Хранители. Берегись себя

Несколькими днями ранее

      — Стасян, я правильно понимаю, нас только что отымели нашими же серыми стихиями?       Шастун отлип от камина, к которому его отбросило во время последнего мощного толчка, призванного Некрасовой, и посмотрел на Волю. Тот сидел на полу и потирал ладонью своё колено. Ураган, эпицентром которого стала Янка, давно затих, но в ушах Антона по-прежнему раздавался ледяной свист.       — Ты в порядке?       Матвиенко, прежде растекшийся в кресле, вернулся в состояние твердого тела и подошёл к Ирке. Кузнецова с ужасом посмотрела на торчащие в разные стороны волосы своего мужчины и, сглотнув вязкую слюну, кивнула. Серёжа напряжённо улыбнулся, предложил Ирине руку и усадил её на диван. Убедившись, что девушка в безопасности, Сергей подошёл к окну, где на ковре восседал ошеломлённый Позов, наверняка сейчас жалевший, что связался с тайной хранителей. Матвиенко аккуратно разжал пальцы Димы, вцепившегося в подоконник, и помог приятелю подняться на ноги.       — Спасибо, — поблагодарил Сергея Поз и тоже, как и Ира, с беспокойством взглянул на новую причёску Матвиенко, словно после бардака, учинённого Некрасовой, это было второй глобальной катастрофой в их жизни.       — Никогда бы не подумал, что метахранители ладят со стихиями, — с нескрываемым восхищением пробормотал Шеминов.       Стас напоминал довольного учёного, чьи бесконечные эксперименты, наконец, увенчались успехом. Паша покосился на купидона, в последнее мгновение удержавшись от колкости. Он поднёс указательный палец к виску, сжал губы в трубочку, но свистеть и прокручивать заржавевшие извилины не стал, когда встретился с мрачным ледяным взглядом Попова. Арсений предостерегающе покачал головой, и Воля, чуть-чуть закатив глаза, потёр бровь.       — Вам не показалось, что слишком ладно Янина со стихиями управлялась? — озвучил повисший в воздухе вопрос бывший поисковик, поднявшись, наконец, на ноги.       Он отряхнул свои брюки, едва поморщившись, когда задел пострадавшее при падении колено. Удостоверившись, что отвечать ему не спешили, Воля решил посмотреть на самого авторитетного в комнате человека, но из-за хаоса, возникшего в комнате, посмотрел почему-то на Серёжу и тоже нахмурился при виде новой стрижки Матвиенко.       — Всё познаётся в сравнении, — слишком невозмутимо для ситуации отметил Сергей. — Вы все ненавидели мою стрижку, а сейчас, судя по вашим физиономиям, уже скучаете по ней.       — Я думаю, что дело в том, при каких обстоятельствах случилось обновление твоего имиджа, — откашлялся Шеминов.       — Спасибо, капитан Очевидность, — хлопнул себя по бёдрам Матвиенко.       — Я всё ещё жду обвинений.       Купидон и споривший с ним Серёжа вопросительно повернулись на Попова. Тот пристально смотрел на Шастуна.       — В чём я тебя должен обвинить? — скопировав выдержку Матвиеныча, уточнил Антон.       — Что я позволил уйти Яне, — пояснил солитёр. Воля быстро осмотрелся по сторонам, ища в комнате усомнившихся в адекватности Арсения, и столкнулся с оторопелым взглядом Позова. Паша снова поднял указательный палец, поднося его к виску, но Арс продолжил: — Когда Некрасова принимает собственные решения, мы же обычно начинаем искать виноватых.       Шастун устало покачал головой и сел на пол, спрятав лицо в ладонях.       — Я на месте горячего Антонио обвинил бы тебя только в воспитании Янины, — быстро выпалил Воля осенившую его мысль. Теперь Арсений засомневался, удалось ли после стихийного толчка сохранить бывшему поисковику здравый разум. — Я всегда ловил себя на мысли, что вы с Некрасовой похожи. Ты ненавидел свою участь солитёра, она не хотела быть хранителем. Жертвовать собой её тоже научил ты, — указательный палец так и не покрутился у виска, поэтому Паша предпочёл им погрозить Арсению.       Попов помрачнел. Воля был прав. Арс заколебался, когда Яна сказала, что готова спасти своих друзей даже против их воли. Солитёр понимал, что девушка поступала правильно, потому что сам Арсений поступил бы так же. Он не мог остановить её, потому что знал, каково это пополнять список неспасённых новыми именами.       — Ты слишком много делаешь для нас.       Попов решил, что он ослышался. Антон выпрямился, расправил плечи и посмотрел на Арсения с уважением. В его взгляде не было обиды, взращённой на юношеском максимализме, с которым давно пора было распрощаться. Солитёру и раньше приходилось слышать от Шастуна эти слова, но тогда тёмный хранитель произнёс их на похоронах Щербакова, и Арс был уверен, что они были спровоцированы атмосферой потери и беспомощности, напитавшей воздух.       — Я бы хотел обвинить тебя в её уходе, но ты прав. Яна сама приняла это решение, взяв на себя ответственность. Арс, — Антон прохрипел, будто слова приносили ему боль, — я хочу попросить у тебя прощения. Я всегда обвинял тебя в том, что происходило с Яной. Со всеми нами, — выдохнул Шастун. — Мне было так проще, — голос Антона предательски дрогнул, и парень повёл плечами, даря себе передышку. — Прости, что я, что мы все, — тёмный хранитель осмотрел растерянных друзей, — никогда не ценили то, что ты нашёл в себе силы и взял ответственность за всех нас.       — Говори за себя, — недовольно пробормотал Матвиенко, но Позов отвесил мужчине затрещину, чтобы тот не портил момент.       — Нужно быть по-настоящему сильным человеком, чтобы принимать решения, у которых могут быть последствия, — продолжал Шастун. Его плечи поникли, хоть с каждым новым словом они освобождались от груза вины. — Справляться с ненавистью врагов проще, чем терпеть ненависть своих друзей, — виновато усмехнулся Антон. — Арс, прости, что вёл себя, как мудак.       — Ну ты ещё засоси его! — не удержался от язвы Серёжа и получил новую оплеуху, в этот раз от Воли.       Антон больше не произнёс ни слова. Монолог с извинениями выкачал из него все силы. Арсений подошёл к парню и протянул руку. Шастун изумлённо посмотрел на солитёра и пожал вытянутую ладонь.       — Мы вернём её, — хладнокровно и уверенно проговорил Попов. — Все вместе. Мне кажется, я знаю, кто научил Яну управлять стихиями, — быстро сменил тему Арсений, заметив, что на щеках Антона начали проступать красные пятна стыда.       — Обретённая сестра, очевидно же, — хмыкнул Воля. — Не удивлюсь, если ты этому поспособствовал, — пожурил солитёра Паша. — Падок ты, Сень, на симпатичных метахранителей, — по-отечески продолжал цокать языком бывший поисковик.       — Уймись уже, — Арсений наморщился от подколов Воли, как от кислого лимона. — Но ты прав. Я думаю, что Юля предложила Яне свой план.       — Почему ты стремишься доверять старшей Громовой? — с вызовом спросила Кузнецова, теребившая в руках мобильный. — Она же перестала отвечать на твои звонки. Да ладно, брось, — хмыкнула Ира, когда Арс удивленно вскинул брови, — это было слишком очевидно. Ты не думал, что она через тебя решила добраться до нашей Янки?       — И чуть-чуть задержалась на тебе, — противно хихикнул Матвиенко. — Или под тобой.       — Сергей Матвиенко. Кладезь сальных и пошлых шуточек, — прокомментировал Воля.       — Нам нужно вернуться к изучению дневника, который передала Фролова, — Попов посмотрел на Позова. Тот не сразу сообразил, о чём говорил солитёр, и запоздало кивнул. — Наверняка работники Громова знали про контроль метахранителя над стихиями, когда… — Арсений прочистил горло, — проводили свои опыты. Вдруг мы сможем найти что-то полезное.       — Паша прав, Яна во время побега пользовалась в основном двумя стихиями — землёй и воздухом, — Шеминов потёр в задумчивости подбородок.       — С добрым утром, Станислав Владимирович! — в почтении кивнул Воля. — Кратенько пересказать ту часть, которую вы пропустили, пока находились в трансе?       — Ей необходима последняя стихия, — проигнорировал выпад бывшего серого хранителя купидон. — Вдруг Громов забрал Яну, потому что ему есть что ей предложить?       — Думаешь, что папенька решил сделать младшей дочери подарок и принести дар тёмного хранителя? — с нездоровым энтузиазмом вступил в увлекательную беседу Паша.       — А никто не хочет задать главный вопрос, — все развернулись на Диму Позова, и тот на секунду смутился от такого внимания и поправил очки на переносице. — Тяжело быть самым умным человеком в комнате, но я отважно взвалю эту непосильную ношу на свои хрупкие плечи. Зачем Громову нужен полноценный метахранитель?       — В коллекцию? — с наиглупейшим выражением лица предположил Матвиенко и дёрнул плечом. — Вот у тебя когда-нибудь был домашний метахранитель? Может, они, как попугаи-неразлучники только по двое живут?       — Он хочет сделать из неё Старшего Хранителя, это очевидно, — покачал головой Попов, не оценив чувства юмора своего друга.       — Зачем ему настолько мощный Старший Хранитель? — перефразировал свой вопрос Поз. — До этого же как-то перебивались своими силами. Кто у вас там сейчас у власти?       Димка посмотрел на Арсения, потом на Антона, затем удостоил внимания Шеминова. Воля похлопал Дмитрия по плечу и попросил посмотреть на него, но был окинут недовольным взором.       — Старший Хранитель никогда не светится. Он может быть кем угодно — ангелом, светлым хранителем, купидоном, ищ…поисковиком, — запнулся под сердитым взглядом темных глаз Воли Попов, но было очевидно, что оговорка сделана нарочно.       — То есть, в мире хранителей диктатура? — уточнил Позов. — Старшего Хранителя не выбирают путём выборов, демократия у хранителей не в почёте?       — Отлично, — не без иронии заметила Ирина, напомнив о своём присутствии. — Один умник будет отвечать за генетику хранителей, второй дискутирует про их внутреннюю политику. Старшим Хранителем может быть и тёмный, и солитёр, — со знанием дела напомнила Кузнецова, бросив суровый взгляд на Арсения. — По-другому я не могу объяснить тот факт, что ещё никто не вмешался в выборы мэра.       Попов кивнул, выразив полное согласие с предположением Кузнецовой. Его телефон оживился в кармане брюк. Плечи солитёра напряглись, когда он увидел определившийся номер. Мужчина почувствовал себя пристыжённым, сообразив, что в суматохе забыл, что стало катализатором побега Некрасовой, и не подумал о судьбе звонившего Арсению парня.       — Олег? — не скрыв беспокойство в голосе проговорил солитёр.       — У тебя есть мой второй номер? — вместо приветствия удивлённо выдал Терновой. Попов издал невнятный звук, означавший положительный ответ. — Я дома, со мной всё в порядке, — коротко добавил студент. — В клубе подсыпали что-то в напиток, очнулся в подвале дома Громова, телефон куда-то делся, — Арс внимательно слушал рассказ парня под прицелом тревожных взглядов. — Яна со своим отцом пришли к соглашению, и он позволил отвезти меня домой.       — Она что-то рассказала тебе о своих планах? — осведомился солитёр.       — Нет. Мы почти не говорили, — Олег наверняка что-то скрывал, но Попов был рад, что парню не угрожала опасность. — Мы в ссоре так-то, — нехотя добавил племянник Захарьина. — Знаю только, что она вернулась в дом отца.       — Я тебя понял, Олег, — Арсений кивнул. — Хорошо, что с тобой всё в порядке.       — Да, — отстранённо пробормотал Терновой. — Всё в порядке. Давай.       Студент сбросил звонок. Попов пролистал список контактов и набрал нужный номер.       — С Олегом всё хорошо, он дома, — подытожил он для гостей своего дома, слушая гудки в телефоне. — Яна не берёт трубку, — он нажал сброс вызова и повертел телефон в руках.       — Я тоже звонила ей, — тихо произнесла Кузнецова. — Не берёт, — покачала девушка головой.       — Что сказал Олег? Янка что-то говорила ему? — спросил Воля.       Попов покачал головой:       — Она у Громова. Это всё, что ему известно. Предлагаю всем отправиться по домам, — продолжил солитёр.       — Ещё скажи, что «утро вечера мудренее», сказочник, — фыркнул Пашка.       Арсений вытянул оскорблённо лицо, и бывший поисковик понял, что угадал.       — Сегодня мы вряд ли что-то можем изменить, — равнодушно напомнил Попов. — Олег вернулся домой. Мы знаем, что Яна у Громова. И я уверен, что ей не угрожает опасность, потому что она нужна своему отцу.       — Да, Сень, с тестем тебе точно не повезло, — сочувственно покачал головой Воля.

***

      Антон не звонил Яне. Он до пиздеца покорно принял её решение уйти к Громову, но побороть желание мигрировать в квартиру Некрасовой не смог. Парень с грустной улыбкой отметил, что купленный им телефон лежал на кухонном столе. Яна была здесь, может даже, совсем недавно. Они разминулись. И Шастун решил, что это к лучшему, потому что теперь он бы её точно не отпустил.       Когда Громов признался, что вспомнил про друзей Яны Громовой из университета, Антон сразу знал, чьё имя будет произнесено следом. Некрасова боролась со слезами, спрашивая, что отец сделал с Олегом Терновым, а Шастун понял, что она уйдёт, потому что не сможет остаться и бросить друга, потому что Антон точно так же поступил бы, если бы Позову или Макарову угрожала опасность. Правда, у Шаста с Диманом и Илюхой не было щепетильных ситуаций, и спровоцировать ревность у Янки этот выбор вряд ли бы смог.       Яна хриплым голосом умоляла Попова понять её и отпустить спасти друга, а Антон медленно поднимался на ноги за спиной Арсения и позволял ей уйти. Да, он кричал, что её возвращением Громов выигрывает начатую войну, но… Антон же должен был сделать хоть что-то. Пока все в комнате пытались остановить намеревавшуюся уйти Некрасову, Шастун сражался со своей ревностью: ставил блоки, пытался парировать удары, но всё равно пропускал, и острое лезвие кололо кожу.       Антон ревновал. Бесконечно много, бесконечно часто. По-юношески глупо ревновать к человеку, который был до тебя, но Шастун ревновал Яну к Чинарёву, с которым она в прошлом мечтала построить семью. Антон ревновал к Попову, с кем Некрасова делилась всем важным, она даже доверилась ему первым, хоть ей и было сказано, что Арсений Сергеевич тёмный солитёр. Он ревновал к Щербакову, который больше не мог быть ему конкурентом. Он ревновал к Олегу, который казался всего лишь лучшим другом, приобретённым в жизни Яны Громовой, но который остался рядом, когда вернулась Яна Некрасова.       Дверной звонок нарушил размышления Шастуна. Антон бросил взгляд на электронные часы на микроволновой печи. Те опаздывали на полчаса, но и они говорили, что визит был поздним. Тёмный хранитель потушил сигарету в пепельнице и вышел в коридор.       На лестничной площадке не горел свет, но вокруг полуночного посетителя ауры не было. Димка Позов не мог сильно вытянуться за те часы, что прошли с момента их расставания, когда Поз сел в такси около дома Попова. Шастун повернул замок и потянул дверь на себя.       — Я думал пригласить тебя к себе, но решил, что ты откажешься, поэтому пришёл сам, — парень на лестничной площадке чувствовал себя неловко и неуклюже повертел в руке принесённую бутылку.       — Я рад, что ты цел, — искренне сообщил Антон и отступил назад, пропуская Олега в квартиру.       Когда они с Олегом прошли на кухню, Шастун не стал включать свет, ограничился небольшим светильником над столом. Он достал из кухонного шкафа два стакана и поставил их перед Терновым. Открутив крышку бутылки, студент наполнил их виски.       Антон испытывал неловкость, не зная, как начать разговор с Олегом. Тёмный хранитель взял в руки стакан и осторожным движением взболтал его содержимое.       — Арс сказал, что тебе подсыпали что-то в алкоголь…       Парень медленно кивнул и сделал несколько глотков из своего стакана:       — На это они рассчитывали, да.       Шастун непонимающе уставился на собеседника. Олег, в свою очередь, смерил Антона взглядом, взвешивая, готов ли он рассказать ему правду. За его поступок Антон заплатил дорогую цену. Решив, что Терновому грозит опасность, Яна оставила своего парня, согласившись вернуться к отцу.       Олег выпил ещё немного медовой жидкости и, поморщившись, закашлялся:       — Я видел, как эта девчонка подсыпала что-то в мой стакан, но не стал выпивать. Вытащил её танцевать, притворялся, что пью, а сам аккуратно расплескал коктейль, пока она не видела.       — Не понял, — озадаченно проговорил Антон. — Тогда как ты попал к Громову?       Терновой отставил пустой стакан и посмотрел на парня:       — Я учусь в театральном, я сыграл написанную для меня роль.       Шастун пытался переварить услышанное. Он провел пальцем по краю стакана, задержался на небольшом сколе и отхлебнул немного. Крепкий алкоголь обжёг горло, и Антон прикрыл рот рукой.       — Я тебя, наверное, неправильно понял, — осторожно начал Шаст.       — Нет, — сдержанно покачал головой Олег и вновь открыл бутылку, наполнив свой стакан. Он потянулся к стакану Антона, заметил, что тот выпил совсем немного, но всё равно решил обновить напиток. Поставив бутылку на место, Терновой взял стакан в руки и вернул взгляд Шастуну: — Ты всё правильно понял. Я догадался, что для меня готовили ловушку и угодил в неё на своих условиях.       — Зачем? — опешил Антон.       — Ради неё. Очевидно же, — не изменившись в лице, признался студент.       Шастун откинулся к спинке стула и взглянул на Тернового. Тот с видом опытного сомелье внимательно изучал плескавшийся в стакане напиток. Долго игнорировать пристальное внимание не получалось, и Олег встретился с Антоном взглядом.       — Ради неё, потому что… — подсказал тёмный хранитель.       — Ты уверен, что ты хочешь, чтобы я озвучил это вслух? — с вызовом осведомился Терновой. Шастун великодушно кивнул. — Хорошо, — Олег картинно развёл руками. — Я это сделал ради Яны, потому что я её люблю.       Антон в этот момент понял, что это совсем не смертельно. Парень, сидевший напротив, признался, что влюблён в девушку Шастуна, и он, Антон, остался жив и, на удивление, спокойно принял этот факт.       — Она уверена, что спровоцировала мою влюбленность новым даром, но всё случилось гораздо раньше, — Олег не знал, какой реакции ожидать от Антона, но продолжал с детской непосредственностью вываливать на того всё. — Кстати, косвенно ответственность за мои чувства несёшь ты, — он ткнул пальцем в ошеломлённого Шастуна.       — С какого хуя? — оскорбился Антон, когда к нему вернулся дар речи.       Язык начал предательски заплетаться, и Шастун вспомнил, что ничего не ел часов с двенадцати, потому что переживал за результаты голосования. Он потянулся за стаканом, осушил его содержимое, которое камнем ухнуло в желудок и опалило его. Антон перегнулся через стол, поставил пустой стакан перед Олегом и настойчивым жестом намекнул, что выпил бы ещё.       Терновой послушно наполнил стакан Антона и добавил виски себе. Он отставил бутылку и подвинул налитый алкоголь Шастуну.       — С хуя какого? — повторил свой вопрос Антон, взяв ёмкость с янтарной жидкостью.       — Помнишь, когда я привёл её к тебе и запер вас вместе? — Олег сверлил взглядом стенки своего стакана. — Мне казалось, что я поступаю правильно. Вы же любили друг друга и кто, кроме тебя, мог достучаться до Яны Некрасовой, спрятанной её отцом внутри Яны Громовой? Я оставил вас вместе. Здесь в этой квартире, — Терновой с грустью осмотрелся по сторонам. — Шёл домой и думал, что, твою мать, я поступаю правильно, помогаю ей, — Олег сделал два больших глотка и закашлялся. — А потом представил себя на её месте. Она не помнила ничего. И я, человек, которому она доверяла, оставил её наедине с тем, кого она считала причастным к своей смерти. Я ничего не объяснил. Привёл и ушёл. Махнул рукой, посчитав, что вы сами со всем разберётесь.       Шастун отпил немного из стакана и поджал губы, признав, что ситуация была такая себе.       — Я держал её за руку, когда ей били татуировку. Каждые выходные она тащила меня к себе домой после клуба, когда я напивался в слюни. И я просто съебался. Антох, мне стало так страшно, когда я представил, что больше никогда не смогу вернуть её доверие.       Шастун на каком-то эмоциональном уровне почувствовал, что лицо Олега исказилось болью, а, может, выпитый вместе крепкий алкоголь связал их невидимой нитью.       — Она начала избегать меня, не отвечала на мои звонки. Я понял, что всё пошло по пизде, и решил подкараулить её около дома. Её привёз к особняку Арс, и я подумал, что ему удалось достучаться до её воспоминаний, потому что в Янке что-то изменилось. Я пытался извиниться, а для неё это было такой мелочью. Она больше беспокоилась, что я промок, пока ждал её, — повёл плечами Терновой. — А потом обняла меня. И в тот момент что-то изменилось…       Олег замолчал. Он не в силах был признаться Антону, как смаковал эти объятия, вернувшись домой, ощущал ладони Яны на своей спине, чувствовал, как билось сердце, когда она прижималась щекой к его груди. Терновой не понимал, что могло измениться, ведь Яна Громова была его подругой, за которую он беспокоился. И только потом спустя время студент осознал, что тогда под дождём он впервые познакомился с Яной Некрасовой, которую вытащил наружу Попов.       — Я не планировал лезть в ваши отношения. Я просто хотел помочь. Но…       — Её ревность дала тебе надежду, — твёрдым и спокойным голосом закончил за собеседника Шастун и выпил.       — Если честно, я вообще нихера не понимал, — усмехнувшись, сознался Олег. — Она так раздражалась из-за Кошкиной… Наверное, странно говорить об этом с тобой, — запоздало хватился Терновой.       Антон молчал, не имея ни малейшего понятия, что он должен сейчас ответить парню. Он потянулся к бутылке, открутил крышку и задумчиво сообщил:       — Хочу признаться, что никогда не видел в тебе своего потенциального собутыльника. — Терновой со смешком выдохнул, а Шастун добавил: — Соперника — всегда, но собутыльника — никогда.       — Она тебя любит, — полным уверенности голосом отозвался Олег. — Сказала, что любит тебя, — добавил студент и лукаво прищурился.       Антон внезапно расхохотался, догадавшись, на что намекал Терновой. Он покачал головой и отпил из своего стакана.       — Она попросила меня больше не вмешиваться, — прочистив горло, открылся Шасту Олег.       — Она права. Мы понятия не имеем, чего можно ожидать от Громова.       — Я завтра возвращаюсь к родителям, — Терновой провёл большим пальцем между бровями. — Улетаю обратно в Ташкент.       — Ты поступаешь правильно, — поддержал студента Антон, потому что понимал, что тот ждал одобрения своего решения.       — Да, — рассеянно кивнул Олег. — Теперь я поступаю правильно.       И мне не хотелось бы, чтобы кладбище жертвующих собой ради меня во имя любви разрасталось. Если нарушишь клятву, то твои чувства ко мне нихера не стоят

***

      Яна сверлила взглядом белоснежный потолок, лежа на мягкой до раздражения кровати. Раз за разом она проигрывала в голове вчерашнее признание отца. Всё казалось страшным безумием, но проступившие на шее синие отпечатки пальцев подтверждали, что ночной кошмар был явью.       Она села в кровати, расчесала пальцами волосы и замерла. Внизу раздался дверной звонок. Громов уехал из дома рано утром, наверняка торопился уладить вопрос по поводу встречи со Старшим Хранителем. С сестрой Яна после вчерашнего ужина решила быть осторожной, поскольку не успевала за её переменами в настроении. Спрыгнув с кровати, Некрасова отдёрнула плотную ткань своей футболки — наверняка дорогой — и прошлёпала босыми ногами в коридор. Оказавшись около перил, она перегнулась через них и, к своему удивлению, обнаружила, что около двери стояли Мироненко и Журавлёв.       С Димкой она виделась последний раз, когда он помогал ей отвезти домой похищенного Олега. Лена выглядела взволнованной. Она подняла голову вверх и уставилась на Яну огромными испуганными глазами.       — Привет, — Некрасова неловко подняла руку вверх, решив показать, что настроена дружелюбно.       Журавлёв тихо шепнул что-то своей девушке, пока помогал снять мокрое пальто.       — Привет, — щеки Ленки покраснели от смущения, — я на самом деле к тебе пришла.       Метахранитель удивилась. Её пальцы напряжённо сжали дерево перил. Она боялась услышать плохие новости.       — Я попросил Ленку передать послание твоим друзьям, — пояснил Журавлёв.       Яна кивнула и поманила Мироненко к лестнице. Лена тихо зашла в комнату и аккуратно приземлилась в кресло, в котором вчера крутилась Фролова.       — Ко мне тут Оксана приходила, — усмехнулась Некрасова. — Было ощущение, что мы все трое вновь будем изображать подружек. — Мироненко потупила взгляд, терзая подол своего серого свитера, а черные кудри упали ей на лицо. — Я тебя не обвиняю. Я знаю, что у Громова есть рычаг воздействия на всех.       — Меня Арсений к тебе послал.       Яна нервно сглотнула. Пытаясь отвлечься от накрывшей её паники, девушка подумала, что Мироненко в отличие от неё не называла начальника по имени-отчеству.       — Он просил передать тебе, что Олег уехал из города.       Бравада Некрасовой дала глубокую трещину:       — Что? Куда?       — К родителям в Ташкент, — ответила Лена.       — А как же университет? У него же диплом на носу, — жадно глотала воздух от возмущения Некрасова.       — Я не знаю, — тихо ответила Мироненко и съежилась под разгневанным взглядом Яны.       Метахранитель сложила ладони лодочкой и спрятала в них лицо. В носу неприятно защипало.       — Чем меньше я хочу жертв, тем больше их выходит.       — Попов знал, что ты будешь винить себя, но это на благо Олега. Там Громов его не достанет.       Некрасова резко вздернула подбородок. Лена опустила голову, перебирая нитки в своём свитере — притворялась, что не имела отношения к сказанной фразе.       — Он ненавидит меня, — отстранённо проговорила Яна. Мироненко взглянула на неё. — Олег, — пояснила девушка. — Я ему дала столько причин для ненависти. Дружба со мной ему дорого обходится, — она грустно усмехнулась, прекрасно слыша дрожь в собственном голосе, когда фальшиво обозначала чувства, привязавшие Тернового к ней. — Ему пришлось отказаться от мечты всей своей жизни. Хотя… — Некрасова поджала губы, сверля замыленным взглядом пустоту перед собой. — Какое это теперь имеет значение, да? — обратилась она к Мироненко.       — Они ищут способ помочь тебе, — предприняла попытку утешить Некрасову Лена.       — Я знаю, Лен. И это беспокоит меня больше всего.       — Ради дорогого человека нестрашно рискнуть всем.       Яна взглянула в голубые глаза Мироненко и понимающе кивнула.

***

      — Всё-таки хороший ты парень, Антох!       Шастун обернулся на девушку около себя, сместил свой взгляд на руку, легшую на его плечо, и поморщился от ядовито-зелёного маникюра. Попытка намекнуть на нежелательное вторжение в личное пространство обернулась провалом, и Антон размял плечи, скинув женскую руку.       — Это не приглашение на продолжение, — прыснула от раздражения Кошкина, но руку убрала, хоть и подарила Шасту почти дружеское похлопывание. — Я про то, что ты постоянно провожаешь меня после работы до дома, — оскорблённо напомнила другая Яна, работавшая теперь в ювелирном салоне Попова.       — Так темно же на улице, — слишком ненатурально усмехнулся Антон, не понимая, зачем он озвучивал вслух очевидные вещи. — Да и мне всё равно по пути, я же живу через два дома.       — Ой, Антон, святая простота! — закатила глаза Кошкина и коварно сверкнула глазами, переняв повадки животного, чью фамилию она носила. — Я в курсе, что у тебя есть девушка, но тебе всё-таки стоит быть позагадочнее что ли.       — Ага, в ебаный судоку не записаться? — взъерепенился тёмный хранитель.       — Ну чё ты обижаешься-то? — по-простому, без закидонов продолжала Яна. — Я тебе говорю, что не стоит выкладывать всю правду. Я же живу через два дома, — передразнила парня Кошкина. Вышло совсем не похоже, потому что Шастун никогда не оттопыривал так сильно нижнюю губу во время разговора. — Хотя заход с фразой про тёмное время суток был удачным, — следом похвалила девушка. — Короче, над общением с девушками тебе ещё работать и работать.       — Кошкина, иди домой, а, — не вытерпел Антон.       Девушка хмыкнула, игриво помахала всё теми же ядовито-зелеными когтями на прощание и скрылась в своём подъезде. Шастун поправил синюю шапку, поднял воротник куртки и, прячась от снега, побрёл в сторону дома.       Остановившись около своей девятиэтажки, парень задрал голову и посмотрел на окно квартиры. Антон осознавал, что наивно было надеяться, что кто-то мог включить свет в его отсутствие, но каждому человеку нужно во что-то верить. Шастун оттянул карманы, закусил замок куртки и покосился на уличный фонарь. В луче, расходившемся от лампы, красиво кружился пушистый снег. Парень снова запрокинул голову, позволив снежинкам щекотать его лицо, и прикрыл глаза, наслаждаясь моментом. Простояв так минуты три, Антон выпрямился и развернулся на подошве своих ботинок.       Маршрут вырисовывался сам по себе, взяв своё начало от самого сердца. Шастун вернулся к торговому центру, из которого полтора года назад каждый вечер выходил после работы вместе с Некрасовой. Он тепло улыбнулся, вспомнив, как пригласил её в кафе после дня рождения, как для Яны это стало их традицией, а для Антона лишним поводом провести больше времени вместе. Парню показалось, что и сейчас за ним наблюдал невидимый Щербаков, который накануне во время отключения электричества в ТЦ норовил выставить Антона дураком перед Янкой.       Тяжело выдохнув, Шастун свернул на дорогу, по которой Некрасова всегда возвращалась домой. Антон с детства учили, что через рельсы нельзя бегать. А Яна недавно переехала в город, родители не занимались её воспитанием. Наверное, только поэтому она стала хранителем именно здесь, в паре сотен метров от их единственной в городе станции. Изменить предначертанное парень был не в силах, ведь Некрасовой было суждено стать хранителем. Но он должен был ей помочь справиться с этим. Может, стоило остановить автомобиль Попова, в котором он вёз её домой, заставить девушку посмотреть на себя и… может быть, поцеловать?       — Над общением с девушками тебе ещё работать и работать, — насмешливо повторил голос Кошкиной в его голове.       Всё время, что Шастун пробыл хранителем, он был уверен, что только купидоны могли управлять временем, но теперь Антон шёл за прошлогодними собой и Яной, которые спешили на день рождения к Позову, наблюдал со стороны, как успокаивал Некрасову, отзеркалившую на себя мигрень Кати, видел, как они во дворе большой компанией собирались в лес отмечать годовщину свадьбы Позовых. Ему померещился силуэт Позова в окне, и тёмный хранитель поспешил ретироваться.       Неоновый парень, слепивший глаза, то был угрюмым толстяком, то становился счастливым накаченным спортсменом. Цветные лучи вывески «Сразу» отражались на лице Антона, стоявшего перед спортивным залом. Редкие поздние посетители бросали на него вопросительные взгляды.       Они с Яной ранили друг друга душевно и исцеляли физически. Она была уверена, что он по-прежнему влюблён в Нину. Он не мог видеть, как она смотрела на Арсения и его студентку.       Он прошёл через парк, где оставил Некрасову на скамейке, вернув ей снятый кулон, который сделал для неё Шеминов, чтобы ослабить их связь, дошёл до дома Яны, хоть и прекрасно понимал, что её там сейчас нет. Вспомнил, как принёс ей ночью кота, как пытался достучаться до неё, чтобы поблагодарить за спасение Нины Князевой, как ждал её на лавке, сбежав с дня рождения Кузнецовой.       Антон прожил в этом городе всю свою жизнь, но все его улицы и проспекты, скверы и бульвары были насквозь пропитаны воспоминаниями о Яне: её смехом и её слезами, встречами с ней и расставанием. Всё было, как в той песне, в городе пахнет только тобою.       Шастун прекрасно помнил, как однажды уже срывался отсюда в особняк Громова. Он перекатился с носка на пятку ботинок, выбросил недокуренную сигарету в урну и, спрятав покрасневший нос, направился обратно.       Дверь поддалась не с первого раза. Антон подтолкнул её плечом и повернул ключ. Стряхнув снег, лежавший на плечах, парень повернул дверную ручку и вошёл в квартиру. Щелкнув замком, он начал скидывать с себя ботинки, запнулся о собственную ногу и выругался. Нехотя парень наклонился, чтобы развязать шнурки, скинул, наконец, обувь и выпрямился, поздно заметив стремительное движение в свою сторону. Тонкие руки обвили его шею, и чья-то макушка уткнулась в подбородок.       — Янчик, — удивлённо выдохнул он, узнав свою позднюю гостью.       Некрасова привстала на носочки и поцеловала парня.       — Как ты здесь? — спросил Антон, когда к нему вернулся дар речи. Он обхватил ладонями лицо девушки и внимательно изучил её на наличие изменений.       — Ко мне сегодня приходила Ленка, — призналась девушка и накрыла ладонью руку Шастуна. — Она сказала, что вы ищете способ помочь мне. Я понимаю, что вы вряд ли послушаете её, поэтому решила попробовать достучаться до вас сама.       — В последний раз твои действия были слишком радикальными, — грустно усмехнулся тёмный хранитель. — Ты же понимаешь, что я последний человек, чей голос влияет на общее решение, — он отстранился от девушки, расстегнул куртку и убрал её в шкаф.       — На самом деле, — неуверенно продолжала Яна. — Наверное, было слишком самоуверенно считать, что я смогу справиться одна.       Антон щелкнул свет, зашёл на кухню и включил чайник. Некрасова продолжала стоять в коридоре. Шастун вопросительно посмотрел на неё и спросил:       — Что произошло?       Яна неуверенно прошла следом, села за стол и как-то ненатурально прикрыла ладонями шею, заставив Антона насторожиться.       — Громов намеревается устроить мне встречу со Старшим Хранителем. В ближайшее время я должна взять на себя его обязанности. Это было условие Громова, если он станет мэром города, — пояснила девушка, когда Шастун сел напротив неё.       — Он сказал, чего он хочет?       Яна рвано кивнула:       — Проводить собственный кастинг на хранителей. — Шастун непонимающе нахмурился, сдвинув брови. — Он хочет моими руками лишать дара неугодных хранителей, потому что уверен, что не все заслуживают быть таковыми.       — При всём уважении, Янчик, твой папаня поехал головой.       — Ты давно стал осторожничать в выражениях про моего отца? — изумилась Некрасова.       — Ну ты теперь с ним под одной крышей живешь, кто знает, что тебе в голову придёт.       — Шастун, я тебя сейчас ударю! — абсолютно серьёзным тоном произнесла девушка.       — Прости, прости, — сумбурно пробормотал он.       Шастун перегнулся через стол и поцеловал Янку. Та поначалу пыталась сопротивляться, но сдалась под напором парня.       — Я не уверена, могу ли я доверять своей сестре, — тихо призналась Некрасова и опустила взгляд.       Она положила руки перед собой и сцепила пальцы. Яна ойкнула, когда поняла свою ошибку, но Антон успел схватить её за руку. Он встал со стула и присел на корточки перед девушкой. Некрасова возвела взгляд к потолку, прикусив губы от напряжения. Шастун аккуратно провел большим пальцем по синякам на светлой коже, не в силах отвести взгляд.       Яна схватила Антона за запястье, привлекая внимание:       — Я не понимаю, перед кем она притворяется. Мне кажется, что её не было в особняке в тот день, когда я пришла к нему. Она появилась, когда он решил устроить ужин. Громов ни разу не посмотрел в её сторону, он упивался своей властью и делился со мной планами на будущее. Она вступилась только, когда он повысил голос, — она сжала пальцы сильнее, когда Шастун потянулся опять к её шее. — Она знала, что он хочет делать хранителей людьми.       — Может, она его боится, — предположил Антон. От растерянности Яна выпустила руку парня. — Я не знаю, Янчик, — обессиленно пожал он плечами.       Он приземлился на пол и взял ладони Некрасовой.       — Я знаю, что ты хочешь ей доверять, потому что ты долго мечтала о воссоединении со своей семьей, — Антон гладил большим пальцем тыльную сторону женских ладоней.       — Ну, в целом, я этого добилась, — печально улыбнулась Яна. Шастун с сочувствием взглянул на девушку. — Есть ещё кое-что. Я знаю, зачем Матвиенко общался с Громовым, когда был солитёром. — Некрасова встретилась с пристальным взглядом Антона. — Он планировал сделать Серёжу Старшим Хранителем.       Шастун, в отличие от Яны, не рассмеялся. Его брови нахмурились, а губы были напряжены. Вряд ли он был рад тому, что оказался прав на счет другого Матвиенко.       — Я думаю, что ни Серёже, ни Арсу об этом лучше не знать, — тихо заметила девушка, и Антон выразил своё согласие кивком. — Я пока не смогу остаться, Антон, — она аккуратно освободила свои руки и наклонилась к парню, касаясь лбом его лба. — Он должен ответить за всё зло, которое причинил, — по-прежнему тихо, но с твердой уверенностью сказала Некрасова.       — Что ты собираешься делать?       Антон выпрямился, поцеловал уголок рта Яны и провёл носом по её щеке.       — Я пока не знаю, — тихо ответила девушка. — Я очень боюсь. Но, — она прочистила горло, — всё началось с меня, значит, закончить этот хаос суждено мне, — решительно добавила Некрасова.       Шастун кивнул. Он привлёк Яну к себе и нежно поцеловал.

***

      Яна шагнула из кокона серебристой ауры и замерла, прислушиваясь к тишине, царившей в особняке Громова. Осторожно наступая на мягкий ковёр, девушка отошла к двери. Вытерев вспотевшие ладони об джинсы, Некрасова нервно сглотнула и вытянула правую руку перед собой. Под пальцами ощущалась прохладная пустота. Не желая сдаваться, девушка размяла запястье. Она повернула раскрытую ладонь вверх и улыбнулась, почувствовав теплую вибрацию.       Капризная река времени не сразу признала Яну, и девушке пришлось заново приручать её. Время упорно скользило в привычном направлении, и Некрасова с усилием толкнула его назад. Девушка поначалу не узнала сотворённый визуальный реверс, поскольку заметить изменения в пустой комнате было сложно. Убедившись, что никто не заходил к ней, пока её не было, Яна выдохнула и опустила руку. Черно-белый фильтр, наложенный реверсом на комнату, плавно растворился.       Некрасова разделась и забралась под одеяло, свернувшись калачиком. Она прикрыла глаза, призывая приятные образы, чтобы уснуть.       Кровать за её спиной прогнулась под чужим весом, и Яна резко открыла глаза, ощутив знакомый аромат. Она затылком ощущала посторонний суровый взгляд.       — Больше так не рискуй, — разрешал тишину шёпот Юли.       Некрасова не пошевелилась.       — Я была рада, что он тебя не забрал. Сначала, потому что считала, что он выбрал меня, а не тебя. Но потом всё изменилось, — Громова судорожно втянула воздух. — Потом я поймала себя на мысли, что беспокоюсь за тебя. Тебе было лучше в детском доме, поверь.       По-прежнему не проронив ни слова, Яна осторожно высвободила руку из-под одеяла. В темноте она нащупала руку сестры и переплела их пальцы. Юлю била мелкая дрожь. Некрасова провела большим пальцем по запястью сестры. Она не могла разделить с сестрой её боль. Но Юля не одернула руку, и Яна посчитала это добрым знаком.