Тайны ордена Гусу Лань

***

"Фуцан Чило, мифический артефакт..." "Фуцан Чило – последнее упоминание..." "... способность полного подчинения души и сознания человека, так испугала его создателя, что..." "...с тех пор, ключ к его активации был утерян навсегда, а сам артефакт похоронен на дне озера и ..."       Ванцзи бегло просматривал разбросанные бумаги с записями Сичэня, аккуратно пробираясь между ними, к свернувшемуся клубком и спящему прямо на полу брату. "... Сяо Лун стоял посреди поля, где только что закончилась жестокая битва, он был окружён своими людьми, но не было ни возгласов радости, ни плача по потерянным братьям, лишь завывание ветра да карканье воронья.       Король с надеждой вглядывался в лица своих солдат, но они оставались неподвижны. Он был окружён живыми марионетками без воли, без души.       Сяо Лун сорвал с шеи медальон, бросил на землю и в отчаянье ударил по нему своим боевым топором, способным разрушать горы и разрубать любые металлы будто ветхое дерево, но словно в насмешку, верное оружие отскочило от простой, медной бляшки не оставив на ней и царапины."       Лань Чжань отложил свиток, забранный из-под руки старшего и отложив его в сторону, осторожно потрепал брата по плечу. — А! — Хуань подскочил, опираясь на руки, огляделся и наконец сфокусировав взгляд на Ванцзи, выдохнул и улыбнулся: — А-Чжань, ты вернулся. Как прошла охота? — Всё хорошо. — Отлично, — Сичэнь сел удобней, растирая лицо, чтобы прогнать остатки сна. — Сколько времени? — Семь утра. — О, ясно. Ты, что-то хотел? — Брат, что ты ищешь?       Старший хотел ответить – ничего, но оглядевшись вокруг понял, как глупо это прозвучит. — Я... — Тебя давно что-то беспокоит и дядю тоже. Это из-за Фуцан Чило? — ХХХ-ххх, всё ты замечаешь. Приготовь чай, я умоюсь и поговорим. — Мгм. — В попытке вернуть своим людям души, Сяо Лун лишь усилил артефакт. Если раньше, чтобы подчинить человека, его нужно было видеть и это занимало какое-то время, то после всех экспериментов, он мог подчинить любого, где бы тот не находился, просто, подумав об этом. Правда, всё же был один положительный момент. Теперь, для активации Фуцан Чило требовался ключ, без которого он отныне был совершенно бесполезен. И который, в отличие от самого артефакта, можно было уничтожить, что в итоге и было сделано. — А что было ключом? — Об этом информации нет. — Сейчас, этот Фуцан Чило у Вэней? — Да. — Почему, вы уверены, что это именно он и, что всё это не сказка. Кстати, почему – Фуцан Чило? — Чило – это название мелкой монеты очень древнего государства Лорьни, а Фуцан, на их языке – подчинение. По легенде, когда страна была почти полностью уничтожена, Сяо Лун соблазнил одну из мелких богинь, что любила купаться в горячих источниках недалеко от его дворца и с её помощью пробрался в мир богов. Там он нашёл записи, с помощью которых можно было создать артефакт невиданной силы, но вынести из хранилища он их не смог, поэтому провёл ритуал прямо там. Заклясть нужно было что-то, что тебе дорого и он заговорил мелкую, медную монетку, которую перед смертью подарила ему его няня – на удачу. И которую он всегда носил на шее как медальон. Ну, а в том, что это не сказка уверен Вэнь Жохань. Его клан нашёл какие-то древние записи, к сожалению нам не удалось узнать их точное содержание, но мы нашли нечто похожее и у себя. Отсюда и легенда. Кроме того, в одном из дневников Лань Аня тоже есть упоминание этого артефакта. Смотри, — Сичэнь огляделся и взяв одну из книг, раскрыв на нужной странице, передал Ванцзи. — Так его предок был... — Да, судя по всему, предок основателя нашего клана, был советником того самого Сяо Луна. Конечно, история про богов чушь. Скорее всего, король был очень могущественным заклинателем и сам создал артефакт, возможно, действительно на основе своей счастливой монеты. — Вэни? — Судя по тому, что они до сих пор не у наших стен, Вэнь Жохань не знает о советнике. — Ты думаешь, что у нас есть какие-то сведения о ключе? — Скажем, я не удивлюсь. — Почему, вы думаете, что он просто не откажется от задуманного, если без ключа монета бесполезна? — Он не просто так искал именно этот артефакт. Вэнь хочет иметь всё лучшее и сейчас этим лучшим, очевидно, является Фуцан Чило. У него наверняка был план, как активировать артефакт, но ничего не вышло, а он ненавидит проигрывать, поэтому будет искать способ его запустить до последнего, что безусловно нам на руку. Это даёт время. — Почему тогда не напасть первыми? — Вэни безумно сильны сами по себе, плюс их поддерживает множество орденов, а на нашей стороне... — Хуань горько усмехнулся, сжимая кулаки. — Всего несколько орденов готовы выступить против Вэней хоть сейчас, среди них есть парочка действительно сильных кланов, но их слишком мало. Остальные... Жестокостью и непомерными амбициями Вэнь Жоханя недовольны многие, но они выступят в открытую, только если это сделают все великие ордена, а из четырёх, сейчас на это пойдём только мы и Цинхэ Не. Цзинь Гуаншань трус, он будет тянуть до последнего. Он бы зашевелился, если бы нас поддержал Юньмэн, но Цзян Фэнмянь с возрастом стал безумным сторонником мира и – безумным, здесь главное. Он отчего-то уверовал, что Вэни никогда в действительности не решатся напасть на другие ордена и то, что они уже стёрли с лица земли кланы Ван и Фу, его не разубедило, ведь нет прямых доказательств. Забавно, учитывая, что он в курсе реальных обстоятельств смерти отца Минцзюэ. — Почему, ты больше злишься на господина Цзяна? — Цзинь трус, но он не отрицает реальность, просто всегда ищет путь проще и выгодней.       Лань Чжань кивнул, принимая ответ и больше не задавая вопросов.

***

— Не помешаю? — раздался громкий голос из-за спины Лань Сичэня.       Он не вздрогнул, хотя расчёт был явно на это, уж слишком много усилий, чтобы подобраться бесшумно и напугать.       Наследник клана Гусу Лань сидел в беседке, спиной к деревьям и вся земля там была сплошь покрыта опавшей листвой. — Конечно нет, рад вас видеть, господин Вэнь, — Хуань отложил книгу и встал, поворачиваясь лицом к незваному гостю и легко склоняясь в приветственном поклоне. — Хм, неужели? Ты, даже не вышел нас поприветствовать, а ваши ученички продержали меня и моих людей у входа, добрых пол часа, — к концу речи в голосе альфы уже откровенно слышались рычащие нотки. — Прости, Вэнь Сюй, но вы не предупредили о визите и ученики не могли открыть барьер без дозволения старших. А меня и вовсе ещё не успели известить, как видишь, я далековато забрался. Но, что это я, присаживайся, чаю? — Не стоит, — Вэнь поднялся в беседку, по-хозяйски разваливаясь на сиденье и окидывая до сих пор стоящего Ланя жадным взглядом.       Он не ошибся, повзрослев, сучоныш стал ещё краше, жаль, что всё-таки бета. — Так, какими судьбами? — Нужно обсудить будущую охоту с вашими старейшинами. Ты, ведь примешь участие? — К сожалению нет. Мы с Ванцзи, как раз уедем на встречу с кланами Хэн и Му. — Хэх, действительно жаль. Я рассчитывал посмотреть на знаменитых Нефритов в деле. Как-то давненько мы не пересекались, — он наклонился над столом, оказываясь в считанных сантиметрах от лица Сичэня, который сидел поставив локти на край стола и положив подбородок на переплетённые пальцы. — Не льсти, до твоей славы нам далеко, — с улыбкой ответил Лань, не меняя позы. — К тому же я уверен, что нам ещё не раз предстоит встретиться, на охоте. — Такие утончённые, возвышенные, — Вэнь встал, придвигаясь ещё ближе и опираясь руками о стол, буквально навис над младшим, — красивые. Сыграешь, мне на флейте? — Ты, нуждаешься в успокоении души, Вэнь Сюй?       В тёмно-вишнёвых глазах Вэня мелькнули искры азарта, но ответить он не успел. — Господин Вэнь, вы здесь, — резко повернув голову на голос, альфа упёрся взглядом в Лань Ванцзи. — Вас повсюду разыскивает Вэнь Чжулю, мне кажется, он хочет сказать вам что-то важное. Адепты Ло Чонган и Пэй Юшенг, вас проводят. — Хм, обойдусь без провожатых, младший господин Лань, — высокомерно произнёс Вэнь Сюй. — И всё же, лучше вас проводят, — настоял младший альфа, смотря прямо в глаза Вэню. — Действительно, господин, — вступил в разговор Ло. — Территория большая, легко заблудиться. Вы вот шли в комнаты отдыха, а оказались совсем в другой стороне. — К тому же, долг гостеприимства, не позволяет нам оставить вас в одиночестве, — подхватил Юшенг, заодно сглаживая слова младшего. — Что ж, они правы, у нас легко заблудиться, здесь много похожих тропинок. Был рад видеть тебя, Вэнь Сюй. В любом случае, мы ещё встретимся у старейшин и я непременно выйду вас проводить, раз уж не вышло встретить, — подвёл итог Лань Хуань уже поднявшийся на ноги.       Альфа окинул всех быстрым взглядом и усмехнувшись сказал: — Отлично, вероятно, так действительно будет быстрее. Здесь у вас редкостные дебри. Ещё увидимся, — он кивнул Лань Сичэню и больше ни на кого не глядя пошёл вперёд, мимо застывшего статуей Лань Ванцзы и вежливо расступившихся адептов.       Впрочем, они тут же последовали за ним, словно две белые тени, ненавязчиво задавая направление. — Брат, — как только троица удалилась, Ванцзи подошёл к старшему.       Лань Хуань схватился за рукав Лань Чжаня, прикрыл глаза и только тогда выдохнул, сразу же глубоко вдыхая, словно до этого стоял не дыша. — А-Чжань, держись от него подальше, всегда. — Брат, всё хорошо.       Сичэнь открыл глаза и в упор посмотрел на младшего. — Его действительно ищет Чжулю? — Я практически в этом уверен, он всегда ищет своих хозяев. —Хах, А-Чжань. — Думаешь? — Нет, это просто очередное показательное выступление и игра на нервах. — Хорошо, — Лань Чжань кивнул своим мыслям.       Он снова вгляделся брату в глаза, после чего взял его за руки, крепко стискивая ледяные пальцы: — Всё хорошо. Хуань слабо улыбнулся, в ответ сжимая тёплые ладони брата.

***

— Я же говорил, что из Хуайсана выйдет стратег. — То, что он так удачно распределил посты, ещё ничего не значит. — Неужели так сложно, просто похвалить? — Не делай из меня монстра, я уже его похвалил и даже подарил новые краски, — усмехнулся Минцзюэ, заметив удивлённый взгляд омеги.       Не обошёл стол, на котором была разложена огромная карта отображающая территории всех орденов, обнял Хуаня за талию со спины и положил подбородок ему на плечо. — Ты не задержишься? — Прости, я и так сбросил проверку пограничных патрулей на Ванцзи. — Он прекрасно с этим справится. — Разумеется, но наглеть всё же не стоит. Я обещал вернуться через три дня. — Зима обещает быть спокойной, может я прилечу в Облачные Глубины на пару недель к концу декабря. — Конечно прилетишь, у нас же свадьба двадцать пятого. — Да... Что?! — Минцзюэ резко отпрянул, удивлённо уставившись на Ланя. — Ты, так на меня смотришь, будто вторая голова отросла, — разворачиваясь лицом к альфе и опираясь о стол, заметил Сичэнь, с наигранной улыбкой. — Чья свадьба? — решил уточнить старший, чтобы быть уверенным, что всё правильно понял. — Наша, разумеется. — А тебя, не интересует моё мнение? Ты просто ставишь меня перед фактом. — А ты, против?       Минцзюэ прищурился, внимательно разглядывая любимого.       Чуть приподнятый подбородок, лёгкая усмешка, словно вызов. Только пальцы сжали край стола до побелевших костяшек, а в глубине тёмно-золотых глаз – страх. — Сичэнь... — Ты сказал, подаришь мне всё, что я захочу. Я хочу, чтобы мы заключили брак. — У нас война на носу. — Но сейчас её нет. — Меня могут убить. — Меня тоже. Кроме того, думаешь, если умрёшь не являясь моим супругом, мне будет легче? — Хуань, пойми, — Не подошёл к омеге почти вплотную, аккуратно расцепил его пальцы, пока тот не сломал столешницу и не поранился, после чего обняв его ладони своими поднёс к губам, целуя. — Я хочу, чтобы ты стал моим мужем, хочу больше всего на свете. Я хочу, чтобы весь мир знал, что ты мой. Мой омега, мой супруг. Я хочу, чтобы у нас была самая роскошная свадьба в мире, как ты того заслуживаешь, но сейчас – это невозможно. Я глава одного великого ордена, ты наследник другого. Нашу свадьбу расценят, как политический ход, как прямое объявление войны. — Я знаю, — Сичэнь вырвал руки из чужих ладоней и отошёл к окну. — Я всё это прекрасно знаю.       Он развернулся и быстро вернувшись к альфе обнял его за шею, заглядывая в глаза: — Но зачем нам кому-то об этом объявлять? Я, ты, наши братья, дядя, да парочку самых приближённых людей, это и все, кто будут знать. Я хочу, чтобы ты, был моим законным супругом, а я твоим перед богами, семьёй и предками, зачем нам остальные? Мин, возможно, в следующем году весь наш мир окончательно покатится к демонам. Возможно, я не доживу до двадцати, а может и девятнадцати, но до того, как этот мир рухнет в бездну, я хочу назвать тебя своим мужем. Я хочу, принадлежать тебе душой и телом. Я хочу, привязать тебя всеми возможными способами. Чтобы, если вдруг, нам не суждено прожить эту жизнь, мы непременно встретились в следующей. — Хуань, — Минцзюэ не знал, что сказать.       Он нежно провёл большими пальцами по щекам любимого. Затем, поцеловал в лоб и крепко обнял: — Ты прав, как всегда прав. Мы есть друг у друга, это главное. Я очень хочу, быть твоим мужем и назвать тебя своим супругом.       Он погладил омегу по спине, целуя в висок: — Значит, двадцать пятое декабря, в Облачных Глубинах? — Ну, не обязательно. Если честно, я просто так ляпнул, — закончил он совсем тихо. — Хах, а мне нравится. У вас зимой очень красиво и число хорошее. — Правда? — Хуань вскинул голову. — Конечно правда. Лань Хуань, через два месяца, ты станешь моим мужем. — А ты, моим, — Лань склонил голову к плечу и усмехнулся. — Хах, да. Боги, как же я тебя люблю. И буду любить, всегда. Хоть в следующей жизни, хоть сто жизней спустя. — Ты мой, на вечность. Хуань снял лобную ленту и закатав левый рукав Не, обвязал её вокруг его запястья, как широкий браслет. — Теперь, точно никуда от меня не денешься, — он поцеловал узел, словно запечатав. Минцзюэ зачарованно наблюдавший за процессом улыбнулся: — Конечно не денусь. Никогда. И тебя не отпущу.       Он приподнял голову омеги за подбородок и поцеловал, стараясь передать всю нежность и любовь, которые буквально переполняли его сейчас.

***

— Поздравляю, брат. — Спасибо. — Это безумие, тебе только восемнадцать исполнилось, — Лань Цижэнь ходил из угла в угол, нервно поглаживая бородку. — Дядюшка, некоторые и в шестнадцать женятся, а к восемнадцати у них уже трое детей. — Ты, не некоторые! — Если тебе станет легче, дедом в ближайшие годы точно не станешь, — усмехнулся Сичэнь, переглядываясь с Ванцзи.       Лань Чжань не улыбался, но губы сжимал всё плотнее и старался не поднимать голову, чтобы дядя не видел его лица.       Цижэнь остановился, окидывая племянников яростным взглядом и всплеснул руками: — Смешно им! — Дядюшка, ну так не к похоронам же готовиться собираемся. — Типун тебе на язык! — старший быстро изобразил в воздухе знак отгоняющий беду. — С каких пор, вы столь суеверны? — Не стоит поминать смерть, когда говоришь о свадьбе, — сердито заметил учитель Лань.       Хуань приподнял бровь, но расспрашивать не стал, хотя ему и показалось, что это было не просто упоминание поверья. — Я запомню, простите дядя. — Ххфф, хорошо, если ты так решил, мы всё организуем. Но Хуань, ты точно уверен? — Да. — Ладно, детали обсудим позже, идите пока. Мне нужно подумать.       Братья одновременно встали, поклонились и быстро пошли к дверям. — Сичэнь, задержись на секунду. — Да, дядя? — Найди время и зайди к главному целителю, думаю, вам будет о чём поговорить. — О чём нам... — Хуань залился румянцем: — Дядя! — Раз собрался вступить в брак, поздно краснеть, — усмехнулся Цижэнь. — А теперь брысь отсюда, дай старику переварить новости. — Не такой уж ты и старый, сам бы ещё мог... — Хуань! — Ухожу, ухожу. Переваривайте на здоровье.       Ванцзи стоял за дверью и, конечно, слышал их разговор. — Брат, — слегка укоризненно посмотрел на него младший, стоило Сичэню выйти на улицу. — Ну а что он, — отвёл глаза омега. — Ты же, не против? — Я рад за ... вас. — А-Чжань, — Хуань крепко обнял брата, — я люблю тебя. — Брат, — Ванцзи замер в руках старшего, но на губах всё же появилась, столь редкая для него улыбка: — И я тебя, — тихо, тихо.

***

— Как ты, мог скрывать от меня такое! — Хуайсан подскочил с места. — Да ты... Да вы... Гхрр... Нет, ты слышал?! — повернулся он к Мэн Яо. — Молодой господин, успокойтесь, пожалуйста, — старший бета примиряюще улыбнулся: — Господин ведь объяснил вам причину. — Да, но они... — Хватит! — Минцзюэ грохнул кулаком о стол. — Ты, мой брат и я посчитал, что должен тебе сказать, но теперь уже начинаю жалеть об этом! Он встал так резко, что кресло опрокинулось и с грохотом упало. — Если не в состоянии ... — Брат, ну не злись, — быстро поняв, что перегнул с возмущениями, Хуайсан подскочил к старшему и вцепился в его рукав: — Прости, прости меня, ладно. Я всё понял, правда понял и очень за вас рад! — он с немного виноватой улыбкой всматривался в лицо альфы, пытаясь понять по его выражению – удалось ли успокоить и можно ли ещё немного поныть. — Браат, я просто не ожидал, что вы с братцем Сичэнем. Нет, я знал, что вы вместе, но он омега и свадьба... Наконец, взгляд старшего Не потеплел и он легонько потрепал младшего по волосам: — Ладно уж, сядь.       Хуайсан широко улыбнулся и уселся прямо на подлокотник поднятого кресла, предварительно стащив со стола старшего яблоко. — Теперь с тобой, — лицо Минцзюэ снова заледенело, когда он впился колючим взглядом в Мэн Яо. Тот склонил голову. — Ты же понимаешь, что я рассказал это всё при тебе, только потому, что Хуань тебе доверяет, да и этот, — кивок на младшего брата, — всё равно бы не удержался и разболтал? — Эй! — Тихо! — бета надулся, впрочем, не обидевшись всерьёз. — Да, господин. — Если распустишь язык, я тебе его вырву, а потом и голову оторву. — Я никогда не предам доверие господина Сичэня! — А моё, значит можешь? — Нет, я не то... Я... — Ладно, иди уже, тебя на тренировочном поле ждут. — Да, господин, спасибо.       Мэн Яо склонился в поклоне, после чего быстро выскользнул за дверь.       Как же ему самому хотелось кричать, что-нибудь разбить, разреветься, в конце концов. Почему судьба снова над ним смеётся, почему снова забирает, пусть и совсем призрачный, шанс на счастье. Ведь он так мечтал, так надеялся, что однажды... Конечно нескоро, но однажды, когда он добьётся признания отца, когда сам станет господином... Всё напрасно. Он всего лишь слуга и жалкая бета, что он может предложить ЕМУ. Только свою преданность, смешно.       Мэн Яо прикрывает глаза, выравнивает дыхание, натягивает на лицо подобострастное выражение и лёгкую улыбку.       Ничего, он подождёт. Он умеет выжидать, а жизнь ведь длинная и кто знает, кому улыбнётся судьба в следующий раз. — Почему обязательно тайно? Я думал у тебя будет грандиозная свадьба, пир на весь мир! Я бы организовал вам такой праздник, о котором говорили бы годами, как о лучшем событии века. — Хах, не сомневаюсь, — усмехнулся Минцзюэ, откидываясь на спинку кресла. — Брат! — Не младший, не вставая с подлокотника, пересел так, чтобы удобней было видеть лицо старшего. — Я же серьёзно. Думаешь, не смог бы? — Я не сомневаюсь в твоих талантах. Я бы и сам хотел устроить для него именно такую свадьбу, но... — На самом деле, это всё из-за Вэней? — внезапно перебил его брат. — С чего ты взял? — Что бы ты там себе не думал, я не слепой дурак. — Я никогда не считал тебя дураком, или слепцом. — Так, я прав? — Да. — Всё... очень серьёзно, да? — Да, Листик, всё очень серьёзно.       Хуайсан улыбнулся, услышав своё детское прозвище и положил голову на плечо брата: — Обещаю, я никогда никому не проболтаюсь. Я люблю тебя, брат и братца Сичэня тоже. Я рад за вас. Очень рад.       Минцзюэ прислонился щекой к макушке младшего, прикрывая глаза: — Спасибо.

***

      Зима уже давно властвовала в Облачных Глубинах, укрыв землю и деревья пушистым, белым покрывалом, заковав озёра, реки и водопады в ледяной панцирь и расписав немногочисленные застеклённые окна причудливым узором.       На фоне ослепительной белизны, что царила вокруг, красные украшения храма предков и ведущей к нему аллеи выглядели почти вызывающе ярко.       Хотя, Лань Хуань отметил это лишь краем сознания. Он вообще не был уверен, что таки проснулся сегодня утром.       Вся подготовка, сборы, прошли словно во сне. И даже когда он стоял перед зеркалом в алом ханьфу, расшитом золотыми узорами, ему казалось, что это кто-то другой.       Он что-то кому-то говорил, отвечал. Делал, что ему говорят и шёл куда ведут. Но спроси его – с кем, о чём, куда и кто, омега не смог бы ответить.       Он знал церемонию до мельчайших подробностей и наверное только это помогло не сбиться и соблюсти все ритуалы, как положено.       Три поклона. Церемониальная чаша вина, которую в их клане заменял особый отвар из ритуальных трав. Обмен брачными браслетами, выполненными из красного нефрита.       И наконец, обрядовый старейшина объявляет их супругами.       Их поздравляли, потом был праздничный ужин, на котором, в виде исключения, подавали птицу, мясо, рыбу, множество закусок, сладкое и даже алкоголь, но Лань не мог проглотить и кусочка.       Он очнулся только в купальне, куда, кажется, сбежал, стоило им с Минцзюэ переступить порог дома, который им отвели в личное пользование на ближайшую неделю.       Дом располагался в дальней части Облачных Глубин, куда почти никто не забредал, но территория всё равно содержалась в идеальном порядке, благодаря чему, не было ощущения запустенья.       Глубокий вдох, выдох, Хуань поднимает левую руку, откидывает широкий рукав и смотрит на красный браслет у себя на запястье: — Боги, это же всё не сон. Хм, он не снял ленту, красиво смотрелось. Ффф, так.       Сичэнь подошёл к подготовленной одежде, почему-то там была только удлинённая, шёлковая рубашка, приглушённо красного цвета. То ли слуги забыли штаны, то ли кто-то решил, что они не понадобятся. "Так, ладно, запАх довольно глубокий, да и несколько завязок. Распахнуться не должна и ... Умники, чёрт."       Он глянул на бадью, наполненную горячей водой с ароматными травами. В общем-то, с утра он уже был в бане, но... Да и тёплая вода поможет успокоиться. "А теперь, что там говорил А-Яо?"       Это воистину был самый неловкий разговор в его жизни. Даже беседа с целителем о подготовке к ночи, не могла с ним сравниться. Лучше бы он сразу, просто дал омеге те весенние книги, но зато Лань узнал много полезного. Правда, теперь не очень представлял, как смотреть Мэн Яо в глаза, хоть тот и заверил, что всё в порядке.

***

      В отличие от Сичэня, Минцзюэ с самого утра был на удивление спокоен. Кажется, что Не Хуайсан вообще был единственным, из всей делегации Цинхэ Не, кто о чём-то переживал и по настоящему нервничал. — Такое ощущение, что это твоя свадьба, успокойся уже! — чуть прикрикнул на него старший, когда брат, прогнавший слуг и сам занявшийся волосами альфы, дёрнул гребень слишком сильно и чуть не выдрал жениху приличный клок волос. — У меня тоже! Как ты, можешь быть таким спокойным? — Хм, а что, думаешь Хуань сбежит? — Нет конечно, — Хуайсан выдохнул и уже аккуратней продолжил заплетать серединную косу. — Просто, это же свадьба, будущим супругам положено нервничать. — Хах, не выдумывай.       Не соединил три косы на затылке, расчесал остальные волосы и завис, разглядывая шпильки и заколки: — Да что за! Нужно было зайти к братцу Сичэню и посмотреть, какие украшения используют они, вдруг, ваши наряды не будут сочетаться? И кстати, почему ты выбрал такое тёмное ханьфу, тут чёрного больше чем красного и золотого! — Какая разница, как смотрятся наши костюмы и украшения, главное, что мы сами отлично сочетаемся. Возьми вон, шпильку с нашим гербом и мою чёрную, да угомонись. — Браат, — страдальчески простонал бета, закатывая глаза. "Как можно, так небрежно относиться к своей внешности, тем более в такой день!"       Но все переживания Хуайсана были напрасны, Минцзюэ и Сичэнь, действительно выглядели идеально рядом. Оба высокие, стройные. На обоих почти не было украшений и ханьфу максимально простого кроя, но они всё равно были безумно красивы.       Не немного выше Хуаня, шире в плечах, а кожа сохранившая лёгкий загар и сосредоточенное выражение лица, придававшее ему довольно суровый вид, заметно контрастировали с внешностью омеги, но этот контраст был прекрасен.       Сверху, волосы Сичэня тоже были заплетены в косы, только немного тоньше чем у альфы, и две боковые не стали вплетать в причёску. Мягкая улыбка, светлая кожа. Широкий пояс ханьфу подчёркивающий талию.       Рядом с Минцзюэ он казался таким – хрупким? Хотя, наверное, подобное определение для сильного заклинателя странно, но сегодня это было так.       Младший Не смотрел на приближающуюся к храму пару и уже знал, что непременно напишет их портрет. Именно в этом моменте, рука об руку, идущие по зимней аллее, это слишком красиво, чтобы остаться только в его памяти и ему заранее было до слёз обидно, что эту картину никто, никогда не увидит.

***

      Минцзюэ вышел из купальни в одних нательных штанах. Шёлковая ткань была гораздо приятней к телу, чем обычная, хлопковая, но ещё и в рубашке до колена, ему было слишком жарко, да и снимать потом это всё...       Он огляделся, Сичэня до сих пор не было.       Не видел, что омега сегодня необычно рассеян, словно его тело здесь, а разум где-то блуждал. Нет, этого нельзя было сказать по его лицу, или поведению. Если смотреть со стороны, Хуань ничем себя не выдал. Правильные слова, действия, но всё же...       Альфа посмотрел на свой браслет, что теперь опоясывал его левое запястье, поверх белой ленты с узором плывущих облаков.       Когда им поднесли браслеты, Не на миг испугался, что из-за ленты он не наденется, но конечно же этого не случилось, а Сичэнь, кажется, был рад видеть её на своём законном месте.       Жаль, что перед возвращением в Нечистую Юдоль, браслет придётся снять и спрятать неизвестно насколько.       С другой стороны, какая разница может кто-то видеть символ законности их брака, или нет. Хуань его муж, перед людьми и богами и все, чьё мнение для Минцзюэ действительно важно об этом знают, а на остальной мир ему плевать.       Не глянул на дверь ведущую во вторую купальню, раздумывая – не стоит ли постучать? Может, если младший переживает из-за предстоящей ночи, стоит сказать, что он не собирается ни на чём настаивать, они просто могут лечь спать, если Хуань не готов, но в итоге, альфа решил дать Ланю ещё немного времени. В конце концов, может человек просто, хочет подольше понежиться в тёплой воде, а он тут со своими разговорами. Глупо получится.       Минцзюэ ещё раз осмотрел отведённый им домик. В целом, он был почти копией цзинши Сичэня, только немного больше, да подиум с местом для работы слева, а спальное место напротив входа. Две неприметные двери в купальни, а с улицы, дом опоясывала крытая терраса.       Не затушил свечи в красных фонариках весящих у входа, его немного раздражал красный свет заливавший комнату из-за них. От свечей установленных в двух высоких подсвечниках было достаточно света, но он всё же зажёг и обычную, масляную лампу, стоящую на центральном столике и выполненную в виде лотоса. Подошёл к кровати, застеленной тёмно-красными простынями и одеялами. — Интересно, в Облачных Глубинах ещё остались подушки, или они все здесь, — усмехнулся Не, разглядывая мягкую гору возвышающуюся по периметру постели с двух сторон.       На прикроватном столике стояло два небольших, узких кувшина. Минцзюэ открыл их, принюхиваясь, после чего один убрал подальше, он не очень любил запах розы, к тому же, лучше вообще обойтись без других ароматов, в конце концов, когда ещё его омега откажется от своего маскировочного варева.       Конечно, Минцзюэ знал зачем здесь эти кувшинчики. Он время от времени бывал в весенних домах, где работали не только девушки, да и постоянная любовница в ордене, у него тоже была. Правда, уже года полтора, как они остались просто друзьями. Умная, не претендующая на что-то большее заклинательница, старше самого Не. В своё время, она многому его научила. Можно сказать, была его наставницей, только не в заклинательском искусстве, а любовном.       Минцзюэ расправил кровать, мгновенно руша идеальный порядок. Раскидав подушки по всей постели, он упал на них спиной вперёд, расставив руки и ноги в стороны.       Как мягко, альфа прикрыл глаза, вслушиваясь в тишину и всё же, каким-то образом, умудряясь пропустить приход Сичэня.       Сначала, он почувствовал одновременно, как прядь чужих волос скользнула по его лицу и запах омеги, а сразу за ними услышал голос, причём совсем близко: — Уже спишь?       Минцзюэ распахнул глаза. Сичэнь, нависавший над ним на руках улыбнулся, оттолкнулся и сел ровно, подобрав ноги под себя. — Прости, я... — Хуань отвёл глаза, кусая губы. — Всё в порядке.       Не сел, погладил омегу по щеке и поцеловал в уголок губ: — Мой супруг. Сичэнь тихо рассмеялся, наконец смотря Не в глаза. — Супруг, как-то странно звучит. — А, по-моему, очень правильно. — Да, правильно, — омега зарылся пальцами в черные, густые волосы альфы, притягивая его ближе и целуя, требовательно, жадно, словно они не виделись несколько лет, а не дней.       Минцзюэ отвечал не менее пылко, но не пытался перехватить инициативу. Он огладил спину любимого, скользя по шёлку нательной рубашки, затем провёл по бедру и запустил руку под чуть задравшийся подол.       Хуань вздрогнул, разрывая поцелуй и старший почувствовал, как бешено забилось его сердце. Не не позволил ему отстраниться, но сразу же убрал руку: — Хуань, — он обнял лицо омеги ладонями, не давая спрятать глаза, — если ты, не хочешь идти до конца, просто скажи. Я не сделаю ничего против твоей воли и если, ты не готов, не нужно себя заставлять.       Сичэнь несколько секунд бегал глазами по его лицу, словно ища там какие-то ответы: — Я... я хочу тебя, просто... — Если хочешь, я не притронусь ни к тебе, ни к себе, пока не скажешь, действуй сам, — в доказательство своих слов, он откинулся назад, опираясь на руки и открывая мужу полный доступ к телу.       Хуань сглотнул, окидывая обнажённый торс супруга жадным взглядом и быстро облизывая пересохшие губы: — Не тронешь, значит? — он усмехнулся, а в глазах зажёгся хитрый огонёк. — Пока сам не попросишь. — Что ж...       Лань замер на пару секунд, словно не зная, с чего начать. Он не раз видел Минцзюэ без рубашки и более того, ласкал его тело, но сегодня, отчего-то, всё ощущалось совсем иначе.       Теперь, не было запретов, ограничений и от этого Сичэню было страшно, но в то же время хотелось столько всего, что самому становилось стыдно.       Хуань перекинул ногу, через ногу Не, упираясь коленом в пах альфы и слегка надавливая на уже полувставший член, скрытый тонкой тканью брюк. — Ссс, — Не втянул воздух сквозь сжатые зубы, а Лань довольно улыбнулся.       Это получилось случайно, но эффект ему понравился. Он огладил грудь мужа, поцеловал шею, ключицы, жадно вдыхая запах солнца, хвои, полыни и чувствуя, как теряет голову.       Разум уступал место чувствам и это было прекрасно.       Хуань толкнул Не, заставляя лечь, огладил бока и поцеловал сосок, чуть прихватил его зубами, тут же лизнув кончиком языка, тихий стон стал ему наградой. Он спускался цепочкой поцелуев всё ниже, пока не дошёл до пояса брюк.       Сичэнь распрямился, потянулся к завязкам, но подняв взгляд на лицо альфы и заметив выжидающе-недоверчивое выражение, передумал.       Он скользнул вперёд, ложась на Минцзюэ и целуя его в челюсть, уголок губ. — Хуань, — альфа изо всех сил сжимал одеяло. С каждой секундой, выполнять своё обещание становилось всё сложнее.       Дразнящие поцелуи, ощущение шёлка скользящего по обнажённой коже. К тому же, достоинство мужчины оказалось зажато между бедром младшего и его собственным из-за чего, при каждом движении Ланя низ живота скручивало, опаляя волной возбуждения. А ещё, он чувствовал жар и желание омеги, отчего инстинкты всё отчётливее брали верх над разумом. — Мин, мой альфа, — поцелуй в скулу, — мой супруг, — лишь касание губ к губам и лёгкий укус, как наказание за попытку продлить ласку.       Сичэнь приподнялся на локте и заглянул в уже совершенно чёрные, из-за расширившихся зрачков, глаза мужа.       Второй рукой он огладил член альфы, расправляя ткань так, чтобы остался лишь тонкий слой и обхватив ствол сжал, скользнув вверх: — Мой, — он прижался губами к бешено бьющейся венке на шее любовника, когда тот запрокинул голову.       Минцзюэ громко застонал, вскинул бёдра в ответ на откровенную ласку и потерял контроль, но всё же помня свои обещания.       Одной рукой он обхватил затылок омеги, зарываясь пальцами в волосы и сжимая их, после чего, пригладив рубашку, чтобы не коснуться обнажённой кожи, подхватил под ягодицы приподнимая, резко сел, задирая голову Хуаня и впиваясь в губы. Тот не сопротивлялся, только ухватился за плечи, подтягиваясь и раздвигая ноги шире. — Вы нарушили своё слово, глава Не, — смотря на него совершенно пьяными от желания глазами, хрипло упрекнул Сичэнь, наконец разорвав поцелуй со вкусом крови.       Не всё же прокусил губу, пытаясь сдержаться, да и Лань слишком сильно искусал губы, из-за чего появились небольшие ранки. — Прости, — Минцзюэ наклоняется и целует шею, плечо, — прости. Позволь, я не могу больше. Обещаю, я не причиню боли и если не захочешь, остановлюсь, но позволь касаться, позволь...       Вместо ответа, Сичэнь упирается ему в грудь, слегка отталкивая и берётся за верхние завязки рубашки, потом на талии и немного помедлив, развязывает нижние, благодаря которым, несмотря ни на что, рубашка довольно надёжно до сих пор скрывала его тело. Узел поддаётся легко. Красный шёлк соскальзывает с плеч и Хуань откидывает рубашку куда-то на пол.       Минцзюэ как заворожённый следит за каждым действием омеги. — Мой. Он целует плечи, грудь, гладит спину.       Сичэнь запрокидывает голову, подставляя шею. Не проводит по горлу языком, притягивает ближе, целует за ухом, омега тихо стонет, Минцзюэ улыбается: — Держись крепче.       Он подхватывает мужа, встаёт и осторожно укладывает его спиной на кровать, несколько секунд любуется, после чего наконец избавляется от брюк.       Хуань согнул ноги в коленях, но свёл их вместе, словно стараясь закрыться. — Ты прекрасен, — Минцзюэ целует коленки и мягко, но настойчиво разводит ноги, устраиваясь между ними: — Всё хорошо.       Он целует внутреннюю часть бедра, выше, но не касается члена омеги. Низ живота, Хуань инстинктивно напрягает пресс, вжимаясь в кровать. Его кожа почти обжигает.       Не поднимается выше, нависая над мужем на руках и наклоняется за поцелуем, Сичэнь тянется навстречу приподнимаясь и обхватывая альфу за плечи одной рукой. — Хуань, — тот тяжело дышит, снова кусая губы, но всё же кивает.       Не взял масло, которое предусмотрительно переложил к спинке кровати. — Перевернись на живот, так будет легче.       Он хочет встать, чтобы младшему было удобней устроиться, но Лань хватает его за руку, не давая этого сделать: — Так, я хочу тебя видеть. — Родной, тебе будет легче, если... — Так. — Упрямец, — Не усмехнулся, но не стал продолжать спор, он знал это выражение лица.       Откупорив кувшин, Минцзюэ вылил немного масла на ладонь и потянулся к своему члену, но поймав взгляд омеги остановился: — Хочешь? — тот кивнул и сел, ноги немного дрожали.       Не подал руку и Хуань благодарно улыбнулся, оперевшись, тоже стал на колени, напротив своего альфы.       Он сам забрал масло, вылил себе на ладонь, растёр и потянулся к Не. Коснувшись основания члена рука омеги дрогнула, но он всё же обхватил толстый, налитый ствол, правда, слишком сильно: — Полегче, — охнул старший. Хватка чуть ослабла и ладонь медленно двинулась вверх.       Хуань поднял глаза, обнял второй рукой Минцзюэ за шею и потянулся за поцелуем, тот с готовностью ответил, обнимая одной рукой за талию, а второй огладил ягодицы, раздвигая половинки, размазывая масло и природную смазку, но стоило ему коснуться колечка мышц и чуть надавить, как Сичэнь напрягся, сжимаясь и замирая в чужих руках. — Хуань? — Нет, всё хорошо. Я... — Ляг и постарайся расслабиться, ладно?       Тот кивнул, послушно ложась и разводя ноги, приподнимая бёдра, чтобы Не было удобней подложить подушку.       Минцзюэ налил ещё масла, после чего обхватил член омеги, медленно лаская и одновременно наклоняясь к Хуаню, чтобы поцеловать.       Сичэнь вцепился в подвернувшиеся под руки подушки, дыхание сбилось окончательно. Не отвлекая омегу поцелуями, огладил яички и скользнув к желанному входу, протолкнул внутрь палец. Хуань резко вдохнул, напрягся, но быстро расслабился, отвлечённый очередной лаской.       Минцзюэ готовил омегу не спеша, давая привыкнуть к каждому новому проникновению и чутко реагируя на любые проявления дискомфорта. — Мин, аахх, — простонал омега, сам насаживаясь на пальцы.       В какой-то момент, Хуань перестал чувствовать лёгкую боль и даже неудобство. Он окончательно окунулся в новое для себя удовольствие и ему хотелось большего.       Минцзюэ вытащил пальцы и приставив головку ко входу, толкнулся вперёд, замер, но Хуань сам обвил его ногами, слегка толкая пятками: — Давай же. — Как скажешь.       Не положил руки ему на талию, скользнул вниз, удобно устроив ладони на чуть выступающих косточках и медленно двинул бёдрами вперёд.       Омега задохнулся, выгнулся в пояснице и втянув живот дёрнулся было назад, но ему не позволили.       Минцзюэ вышел почти полностью и толкнулся обратно, омега застонал, задышал быстрее.       Не снова двинул бёдрами назад и резко вперёд, вгоняя член на всю длину и замирая.       Омега вскрикнул, выгнулся и ткань под его пальцами отчётливо треснула надрываясь. Он прикрыл глаза, словно прислушиваясь к ощущениям. — Мин, прошу, — шёпот, а в широко распахнутых, тёмно-золотых глазах, не капли сомнений.       После этих слов, Не больше не сдерживался, каждым толчком вырывая из омеги громкие стоны.       Сичэню казалось, что у него жар, всё тело горело, он задыхался, плавился от удовольствия.       Хуань передвинул ноги выше и протянул руку к альфе, тот замедлился, наклонился, почти ложась на омегу. Сичэнь обнял его впиваясь в плечи, спину короткими ногтями и жадно целуя, упиваясь чужими, хриплыми стонами и прерывистым дыханием, как отражением собственного удовольствия. — Мин, ахх-хх-ах, Мин.       Он тянется к члену, желая большего, но альфа, последний раз целуя его плечо, снова становится на колени и сам надрачивает омеге, одновременно ускоряясь, входя в него сильными, размашистыми толчками.       Сичэнь сам вскидывает бёдра навстречу, впиваясь тонкими пальцами в одеяло. Он запрокидывает голову, закрывая глаза.       Хуань почти уверен, что сорвёт голос.       Он упирается лопатками и затылком в кровать, прогибается в пояснице, насаживаясь на член и кончая с громким стоном. Мышцы сводит, ему так хорошо, что почти больно. Тело потряхивает, он чувствует, как альфа входит в него ещё и ещё. Хотя толчки всё короче, быстрее.       Стон, почти рык и Минцзюэ кончает не покидая его тела, до боли сжимая пальцы на талии.       Он тянется к альфе, требуя, чтобы тот наклонился, Не хочет выйти, но Хуань не позволяет. Минцзюэ подчиняется, в этот раз действительно ложась на омегу.       Обоих потряхивает от пережитого оргазма.       Они лениво целуются, шепчут друг, другу неразборчивые нежности и в конце концов, засыпают. Совершенно опустошённые, но безумно счастливые.

***

      Утром, Минцзюэ просыпается в пустой кровати. Он приподнимается, оглядывая комнату, но омеги нигде нет.       Не соскакивает с постели, только сейчас замечая, что все сдвинутые и сброшенные ночью одеяла, простыни и подушки пропали, как и их с Сичэнем одежда.       Альфа хочет продолжить поиск, но потом решает не пороть горячку и сначала привести себя в порядок.       В купальне его ждёт бадья с подостывшей, но всё ещё достаточно тёплой водой и полный комплект чистой одежды.       Интересно, сколько времени? И во сколько же встал Хуань?       От мыслей о муже и прошедшей ночи в груди сладко сжимается. Ему ещё никогда в жизни не было так хорошо. Не прикрывает глаза, вспоминая громкие стоны, мягкость кожи, жаркую тесноту...       Он чувствует подступающее возбуждение и резко машет головой. Сейчас не время.              Быстро вымывшись и переодевшись он выходит из купальни. На столе посреди комнаты стоит завтрак, кровать перестелена и снова никого.       Минцзюэ хмурится и идёт к выходу, конечно, плащ Сичэня на месте, но Не уверен, что тот на улице. — Ты, от меня прячешься? — омега стоит на террасе, прислонившись к столбу у начала ступенек.       Хуань резко оборачивается и выражение его лица мгновенно меняется. Глаза сияют, а на губах расцветает счастливая улыбка: — Что за глупости? Просто не хотел будить, ты так сладко спал.       Он протягивает руку к альфе, безмолвно зовя его подойти, но Не не торопится.       Минцзюэ разглядывает мужа, жадно втягивая разливающийся в воздухе аромат. Морозный воздух лишь усиливает запах дождя и розового лотоса, а сам Хуань в белоснежных одеждах, на фоне сада укрытого сияющим под солнцем снегом ослепительно прекрасен. И это, его омега. Его супруг.       У Минцзюэ сжимается сердце и немного кружится голова. Он в пару шагов преодолевает разделяющее их расстояние и подхватывая Сичэня под бёдра, кружит его, упиваясь звонким смехом омеги. — Хахаа, Мин! — Хуань вцепляется в плечи альфы, от неожиданности, но уже через миг ослабляет хватку.       Он точно знает, что этот человек никогда не причинит ему боли и ни за что не позволит упасть.       После завтрака они вышли на прогулку по прилегающему к их домику саду и близлежащим тропинкам.       Одна из них вела выше по горе и заканчивалась небольшой площадкой, с которой почти вся территория резиденции ордена, была видна как на ладони. — Как красиво, — Минцзюэ обнял Хуаня со спины и тот тут же накрыл его руки своими. — Да, очень. Почему не одел перчатки? — Ты меня греешь. — Ты вечно жалуешься, что у меня холодные руки. — Холодные, но с тобой, мне всегда тепло. — Хах. — Почему, ты прятался от меня утром? И не говори, что это не так. — Не знаю. Я... Я был так счастлив ночью, а когда проснулся вдруг, понял, что у нас всего неделя. Неделя на то, чтобы побыть вместе, чтобы жить как супруги. Всего неделя, а дальше, — Сичэнь захлебнулся словами от накативших эмоций. Он прикрыл глаза, выровнял дыхание: — А дальше неизвестность. Ты уедешь к себе, я останусь здесь и снова всё как раньше. Словно не было церемонии, клятв, будто... Я знаю, что сам говорил, но... Прости, просто в голову лезут какие-то глупости. Забудь. — Не извиняйся, я понимаю, — Минцзюэ целует омегу в висок. — Честно говоря, я тоже об этом думал, только до свадьбы.       Сичэнь разжал его руки и повернулся к альфе лицом, внимательно ловя каждое слово. — Ты прав, у нас всего неделя, но зато это только наше время, до последней секунды, а позже, как бы не сложилось, мы всё равно останемся супругами, — Минцзюэ обхватил омегу за шею, большими пальцами гладя его щёки: — Перед людьми и богами, ты мой супруг, Лань Хуань, а я твой. Навсегда. — Навсегда, — повторил младший, склоняя голову и ластясь к ладони альфы. — Я люблю тебя, — он взял руку Не, целуя запястье, на грани кожи и белой ленты: — Ты мой, на все жизни. — На все жизни, — Не заглянул в светящиеся счастьем глаза Сичэня и улыбнулся, целуя своё беспокойное счастье.       А меньше чем через год, Облачные Глубины были сожжены и мир заклинателей поглотила война.