Океан

Самоуверенная женщина быстрыми шагами бежала по большим городам, между мыслями и строчками, давно запуталась в направлениях. Паутина в которой роль не ясна - создатель, муха, случайный.  Нью-Йорк - вечная стройка. Дома один за другим. Оживают окна. Смешиваются языки в хор, в паутину мира, в которой каждый и деятель и муха одновременно - таковы условия, какие-то есть правила, в основном транспортные, остальные - религии разные, мысли будто бы разные и все сходятся в том, что поиск - чувства, места, желания, направления… Успеть! Быть первым! Не ошибиться! Так и она, часто одетая в непраздничный черный, не похоронный, обыденный, подходящий для бега.   Нью-Йорк. Повозки. Машины. Велосипеды. Автобусы для служащих и механиков, автобусы с женщинами и их транспарантами. Город в начале XX, в который устремляются полчища лихих-сильных в поисках - места, чувства и для того, чтобы посмотреть, как строятся здания на набережной - одной, другой и районы. Совсем близко красно-кирпичный Бостон, под землей короткая змейка метро виляет из стороны в сторону, размывая всякое время и убеждая каждого: «Успеть! Быть первым! Не ошибиться!» Океанам не выдана суета городов. Штормит. Бросает лодки из стороны в сторону - без целей и умысла.  В Нью-Йоркских газетах печатают громкие заголовки, за заголовками строчки и в конце подписи тех, чьи слова потом перемалывают внутри голов в мысли. Пожары. Растущие фабрики. Снимают фотографы день за днем - Нью-Йорк, стройка, спешащие мужчины и женщины. Сколько дано их вечности? Отмеренный отрезок на счастье, действие, присутствие духа и мечты. Эта женщина среди них часто бывала в отрезке, в черной одежде спешит по заданию редакции для строчек, чтобы оставить их внутри умов. Женщина из газеты, посвященной механики - именно этим мир развивается, строятся здания, гуляют краны и рабочие одну заклепку за другой на высоте - вроде бы безымянные, но каждый в этой заклепке важен.  Океанам не выданы остановки, печали, детали и развитие коммуникации между странами, транспортные узлы, величие лайнеров и ничтожность рыбацких лодчонок. Океан свободен от любых суждений, осуждений и чужих правил - не посадить на замок, не влить в границы, ничего не заставить. Океану не веданы имена спасшихся в штормах.  В Нью-Йорке давно прошел полдень. Ресторанные залы ежевечерне наполнены разговорами, табаком, нервными страховщиками и уверенными брокерами. Другие ресторанные залы полны вдохновенных фортепьянных партий с чинными дамами - кто-то англичанин, кто-то нет, модный покрой платьев, таксисты, услужливые поклонники, цветы на столах, в букетах - кому-то от сердца, а кому-то из примитивной корысти. Дамы покачивают шляпами при выходе в след за кавалерами из ресторанных залов. Город стихает. Ночь.   В океане апрельский холод. Человеческая мысль на лету замерзает. Завтра газеты  Нью-Йорка скажут: «Выжившие», «Не погибшие», «Спасенные», «Виновные», «Трусы», «Недостойные», «Несчастные». Океан играет с белыми жилетами без злобы, умысла, смысла, смывая человеческую мысль-суть в небытие.  Завтра  эта женщина в черном отогреет свои руки. Послезавтра прочитает газеты в Нью-Йорке,  вновь появятся мысли и полное понимание силы холодного океана, его честности в выборе за невыбором и безразличием - кто сгинет, кто выплывает. Океан не имеет философских и социальных суждений. Эта женщина отбросит все паутины, сомнения - терять нечего, судей нет… Остановит машину, поднимет голову вверх перед зданием, просчитает ступени, ворвется в двери:  - Эй! - скажет без улыбки, - ньюйоркер, мой бывший-настоящий парень, ты давно и всегда в моих мыслях. В фантазиях теплой кровати. В спорах. В восторгах. И пусть каждый опутан разными паутинами давай попробуем… просто так, вместе… - улыбнется, - Вместо тысячи человеческих сомнений океанская честность! - опустится на стул рядом, посмотрит в глаза, - маленькие человеческие отрезки перед утоплением даются не для сомнений - для чувств, для момента и долго-сложного строительства завтра с теми, кто по-настоящему дорог.