Тайны ордена Гусу Лань

***

      Шестнадцатилетний глава, одного из великих орденов. Смешно. Только отчего-то никто не смеялся.       Четыре дня назад, во время ночной охоты, погиб Не Шуэньчжи. Его сабля, по непонятным причинам разлетелась на осколки и главу порвала тёмная тварь. "Непонятным! Мразь. Вэнь Жохань, ты, ты хуже тёмной твари! Ненавижу. Ненавижу!"       С каким бы удовольствием, Не Минцзюэ призвал сейчас Бася и преподнёс отцу кровавую жертву.       С каким удовольствием, он срубил бы этому лицемерному лжецу, что зовёт себя Верховным заклинателем, голову так, чтобы его кровь окропила гроб отца и тот знал, что отомщён.       Возможно, у него не выйдет. Скорее всего, но он бы попробовал. Пусть погибнет, зато отрубить хотя бы руку этой твари, наверняка сможет.              Только, вопреки своим желаниям, Не Минцзюэ стоит в похоронном зале, облачённый в непривычные, белые одежды, принимая соболезнования от глав орденов и их приближённых. И от него, тоже принимает.       Потому что рядом стоит маленький мальчик, не способный унять бесконечный поток слёз. Мальчик, потерявший в пять лет мать и даже не знающий, что она мертва, а не вернулась за море к родным. Она умерла, выпив, по приказу отца, чай, который готовила для Минцзюэ. А четыре дня назад, этот мальчик потерял и отца.       Не Минцзюэ стоит в похоронном зале и принимает лживые соболезнования от убийцы отца, потому что рядом с ним, стоит маленький мальчик не способный унять слёз и время от времени цепляющийся за его рукав.       Рядом с ним, стоит его младший брат и он единственный, кто у него остался.

***

      Не Минцзюэ стоит в своей комнате, перед большим зеркалом, и наблюдает за слугами поправляющими его одежды. Одежды, главы ордена Цинхэ Не.       Так не должно быть. С похорон отца прошёл всего месяц, а сегодня пир, по случаю вступления Не Минцзюэ в права главы клана. Это неправильно. Это решение приняли практически за него, но он согласился. 《На следующий день после похорон, перед тем, как все разъедутся, был устроен поминальный ужин, где собрались все главы орденов, прибывшие в Нечистую Юдоль накануне.       Место, которое традиционно занимал глава, пустовало. Минцзюэ сидел справа от него. Верховный заклинатель, слева.       Трапезничали в тишине, хотя лёгкая волна шёпота не стихала ни на секунду. — Не хотелось бы сейчас поднимать эту тему, — Вэнь Жохань говорил не так уж и громко, но его голос пронёсся по залу, словно раскат грома. — Но мне нужно знать заранее и боюсь, случая удобней не представится. Через три месяца в Нечистой Юдоли, согласно очерёдности, должен был состояться совет. Кто из великих орденов, теперь примет на себя эту обязанность?       Цзинь Гуаншань открыл было рот, но внезапно его опередила Юй Цзыюань: — А с чего бы вдруг, нам переносить совет. У Цинхэ Не, к счастью, есть взрослый, принявший статус, наследник. — Безусловно, юный Не Минцзюэ, очень талантливый заклинатель, — особо выделив слово – юный, начал глава Цишань Вэнь. — И однажды он станет прекрасным главой... — Кстати, — перебил его Лань Цижэнь, что не мало всех удивило, перебивать кого либо, ему никогда не было свойственно: — Не так давно, мы обновляли звёздные карты и заодно, решили просчитать наиболее благоприятные периоды на год, — Лань спокойно продолжал, сделав вид, что не заметил общей реакции. — Как раз через месяц, будет очень удачная неделя для новых начал и в эти дни, звёзды особенно благоволят молодым. — Господин Лань, мадам Юй, вы конечно говорите всё это из лучших побуждений, но не стоит упускать, что у мальчика траур и месяц слишком маленький срок, чтобы оплакать потерю, — заметил Цзинь Гуаншань, с наигранно-укоризненной улыбкой. — Что-то ни вчера, ни сегодня я не вижу его слёз. Что, по-моему, весьма правильно, — отвечая, мадам Юй встретилась глазами с Минцзюэ. — Безусловно, потеря отца и главы клана огромное горе, и оплакивать его можно сколько угодно, за закрытыми дверями, но это никак не мешает управлять орденом. — А что скажет совет Цинхэ Не? — спросил Цзян Фэнмянь. — Мы примем любое решение господина Не, касательно времени принятия им полномочий главы.       ВанКо был очень зол на Вэня за то, что он посмел поднять эту тему сейчас и был благодарен Ланю и мадам Юй за такое, пусть и своеобразное, но единственно возможное в этой ситуации заступничество. И спасибо Цзяну, что передал ему слово сейчас, дав обозначить позицию их клана и не позволив спору продолжиться, но теперь решение действительно за молодым господином. Только он, должен сказать последнее слово. — Ох, я и не думал, что моё решение обсудить новое место для совета выльется в такой спор, — заговорил Вэнь Жохань, таким тоном, словно испытывал неловкость. — Простите меня, молодой господин Не. Не волнуйтесь, вам совсем не нужно принимать сейчас какие-либо решения, мы ведь всё понимаем, — говоря всё это, он смотрел на Минцзюэ с покровительственно-снисходительной улыбкой, а тон так и сочился лживым сочувствием. — Совет пройдёт в Ланьлин Цзинь, согласно очереди, как мне сразу это в голову не пришло, — честно говоря, он действительно уже пожалел, что просто не поставил всех перед фактом. "Хорошо хоть щенок молчит." — Отчего же, — Минцзюэ встал и сложив руки перед собой, слегка поклонился Верховному заклинателю. — Простите, что не ответил сразу, подобный разговор на поминальном ужине, действительно был несколько неожиданен, но я думаю, что к мнению старших и мудрых, всегда полезно прислушиваться. Через месяц Нечистая Юдоль ждёт всех вас на пир, по случаю моего, официального, вступления в права главы ордена Цинхэ Не. Большого праздника мы устраивать не станем, учитывая обстоятельства, но я буду рад и признателен за ваш визит. А через три месяца, здесь пройдёт совет кланов. Не волнуйтесь, господин Вэнь, всё будет на высшем уровне. — Не сомневаюсь, господин Не.       Они замерли, сцепившись взглядами. Один стоял, другой сидел, но казалось, они на одном уровне.       Повисло напряжённое молчание, которое поспешил разбить поднявшийся ВанКо: — Что ж, мы сегодня много пили чествуя светлую память. Давайте закончим, выпив за светлое будущее! — За будущее! — с небольшой заминкой поддержали тост остальные. — За будущее, — усмехнулся Вэнь, отворачиваясь к столу и беря чашу.       Минцзюэ выпил молча.》       За прошедший месяц, с утра до ночи, у молодого альфы практически не было свободного времени. И признаться, он был этому рад.       Спешно увеличивалось количество патрулей на границах владений ордена, перетряхивали вассальные кланы и кое-где меняли шпионов. А Нечистая Юдоль и вовсе, медленно, но верно, окончательно превращалась в неприступную крепость. И разумеется, за всеми этими заботами, клан не менее тщательно готовился к обещанному пиру, они не имели права, упасть лицом в грязь. Поэтому всё продумывалось до мелочей. От встречи гостей, торжественных речей и тостов, до личных разговоров молодого главы.       Конечно, Минцзюэ помогали советники, самый близкий круг отца, которым тот доверял безоговорочно, но и сам молодой человек старался не оставлять ни один вопрос без личного внимания, это было не просто. Безусловно, его с детства готовили к роли главы, но ещё многому предстояло научиться, пожалуй, даже слишком.       Навестив брата перед сном, Не буквально доползал до своей комнаты и казалось должен был спать как убитый, но правда в том, что сон стал слишком редким гостем в его спальне. А с темнотой за окном, приходили и тёмные мысли. Снова поднимали головы – ненависть, страх, отчаянье.       Как же он хотел, чтобы внезапно, его среди ночи снова посетило виденье в белом. Виденье с вечными искорками смеха в глазах, цвета тёмного золота, но...       Лань Сичэнь ушёл в патруль, вместе с парой наставников и группой старших соучеников на дальние границы Гусу, ещё до трагедии и не возвращался уже больше месяца. Не не знал, почему так долго, но знал, что тот в порядке.       Он понимал, Хуань не может бросить соучеников, свои обязанности и примчаться к нему. К тому же, видимо, ситуация там была не простая, потому что даже соболезнования от друга ему передал Ванцзи, на словах, что для этого молчаливого ребёнка, наверное было подвигом.       И потом, раз в неделю, он получал коротенькие сообщения – "Брат в порядке", но этого было так мало.       Он нуждался в том тепле и свете, что неизменно приносил с собой друг.       Головой, Минцзюэ понимал, что это невозможно, но взгляд то и дело, из ночи в ночь, возвращался к незакрывающемуся окну.       И вот сегодня, наконец день пира и через час прибудут первые гости.       Самой церемонии вступления в права, у их клана по сути не было, они не видели смысла тратить время на размусоливание и так очевидных вещей, а вот праздничный пир – вещь обязательная, статусная.       Честно говоря, даже сейчас, Минцзюэ не был уверен, что сможет. Предел внутреннего накала всё же был достигнут. Очередная бессонная ночь и слуги, плохо убравшие площадку для прибытия гостей, правда только по его мнению, забили последний гвоздь. Ему хотелось убивать.       Вдруг, в комнату влетел Хуайсан: — Брат, смотри! — Ты на кого похож?! Что с волосами, куда смотрят... — Да смотри же ты!       Раскрасневшийся, растрёпанный мальчик топает ногой и протягивает ему ладони сложенные лодочкой: — Смотри, ласточка! — Ты, притащил мне какую-то птицу, вместо... — У неё записка в клюве! — перебил его брат. Минцзюэ опускает глаза на спокойно сидящую в руках брата птицу, она смотрит на него. Действительно, вроде записка. "Стоп, ласточка, ласточка. Крошечный птенец. Сичэнь когда-то выхаживал ласточку с птенцом, но... Они улетели давно. Что за бред!"       Тем не менее он подставляет ладонь и птица бросает ему крошечный клочок бумаги, после чего недовольно щебечет, расправляет крылья, сразу становясь раза в три больше и улетает.       Не с трудом разворачивает свёрнутый в сто раз обрывок бумаги, явно от заготовки для талисманов, там всего пару слов, зато очень знакомым почерком – "Не натвори глупостей!" — Хм, ха, хахаха... — Что там? От кого это? Ну брат, хватит смеяться! Что там? Дай мне!       Но Минцзюэ лишь сильнее сжимает записку в кулаке и продолжает смеяться.       Он смеётся впервые со смерти отца, да так искренне и заразительно, что Хуайсан, уже хотевший обидеться, тоже начинает хохотать.       До встречи гостей двадцать минут и Минцзюэ стоит перед зеркалом в одеждах главы клана, что были изготовлены для него в кратчайшие сроки, а слуги в последний раз проверяют и поправляют каждую складочку, каждый волосок, что выбился из высокого хвоста. Их господин сегодня должен выглядеть идеально.       Его отца убили месяц назад, а теперь на Не Минцзюэ одежды главы клана и вот-вот начнётся праздничный пир.       Пир, на который он сам, пригласил убийцу своего отца.       Это неправильно, но он стоит у зеркала, его младший брат, уже полностью собранный, сидит рядом, за столом, и осторожно складывает бумажных журавликов, а за пазухой, в потайном карманчике ханьфу, спрятана аккуратно сложенная, измятая записка и он готов встречать гостей.