны, но я хочу понять, какого черта рецессивный омега считает себя выше тебя? Потому, что он спит с директором? — Подозреваю, что он спит не только с директором, — усмехнулась Тиа, подхватывая свой бокал с прикроватной тумбочки и делая глоток. — Слишком уж он уверен в себе. Думаю, что его упругая задница и глубокая глотка не пропустили ни одного важного члена. И он этим на полном серьезе гордится — мол, пользуется своими биологическими преимуществами с умом. — То есть, если ты не спишь с ключевыми фигурами и зарабатываешь свою репутацию упорным трудом и интеллектом, то это повод тебя дискриминировать? — рассерженно нахмурилась мать. — Да он там страх потерял, что ли? — Кацураги на полном серьёзе считает, что секс с мужчиной лучше секса с женщиной, — криво улыбнулась Тиа, вспоминая невольно подслушанный разговор коллег на кухне, когда подошла туда, собираясь налить себе кофе. — Женщина-омега в его иерархической лестнице самое дно. И совсем неважно, что она умная и красивая. У нее нет члена, поэтому ее место на задворках общества. — Пидарас… — внезапно вырвалось у матери и они с Тией сначала ошарашенно посмотрели друг на друга, а затем расхохотались. — Поддерживаю! — Тиа чокнулась своим бокал с бокалом матери. — Не гей, а именно пидарас. — Вот именно, — усмехнулись ей в ответ. — Не как ориентация, а как отношение и мировоззрение. — Согласна. Думаю у Гриммджо были похожие заблуждения относительно пола и типа до встречи со мной. Самир в этом плане мегатолерантен и не переваривает Кацураги за то, что тот так поступает — как бы «своих же и добивает»… К бетам же тоже относятся так себе, но к омегам — хуже. — Слушай, Тиа, а тебе обязательно в том фонде работать? — осторожно поинтересовалась мать, наливая себе и ей вина в бокалы. — Отец тебя с руками оторвёт в свою канцелярию, мне стоит только заикнуться. — Мне нужен опыт работы изнутри в японском хэдж-фонде: надо понять нюансы взаимодействия, посмотреть стратегию, понять как это работает здесь, а не в Швеции… — А можно узнать зачем? Или это секрет? — Не то, чтобы секрет… Это моя мечта, мам — открыть свой собственный хедж-фонд, в котором будут работать исключительно омеги. Хочу утереть нос альфам и всем остальным, кто считает, что омег можно дискриминировать по типу. Рука матери с бокалом застыла в воздухе. Она медленно повернула голову и посмотрела на Тию распахнутыми от удивления глазами. — Компания, где будут работать только омеги? — Ага. — Дочь, ты должна это поставить, — Тие всунули бокал и она быстро переместила его и свой на тумбочку. Повернулась к матери и только успела растерянно выдохнуть, когда ей буквально бросились на шею и восхищенно прошептали в ухо: — Феноменально… — Я думала, что ты скажешь, что это слишком революционно и не понравится отцу… — О, ему не понравится, это уж точно, — он так трясется над своей репутацией… Но я считаю идею просто отличной и буду за нее бороться даже с собственным мужем, если потребуется, — хватит об нас ноги вытирать! — Не одна я в семье революционер, — хихикнула Тиа, с обожанием смотря на мать. — Но, перед тем как делать переворот, надо хорошо подготовиться: найти инвесторов, команду, попытаться достучаться до отца, чтобы не ставил палки в колеса… — А ведь еще нужен стартовый капитал: снять офис, купить компьютеры и остальную технику, — мать тут же принялась размышлять вслух. — Надо продумать логотип, название, корпоративную символику… Обязательно нужен юрист, бухгалтер, маркетолог и специалист по связям с общественностью… — Мам, не хочешь у меня поработать? Ты же маркетолог и пиарщик с красным дипломом. — Когда это было, Тиа… Как забеременела тобой, пришлось от карьеры отказаться… — И что? Знание и понимание как работает рынок и ведут себя потребители никуда не делось, — вкрадчиво продолжила Тиа. — Тебе даже самой не надо ничего делать — руководи. Одно твое имя и статус сделают такую рекламу, что даже деньги тратить не придется… — Ох, не знаю, дочка… — мать кивнула на бокалы, неспешно отпила вина и посмотрела ей в глаза. — Знаешь, дай мне немного времени, ладно? Мне надо переварить всю сегодняшнюю информацию и твое предложение. Тем более, чтобы все выгорело, нужна грамотная стратегия как с твоим отцом, так и в принципе… — Думаешь отец выгонит тебя, если ты решишь работать по профессии? — Тиа мгновенно напряглась: ей совсем не хотелось стать причиной развода родителей. — Это же скажется на его карьере… — Может и выгнать, если информацию не подать под правильным углом… На худой конец переедем к бабушке, если совсем не удастся мирно договориться и достучаться до него… — Мам, ну может тогда не надо тебе в это со мной ввязываться? Давай я сама, мечта же моя… — Нет, дочь, стоит. В этот раз мы пройдем через это вместе. Хватит — я больше не хочу, чтобы ты со всем справлялась в одиночку. — Обожаю тебя, — Тиа допила свое вино и порывисто обняла решительно настроенную мать. — Спасибо тебе. — Тебе спасибо, что поделилась и предложила работу в моем-то возрасте… — Так, про возраст это ты брось, — картинно шикнула на нее Тиа. — В нашем фонде это не показатель… — Как назовешь свое детище? — Еще не определилась, если честно. Сначала думала «Omega Capital» — вроде и вызов и по делу, но как-то неуклюже... Потом вспомнила название клуба — «Тубероза», что означает на языке цветов «любовь к риску и опасные удовольствия» и решила тоже выбрать что-то на языке цветов. — И на чем ты остановилась? — Так, теперь ты подержи, я возьму ноутбук, — Тиа передала бокал матери, вскочила и кинулась за компьютером. Быстро села обратно и открыла одну из вкладок, где был список названий цветов со значениями. — Вот. Мне понравились антуриум и стрелиция. — Посмотрим-посмотрим… — мать уставилась в экран и начала читать вслух: — Антуриум означает храбрость, неординарность, страсть. Считается преимущественно мужским цветком. Букет или композиция с антуриумами станет незабываемым подарком для мужа или коллеги, друга или шефа… Подарить антуриумы можно также экстравагантной даме, этакой «женщине-вамп», если Вы хотите сказать ей: «Ты не похожа ни на кого, и это меня восхищает!». — Ну круто же, скажи? Храбрость, неординарность и страсть… — Скажу. Но дай-ка мне еще про стрелицию почитать, — Тиа тут же промотала список дальше. — Ого… Стрелиция символизирует победу, мужественность, неординарность, целеустремленность. Считается цветком сильных, храбрых и успешных людей. — И что думаешь? Антуриум? — Знаешь, все же я за стрелицию, ведь в этом главный посыл — и омеги могут быть сильными, храбрыми и успешными. Так, секунду, по-моему я поняла каким должен быть слоган, который надо написать под логотипом цветка и самим названием фонда, а также использовать в рекламной кампании: «Хедж-фонд «Стрелиция» — когда неординарность может больше». — Представляешь, какой фурор произведет это заявление? — Конечно же представляю. Это плевок в лицо всем альфам, но грамотный такой плевок. А еще такой девиз отлично впишется в социальную кампанию. — А причем здесь социальная компания, если мы говорим про бизнес? — А вот при том, что у тебя будут работать одни лишь омеги, а это социальный аспект, который может быть полезен как аргумент для получения поддержки государства, в том числе и парламента, — хитро улыбнулась мать. — Всё-таки ты у меня гениальная женщина! — Ой, кто бы говорил? — скромно отмахнулась она, а потом хихикнула. — Слушай, а как эта твоя стрелиция хоть выглядит? — Секунду, — Тиа открыла другую вкладку и показывала матери дополнительную информацию о цветке. — Ее еще называют «райской птицей», представляешь? — Ну вот, идеально характеризует нас — омег: мы прекрасные, неординарные и успешные райские птички, пусть альфы утрутся. — Вот именно. Так ты будешь работать у меня, о гениальный маркетолог? — Еще не знаю, Тиа. Времена сильно поменялись — я могла потерять хватку. — Мам, ты за пару минут выбрала цветок, придумала слоган и где он будет располагаться, замахнулась на еще одну социальную кампанию и ты мне будешь рассказывать, что «потеряла хватку»? — Тиа, довольно улыбаясь, посмотрела на мать. — Не смеши меня. Ты осталась профессионалом даже после стольких лет. — Похоже, все мои аргументы отбиты... — сдалась мать, возвращая Тие ее бокал. — Но ты мне обещала время подумать. — Конечно. Я сама еще в процессе размышлений и разработок, так что время у тебя есть. — Тогда, раз компьютер уже с нами, может покажешь свою переписку с Улькиоррой? Ты же говорила, что моя помощь тебе потребуется. — Конечно потребуется, — улыбнулась Тиа, открывая свою секретную почту и перемещая ноутбук матери на колени. — Хочу чтобы ты с ним хоть так познакомилась. — Ты решила с ним больше не пересекаться, правильно? Из-за Гриммджо? — Да, не хочу, чтобы правда раскрылась, и они поссорились. — Но ведь все тайное, рано или поздно, становится явным. — Пусть лучше это будет позже. Улькиорра должен прийти в себя. — Поняла твою позицию, — согласно кивнула мать и углубилась в чтение, а Тиа встала с кровати и отошла к окну: ей надо было подумать что именно в ответе она хочет написать.