C.H.Y.K.N. или Прежде Было Пять Других

1964 год. 39 лет до возрождения Стражниц. Королевский сад с каждым днем расцветал все больше и больше. Он и раньше производил впечатление, но как только здесь обосновался Рафаэль, природа словно заиграла новыми красками. Он часто ходил в город, болтал с садовниками, изучал флору Меридиана в малейших подробностях, будто готовился написать по ней эссе. На самом же деле это было самым интересным занятием, какое он только смог себе найти. Тем более, когда в изучении ему помогает Орамера Земли. Незнакомый ему прежде сорт роз удивил необычным ароматом. Душистый, освежащий, но при этом напоминающий пряности и орехи. На родной планете такой точно не встретишь, да и на Замбалле тоже. Но при мысли о том, что Меридиан он знает лучше, чем Замбаллу, Рафаэля слегка затошнило. — Как твои дела? — зашелестел голос юной королевы, и Раф дернулся, будто его оторвали от важного дела. А ведь ему только удалось уединиться. — Неплохо. Принцесса познакомила меня с цветочниками в городе, узнал много нового для себя, — ответил он, повернувшись обратно к своей прекрасной розе. — Тебя не было на собрании Совета. Я ждала тебя. — Вейра неловко опустила голову вниз и подошла ближе. За несколько месяцев она заметно вытянулась, но все еще недостаточно для того, чтобы перестать выглядеть ребенком в его глазах. — С твоими цветами общаться куда интереснее, чем с твоими советниками, — честно признался Раф, вспоминая надменное выражение лица Сарона, что каждый раз изучает его своими маленькими серыми глазками, стоит им пересечься в коридоре. Аж дрожь берет. — То, что мы обсуждаем, касается и Земли. И мне кажется… некоторую информацию ты должен знать, — кое-как подбирала слова Вейра, рассматривая свои пальцы. Рафаэль на секунду перестал изучать бутон и снова повернулся к королеве. Что-то в её словах заставило его не на шутку заволноваться. — Это касается Стражниц? Они в порядке? — с напряжением в голосе спросил он, медленно поднимаясь с земли. — До меня дошли слухи, что они распущены, — задрала голову королева, дабы смотреть ему в глаза. — И что одна из них мертва. Рафаэль никак не отреагировал. Моргнул пару раз, отвел взгляд и сжал руки в кулаки. И только боги знают, что у него сейчас там внутри. — Перемести меня на Замбаллу. — Исключено, — отрезала Вейра, мгновенно сбросив малейшую неуверенность и робость. Она уже не маленький ребенок, в конце концов. — Разве не ты мне сказала, что я здесь больше не пленник? Возвращай меня назад, хватит с меня каникул. Я им нужен. — Рафаэль подошел к ней ближе, заслоняя собой солнце. Рядом он и правда казался великаном. — Забыл, что они бросили тебя одного? Кадма отказалась от тебя. Единственное место, где ты нужен, это Меридиан и мой замок! — не сдавала позиции Вейра, упрямо глядя на него снизу вверх. — Я сообщила тебе эту новость только по доброте душевной, но, видимо, ошиблась. Забудь об этом. Крейн лишь снова тяжело вздохнул, аккуратно обходя королеву стороной, и двинулся к замку. Её вопросы и возражения он уже не слышал, сейчас другая, неведомая ему самому сила вела его все выше по ступенькам. Эта сила, а еще невыносимо реалистичные трагические картинки перед глазами, созданные его больной фантазией. Сердце забилось как безумное то ли от бега, то ли от паники. Он и сам наверняка выглядит как безумец. — Мне нужен путь на Замбаллу, — ворвался в зал совета Рафаэль как гром среди ясного неба. Сарон сидел за столом и флегматично расписывал что-то в свитке, даже не обронив на вломившегося и взгляда. — Желаю тебе удачи в его поисках, землянин, — поприветствовал его Сарон и взмахнул в его сторону пером. — Впрочем, твои дела сейчас не представляют для меня интереса. — Ты знаешь, как туда попасть, я знаю. — Раф положил руку на стол рядом с советником и тяжело на него посмотрел. Тот с неохотой закрыл чернильницу и поднял голову. Взгляд маленьких серых глазок не предвещал ничего хорошего. — Её Величество отказала тебе? Полагаю, мне тоже нет смысла помогать тебе в этих… авантюрах, — очень медленно, будто под диктовку, ответил Сарон, но взгляда не отвел. Словно ждал, что на это ответят, предложат. «Вот же… змееныш». — Я буду тебе по гроб жизни обязан, — наклонился ближе Рафаэль. — Что хочешь, сделаю. Только дай способ переместиться туда. — Я говорил ей, что сообщать тебе дурные вести — плохая идея. Что же. — Сарон откинулся на спинку стула и задумчиво посмотрел в сторону окна, все еще не отпуская перо. — Услуга за услугу, землянин. Есть кое-что, с чем ты можешь мне помочь. Но для начала… дай мне клятву на Сердце Кандракара, что вернешься к Её Величеству и продолжишь нести ей службу. — Я не несу ей службу и не преклонял колено, — поправил его Раф, теряя терпение. — Напомни, насколько сильно ты хочешь попасть к своей драгоценной Стражнице? — приподнял бровь Сарон и отложил наконец перо. — Клянусь, — ответил на это Рафаэль, не меняясь в лице. — Магическая клятва особенная, помни об этом, — ухмыльнулся советник и снова повернул голову к окну. — Возьми мою печать и иди в башню Маг, что в южной части замка. Скажи ей, что переход на Замбаллу необходим по поручению королевского советника. Иди. — Ты не представляешь, как сильно выручаешь меня, — наконец оживился Раф, забирая печать со стола. — Представляю. Возвращайся быстро, пока Её Величество в неведении, — подогнал его Сарон и размял шею. На вечно холодном лице промелькнуло беспокойство, но он быстро вернулся к своим делам, будто никого в зале совета и не было. Удивительно, но разговор с Маг прошел тяжелее, чем с королевским советником. Слишком уж долго она уточняла причину визита именно на Замбаллу, и Рафу пришлось придумывать все на ходу. От сбора редких растений до дипломатических переговоров с королевой. В какой-то момент Маг внимательно на него посмотрела, прикрыла глаза, а затем провела кольцом по воздуху. Перед взором Рафаэля предстала такая знакомая, но уже забытая фиолетовая планета. И полуразрушенный замок королевы. Могло случиться все, что угодно. Предательство замбаллийцев, что кажется просто фантастикой. Разлад в команде Стражниц, что мог привести к сражению. И если именно к этому приложила руку Вейра… то он не знает, что сделает с ней, если его опасения подтвердятся. И даже не знает, что сделает с убийцей. Все эти спутанные мысли гаснут и тухнут, когда он наконец видит её. Вот она выходит на террасу, гладит одного из самых юных жителей планеты и вымученно улыбается. Волосы непривычно распущены, а руки и ноги кажутся слишком худыми. Или это просто долгая разлука? Кажется, он не видел её целую вечность, но он точно не запоминал её настолько хрупкой и беспомощной. — Кадма? — вырывается у него из уст, и она наконец его видит. Не верит своим глазам, пугается. «Она жива. Она в порядке», — только и слышит собственным эхом в голове Рафаэль, пока Кадма подходит к нему, что-то спрашивает про меридианскую одежду, земную полицию и прочий такой неважный бред. Главное, что она в безопасности и прямо перед ним. Он больше ни о чем не думает. Кладет свои ладони на её впалые щеки, прижимается лбом к её лбу и глупо улыбается. Она застыла, но не перестает задавать глупые вопросы и с беспокойством на него смотреть. Смотреть. Смотреть. Под взглядом ясных синих глаз он сдается и тянется к её губам, словно чувствуя, что она вот-вот растает в его руках, как наваждение, слишком реальный сон, глупая шутка. Но нет, она реальна, она прикрывает глаза и даже почти отвечает на поцелуй. В следующую секунду Кадма отрывается от него и наотмашь бьет по лицу. Да, это точно настоящая Кадма. Секунду назад все было слишком хорошо для реальности. — Ты что, не слышишь меня?! — долетело до него наконец, и только сейчас он почувствовал, как горела его правая щека. Больно. — Как ты попал сюда, что вообще произошло? Мне сказали, что ты на Земле! — Кто тебе рассказал этот бред? Я уже несколько месяцев на Меридиане, — уже полностью пришел в себя Рафаэль, потирая щеку. Он уже и забыл, когда последний раз его так сильно били. Кажется, это был отец, когда приехал повидаться с сыном в полицейский участок. — Хали… черт возьми! — Кадма несколько раз громко выругалась, абсолютно не стесняясь в выражениях. Она пару раз прошлась вдоль террасы, держась за голову. Даже будучи в полном беспорядке, она не переставала быть в глазах Рафаэля самой прекрасной женщиной на свете. — Я думала, что хотя бы ты… Хотя бы что-то в этом мире может быть в порядке?! — Я в порядке, — коротко ответил ей Раф и попробовал взять её руку в свою. Ту самую, которая зарядила ему по лицу. В его ладони она дрожала и казалась невыносимо холодной. И слишком маленькой. — Я хотел убедиться, что ты тоже. Что-то произошло? Ему не хотелось говорить о «службе» Вейре, слухах о смерти Стражницы и прочей политической ерунде. В один миг все отбросило на второй план, стоило ему допустить мысль, что с его Кадмой может что-то случится. Она жива, и это чудесно, но её состояние причиняет ему боль не меньше. — Кэсс… — выдохнула Кадма и зажмурилась, стараясь сдержать эмоции. Руку из его руки она так и не убрала. — Нерисса обезумела от власти, и случилось страшное. Все разрушено, Раф. Стражницы, Нортхилл, мировое спокойствие. Грядет угроза от Вейры, а мы… Минутку. Что ты делал на Меридиане все это время? Старлайтер мгновенно напряглась, упершись взглядом в его лицо. Рука её замерла, стала ледяной, как у статуи. Бездонные синие глаза, что казались безжизненными секунду назад, заполнились тихой яростью и почти отчаянием. Как же она разбита. — Я ни за что не поверю, что тебя там держали в плену, Рафаэль. — Не поверишь, но по началу так оно и было, — усмехнулся он, пытаясь разбавить атмосферу. Не вышло. Она прожигала в нем дырки, будто он в мгновение стал её врагом номер один. — Королева увидела во мне… потенциал. Не знаю, известно ли тебе о нем. Кадма нахмурила брови, всем своим видом показывая, что впервые слышала об этом. А может, просто не поняла его. — В общем, она считает меня своим союзником и ценным вложением. Не волнуйся, она не знает, где я сейчас. — Рафаэль улыбнулся и на всякий случай сжал её руку сильнее, боясь, что она вновь от него ускользнёт. — И я хочу, чтобы ты знала, что тебе ничего не угрожает. Мы где-нибудь спрячемся, до тех пор, пока эта новая война Вейры не закончится. Мировой порядок изменится, но нас с тобой он не затронет. Мир без Совета, без Кандракара, как ты и хотела, Кадма! Все будет по-новому, и в этом мире для нас уже уготовано место! Пожалуйста… Он снова погладил её по холодной щеке, пока она не отрываясь смотрела ему в глаза. С каждым его словом её лицо будто покрывалось пеленой, она уже ничего перед собой не видела. И впервые Рафаэль ничего не мог прочесть в её взгляде. — Ты сам себя слышишь? — наконец подала голос Кадма, пытаясь освободить его руку из своей. Но хватка его была крепче, чем она могла вообразить. — Какой еще новый мировой порядок? Ты хотя бы представляешь последствия этой новой войны? Сколько разрушений, смертей и ужасов она принесет? Мы рисковали собой, чтобы принести гармонию в этот мир! Кэссиди отдала свою жизнь, чтобы защитить его! На последней фразе она резко выдернула руку и перешла почти на крик. Вдали послышался топот более старших замбаллийцев. — Война неизбежна, и я это знаю, — удивительно спокойно ответил Рафаэль, не смутившись её реакции. — Если я и могу сделать что-то, так это увести тебя подальше от неё. Все, что будет после, уже нас не касается. Ты не Стражница больше. Злость и отчаяние в её глазах сменились болью и чем-то похожим на… разочарование? Должно быть, как-то так Юлий Цезарь смотрел, когда ему всадили последний нож в грудь. Или в спину. В любом случае, Кадма никогда раньше не смотрела на него вот так. Воспаленные глаза заблестели в лучах замбаллийского солнца. — Поверить не могу, что ты можешь быть так равнодушен, — ответила она, чувствуя, как силы окончательно покидают её тело. — И пусть с меня снята обязанность защищать миры как Стражница, я все еще несу ответственность за их сохранность. Тем более за сохранность Замбаллы. Я королева. И не имею права остаться в стороне. Только не после того, что я видела, Рафаэль. Ты никогда не сможешь меня понять. Вот поэтому я и настояла на том, чтобы ты вернулся на свое место. На Землю. Когда он хотел снова до неё дотронутся, она выставила руку вперед и отошла на шаг назад. Два-три гигантских замбаллийца выстроились у террасы, загораживая небо, солнце и вообще любой намек на теплый ясный день. Кажется, ни один из них не понимал, почему между королевой и её любимым сейчас конфронтация. — Мое место рядом с тобой, с того самого дня, как ты выпустила меня из клетки. — Рафаэль все-таки сделал к ней шаг, не давая и шанса от него отступить. — И ты уже не сможешь от меня так просто отказаться, Кадма. Я твой и всегда буду твоим, хочешь ты этого или нет. Я же знаю, что… — Я не люблю тебя, — опередила его Старлайтер, после чего повисла слишком долгая тишина. Ни один из них не знал, что можно на это сказать. Кадма замерла на месте, ожидая хоть какой-то реакции, а Рафаэль лишь пару раз поморгал и… Засмеялся. Повернулся к замбаллийцам, будто хотел поделиться с ними весельем от очередной шутки. Кадма жестом показала им, что беспокоиться не о чем, после чего снова выглянуло солнце. А он все не прекращал смеяться, будто ему вот-вот станет плохо. — Ты головой ударилась? Покажи, где болит, — наконец отсмеялся он и подошел еще ближе, оттесняя королеву в угол. — А еще лучше перестань мне пудрить мозги. — Но я не вру тебе, — не сдавала позиции Кадма, будто говорила от чистого сердца. — Ты был мне дорог как друг, и я действительно пыталась полюбить тебя в ответ, но у меня так и не вышло. А ты в то же самое время стал одержим. И этого вынести я уже не могу. — Хватит. — Поэтому ты должен прожить нормальную, полноценную жизнь на Земле, Рафаэль. Без войны, опасностей и интриг. Тебе не место в моем мире, — выдала она как на духу, и тут её взгляд опустился на Орамеру. Как завороженная, она разглядывала её не меньше минуты, прежде чем снова поднять глаза на притихшего Рафа. Тот стоял не шевелясь. Будто обдумывал что-то. — Это я заберу. — Не посмеешь, — схватил он её за запястье, когда она потянулась к кулону. Несильно, но так, чтобы она поняла, что противостоять ему бесполезно. — Не заставляй меня делать тебе больно, — снова заглянула ему в глаза Кадма, будто никак не могла понять, что же у него там в голове. Умом он понимал, что даже если у них разразится сражение, он проиграет ей в первые десять секунд. Не только из-за своих сносящих крышу чувств, хотя бы из-за того, что он чертов мальчик на побегушках, а она королева целой планеты с огромным боевым опытом. Она его как клопа раздавит и не заметит. — Это единственное, что у меня от тебя осталось, — признался он, держа её запястье уже двумя руками. — И даже если сейчас ты меня ненавидишь, однажды я стану достоин твоего сердца. — Хватит. — Перемести меня на Меридиан. Это мое последнее желание. Внезапно он отпустил её, но шагу назад не сделал. Только задумчиво и невыносимо медленно провел тыльной стороной ладони по её щеке и наконец отошел на приличное расстояние. Все еще не отводя взгляда. И он был готов поклясться, что что-то в ней в этот миг дрогнуло. — Ты уверен? — спросила Кадма, помедлив. — Я больше тебя не побеспокою, — поднял он руки в сдающемся жесте. За его спиной раскрылась складка. Рафаэль посмотрел на неё снова, очень внимательно, будто старался запомнить все детали её лица, волос, одежды. А может, искал что-то, что заставит её передумать и позволить остаться рядом с собой. Но ничего не произошло. Она застыла как вкопанная, а затем тихо произнесла: — Прощай, Рафаэль. — До встречи, Кадма. В тот момент, когда Рафаэль Крейн разбил несколько крупных плит в замке королевы Меридиана, где-то на фиолетовой планете проронила слезы королева Замбаллы. Разбитое сердце не так легко починить, но Храму Диджоу Джи Син удалось восстановиться едва ли не из пепла. Пусть он уже не имеет ничего общего со своим названием, искусные мастера ближнего боя продолжали совершенствовать свои навыки даже после кончины Шэнь Цуна. Под вниманием Лу Цзинтун тренировки стали даже жестче, чем когда-либо прежде. Даже с Ван Сяохая сошел седьмой пот после отработки нового удара. А он не меньше десяти лет считается самым выдающимся бойцом, уступая разве что почившему Лонгу. Но у того было преимущество происхождения, так что не считается. А вот кто точно не прекращал валять дурака, так это Сян Бин. Пусть он и сильнее большинства членов клана, он все же не мог достичь того уровня мастерства, который требовала от него Лу Цзинтун. Да что уж говорить, даже Шэнь Цун, мир его праху, оставался недоволен его результатами. Но Сян Бину хоть бы что. Все было хорошо ровно до того момента, пока Лу Цзинтун не объявила, что перед ней встал вопрос о выборе нового Магистра на свое место. И достоин этого места может быть только сильнейший. — Зря тратишь время, — сказал ему в тот вечер Ван Сяохай, наблюдая за тренировками своего напарника с веранды. — Ты должен был раньше подумать об этом, а не гулять по городу и приставать к девчонкам. Чем будешь хвастаться теперь? — Не пристаю я ни к каким девчонкам, — насупился Сян Бин и с двойной силой ударил деревянный манекен. От такой тренировки он быстрее себя покалечит, чем отработает новый прием. — И в город я хожу за деньгами и продуктами. Да и в ресторанчике у Ба дела идут не очень, вот и помогаю, когда минутка есть. Это же ты у нас затворник! С последним словом он замахнулся сильнее положенного и оттолкнул несчастную куклу для битья в высокую траву. Теперь на голени обязательно выступит новый синяк, но Сян Бин уставшим не выглядел. Скорее злым. — И именно поэтому я съем тебя, как ферзь пешку, — усмехнулся Сяохай, но совершенно беззлобно, словно разговаривал с ребенком. — Не напрягайся лишний раз, живи сегодняшним днем! — Ты где-то спрятал сборник моих цитат у себя в комнате, да? — повернулся к нему наконец Сян Бин, не прекращая сжимать кулаки. — Тоже мне, королева. Я хотя бы правила игры знаю, поэтому на турнире вместо него окажешься ты! Он указал на валяющийся на земле манекен и таки пошел его поднимать. Сяохай в миг стал мрачнее тучи и, сложив руки на груди, медленно спустился во двор. — Так что же до турнира тянуть? Давай, уложи меня на лопатки, и тогда все станет ясно. — Ван принял боевую стойку и внимательно посмотрел на соперника. — В тебя бес вселился что ли? — обернулся Сян Бин с недоверчивым взглядом. — С каких это пор наш тихоня начал нарываться на трепку? — Если струсил, то так и скажи, — снова ухмыльнулся Сяохай, чувствуя свое преимущество каждой клеточкой тела. Даже кровь, хлынувшая в мозг, не могла заглушить это чувство. Он на вершине. Он первый. — Лучше я послушаю, что ты скажешь о вреде тщеславия на дух, Ван Сяохай, — как гром среди ясного неба раздался голос действующего Магистра клана. За Лу Цзинтун, как тихий летний ветерок, поспевала её внучка. — Привет, Ян Лин, — помахал ей Сян Бин и поставил бедный манекен рядом с собой. — Как Хитерфилд, подружки? — Молчал бы ты, — покосился на него Сяохай, но потом вышел вперед и поклонился в покорном жесте. — Прошу прощения. Я только хотел проверить дух своего напарника перед турниром, и готов ли он к нему. — И каковы твои наблюдения? — опустила на него уставший взгляд Лу Цзинтун. — Не готов, — отрезал Сяохай и вытянулся как по струнке. Возмущенное лицо напарника он так и не увидел. — Ага, как же, поверил я в твои благие намерения! Вот если бы вы не вмешались, госпожа… — Вы бы разнести мне весь дворик, — подняла руку Лу Цзинтун, прерывая любые споры и возражения. Оба бойца в спокойном жесте опустили головы. Женщина медленно оглядела каждого. — Я услышала достаточно и пока не вижу достойного Магистра ни в одном из вас. Ян Лин, покажи мне и Сян Бину, чему научилась. Все трое недоуменно подняли взгляд на действующего Магистра. Очередная тренировка Стражницы? Сейчас? — Но мне нужно… — начала пятиться Ян Лин. — Хватит с тебя Хитерфилда, эта глава давно пройдена. Сейчас ты должна принять свою роль Хранительницы Сердца Кандракара, а для этого твой дух и твое тело должны быть закалены для будущей битвы. Твоя подруга подождёт. Лу Цзинтун положила ей руку на плечо, обрывая все пути отхода. Стражница тяжело вздохнула, но все же спустилась вниз. Ван Сяохай любезно отошел назад, и Ян Лин могла поклясться, что слышала его надменное хмыканье. И вот сейчас заводиться уже начала она. Они что, все здесь её за зеленую малолетку держат? Она им еще покажет! — Я не смогу бить её в полную силу, госпожа, — развел руками Сян Бин, но все же встал в боевую стойку, не спуская с противницы взгляда. — Перед тобой не человек, Сян Бин, а Стражница. Не смей её недооценивать, — ледяным голосом окатила их Лу Цзинтун. — При всём уважении, — улыбнулся он больше сам себе и даже не заметил, как пропустил первый удар Ян Лин точно в грудь. Второй он кое-как успел блокировать, а затем перевернул противницу в воздухе, схватив за запястья. Вместо того, чтобы упасть, Ян Лин прошлась по воздуху, точно как по земле, и оказалась за его спиной. Третий удар, четвертый, пятый. Навыки её заметно улучшились, но не настолько, чтобы Сян Бин не смог предугадать следующие атаки. Она оттесняла его в сторону Сяохая, но Сян Бин быстро сделал подсечку. В очередной раз она зависла в воздухе, затем приземлилась на руки, сделала колесо и послала ему в лицо два столпа пыли, что взялись из ниоткуда. Не успел он возмутиться, как тут же почувствовал, что его шею зажали, а потом маленькая и легкая Ян Лин перевернула его через спину и повалила на спину. Затем она в победном жесте наступила голой ступней ему на грудь. — Стоило, наверное, бить в полную силу, — прыснул от смеха Ван Сяохай и помог напарнику встать. Тот с большой неохотой взял его за предплечье, поднялся и отряхнулся. Глаза от попавшей в них пыли покраснели как у разгневанного быка. — Ты жульничала! — возмутился он вслух, когда смог уже нормально видеть. — Я же сказала, что ты дерешься со Стражницей. Почему вдруг ты пренебрег моими словами и недооценил противника? Разве этому я учила тебя? Ян Лин применила свои навыки, а ты свои, бой вышел честный! — не прекращала свою гневную тираду Лу Цзинтун. Кажется, она всерьез разозлилась на своего ученика, раз даже не удостоила внучку похвалы. Хотя, если подумать, она никого и никогда ни за что не хвалила. — Да даже, если бы я показал все, что могу… — Сян Бин с силой сжал кулаки и посмотрел на наставницу исподлобья. — … вас бы это все равно не впечатлило. Что бы я ни делал, мне до вас не дотянуться. Ни до вас, ни до Сяохая, ни уж тем более до вашего сына. Казалось, он копил это в себе очень долго, слишком долго, и вот плотина прорвалась. Он все еще сдерживал себя в выражениях, это видно, но больше молчать у него не получалось. Видимо, этот показательный недо-бой окончательно поставил точку в их взаимоотношениях. И какое бы каменное лицо не строила Лу Цзинтун, по ней видно, что эта моральная атака была слишком неожиданной. — Не волнуйтесь, на задних рядах не так плохо, как кажется, — бросил он, проходя мимо наставницы в дом. Та глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Кто-то здесь тоже старается сдерживать свои эмоции. — Что за неуважение! — послал ему вдогонку Ван Сяохай, но Сян Бин уже вряд ли это услышал. — Я прошу прощения, но… — прервала неловкую паузу Ян Лин. — А о каком сыне шла речь? У тебя кроме мамы был еще кто-то? Неловкая пауза постепенно превратилась в гробовое молчание. Секунда, вторая, попытка срастить логические цепочки, слова Шэнь Цуна об отпрысках Лу Цзинтун… точнее, об одном конкретном, который Ян Лин очень даже знаком. Земной Дракон. И почему она раньше не поняла? — Ну, нет! — наконец произнесла она, дойдя до этой мысли. — Только не говори, что не знала, — скривился Сяохай, подходя к веранде. — Легко же было понять! — Слушай, я не умею понимать намёки! Я об отношениях своих подруг вообще узнала незадолго до… до… — Ян Лин осеклась, снова отдавая себя непрошенным чувствам и воспоминаниям. Резко встряхнув головой, она силой заставила себя вернуться в настоящее и тоже зашагала в дом. — Я поговорю с ним. Уж меня он послушает. Отмахнувшись от всех возражений бабушки, Ян Лин быстро прикинула, куда мог уйти Сян Бин. Где обычно хотят побыть люди на взводе, когда не хотят ни с кем разговаривать? Крыша? Уборная? Глухой лес? А вдруг он уже пришел в себя, и Ян Лин не успела выполнить свою роль хорошей Стражницы? Если так, то он опять будет над всеми вокруг подшучивать и делать вид, что ничего не произошло. — Фонтан эмоций утёк на кухню, голодный, — возник буквально из ниоткуда Серебряный Дракон, вращаясь в воздухе как серпантин. — И твой спутник голодный! — Ты же не ешь людскую еду, — дала она ему щелбан, чтобы прекратил крутиться. Дракончик помахал головой из стороны в сторону. — И кто вообще после такого идет есть? — Бедняга заедает стресс, — вновь перевернулся Дракон в воздухе и взмыл вверх, ничего не объясняя. Ну естественно, зачем? Когда Ян Лин бодро зашла на кухню, Сян Бин уже во всю нарезал какие-то овощи, причем так сосредоточенно, что даже её не заметил. Затем закинул всё в кастрюлю, вытер руки полотенцем и полез в холодильник. Веселым он не выглядел, но и расстроенным тоже, скорее, очень занятым, будто его подгоняли, или в столовой ждала сотня голодных ртов. В общем, выглядел он как Хезер в начале учебного года. — А я, когда мне грустно, ухожу в свою комнату и бью подушку, — как бы между прочим сказала Ян Лин, присаживаясь за единственный стул. Сян Бин быстро на неё посмотрел, улыбнулся и продолжил нарезать филе. Он что, от стресса начал готовить суп? — Мне не грустно, просто устал немного. Увеличил количество тренировок, вот и сорвался. С кем не бывает, — будничным тоном поведал Сян Бин, по-прежнему не отрываясь от готовки. — Не хочешь поговорить об этом? В себе копить эмоции вредно, мне моя учительница по биологии так говорила, — рассказывала Ян Лин, махая ногами вперед-назад. — Когда я учился в школе, моя учительница по биологии постоянно рассказывала про свою муравьиную ферму, — вдруг начал он. О чем они вообще разговаривают?! — Ты что, пытаешься соскочить с темы? — Стражница сложила руки на груди. — Если не хочешь поговорить, то так и скажи, я же не обижусь. — Мне нравится с тобой болтать, Ян Лин, — признался Сян Бин и повернулся в её сторону. — Просто об этой ситуации мне сказать нечего. Устал, вспылил, проголодался. Да у меня каждый день такой. — Ты нервничаешь из-за турнира, да? Поэтому много тренируешься, устаешь? — Да ты настоящий детектив, — засмеялся начинающий повар и помешал овощи. Ну вот, момент упущен, он снова веселый! — А ты настоящий конспиратор, — произнесла по-английски Ян Лин и поджала губы. Как же его разговорить? — Эй, ругаться будешь у себя в Хитерфилде! — полушутя, полусерьезно пригрозил ей Сян Бин. Со спины черт поймёшь. — Если ты, конечно, ругалась. И если тебя ещё отпустят в Хитерфилд. — Я не ругалась, а в Хитерфилде я ещё нужна, — уверенно ответила Ян Лин, хотя и капли уверенности в себе не чувствовала. Такой туман неизвестности она ещё перед собой не наблюдала. Единственное, в чем она сейчас уверена, так это в своём разгулявшемся аппетите. — Рано или поздно разорвешься, — пожал плечами Сян Бин и прибавил огня на плите. — Лу Цзинтун женщина суровая. Если ты целиком и полностью не будешь посвящать себя храму и тренировкам, то боюсь представить, что она с тобой сделает. Ты думала, почему Лонг всегда такой тихий и угрюмый ходил? С родственниками не свезло. А раз Шэнь Цун тоже решил сбежать от неё на тот свет, то теперь она основательно возьмётся за тебя. — Ты что, хочешь напугать меня злой бабулей? И не такие ужасы видала, так что не пытайся! — засмеялась Ян Лин, но Сян Бин веселья её не разделял. Он ещё раз посмотрел в кастрюлю, закрыл её и наконец обернулся. Лицо его было непривычно… печальным. — Мы с Сяо здесь самые старшие бойцы. Не потому что остальные наши ровесники ушли по доброй воле или основали собственные кланы. Все потому что мы единственные, кто выдержал все её испытания и не сломался. С каждым годом нас становится все меньше. Он спокойным голосом поведал это, будто с неохотой, но глаза его блестели озорством. Он хотел что-то ещё рассказать ей, но намеренно утаивал, юлил, тщательно подбирал выражение. И любопытство Стражницы разгорелось ярким пламенем. — А как в Диджоу Джи Син попадают новобранцы? — ожидаемо спросила Ян Лин, наклонившись ближе. — Не думаю, что ты стоишь на улице и зазываешь всех подряд в тёмный переулок. Сян Бин тихо посмеялся. — Нет, все немного сложнее. У нас много друзей по всему городу, а сеть спонсоров Храма раскидана по всему Китаю. Мы очень древний клан. Некоторые добровольно отдают своих детей сюда на вечную службу Хранителю Сердца планеты. Сяо оказался в их числе. Его семье была оказана великая честь, он очень гордится своим происхождением. Да по этому индюку хвастливому оно и понятно, — последнюю фразу он почти прошипел голосом, полной внутренней злобы. Ох и натянутые у них сейчас отношения. — А ты? — задала второй логичный вопрос Лин, затаив дыхание. — А я мальчик скромный и особо не хвастаюсь, — вновь развеселился Сян Бин и вновь вернулся к супу. — Мне было года четыре, может пять. Мать осталась со мной на руках без каких-либо средств к существованию, родных у нас не было. Жили в какой-то коморке, ели что попало. Иногда мать меня отправляла просить милостыню на центральную улицу, а сама уходила на заработки. Я рос довольно умным мелким и видел, насколько я ей в тягость. В один из таких дней я решил, что больше не хочу её напрягать. И вечером так и не вернулся. Ян Лин слушала, затаив дыхание, даже ногами перестала болтать. Сян Бин как ни в чем не бывало попробовал бульон, убавил огонь и продолжил. — Лонгу на тот момент только сравнялось десять. Как он потом сказал, его ко мне привело шестое чувство. Шёл за овощами, а принёс ещё и меня. Замерзшего голодранца. Лу Цзинтун была в ужасе, отлупила его. Шэнь Цун поспрашивал меня о маме и позволил остаться. — А что потом? — спросила Ян Лин. — Увидел Сяо, который показал мне язык, и отмутузил его, — неожиданно закончил Сян Бин и выключил плиту. Справился он удивительно быстро, пусть суп и был достаточно лёгким в приготовлении. — Вы подрались в первый же день?! — изумилась Ян Лин, когда перед ней поставили тарелку. От неё шёл приятный пар, заполняются ароматом лапши всю кухню. Сян Бин сел напротив и начал уплетать суп с невероятной скоростью. — Лонг потом сказал, что это была дружба с первого взгляда. Ну, или удара, — быстро ответил он без особо энтузиазма. — И с того дня ты начал заниматься боевыми искусствами? — Нет, с того дня начали лупить уже меня. Потом старшие посоветовали мне утихомирить свой пыл, если не хочу снова оказаться на улице. Туда мне не хотелось, получать тумаки от кого-то вроде Сяохая тоже. И я попросил Магистра обучать меня. Вот такая вот не слишком увлекательная история. Сян Бин закончил свой рассказ и теперь молча хлюпал бульоном. Ян Лин не знала, как ей на него реагировать: ужаснуться, посочувствовать, посмеяться? Какой реакции от нее ждут как от Стражницы? — Да ладно тебе, не забивай голову ерундой, сейчас-то все хорошо, — поднял на неё взгляд Сян Бин, заметив на её лице смятение. — Я претендую на место Магистра, вырос сильным, ловким, красивым! Прошлое остается в прошлом, а я живу сего… а, неважно. Ешь суп. Готовил он и правда недурно, на скорую руку, конечно, но все же. В какой-то момент Ян Лин подумала, что если расстраивать или злить его чаще, он создаст новый кулинарный шедевр. Кто мог подумать, что даже не на поле боя они могут увидеть друг в друге соперников. Так, болтая о готовке, учебе и детстве в Храме Земли, они провели почти весь вечер, а когда пришла пора расходиться, Сян Бин как бы ненароком спросил: — Ты же будешь за меня болеть на турнире, да? Я же круче Сяо, скажи! — Конечно! А моя бабушка круче вас обоих! — громко ответила Ян Лин и посмотрела на настенные часы. — Ох, уже так поздно… Я должна была проведать Халинор, она перевелась в новую школу. Совсем не уследила за временем. — Проведаешь завтра, в чем проблема? — пожал плечами Сян Бин, убирая тарелки и пустые пиалы от чая со стола. — Тебе же это раз плюнуть, из Китая в Штаты за минутку. Хм, а удобно. — Я должна была быть с ней в этот день, проводить, поддержать! У нее никого нет, кроме меня, — заметно поникла Стражница, веселье сдуло как осенним вихрем. И чем думал Оракул, назначая её Хранительницей Сердца? — По-моему, ты немного переусердствуешь с ролью всесильной Стражницы, — заметил Сян Бин. — Не думаю, что в твоих должностных инструкциях написано что-то вроде «обязана проводить своих подруг до новой школы» или «должна поднимать настроение рассерженным бойцам клана Земли». Эй, расслабься. Нет нужды истязать себя раньше времени. Он потрепал её по волосам и похлопал по плечу. Легче не стало. — Может случиться что-то ужасное, если я не буду ничего делать. — Ян Лин взяла себя за локти, подошла к окну и грустно улыбнулась, пытаясь хоть как-то скинуть с себя чувство вины. Сколько бы она от него не бежала, все равно догонит. — А, вот ты о чем, — опустил он голову, стараясь подобрать слова. — Я думал, что ты уже отпустила эту историю. — Отпустила. И поэтому не допущу её повторения, — вдруг обрела нотки уверенности Ян Лин и круто развернулась. — Я, пожалуй, пойду наверх и побью подушку. — Понял, — кивнул Сян Бин и галантно провел рукой в воздухе. Затем, тяжело вздохнув, повернулся к горе грязной посуды. Спихнуть все на мелкую у него так и не вышло. Улетела быстрее поднимающегося урагана.  Она уже давно не замечает гул ветра. Не чувствует, как он крадется к ней, шаловливо щекочет по утрам, пробуждая от очередного долгого сна. Тело как обычно кажется неподъемным, затекшим, срастившимся со стенами камеры. И если так подумать, то зачем ей вообще вставать? Первые дни она искала способы выбраться, дробила камень голыми руками, оставляя на них все больше крови, кидала все, что видела, в магические прутья, все без толку. Сила её покинула. И тогда она принялась ждать. Хоть кого-нибудь, кто попытается с ней поговорить. Да хоть Оракул. Не может же она вечно здесь торчать! Но никто к ней не пришел. Ни через неделю, ни через месяц. После сорок пятого дня она сбилась и перестала считать. Порой ей хотелось скинуть с себя форму Стражницы, дабы голод забрал её в могилу и прекратил страдания. Но даже если бы Сердце все еще было при ней, она бы вряд ли осмелилась. Нет, слишком долгая и мучительная смерть. А так она хотя бы не превращается в животное. Пока что просто в тело. Дабы не сойти с ума, она рисовала что-то незамысловатое из пыли и снега, писала, стирала, начинала заново. Когда руки начинали трястись, она ложилась на землю и слушала ветер, в ожидании чьих-нибудь шагов. Затем засыпала, смотрела за покрытую багровым руку и снова проваливалась в сон. Чудом отрывала свое тело от земли, размышляла о том, когда её уже наконец выпустят, и цикл начинался заново. Несколько дней назад она перестала рисовать. В очередной слишком долгий день (а может, и ночь) Нерисса сидела на земле, раскачиваясь, и пыталась что-то проговорить вслух. То ли монолог из очень старой книжки, то ли свою оправдательную речь, то ли просто какой-то несвязный бред. Когда мысли начинали сворачиваться в клубок, это помогало ей ненадолго прийти в себя. Именно в таком состоянии её увидела в тот день Кадма. Мертвый, подернутый пеленой взгляд Стражницы, не сразу нашел её во тьме. Стоило Нериссе присмотреться внимательнее, она облегченно улыбнулась и почти подорвалась к прутьям. Ослабшие ноги подогнулись, но она все-таки смогла устоять на своих двух. — Ну наконец-то, хоть кто-то! Но… почему тут ты? — осипшим голосом спросила Нерисса и еще раз вгляделась в старую подругу. Кадма, величественная и гордая Кадма, выглядела скорее, как её жалкая тень. Бледная, с ввалившимися щеками и неестественно огромными глазами, она казалась искаженным воспоминанием. Может, Нерисса уже начала терять рассудок? Но тогда почему он послал ей именно Кадму? — Ждала кого-то другого? — спросила эта незнакомая ей тень слабым, но грубым голосом. В тишине пещеры он оказался оглушающим. — Ян Лин, — выдохнула Нерисса и опустила голову. — Хотя бы Ян Лин. — Думаешь, она бы тебя выслушала, поняла, выпустила бы из клетки и простила все грехи? Ян Лин добрая душа, но не настолько, — так же отрезвляюще грубо ответила ей Кадма. От её высокомерного тона стало тошно, но спорить с ней сейчас Кроссник не в состоянии. — И ты пришла сюда только, чтобы сказать это? — усмехнулась она. — Поздравляю, я пала, я унижена и теперь страдаю. Когда Оракул собирается заканчивать этот спектакль? Долго мне тут еще торчать прикажут? Кадма красноречиво опустила голову, не желая отвечать ей в лоб. Ответ и так витал в воздухе, нет смысла произносить его вслух. Насмешка во взгляде падшей Стражницы растаяла, обратившись во что-то, похожее на разочарование. — А девочки? Когда они собираются прийти сюда? — задала она второй вопрос, будто это что-то ей даст. Хоть какую-то надежду. Но Старлайтер продолжала молчать. Только вновь посмотрела ей в глаза и одним своим жестким и колючим взглядом ответила, что никто на всем белом свете не желал её видеть. — Вот как. Даже ожидаемо. А как же светлые дела, спасение утопающих? Во мне же еще есть свет, я могу искупить свои грехи, — бесцветным голосом спросила Нерисса, уже без какой-либо надежды. Вслух эти слова казались ей еще смешнее. — Оставь это на Оракула, только он проповедует вечный мир и добро, — едко усмехнулась Кадма, почти зеркаля саму Кроссник. — Ты, как и я, знаешь, что эти слова и цента не стоят. — Знаю. Просто хотела проверить, каковы мои шансы. — Нерисса повернулась лицом к камере, отошла к дальней стене и уткнулась в неё лбом. — Я не хотела делать ничего дурного. Только хотела вернуть своё. Я бы ни за что в жизни… — Все еще плетешь нелепые оправдания. Как глупо. Я думала, несколько месяцев в клетке заставят тебя хотя бы вину признать, а ты продолжаешь себя выгораживать, — резко прервала её подруга. Она не собиралась её слушать. Она пришла сюда насмехаться над ней. — Почему ты здесь? Хочешь сделать мне еще больнее? — повернулась к ней Нерисса, чувствуя, как начинает терять терпение. — Нет. Просто только у меня хватило духу еще раз посмотреть на тебя, — ответила ей Кадма неожиданно холодным голосом. Они не придут. Больше ни одна из них. — Что теперь будет со Стражницами? — спросила Нерисса, понимая, что уже вряд ли от кого-либо это узнает. — Сердце передали Ян Лин, а команду распустили. Нас с Халинор решили не держать в Совете и отпустили на все четыре стороны, когда мы послали Оракула к черту, — рассказала она как на духу, будто готовилась к этому вопросу. — Ну надо же, у кого-то прорезался голос, — искренне изумилась Кроссник. От кого-кого, а от Халинор такой выпад оказался полной неожиданностью. Как и передача Сердца Ян Лин. — А что с академией? — Сгорела. С этим коротким, но емким словом, повисла напряженная, даже немного неловкая тишина. Как будто оно должно было объяснить все, что стряслось за последние месяцы. — Ты разбила ей сердце. Как и Ян Лин, — добавила Кадма все таким же ровным голосом. О своих чувствах она решила умолчать. Зря пытается, у неё на лице все написано. И почему-то только от этого у Кроссник закололо в груди. — А… а родители? — сломанным голосом спросила она, боясь услышать ответ, и медленно подошла обратно к прутьям. — Мистер Кроссник только спросил, жива ли ты. Ответили, что да. Больше вопросов ни он, ни твоя мать не задавали. Миссис Чакон, как и все неосведомленные, думает, что вы с Кэссиди умчали в Канаду из-за непонимания общества. Мы не имели права разбить сердце еще и ей. У Нериссы снова задрожали руки. Для всего мира Кэсс все еще жива, просто где-то очень далеко. И сама она вместе с ней. Никто и думать не будет искать их. Кэролайн и Гаррисон пальцем о палец не ударят, чтобы спасти её. Даже папа… Она прикрыла глаза. Нельзя сейчас позволить чувствам овладеть ею, только не перед ней. В тот раз это закончилось плохо, хуже, чем можно было вообразить. Но сейчас она не просто пала. Она брошена. Унижена. И совершенно одна. — Не жди спасения, Нерисса. Все кончено. Для нас всех ты теперь мертва. Вместе с ней, — наконец сказала Кадма, будто держала это в себе весь разговор. А затем подняла руку, посмотрев Нериссе куда-то за спину. У стены прямо из земли выросло что-то большое и прямоугольное, похожее на доисторическую постель. Через пару мгновений камень приобрел очертания древнего саркофага, а потом его верхняя крышка отъехала в сторону, как бы приглашая прилечь внутрь. Кадма только что создала для неё гроб. — Как ты смеешь! — прокричала Нерисса, стоило ей понять, что за подарок преподнесла ей «подруга». Даже медленно утекающие жизненные силы не смогли сдержать её негодование и гнев. — Как тебе в голову пришло хоронить меня? Я еще здесь, я еще жива и скоро выйду! Ты слышишь меня?! Кадма! Стражница Земли удовлетворенно кивнула и развернулась к выходу из пещеры. Ни насмешки, ни злорадства или желания покарать, отомстить. Она пришла, указала ей её место и сгинула, точно призрак. Будто сама тень приближающейся смерти. — Я отомщу тебе за это, Кадма! — не прекращала попытки докричаться до неё Нерисса. — Я всегда была с вами и в печали, и в радости! Ни разу не отвернулась, и вот как ты решила отплатить мне? Не смей оставлять меня! Ты слышишь?! Я сравняю тебя с землей, Кадма, прямо на твоей любимой планете, когда доберусь до неё! КАДМА! Старлайтер давно исчезла, а падшая Стражница не прекращала попытки докричаться до неё. Ровно до того момента, пока горло её не зашлось кашлем, а голос не смог выдать ничего, громче шепота. В себя она пришла только тогда, когда увидела, как на голый и холодный камень падают её собственные горячие слезы. — Кадма, ну пожалуйста… — прошептала она во тьму и упала на пол. Нерисса поджала к себе колени и задрожала. Не от холода или страха, совсем нет. Просто сил больше не осталось. Ни чтобы кричать, ни чтобы реветь, даже чтобы жить. Вся её надежда потухла, как тлеющая спичка, оставила её совсем одну. Абсолютно одну. Когда тело, устав сопротивляться, потянуло её в сон, она крепко зажмурилась. Спать не хотелось, но и заставлять себя вновь переживать этот ужас тоже. Где-то на грани между явью и царством покоя ей стало неожиданно тепло и мягко. Будто отгоняя страшный темный сон, Нерисса зацепилась за это чувство, как за последнюю ниточку. Сейчас она лежит на холодной каменной плите в маленькой камере на забытой богом горе и слушает, как в ушах бьёт её собственный пульс, и успокаивается. На секунду почувствовав, что она лежит в своей комнате, она улыбается и наконец-то проваливается в сон. За ритмом своего сердца ей казалось, что она слышит сердце Кэссиди. Хитерфилд медленно засыпал. Уже закрывались магазинчики, гас свет в окнах. Очередной спокойный вечер, за которым последует очередной спокойный день. Дождей не передавали, но осень уже явно вступала в свои права. Падали редкие листья, напоминая о скоротечности времени. Но что-то было не так. Чувство, которое трудно понять, не то, чтобы объяснить. Такое случается, когда вдруг что-то забываешь на полпути или мысль случайно выпадает из головы. И всегда есть ощущение, что на тебя кто-то смотрит. Затем наваждение проходит, и ты снова идешь по своим делам, совершенно забыв о случившемся. Ничего не было, ничего не случилось. Иди уже своей дорогой, дома тебя ждут постель и скромный ужин. Если повезет, то даже любимая семья. У Рикара Хоффера не было семьи, куда он мог вернуться. И он никогда не пропускает свои чувства мимо ушей. Читая выпуск о пожаре «Многострадальной академии Нортхилл» вместе с длящимися недели лесными пожарами, он никак не мог отпустить мысль, что грядет что-то страшное. Или ему просто казалось, что за ним наблюдают. — Извините, но мы уже закрыты, — вежливо отметил Рикар, когда к нему в магазин завалилась компания подростков. — Нам бы дождь переждать, сэр! У нас даже зонтов нет! — поднял брови домиком один из них. Рикар на это ничего не ответил, лишь озадаченно выглянул в окно. И правда дождь. Только недавно он разглядывал чистое звездное небо, подмечая для себя новые земные созвездия. Нехорошо. Видимо, чувство и правда его не подвело. Что-то неладное творится в Хитерфилде после этого пожара. И было ясно, как день, что… Что-то грядет.