Frivolity

Лучик утреннего солнца освещает светлую просторную квартиру. Часть его попадает на темный мраморный стол. Чимин трет пальцем поверхность стола, пытаясь убрать пятно, которое портит всю красоту освещаемого естественным светом мрамора. Он скребет его ногтем, снова трет мякушкой пальца и снова скребет, но то не поддается. Омега психует и отворачивается в сторону, хватая обеими ладонями голову и пытаясь удержать ее. Уже несколько дней он не выходит из дома, не отвечает на звонки, пропускает пары в университете, толком ничего не ест и мало спит. К зеркалу парень подходить не рискует, боится отражения. После последней связи с Чонгуком и сказанных им слов, омега потерял в себе силы на что-либо. Ему не хочется существовать, ведь самооценка, кажется, пробила самое дно. Его внимания хотят десятки альф, хотят взять его в мужья, предлагают хорошее будущее, опеку и богатство, но после одного альфы и его грязного языка, Чимин считает себя противным, низким, легкодоступным. Он анализирует свою жизнь день за днем и волей неволей приходит к выводам, что так оно и есть. За свои двадцать лет он не сделал ничего полезного, лишь только приносил боль другим, а себе еще вдвойне — собственноручно. Потеря родителей в юном возрасте сильно сказалась на омеге, отсекла от него живую часть и убила оставшуюся. Пак сильно сожалеет обо всем, что делал ранее, хочет измениться, поменять в себе все, но не может сделать и шага. Его терзают миллионы сомнений, словно шипы роз. Он каждое утро щупает свое тело, примеряет наряды, пытается красиво уложить волосы, но поднять себе самооценку так и не может. Считает, что он все еще не достаточно хорош, поэтому достойного альфу, который будет готов положить весь мир к ногам омеги, пока не встретил. Но все преграды лишь только в голове, а в действительности эти «самых» альф, Пак лично отшивает, зацикливая взгляд на таких, как Чонгук. Властных, красивых, дерзких, берущих силой. Чимин бы хотел такого рядом, но чтобы тот был только с чистыми намерениями. — Бог мой, что за дела?! Это просто какой-то ужас! Не дозвониться, не дописаться, так еще код сменил в лифте! Чимин пугается громкого басистого голоса и, запахивая на ногах шелковый халат, разворачивается на стуле назад. — Фух, как ты меня напугал, дедушка! — омега хватает ладонью ткань халата от испуга. — Ты почему такой эгоист? Ты обо мне подумал? Не брать трубку сутки, это какое не уважение ко мне! — пожилой мужчина бросает тяжелую кожаную сумку на диван и садится рядом с ней, попутно растягивая черный шарф на шее. — Я не могу появиться здесь за секунду, золото. Я живу в другой стране, мне лететь к тебе очень долго. Я думал с тобой что случилось… — Прости меня, я сильно виноват перед тобой! — Чимин бежит к дедушке и падает ему в ноги, кладет свою голову на его колени и начинает рыдать навзрыд. — Мне так плохо эти дни, дедушка! Я так больше не могу. Тяжелые веки мужчины закрываются. Пальцы ощупывают щетинистый подбородок. Чэвон снова не понимает, что случилось с его любимым внуком, кто снова сломал его. — Мне звонили с университета. Тебя ставят на отчисление. Я договорился, выбил тебе месяц на исправление, — широкая морщинистая ладонь оглаживает белые волосы Чимина. — Я кручусь, создаю крупные проекты, плачу за твое жилье, учебу. Пытаюсь сделать так, чтобы ты себе ни в чем не отказывал, но почему в ответ ты так не ценишь мой труд? Альфа тяжело вздыхает, ждет ответа. Он понимает, что молодому омеге трудно находится одному в стране, без поддержки, но мужчина специально не вырывал мальчика из его привычной среды, из места, где он родился и вырос. А бизнес в Америке оставить не получилось, поэтому Пак Чэвон живет на две страны, периодично проводя по несколько дней на успокаивающей терапии после перелетов, ведь сердце за омегу болит, да и возраст уже не тот. — Не плачь, Чимин. Я знаю, что ты не расскажешь мне о своих проблемах, потому что мне как альфе, тебя будет трудно понять. Но я хочу за эту неделю, которую проведу с тобой, вывести тебя из твоей грусти. Чимин поднимает голову и с надеждой смотрит на дедушку. Заплаканные глаза распухли, отчего видят смутно, но набросится на родного человека с крепкими объятиями, это ему не мешает. — Я так тебя люблю, ты лучший! *** — Тэхён, не обещаю. У отца завал на работе, я хотел ему помочь, — Джин с грустью смотрит на друга. — Ничего, я понимаю. Тогда посижу один, сделаю часть проекта сам. — Верно. Ты начни, а я уже потом присоединюсь! На этом решении парни и сходятся. Они часто получают парное задание и стараются выполнить его на высший балл, но планы у обоих разнятся, поэтому порой трудно одновременно начать работать. Вокруг стоит шум. Сотни голосов студентов сливаются воедино. Большая перемена перед четырехчасовой парой психологии. Все отдыхают, разговаривают, зависают в столовой. Тэхён переживает. Внутренне ему тяжело переносить выступление перед одногруппниками, хоть он это и делает часто. Парень делится своими переживаниями с Джином, тот его успокаивает и на немного, но становится легче. Доклад на несколько листов в сумке на плече приковывает внимание омеги, поэтому он берет его в руки и начинает перечитывать. Джин жестом предлагает пройти в аудиторию, прочь из шумного коридора, при этом, не прерывая повторений Тэхёна. Произнося какие-то заумные фразы и помечая что-то карандашом, Ким встает у холодной серой стены, периодически поднимая голову на входящих в дверь студентов. Джин рядом мирно ждет, уткнувшись в телефон. — Честно, я уже не хочу докладывать. Тэхён опускает папку и поднимает голову вверх. — Это поможет тебе в будущем. Ты же рассчитываешь на возможность учиться дальше, повышать свою квалификацию, поэтому эти доклады важны, — Джин уверяет, поддерживает, как может. — Ты прав. Нам пора за наши места, вот-вот начнется пара. Ким нервничает, да так, что его пальцы начинают холодеть, а по телу бьет мелкая дрожь. Каким бы уверенным он не казался на публике, внутри он очень раним и стеснителен, только показывать это удел слабых, а он хочет казаться сильным. Парта, за которой сидят омеги, оказывается оцеплена кругом студентов. Парни переглядываются и в испуге ускоряются, пробиваясь сквозь образовавшуюся толпу. Первое, что видит Тэхён — темный красный цвет, а следом большое кресло. Он застывает на месте и с большими глазами смотрит на него. Боковым зрением замечает, что около десяти человек откровенно пялятся на него и ждут реакции. Ким поворачивается к Джину и берет того за предплечье. — Я думал, он шутил. — Кто шутил, Тэхён? Откуда на твоем месте кресло? Ты знаешь? — Джин с неподдельным возмущением смотрит в карие глаза друга и ищет в них ответ. — Какой стыд, Бог мой! — омега прикладывает ладонь ко лбу и идет прочь от своего места на выход. Сокджин остается на месте и пытается узнать у однокурсников, что тут происходит. У светловолосого же сердце уходит в пятки. Сотня мыслей в голове бьются друг о друга и не дают конкретики. Ноги несут его вон из аудитории, чтобы не собирать на себе взгляды и смешки, ведь он и так пытается влиться в общество, наладить равные отношения со всеми, показать, что он такой же, как все. Но за спиной всегда слышит упреки, сплетни и слухи о себе. Ладонь ложится на лоб, прикрывает взгляд. Омега ускоряется, смотря лишь себе под ноги, по памяти ища самую ближнюю уборную. Сильный толчок. Тэхён начинает не по своей воле пятиться назад и терять равновесие. Но затем ощущает сильные руки на своей талии, что тянут его вперед. Омега поднимает взгляд вверх и видит его. Ком в горле появляется мгновенно, а язык прирастает к нёбу. Чужие руки на своей талии он все еще ощущает, отчего ему становится не по себе. Щеки краснеют, ему хочется вырваться и убежать, ведь это последний человек, которого он хотел бы вообще сейчас увидеть. Ким хватает Чонгука за кисти и рывком стягивает его руки со своего тела. — Все в порядке? Тебе не хорошо? — первое, что выпаливает Чон, удивленно смотря в испуганные глаза омеги. — Ты…ты… Что ты там устроил? — Тэхён сдерживает себя, пытается не сорваться. — Ты о кресле? Удобно сидеть? Я, честно говоря, сам еще не пробовал, — Чонгук шаг назад не делает, теснит омегу своим присутствием, хочет засмущать еще больше. — Чонгук, у меня слов просто нет. К чему ты это устроил? Я же пошутил! — омега взрывается, толкает альфу в плечо. — Я не расценивал это, как шутку. Тем более с таким красивым телом, нужно сидеть на удобной мебели, а не на деревяшках. Если тебя это сильно смущает, скажи и я уберу его, — Чон спокойно говорит, смотрит уверенно, хочет успокоить. — Убери. И чтобы больше… Светловолосый не успевает договорить. — Хочу пригласить тебя на свидание. Чонгук произносит это так быстро, что сам не ожидает. Лицо не отводит, делает вид, что уверен в своих словах, хотя придумал это предложение на ходу, не продумав возможных вариантов ответа. Ждет слов и реакции, а сам опускает руку в карман, начиная от тревоги перебирать ключ от машины в пальцах. — Я занимаюсь до вечера и мне… — В восемь вечера я заберу тебя отсюда, — снова перебивает. Альфа обходит омегу и идет в сторону аудитории, из которой выбежал Тэхён. Появление статного мецената в черной водолазке и в узких брюках собирает взгляды. Омеги глазеют, повернувшись со своих мест. Чонгук чувствует, что сзади кто-то подошел. Это светловолосый. Он окидывает его взглядом и идет туда, где стоит кресло. Тэхён остается на месте и смотрит вслед уходящему альфе. Он чувствует себя виноватым, будто не должен был возмущаться, повышать голос, тем более размахивать руками. Он повел себя как ветреный омега, который требует что-то от даже не возлюбленного. Стыд охватывает его, поэтому он не двигается с места, а просто наблюдает. — Ты и ты, — Чон указывает пальцем на двух рядом сидящих альф. — Взяли кресло и поставили его на место преподавателя. Студенты переглянулись, видно, что они возмущены такой просьбой и вроде как не обязаны выполнять ее, но все-таки встают и делают то, что приказывает Чонгук. Затем меценат берет один из стульев, на которых сидели альфы, и ставит его на место Тэхёна. — Эй, на чем я, по-вашему, должен сидеть? — возмущается студент, оставшийся без стула. — Постоишь. Либо же с другом стульчик поделите, — Чонгук смеется, омеги не остаются равнодушными к ситуации и тоже начинают посмеиваться. Альфа идет прочь из аудитории. Смотрит в глаза Кима, что так и остался стоять на своем месте. — Присаживайся, наверно, устал стоять. В восемь встречу в холле института, — последнее шепчет в самое ухо омеги, придерживая своими пальцами предплечье Тэхёна. Ким замечает, какая красивая кисть у альфы. Вся обвита выступающими венами, пальцы длинные, ногти ухожены, а водолазка закатана на три четверти вверх. Омега глядит в след удаляющейся фигуре и переводит взгляд на Джина, что машет ему рукой. *** Хосок проспал сегодня до обеда. С работы никто не звонил, отец тоже не тревожил, поэтому парень решил устроить себе полдня отдыха. Но работа сама себя не сделает, поэтому не спеша, заварив себе кофе, он начал собираться. Погода за окном стояла хорошая, отчего настроение немного улучшалось. Не то чтобы Хосок всегда и всюду улыбается, но сегодняшний день залог того, что он хотя бы на кого-то не сорвется, возможно. В голову невольно лезут воспоминания разговора с тем приятным омегой, на веранде. Хосок прокручивает то, как они курили одну сигарету на двоих, как звонко звучал смех Юнги, на всю округу сада, как блестели его глаза. Альфа трясет головой. Понимает, что допускает в голове лишнего, что такие мысли не должны его посещать, он же в отношениях, на пороге свадьбы. Но при этом понимает, что достаточный промежуток времени, будто не счастлив. Ведь ссоры с Каном стали приобретать частый характер, и это Хосоку не нравится. Он стал уставать, молчать в ответ и пытаться избежать ссоры. Порой ему кажется, что омега намеренно выводит его на эмоции, чтобы Хосок проявил свое истинное «я», но альфа не так прост и на манипуляции не ведется. Галстук на шее начинает душить, парень затянул его сильнее обычного, за потоком мыслей. Подтянутое тело отражается в зеркале. Рельефный пресс пробирается сквозь створку расстегнутой рубашки. Хосок оценивает себя, понимает, что хорош собой. Альфа внезапно слышит стук открывшейся входной двери. Галстук с рук летит на пол. Парень делает выпад в левую сторону и сует руку за шкаф, там всегда стоит бита. Схватив ее, он бежит к выходу и видит Кана. Запыхавшийся омега, с растрепанными волосами, с повисшей сумкой на локте и упавшим на пол чемоданом, хмурит брови и смотрит исподлобья. — Кан, почему ты не… — И тебе утро доброе, Чон Хосок! Альфа понимает, что сейчас будет что-то не хорошее, поэтому заранее успокаивает себя и ставит биту к стене. — Со шлюхами спишь? Я же не помешал, надеюсь, — словно на жертву смотрит Кан на Хосока. Затем кидает кожаную сумку к стенке и проходит вглубь квартиры. — Вот скажи мне, Чон. Как можно быть таким эгоистом? — Что за наезды? Тон снизь. Природный запах альфы оседает в комнате. Кан понимает, что ему становится тяжелее себя держать в руках, но он еще не закончил. — Ты даже не встретил меня с аэропорта, не позвонил вчера перед сном, не позвонил сегодня утром! Ты даже не знаешь, что произошло со мной за эти дни толком. Я тебе настолько безразличен? — Сон переходит на крик. Из его глаз вот-вот брызнут капли слез, ведь губы уже дрожат. — Что за хуйню ты несешь? Ты должен был не сегодня вернуться. Я еще и виноват в этом? — альфа закипает. Он ощущает, как кровь заполняет его вены на кистях. Чувствует, как агрессия охватывает весь разум, контроль сходит на нет. — Скажи, что тебе похуй на меня! Скажи, что не любишь меня! Скажи, что трахал весь Сеул, пока меня здесь не было! — Кан подбегает к альфе и кричит ему это прямо в лицо. — Скажи это! Последних слов Хосок не слышит. Ему будто заложило уши. Он не помнит, как перестал владеть сам собой. Как закипел и не сдержался. Не помнит, как ему противно было слушать омегу еще в самом начале. Забывает и забудет. Ладонь альфы раскрывается максимально широко и ударяет омегу по щеке. С силой. Больно. Неприятно. Кан закрывает место удара своей ладонью и оседает на пол. Его испуганные глаза смотрят снизу вверх на Хосока. Из глаз брызжут слезы, сил держать их больше нет. Чон же смотрит сверху вниз с ненавистью и злобой. Довел, омега его довел. Терпеть эти унижения и ложные обвинения он больше не хочет. Даже если он его и любит, то недоверие к себе не потерпит. Ведь в его глазах он мог действительно быть тем, кем его описывает и представляет Кан, но он выбрал уважать своего омегу и не позорить его честь. Только, увы, омега и это не ценил. — У тебя есть ровно час, чтобы собрать свои вещи и исчезнуть. Хосок произносит это с неимоверным холодом в голосе. Сон же пугается, дергается, пытается встать или поползти за альфой. — Нет, любимый, прошу! Я глуп, прости меня! Омега рыдает навзрыд, не хочет осознавать, что их конец настал именно так. Так неприятно и больно. Конец, которого он боялся больше всего в жизни. Брюнет плачет, ползает по квартире, пытается достучаться до Хосока, что заперся в ванной, но все тщетно. Видимо, нужно уходить. *** Чонгук выходит из Mercedes и направляется в институт. На часах уже почти восемь вечера. Слишком холодная погода дает о себе знать поддувающим ветерком, поэтому альфа запахивает на себе длинное черное пальто. Машину он заранее прогрел, чтобы омега чувствовал себя комфортно. Все-таки чувство ухаживания в альфе проснулось. Хоть и не любит он весь этот процесс, конфетно-букетные периоды, но почему-то за Кимом хочется ухаживать. Может за это говорит его внешность, ведь выглядит он слишком хрупко, будто фарфоровая статуэтка, которую убирают на самую высокую полку, чтобы не разбить взмахом руки. Чонгук заходит в просторный холл здания. Свет приглушен, горят лишь настенные светильники. Охранников нет, видимо обходят институт по периметру. Чонгук не видит омегу на креслах в холле и все сразу понимает. Он просто не пришел. В целом, чего ожидал альфа? Просто так добиться его расположения? Видимо, это не простой случай. — Твою мать! — Чон разворачивается и идет прочь. — Чонгук! Альфа разворачивается, когда слышит его голос. Омега спешит к нему навстречу, быстрым шагом сокращая расстояние холла между ними. Одновременно наматывает на свою шею бежевый шарф. — Я был в гардеробной. Думал, ты ровно к восьми не подъедешь, — Тэхён улыбается и встает напротив мецената. Чонгук невольно тянет улыбку вверх и забирает пальто с рук омеги. После помогает ему одеться и пропускает вперед, на выход. — А я почему-то подумал, что ты просто затаил обиду на меня и отвергнул мое приглашение. Чон открывает пассажирскую дверцу и усаживает омегу в машину. — Это слишком неуважительно. Я бы так не поступил. Тэхён поворачивается к альфе, что уже выкручивает руль и плавно давит на газ, выезжая с парковки. — Ты мог отказать мне в свидании, это не определяет твою степень неуважения, — Чон поглядывает в глаза Кима и пытается почувствовать его эмоции в данный момент. — Мог, но не стал. — Звучит, будто я тебя принудил, — Чонгук бросает смешок и ускоряет машину. Тэхён не желает отвечать. Отворачивается к окну и смотрит на вечерний Сеул. Думает о том, делает ли он все верно? Стоило ли садиться в эту машину? Стоило ли уделять внимание этому альфе? Ким не понимает, смотрит на парня слева снова, тот же уверенно ведет машину и смотрит на трассу. Но Чонгук ощущает на себе взгляд и поворачивается, смотрит в ответ. Омега пугается и робко опускает взгляд вниз. — Ты мило смущаешься. В тишине произносит Чон. И этим делает еще хуже. Омегу буквально уже душит природный аромат альфы, он оседает на каждый сантиметр площади машины и закрепляется, испускает молекулы запаха. — Открой окно, мне душно, — Тэхён тянет шарф от горла и сгибается пополам. Чонгук молча съезжает на обочину и открывает окно со стороны омеги. Сам же понимает, почему тому стало плохо, поэтому глушит машину и выходит из нее прочь. Ходит вокруг машины, делая вид, что проверяет ее. Тэхёна же потихоньку отпускает, после чего он зовет альфу назад в автомобиль. И вскоре они продолжают путь. Вечерний ресторан встречает их своим шармом. Очень красивые темные шторы, свисающие волнами на окнах, кожаная мебель, мягкий теплый свет из настенных ламп, зажженные свечи, стоящие на каждом столе и отсутствие народа. Атмосфера максимально предрасполагает к свиданию. Чонгук пропускает омегу вперед, помогает снять пальто и под руководством официанта они проходят к своему столику. Чон сразу же берет меню, раскрывает его и протягивает парню. После уже берет второе для себя. — Как будешь готов заказать, скажи мне. Чонгук пытается максимально расположить к себе омегу. Пытается сделать вид, что он к нему только с чистыми и благими намерениями. Но если так подумать, то отчасти это правда. Альфа за эти дни много думал. Его симпатия к омеге действительно выросла в геометрической прогрессии. Только этапы, действия и некий план, не дают ему делать то, что он бы хотел. Но чувств омеги парень не знает, отчего так еще трудней рассчитывать на хорошее продолжение. Вскоре им приносят заказ. Они с аппетитом кушают, Тэхён почти на поднимает глаз от своей тарелки, в отличии от Чонгука. Он смотрит каждую секунду на светловолосого и подмечает детали. Смотрит на то, как тот аккуратно ест, почти не пачкается. Альфе нравится, что парень соблюдает этикет, но в целом этого следовало ожидать. Парень вырос в «не простой» семье. — Ты красивый сегодня. Тебе идет дождливый Сеул, — подмечает Чонгук, закончив ужинать. — Спасибо, — Тэхён вытирает рот салфеткой и откидывается на стуле. — Почему именно ты решил заняться спонсорством института? Чон замирает. Вопросы такого характера должны быть либо проигнорированы, либо на них нужно ответить, но максимально уклончиво. — Хотел заняться чем-то полезным для общества, тем более что деньги позволяют. — Встретив тебя на улице, не скажешь, что ты желаешь жертвовать свои деньги на что-то глобальное, — Тэхён улыбается, беседа его слишком расслабляет. — Не жалею о том, что начал. Если бы не начал, тебя бы не повстречал. Омега замирает. Зрачки расширяются, а ком в горле начинает расти все быстрее и быстрее. — За эти дни, я много думал. Пришел к выводу, что ты мне не безразличен. Я бы желал быть максимально ближе к тебе, как ты смотришь на это? — Чонгук говорит все то, что отчасти на душе и то, что должен говорить. Ведь дни идут, а сближения как такого нет. — Я не знаю, что сказать… Ким в ступоре. Ему послышалось или только что ему признались в неких чувствах? Он не понимает, как реагировать, что отвечать. Стеснение охватывает его с головой. Ему бы провалиться сквозь пол, а не сидеть сейчас и с ровным лицом, без единой эмоции продолжать смотреть на альфу напротив. — Скорее я не против, но прошу, без резкости. Я не хочу отталкивать тебя из-за твоей быстроты проявлений ко мне, но если ты будешь так делать, мне придется отдалиться. Этим Тэхён ставит точку в разговоре с альфой. Он первым встает со стола и поправляет свой костюм. Чонгук улыбается, потирает ладони и встает следом, оставляя в счете несколько купюр за ужин. Омега и альфа движутся к выходу. Чон первым делом берет пальто Кима и помогает ему его надеть. И в тот момент, когда Тэхён поворачивается, Чонгук приобнимает левой рукой его за талию, а правой поддерживает подбородок. Мгновение. Искра. Пелена в глазах. Альфа целует. Без стеснения, без страха, но со страстью. Зажимает пухлую верхнюю губу меж своими и тянет из нее все соки. Настолько она нежная, как и сам Ким, что отпускать не хочется. Глаз он не открывает, не хочет разочароваться в такой момент. Но вот омегу держит крепко, уверенно, хотя тот и не сопротивляется. Чон понимает, что перебарщивает и отстраняется. Его взгляд весь сосредоточен на светловолосом. Тот стоит невинно, прикусывает нижнюю губу и явно не понимает, что сейчас произошло. — Не смог удержаться. Простишь за такое? — нагло улыбается альфа. А у Тэхёна буря в голове. До него только доходит, что его поцеловали. И поцеловал альфа. Впервые в жизни. Он не понимает, как себя вести, что говорить, ведь любое начало диалога после такого, выглядят неуместно и абсурдно. — Прощу, если подвезешь до дома. — Само собой. Я тебя забрал, я тебя и доставлю. Чон приобнимает за плечо Кима и они покидают ресторан.