Тубероза

Субботнее утро. Кухня в квартире Самира

Тиа сидела и ждала Самира из душа, переписываясь с Гриммджо. Она уже успела сварить кофе, разложить бутерброды по тарелкам и съесть парочку: уж очень вкусные. — Доброе утро, Королева! — Самир звонко чмокнул ее в шею, заходя на кухню и косясь на телефон. — Тебе даже в выходные покоя не дают? — Это так, знакомый попросил совета, — улыбнулась Тиа, дописывая Гриммджо сообщение, что рада была помочь и рассматривая Самира после душа. —  Обожаю, когда ты такой весь румяный и растрепанный, прямо аррр… Роковой ты мужчина, Самир! — Не знал, что у тебя фетиш на мое «птичье гнездо», — смущенно улыбнулся тот, присаживаясь на стул рядом. — У меня просто фетиш на тебя, — лукаво улыбнулась Тиа. — И мне до одури нравятся твои волосы: густые, черные и непослушные: словно живущие своей собственной жизнью. Я и в клубе ими восторгалась, просто все забывала тебе сказать. Вот такой — немного взъерошенный и донельзя домашний — ты совершенно неповторим. Самир немного удивленно на нее глянул, помотал головой из стороны в сторону, наблюдая, как улыбка Тии становится шире, и принялся за кофе. Она поправила несколько прядей, лезущих в глаза, любуясь, с каким аппетитом он жует бутерброд с тунцом и тепло на нее посматривает. — Ого, какая вкуснотища! — облизнулся Самир, умяв в считанные секунды несколько штук с лососем и креветками, и подмигнул Тие. — Где взяла? — Гриммджо настоял, чтобы я забрала с собой, — призналась она, отпивая кофе из кружки и болтая босыми ногами под столом. — После мюзикла устроил мне неожиданный ночной пикник, представляешь? — Ничего себе парень заморочился, — хмыкнул Самир, поедая бутерброды один за другим. — Очевидно хочет на тебя впечатление произвести. — Угу, — кивнула Тиа, утаскивая у него из-под пальцев бутерброд с креветками. — И у него, похоже, получается, — улыбнулся Самир, вставая за бумажными полотенцами и присаживаясь обратно. Тие показалось, что в его голосе она уловила тщательно скрываемое недовольство. Она посмотрела на то, как тщательно он вытирает пальцы бумажной салфеткой, будто пытается что-то оттереть или скрыть, и ее осенила внезапная догадка. «Неужели ревнует?»  — Хочу посидеть у тебя на коленках, — заявила она, вставая со стула и садясь на услужливо подставленные колени Самира. — Это чтобы успеть съесть все бутерброды первой, да? — подколол он ее, явно пытаясь перевести разговор на другую тему. — Нет, это затем, чтобы ты перестал ревновать, — чмокнула его в губы Тиа и обвила руками могучую шею. — Заметила всё-таки, да? — хмыкнул Самир, откладывая помятое бумажное полотенце и отпивая кофе. Выглядел при этом он немного виноватым. — Заметила-заметила, — кивнула Тиа, спохватилась, придвинула тарелки с бутербродами поближе, чтобы он мог дотянуться и снова обняла за шею, чмокая мочку уха и поправляя волосы. — Не ревнуй. Я про тебя чаще думаю, чем про Гриммджо. И хочу я только тебя. — Правда? — в карих глазах блеснула радость, а широкая ладонь погладила ее по боку. — Понимаю, что вы с ним связаны и вполне возможно можете быть Парой и я веду как какой-то хренов собственник, но черт возьми, я так хочу всю тебя себе, ты даже не представляешь… — Представляю. Я ведь тоже хочу тебя всего себе, а ты мне изменяешь, поганец, — усмехнулась Тиа, немного оттягивая ворот майки и выразительно рассматривая свежий синяк на его шее. — Ты ведь продолжаешь спать с Гриммджо, правильно? Ставлю на то, что это именно он тебя всего искусал, и ты прикинулся уставшим вчера, чтобы избежать этого разговора? — Как ты догадалась?! — Самир замер на стуле, не смея поднять на нее глаза. — Тиа, я не хотел тебя расстраивать, потому не говорил. Мне очень нравится Гриммджо и секс с ним нравится. Думал по-тихому сидеть на двух стульях сразу, но ты слишком умная и внимательная — от тебя ничего не скрыть… Прости, что пришлось так внезапно огорчить. — Да ладно тебе, — она чмокнула его в щеку и погладила по щеке. — Ты сразу сказал, что тебе Гриммджо понравился и никогда от меня этого не скрывал. И в сексе должно вы отлично совпали, раз ты так на него запал… Поэтому не оправдывайся даже. — Что, не ревнуешь меня? Совсем ни капельки? — обиженно надул губы Самир, ожидая ее реакции. — Конечно ревную! — Тиа отвесила ему лёгкий подзатыльник и кивнула, когда ей подали кружку с кофе. — Но мы друг другу не клялись в верности, поэтому форменную истерику я тебе устроить не могу… — Ну если хочешь — можешь устроить, — предложил Самир, глядя ей в глаза. — Я не против. Мне нравится, что ты меня ревнуешь. — Самир, пойми, если ты умудришься уделять внимание нам обоим, то у меня к тебе вообще никаких претензий не будет. Но одно условие — выходные только мои! — Тиа немного помолчала, а потом улыбнулась. — Ты знаешь, а хорошо, что Гриммджо на тебя запал. Влюбится в тебя, отстанет от меня, и метка пропадет. — То есть ты не против любовного треугольника, я правильно понимаю? — Сейчас я скажу очень жестокую и эгоистичную вещь, Самир, но я очень надеюсь, что ты поймёшь меня правильно, — Тиа немного помялась, съела пару бутербродов и отпила кофе. — Мне на руку, если Гриммджо в тебя влюбится и откажется от Связи со мной. А потом я ещё ему отомщу, чтобы закрепить результат, и, наконец-то, буду свободна от этого изврата. Прости, звучит ужасно, честное слово… Словно я тебя под Гриммджо подкладываю, чтобы получить освобождение от него. Ещё при этом ревную, хотя права не имею… Однако, в этом любовном треугольнике, я вижу шанс на свою свободу, которая мне очень дорога. Господи, я похожа на прожженную эгоистку, но я не могу по-другому, прости… Прости, что наговорила таких гадостей, но ты заслуживаешь честности, Самир. Как же стыдно-то! — Тиа, все хорошо, правда, я очень тебя понимаю — сам люблю свободу. Поэтому не извиняйся, мы оба не можем от чего-то или от кого-то оказаться. Наверное, такова человеческая натура — жадная до невозможности: ты хочешь свободу от него, но быть со мной, я хочу вас обоих — мы оба эгоистичны и себялюбивы — И не говори, — согласилась Тиа. — И не говори. Потому, какие истерики, если каждый преследует свои собственные цели? Я и так поступаю хуже некуда… — Ой, да ладно тебе, да? Ты открыто говоришь о своих устремлениях, а как поступать дальше — только мой выбор. А я взрослый мальчик, знаешь ли… — Не самый лёгкий у тебя выбор, должна отметить — между молотом и наковальней. — Как и твой, Тиа, как и твой. Мы оба хотим получить все сразу. В принципе можно и попытаться… — Это ты к чему? — Просто размышляю, как и на ёлку залезть и попу не поцарапать, — усмехнулся Самир, а потом внезапно стал серьезным. — Слушай, если Гриммджо влюбится в тебя и не захочет отказываться от Связи? — Пусть влюбляется, ему же хуже. Он тут меня немного ошарашил своим заявлением, что я его привлекаю, однако я уверенно заявила, что такого попросту не может быть: доминантных не тянет на доминантных. Пусть теперь переваривает это открытие, — отмахнулась Тиа, поглаживая его по затылку. —  Да и вообще, во-первых, я не собираюсь менять планы, ведь речь о моей свободе, а, во-вторых, пока я влюблена в тебя, ему вообще ничего не светит. — Ты влюблена в меня, Королева? — от ее неожиданного признания Самир совершенно растерялся. — А что, разве это не очевидно? — хихикнула Тиа, сдвигая майку и присасываясь к коже, чуть ниже синяка на его ключицах. — Вот возьму и перебью все метки Гриммджо, чтобы он не думал, что ты принадлежишь только ему… Нет! Я наставлю новых, чтобы уж наверняка он понял, что ты спишь не только с ним одним! — Тиа! — Самир стиснул ее в медвежьих объятиях, жарко шепча в ухо. — Господи, как я счастлив, что ты влюбилась в меня! Спасибо! Ставь сколько хочешь — мне не жалко! — За что ты меня благодаришь, глупый? — Тиа ткнулась своим носом в его нос, смотря в глаза. — Тебе тяжелее всего придется. Мы-то нравимся тебе оба. Но, знаешь, если ты полюбишь Гриммджо сильнее, чем меня, то я тебя отпущу, Самир. Честно. У вас больше шансов для счастья. — Какая же ты жестокая, Королева… — Самир погрустнел, размышляя о чем-то своем, а потом тяжело вздохнул. — Ну почему нельзя любить сразу двоих? Почему всегда надо выбирать? — Ты знаешь, можно любить и двоих, и жить втроем, как шведские семьи, но это явно не наш вариант: Гриммджо не умеет делиться и для серьезных отношений ну вот совсем не создан, — как маленькому начала объяснять Тиа, поглаживая Самира по щекам. — Он будет мотать нервы и постоянно качать права. Он эмоционально незрелый, Самир, в этом его беда. — То есть ты допускаешь такой вариант развития событий? — осторожно поинтересовался тот, с какой-то странной надеждой смотря ей в глаза. — Меня научили допускать несколько вариантов, — улыбнулась Тиа, нажимая ему на кончик носа. — Если хочешь их услышать, то мне надо пересесть обратно — тебе надо нормально позавтракать. А то, что ты, что я, сейчас больше думаем совсем не о еде и не об альтернативных будущих. — Тогда пересаживайся, — хитро улыбнулся Самир. — Я хочу потерпеть и послушать — так интереснее. — Ладно, — немного мстительно улыбнулась ему Тиа и грациозно поднялась, одергивая майку, под которой ничего не было. — Значит, у кого-то будет очень много засов в наказание! — Если не в видимых местах, то я только за! — немного поерзал на стуле Самир, блестя глазами и облизываясь, глядя на Тию. — Но сначала твой анализ. — Ладно, вот тебе мой анализ, — усмехнулась Тиа, послушно садясь на стул и отпивая подостывший кофе. — К моему глубокому сожалению, ни один из рассмотренных вариантов не будет самым оптимальным — всем придется заплатить высокую цену. Например, Улькиорре, — он лишился меня в качестве будущей жены и сейчас в депрессии, из которой его пытается вытащить Гриммджо, но вряд ли у него получится без специалиста. — Но ты ведь подкинула ему контакты, — улыбнулся Самир, жуя бутерброд с тунцом, когда она, дразняще погладила своей ступней его ногу в штанине. — Не отпирайся, я мельком видел переписку. — Ладно, подловил, — хихикнула Тиа, невинно хлопая глазами и продолжая свою провокацию. — Да, дала контакты своего психоаналитика. Тот уже в курсе всей истории и меня, да ещё про рецессивность и доминантность знает, у него, по-моему, племянник омега такой же, как и я, так что быстро приведет Улькиорру в чувство. — Ну вот, ты хорошая, добрая и совестливая, Королева, что очень большая редкость, — улыбнулся Самир, с обожанием смотря на нее и протягивая руку, чтобы погладить ее пальцы, держащие кружку. — И ножки у тебя шаловливые… Так, кхм… Я собрался! Давай дальше! Улькиорра потерял тебя как будущую жену и сейчас ему жить не хочется… Да, высокая цена. — Это ещё не вся, — нехотя призналась Тиа, рассматривая рулон бумажных полотенец на столе. — Если он узнает, что Гриммджо меня пометил и вряд ли своему, пусть даже лучшему, другу такое простит. В общем очень вероятно, что они перестанут общаться. Это ещё одна цена, которую ему и Гриммджо придется заплатить, если что-то пойдет не так, не считая того, что второй ещё и много денег потеряет. — Почему ты решила, что такое может произойти? — удивлённо уставился на нее Самир. — Не думаю, что Гриммджо настолько глуп, что расскажет. — Ну, это всего лишь предположение, но вполне вероятное: Гримма грызет чувство вины, и он или не сдержится и признается, или же нас с ним могут заметить какие-то знакомые и передать — мир, знаешь ли, тесен, а жизнь иногда такие фортеля выкидывает, что закачаешься… — Значит и Гриммджо хороший, добрый и совестливый, — хитро улыбнулся Самир. — Опять вы с ним похожи… — Ну и что, что мы с ним похожи? — отстраненно ответила Тиа, ни разу не обрадовавшись комментарию Самира. — Он мне мешает: в его руках Связь, которая может сломать мне жизнь, он меня изнасиловал из-за собственного эгоизма, поэтому Гриммджо поплатится больше всех, поверь. — Тиа, я согласен, что он повел себя непростительно, но ведь есть такая вещь как второй шанс, разве нет? — Самир, я не люблю это вспоминать, но тебе, для понимания почему я так остро отношусь ко всем этим Связям и Парам, скажу. Моя первая любовь — рецессивный альфа — бил и насиловал меня несколько месяцев, а я ничего не могла сделать, ведь мы — Пара… Я скрывала, оправдывала его в своих глазах, надеялась, что он поменяется, ведь мы любим друг друга… Пока не упала в обморок и все не раскрылось. Прилетел мой отец и отец моей подруги. Больше я этого альфу не видела. Полгода провела в реабилитационной клинике, а метка сама по себе пропала. И ты думаешь, что я поверю, что Гриммджо — доминантный альфа, склонный к агрессии, не будет меня бить и насиловать, когда возникнет Связь после того, как он себя повел в клубе? Поэтому я не обольщаюсь — процент такого же развития событий, что и с моей первой любовью, достаточно высок. Так что даже не могу себе представить, что должен сделать Гриммджо, чтобы я дала ему второй шанс и поверила, что он не садист. Самир так резко вскочил после ее слов, что стул под ним завалился на пол. Он смотрел на Тию расширившимися глазами, в которых плескалось, сочувствие, боль и желание набить морду парню, который посмел с ней так поступить. Потом он словно пришел в себя: провел рукой по волосам, шумно выдохнул и протянул ей руку. — Пойдем полежим, Королева, потом допьем и доедим, — он крепко обнял, вставшую со стула Тию и ловко подхватил ее на руки. — Сейчас я хочу тебя очень сильно обнять, а сидя — неудобно. Тию донесли до кровати, накрыли одеялом и крепко-крепко прижали к себе. Она вжалась в это большое, сильное тело, способное защитить ее от всех бед на свете, и затихла, чувствуя, как широкие ладони гладят ее по спине. Самир ничего не говорил, просто гладил и время от времени чмокал ее в макушку. Когда странное внутреннее оцепенение от воспоминаний о прошлом отпустило, Тиа подняла глаза на Самира, взбудораженного таким внезапным ее откровением, и растерянно улыбнулась. — Столько раз рассказывала об этом во время терапии, а сейчас снова испытываю необъяснимое облегчение. Что ты со мной делаешь, Самир? — Тоже, что и ты со мной — залечиваю душевные раны, — улыбнулся он, гладя ее по волосам. — Скажу тебе тоже для полного понимания, почему я в вас обоих так вцепился: я потерял всю свою семью на Родине во время беспорядков и думал, что никогда не смогу больше полюбить, не захочу быть с кем-то серьезно и долго — слишком болезненно, но встретил тебя и был совершенно очарован. А потом внезапно появился Гриммджо, и ещё одна пустота в моем сердце начала заполняться. Не знаю, как это работает, но вы оба возвращаете меня к жизни. — Ты был женат, да? — Да. А еще у меня была дочка и сын, — тяжело вздохнул Самир. — Может поэтому к тебе и Гриммджо так быстро привязался — мне хорошо и спокойно рядом с вами обоими. — Сочувствую твоей утрате, Самир, очень сочувствую… — грустно улыбнулась Тиа. — Гриммджо тоже кого-то очень близкого и дорого потерял. Как мне кажется, это была мать, поэтому он не любит женщин. — И опять-таки не всех, — не преминул уточнить Самир. Тиа сначала закатила глаза, а затем решила еще четче обозначить свою позицию: — Как ни странно, но мне нравится Гриммджо, когда он ведёт себя не как агрессивный доминантный самец. Он был чертовски милым и заботливым вчера. С таким ним реально хорошо, но и ты пойми меня, Самир, Связь — это не просто переспали и разошлись — это привязка к человеку на многие годы. Вот если бы ты был альфой — я бы не раздумывая ни секунды подставила бы тебе свою шею, а с Гриммджо все с самого начала пошло не так… Я не доверяю ему и опасаюсь его — Гриммджо слишком импульсивен и непредсказуем. — Тиа, а если чисто гипотетически, то расклад, что мы втроём можем образовать самую устойчивую фигуру — треугольник и быть счастливы, возможен? — Возможен, но маловероятен, Самир, — пришлось признать Тие. — Самое оптимальное — тебе, Гриммджо и Улькиорре забыть о моем существовании вовсе и жить счастливо. Я, словно паук, опутала вас своей паутиной, выбила из привычного ритма жизни и у вас троих все пошло наперекосяк. — Не говори так, Королева! — возмутился Самир, чмокая ее в нос. — Ты не паук, ты — солнце, которое заглянуло в три темные пещеры и принесло тепло и свет. Ты нас всех освободила из заточения, показала, что существует совсем другой мир и мы не обязаны сидеть взаперти, и, конечно же, мы не хотим тебя отпускать. С тобой все ярко, красочно и неповторимо, понимаешь? — Но солнце может сжечь, Самир. Оно может быть очень беспощадным. — Только не ты, Королева, только не ты, — парировал он, затыкая ее ласковым чмоком в губы. Тиа хотела добавить, что он преувеличивает и безосновательно идеализирует ее, но ей не дали: Самир решил, что самое подходящее продолжение этого болезненного разговора — это объятия и поцелуи. И Тиа заткнулась, позволяя себя целовать так, как только он умел — с бесконечной лаской и нескончаемой нежностью. «Пусть идёт, как идёт, — решила она про себя, жарко целуя Самира в ответ. — Все равно всего я предугадать не могу...» — Кто-то обещал мне, что все метки Гриммджо перебьет… Нет! Наставит новых! — подначил ее Самир, когда разомлевшая Тиа, откинулась на подушки, буквально растекаясь от приятных ощущений и стараясь отдышаться. — Ох, сейчас полежу чуть-чуть и обязательно наставлю тебе везде засосов! — она облизнула покрасневшие губы и провела ладонью по его груди, обтянутой майкой. — Раздевайся, взрослый мальчик, раздевайся! Королевы своих слов на ветер не бросают! Самир быстро скинул майку и завозился под одеялом снимая остальное. Тиа не удержалась и подколола, что можно и не прятаться, все равно она его голым увидит, и Самир, хитро ухмыльнувшись, вмиг закутался по самые глаза, покраснел и смущенным голоском признался: — Зачем вы так надо мной шутите, Королева?! У меня… У меня же это впервые… После такого заявления от взрослого мужчины, писклявым голосом признавшегося, что он девственник, Тие пришлось смеяться в подушку, чтобы не выпадать из образа. И совсем неважно, что двухметровый громила вообще не похож на неискушенного молодого пажа — ролевой сценарий заявлен, так что сейчас он — невинный юнец, а она — королева, которой захотелось разнообразить свою сексуальную жизнь. Она игриво закусила губу и томно выдохнула: — Обещаю, я буду очень нежной, не бойся. Самир, чертяга, картинно округлил глаза, дескать, все равно страшно, а потом неуклюже прикоснулся к ее майке. — А грудь дадите потрогать? — Конечно и не только грудь, — хмыкнула Тиа, снимая майку и откидывая ее в сторону. — Потрогаешь везде, не переживай… — А больно не будет? — Самир отлично умел отыгрывать разных персонажей: Тиа аж внезапно почувствовала себя старой-престарой соблазнительницей и педофилкой. — Будет приятно! — уверено заявила она, перемещая его руку себе на грудь. — А теперь помолчи, пока я буду учить тебя целоваться!