The Renaissance

      Звон.       Резкая кричащая тишина.       И снова звон.       Сырость и холод щекочут ноздри, а в горле застыли нотки противного металлического привкуса крови.       И вновь что-то тонко гремит.       Мороз сковал тело, опутав кончики пальцев дрожью и синими пятнами. Настолько холодно, что боль подступает только через время и как-то приглушенно. Неприятно тянет все связки и мышцы, спина затекла, а по ноге стекает вязкая жидкость, и движение отдается острой жгучей болью.       Да заткните этот звон!       До зуда он врезается в слух, разрывая перепонки и ударяясь о стенки черепа. Несомненно, так сталь ударяется о сталь. Совсем рядом слышны далекие завывания ветра, смутные, почти незримые копошения и чьи-то шорохи. Значит, он здесь не один.       Звон стелется тяжелой завесой и давит на грудь.       Муичиро открыл глаза с трудом, но даже так перед взглядом стояла чернота и расплывчатые круги. Голова трещала, словно из нее желали выбить все равнодушие, впрочем, это дохлый номер. В горле жгло от сухости и неимоверно першило, словно провели наждачной бумагой.       Звон отдался эхом и повис в воздухе с какой-то обреченностью.       Наконец взгляд прояснился. Правда, лучше не стало — вокруг было темно хоть глаз выколи. Только на силе воли и духа Муичиро поднялся на локтях и облокотился спиной о ледяную жесткую стену. Оставалось лишь поморщится — кажется, на лопатках были свежие синяки — и терпеть эту глухую боль.       Привыкнув к ощущениям, он огляделся. С правой стороны тьма становилась гуще и тяжелее, казалась почти осязаемой, а с левой виднелся проблеск света. Оттуда шел свежий воздух, оттуда завывал промерзлый ветер. Оттуда пахло жизнью. Вероятно, это глубокий овраг или пещера.       — Очнулся.       Муичиро встрепенулся и устремил свой взор на противоположную стену, где отдаленно виднелся человеческий силуэт.       Или демонический.       Второй вариант не самый благоприятный для сильно раненого Хаширы.       Он знал, что слаб, но несмотря ни на что, был готов сражаться до конца. Поводив рукою по каменному полу, он наткнулся на рядом лежащий клинок ничирин и уверенно сжал, стараясь не показывать своего истощенного состояния.       — Покажись, — голос Токито сильно охрип, от чего фраза казалась скомканной, а уверенность жалкой.       Послышался шелест ткани, и немного погодя ближе к свету вышла невысокая фигурка. Белесые волосы спадали запутанным ворохом на шею и плечи неровными прядями. Глаза… кроваво-красные глаза прожигали открытым взглядом, полным отчужденности и усталости. Ровный подбородок, незаметные скулы, бледные губы и вертикальный хищный зрачок.       — Демон.       Муичиро сцепил челюсти до скрежета зубов и одним рывком поднялся на ноги. Уверенно и решительно обнажив холодную сталь клинка, он приготовился к бою.       Демон на это лишь прищурила глаза и вздохнула, отводя голову в сторону и смотря на унылый вид за пещерой.       — Первый снег… Как странно, — произнесла она и вновь взглянула на Муичиро, не изменившего свою стойку. — Как ты здесь оказался?       Бирюзовые глаза отражали полнейшее спокойствие и непоколебимость. Казалось, за этим юным мальчишкой скрывается небывалое мужество. Впрочем, так и есть. И пусть взгляд его был отвратительно холодным и равнодушным, в душе Муичиро весь замер напряженной нитью. А как он здесь оказался?       Он не знает.       — Как добрался, помнишь? — вновь спросила демон. Зрачки пробивала дрожь — внутри трепетали крылья.       Не помнит. Совсем не помнит. Кажется, он шел на миссию в какую-то небольшую деревушку (название которой, разумеется не запомнил), и… все. Почему он теперь валяется в пещере с демоном и травмой ноги — загадка. Но так, чтобы забыть напрочь несколько дней целиком (а в том, что он здесь немало времени, Муичиро не сомневался) — никогда такого не было. Это просто нонсенс!       — Значит, не помнишь, — на выдохе вынесла вердикт демон и как-то понурила плечи.       Муичиро было все равно. Как он сюда пришел и когда — будет разбираться потом. А сейчас надо уничтожить демона. Это его первоначальная задача, как истребителя и Хаширы. Единственная жизненная задача.       Токито втянул колючий воздух сквозь плотно сжатые зубы, концентрируясь.       Бросок. Широкие рукава взмыли вверх от резкого движения. Небольшой наклон в бок, разворот. Опущенный взгляд, согнутые колени. Размах и…       Ноги подкашиваются, ударяясь и сдирая кожу колен о неровные каменные выступы. Все, что Токито успел, это сгруппироваться и свалиться набок. В глазах предательски мутнеет, а сознание желает быстрее погрузиться во тьму. Сил не осталось, он лишь продолжает упорно сжимать кожаную рукоять клинка, не отпуская.       Ему нельзя отключаться. Потерять сознание в битве с демоном — значит умереть. Надо уцепиться за реальность, уцепиться за что-то.       Тьма медленно поглощает, не давая шанса на борьбу. Лишь звонкий девичий голос демона, исполненный тягучей печалью, раздается в голове:       — И я ничего не помню.

***

      Грудная клетка тяжело вздымалась. Ветер продувал и сквозил, опутывал и ласкался. Наверное, из-за этого холода глубокий беспамятный сон прервался.       На этот раз пробуждение обошлось без звона.       Это радует.       Наверное.       Муичиро просто лежал с закрытыми глазами, приходя в себя некоторое время, а после разомкнул веки.       Белесый ледяной свет лился в пещеру, скользя по шершавым поверхностям, сливаясь со стенами. Он пах инеем, промерзлыми травами и только недавно поднявшейся прозрачной зарей. Еще от него тянуло каким-то смирением, густой радостью и искренностью, но это были смутные ощущения, которые не считались для Муичиро важными или нужными.       Он скосил потемневшие, словно вечерние шелковистые травы, глаза и принялся изучать, именно изучать, демона. А она в свою очередь давно уже сидела, поджав под себя ноги, у выхода пещеры и смотрела на Токито.       Они пронизывали друг друга взглядами просто от нечего делать, не испытывая лишних чувств, словно разглядывая картинку на страницах скучной книги.       Демон холодно сжала бесцветные губы, словно держала внутри себя глубинную печаль, не позволяя ей вырваться, но глаза выражали спокойствие и покорность. Она, казалось, была готова лечь и заснуть на долгое время, а потом без сожалений продолжать свое существование. Она была свободной, независимой… была.       — Не напрягайся, — промолвила она негромко на попытки Токито снова встать, — а то раны откроются.       Муичиро, конечно, слушать ее не стал и спустя пару секунд принял сидячее положение, не спуская глаз с демона.       — У тебя, наверное, сейчас много вопросов, — красный отблеск глаз — смешение льда и рубинов.       Вообще-то сейчас его интересовал только клинок, которого он рядом не замечал.       Муичиро стрельнул взглядом в демона — на этот раз в них мелькало раздражение. Абсолютно обеззоружен. Чертовски слаб. Полнейшее бессилие. Что? Что он может сделать? Нет клинка — нет шансов. А у демонов когти, клыки и кровь всегда при себе.       Он нахмурился, сцепил зубы и кинул долгий взгляд на демона, задавая немой вопрос. А она отвечать не спешила. Еще минута — Токито спрашивает прямо, и ровный четкий голос в этот раз не подводит:       — Где мой клинок, демон?       — Выкинула, — без промедления тихо произнесла, откинув голову. Тогда в темноте не было видно, а на самом деле недлинные волосы отдавали голубизной и спадали чуть ниже узких плеч.       — Тц, — Муичиро оскалился, явно недовольный ее выходкой, и осознавая, в каком плачевном положении находится.       Дерьмо.       Но он все еще жив, и это о чем-то говорит.       — Слышал этот противный звон? — Вот уж точно — противный. Токито промолчал, но демон продолжала: — Каждый раз, когда я собираюсь уйти, цепь начинает греметь, а потом на шее сужается раскаленный обруч, — она подняла волосы, оголяя шею. Кожа была молочно-бледной, с синеватым, как у мертвых, оттенком от пальцев до запястий и локтей, а шею опоясывала красная линия из многочисленных мелких ромбов, — жжет и душит.       Не может уйти, почему-то демон не может уйти. Откуда взялась эта цепь и «ошейник»? И почему она все так говорила, словно это как-то касается Токито? Нет, словно это он во всем виноват. Почему?       Резкий бросок в стороне, и — холодные руки сомкнулись на горле, обожгли и с силой сцепились. Чуть длинные ногти безжалостно впивались в кожу. Воздух слабо поступал в легкие.       Отвлекся. Всего на мгновение задумался, перестал наблюдать за ней. Чертова невнимательность! А демон воспользовалась, не стала церемониться, сразу взяла все в свои руки. Но что-то не вяжется… Почему она раньше не убила?..       Демон в один прыжок, одним рывком оказалась близь Муичиро, уселась на его бедра, ногами придавливая к полу и, не позволяя двигаться, зажала руки и пальцами обхватила шею, с силой сжимая нежную кожу. Но…       Что-то не позволяло сильнее сомкнуть пальцы. Что-то крепко держало. Запрещало, сковывало, правило, контролировало.       Токито освободил руки и всеми силами пытался убрать крепкую хватку с горла. Морщился, но молчал. Он смотрел в ее глаза и не видел жажды убийства, жажды крови и жестокости. Зрачки смотрели холодно, а в кровавой радужке плескалось спокойствие и толика разочарования. Муичиро видел, что она… сдерживалась? — это вызывало вопросы.       Вся эта суматоха продолжалась несколько секунд, а потом воздух пронзил звон цепей, и после демон расцепила пальцы и схватилась уже за свою шею, инстинктивно, криво хмурясь и пытаясь вдохнуть кислорода. Она отодвинулась от Токито и только тогда смогла вновь свободно дышать.       — Я не могу от тебя уйти, я не могу тебе убить, — сказала размеренно, еще тяжело дыша, подводя итоги. — Я не знаю откуда это взялось, почему связанно с тобой, и что с этим делать.       Муичиро хмуро посмотрел на нее, после перевел взгляд в сторону и задумался обо всем этом.       Никогда он не слышал о подобном, чтобы демон был связан с человеком. Как это вообще возможно? Демоны пожирают людей, а люди истребляют демонов, и эти противоречия сейчас скованны одной цепью?.. Немыслимо, абсолютно противоестественно. Хотелось отыскать объяснение, но оно не находилось.       Спина болела, болела нога, болела голова, и было куда легче перечислить, что в данный момент не болело. Уголок губ дернулся, захотелось безумно потянуть мышцы, что изнывали от бездействия, но он слишком устал для этого всего. Кое-как размяв руки и плечи, он, морщась, лег на холодный пол и стал бездумно пялится в потолок.       Совсем рядом послышались шаги, а по щиколотке пробежался холодок от чужого взгляда. Токито дернулся, нахмурился и пристально посмотрел на демона. На ней было черное изорванное кимоно до колен и сверху повязанное темным поясом красное хаори с красно белым узором из простых линий.       Демон медленно отдернула руки, сняла хаори — Муичиро заметил, что подол его был ровно оборванным — и резким движением оторвала от ткани кусок поменьше. Протянула его истребителю, но не дождавшись реакции, скинула ткань ему в ноги, а остатки хаори вновь накинула на плечи.       — Нельзя отрицать, что если ты умрешь, умру и я, учитывая сложившуюся ситуацию, — она вздохнула, поджав губы. — Никто же из нас умирать не хочет.       Повисло странное молчание — сквозило противной тоской и пустыми раздумьями. Во взгляде отразилось нечто, что так и желало слететь с кончика языка, но его слали к черту. К черту лишние слова и вопросы — копания в дерьме неуместны. И никому не хотелось теребить эту гнойную рану на ночь глядя.       — Смени повязку на ноге и ложись спать, — Токито смотрел недоверчиво, отрицательно, не слушая и не собираясь слушаться. В мыслях — не доверяй демону, а внутри такая усталость, что океан не охватит. Демон вздохнула еще раз, тоскливо, смиренно, — пожалуйста. Ни к чему эти бессмысленные жертвы.       Закатал широкую штанину, убрал пропитанную кровью алую повязку — видно она уже устраивала перевязку.       — Сколько тебе?       Муичиро поморщился, не то от осознания, что демон так легко трогала его, не то от вида повреждения.        — …       Рана на ноге выглядела отвратно, мягко говоря. Икра насквозь разодрана, видна светлая часть кости, куски мяса чуть свисают, а открытый участок покрылся багрово-желтоватой корочкой и начинал гнить.       Она шумно выдохнула.       — Совсем ведь юный. Жизнь беспощадна ко всем, — перевела взгляд на густой черный воздух, заснеженный лес и покрытое льдом озеро. — Как зовут?       Ловко и туго наложив ткань и завязав, он улегся на жесткую поверхность. Говорить имя не хотелось совсем, так что он проигнорировал вопрос, а собеседница не стала настаивать. Обоим было как-то плевать. Ему бы — устранить демона. А ей — освободиться от ноши.       — Знаешь, я не помню ничего. Совсем, совсем ничего. Ни моментов жизни, ни личной цели, ни даже имени. Я не знаю, что мне делать, — призналась она откровенно.       В мыслях сразу закрался ответ, что она недавно обратившийся демон, поэтому память и пропала. Надо было, наверное, ответить ей, но было уже лень. Потом скажет, если не забудет.       Сейчас хотелось спать, но было нельзя, правда, сон и усталость сморили его довольно быстро, а жаль, оставаться столь открытым пред демоном казалось совсем ненадежным.       А демон прижалась боком к стене, смотря на монохром пейзажа, и зашептала что-то ритмичное под нос.       Тук. Тук. Тук-тук.       Мотыльки кружат вокруг луны.