Heaven Has A Road But No One Walks It

      — Вода пахнет иначе, — произнес Сяо Синчэнь, склонив голову так, чтобы получше вдохнуть запах легкого ветра. Река здесь была настолько широкой, что больше напоминала гигантское озеро, а берег казался таким далеким, что его едва ли можно было различить в дымке позднелетнего солнца.              Заинтересовавшись, Сюэ Ян высунулся за борт лодки, чтобы провести рукой по воде, — прошлым утром Сун Лань раскипишевался и настоял на большем количестве целительных сеансов, своими растираниями вновь избавив его от основной боли в костях. Но ничего страшного — Сюэ Ян реабилитировался, тыкая своей грязной ручонкой по швам, наложенным на былую рану, дабы убедиться, что конкретно этот лютый мертвец хорошенько держится кучки. Что, безусловно, так и было, поэтому теперь они квиты.              Он поднял влажные пальцы ко рту и лизнул их, а затем оскалился в полном восторге:       — Она соленая!       — Правда? — Сяо Синчэнь наклонился вперед, не менее восторженный.       — Вот, — Сюэ Ян поднес свои влажные пальцы к губам Сяо Синчэня. Тот сначала замер, затем приоткрыл рот, почти рефлекторно позволяя им коснуться языка, и яркая, удивленная улыбка тут же озарила его лицо.              — И правда соленая! Как река слез.              Он облизал губы, словно бы пытаясь продлить вкус, а Сюэ Ян с дьявольской улыбкой повернулся к Сун Ланю, протянув влажные пальцы к его лицу.              — Хочешь тоже попробовать?              Надо отдать ему должное, в этот раз Сун Лань не отпрянул, хоть и слегка вздрогнул.              — Поверю тебе на слово, — ответил он, бросив на него ровный взгляд.              Будучи слишком восхищенным, чтоб обижаться всерьез, Сюэ Ян лишь рассмеялся в ответ, провел влажными пальцами по его щеке, словно дразнясь, и вновь вернулся на корму, склонившись над бортом, чтобы наблюдать, как продолжают расширяться бурные воды.              Границы мира сначала медленно, а затем словно бы все разом исчезли, оставив вместо себя лишь нескончаемую водную гладь — до самого горизонта.              — Мы на месте, — тихо сообщил Сун Лань Сяо Синчэню. Тот вскинул подбородок, позволяя ветру трепать его волосы так, словно пытался ощутить необъятность океана всеми чувствами.              — Это реально нечто, полагаю, — Сюэ Ян уставился на водные просторы, просто-таки бесконечно тянущиеся во все стороны. Воодушевлен или разочарован — он не мог понять, что конкретно чувствует в данный момент, ведь в рассказах океан всегда был чем-то диким и безжалостным, зелено-черно-голубым, со здоровенными волнами, яро хлещущими крутые скалы и сражающиеся против него корабли, а в реальности он оказался… спокойным, разве что слегка волнистым, и таким же коричневым, как река.              Берег большого острова, вдоль которого они шли к устью реки, оказался еще менее впечатляющим — такой же ровный, он едва выделялся над водой и был покрыт целыми полями камыша, всем своим видом напоминая травяное море, в котором то и дело верещали птицы.              Маленькая лодка чуть свернула, чтобы следовать на север вдоль береговой линии, и вот тут он почувствовал — их качнуло куда сильнее, чем качала река. Он почувствовал скрытую силу обманчиво спокойных вод.              Наконец, они устремились к бухте у илистого побережья, и вскоре раздался плеск воды от брошенного якоря. Мгновение спустя старушка присоединилась к ним и мальчишке-лягушонку, кивнув в сторону бесконечных вод.              — Ну вот и прибыли, даочжаны. Остров Иньчжоу и океан. Сегодня тихо — хорошее дело, да. В последний раз, когда мы забрались так далеко на восток, нам пришлось развернуться, не достигнув и дельты. Течения и волны становятся гораздо сильнее, когда поднимается ветер.              Сун Лань отвесил небольшой, вежливый поклон.              — Благодарим, что доставили нас к месту назначения в целости и сохранности.              Он сделал паузу, окидывая грязный берег взглядом, весьма напоминающим взгляд дохлого слизня, который обычно был уготован Сюэ Яну, — впрочем, если так уж подумать, то он давненько не появлялся.              — Может, вы знаете здесь какое-то место, где мы могли бы переночевать?              — Вдоль реки есть рыбацкий городок, — пожала плечами она. — Он на короткой стороне, но там уж точно найдется парочка приличных гостевых домов. На самом острове поселений нет. Разве что простенькие навесы для рыбаков да охотников за морскими сокровищами, что порой остаются здесь с ночевкой. Не думаю, что кто-то будет против, если вы воспользуетесь ими.              — Думаю, я бы предпочел остров, тут мы могли бы побыть немного наедине друг с другом, — предложил Сяо Синчэнь, усилием воли отвлекая себя от шума волн. — Или вы хотите в город, чтоб иметь возможность поспать на чистых простынях?              Сюэ Ян прикусил губу и задумался.              Да, удобная кровать и чистые простыни – это замечательно, конечно, но далеко не то, что они могли бы получить в надвигающемся будущем. Каждый шаг отныне приближал их к Гусу – и к неизбежному концу.              — Провести какое-то время наедине друг с другом было бы здорово, — пожал плечами он. — Нам ведь не привыкать к выживанию в диких условиях.              Сун Лань снова окинул глубоко-сомневающимся взглядом грязный остров, но вслух протестовать не стал.              — Ну еще несколько дней погода продержится, — повела плечами старый капитан, разминая скрюченные пальцы, словно желая услышать, что скажут ей на это костяшки. — Могу высадить вас здесь и забрать через пару дней, если погода не изменится. Я брошу якорь у дальнего края острова, так что если передумаете и захотите уплыть пораньше, то запросто меня найдете.              — Благодарим, — тепло улыбнулся Сяо Синчэнь. — Звучит идеально.              Мальчишка-лягушонок соскочил в воду — она доходила ему до бедра — и подтащил лодку поближе к берегу, чтоб дать им возможность сойти на влажный песок, а не на мелководье. Разумеется, они могли бы обойтись и без этого, но тогда упустили бы весьма занимательное зрелище того, как мальчишка, изгвазданный в иле по самые колени, так отважно тянул веревку, что его круглое, похожее на пальмешек личико аж покраснело.              — Три дня, — напомнила старуха, перегнувшись за борт, чтобы втащить грязного мальца обратно на лодку. Она цокнула языком и безнадежно закатила глаза, когда тот попытался испачканной рукой утереть со лба пот, но лишь размазал по лицу грязь.              Даосы вежливо поклонились, наблюдая, как мальчишка вновь изо всех сил старается направить лодку так, чтобы парус сумел уловить бриз.              Корыто медленно поползло по реке, но вскоре совсем скрылось за поворотом и исчезло, оставив их лишь втроем практически на краю света.              

***

      Сяо Синчэнь глубоко вздохнул от облегчения, почти наяву отставляя прочь все свои тревоги и сожаления.              — Опишите мне его, — нетерпеливо попросил он, поворачиваясь к ним.              — Это как озеро, только намного шире, — Сун Лань обвел взглядом непривычно пустой простор моря. — Его цвет похож на цвет реки, коричневый, но если смотреть вдаль, то больше сероватый, хотя на фоне песка вода выглядит прозрачной. Чуть вглубь острова виднеются дюны, а еще целые поля тростника – будем надеяться, там посуше.              Сяо Синчэнь кивнул и повернулся к Сюэ Яну.              — Все, как ты и думал? — спросил он почти с надеждой, словно океан — это подарок, который он подготовил лично для него, а теперь ждал похвалы за хорошую работу.              — Не знаю, — Сюэ Ян обернулся на бесконечные просторы воды и едва заметно повел плечом. — Океан большой, но какой-то… Скучный. Я думал, он будет более дикий. По рассказам он весь такой мощный, пугающий, с огромными волнами, тонущими кораблями, яростными штормами и всякими такими штуками. Но на деле он просто ровный. Как река, только больше.              Сяо Синчэнь тоже повернулся к воде, слегка склонив набок голову, словно настраивая восприятие.              — Он могучий, — произнес он спустя какое-то время. — Необъятный и могучий, его энергия и близко не похожа ни на одну из тех, с которыми я уже сталкивался ранее. Он словно бы огромный и живой — прислушайтесь. Звучит как сердцебиение.              — Как дыхание, — согласился Сун Лань, покладисто прислушиваясь к шипению прибоя. Сюэ Ян сощурил взгляд на воду, все еще недостаточно убежденный.              — Полагаю, у него достаточно сил, чтобы внушать ужас, — тихо произнес Сяо Синчэнь, еще какое-то время прислушиваясь к волнам. — Неукротимых сил, способных на полное разрушение… Но сегодня он предпочел встретить нас игриво и ласково. Я рад, что наш первый опыт с ним произошел именно так.              — Вот только не надо тут ля-ля, даочжан, — фыркнул Сюэ Ян, скосив на него взгляд.              Сяо Синчэнь сначала удивился, а затем хихикнул.              — О! А я ведь даже и не подумал об этом… Но правда же! Оно весьма уместно, разве нет? Твое имя.              — Как скажешь, — он снова пожал плечами, пнув камешек в воду, и тот издал весьма приятный уху всплеск. Хм, а не так уж и плохо. — Наверное.              — Думаю, вон там есть несколько хижин, — Сун Лань обвел взглядом поверхность той части острова, что несколько больше возвышалась над водой. — Пожалуй, прежде всего нам стоит осмотреться, узнать, есть ли здесь место достаточно сухое, чтобы мы могли хотя бы переночевать.              — А толку? Все равно уже слишком поздно, — жизнерадостно отозвался Сюэ Ян. — Или ты хочешь вручную грести до города? Лодка-то же уплыла.              — Полагаю, вы правы, — заключил Сяо Синчэнь. — Проведете меня? Здесь все такое открытое, я едва могу что-либо осязать.              Среди дюн и правда обнаружились навесы разной степени ветхости, возведенные над наивысшими уровнями давно разложившихся, сухих водорослей. Но даже наименее разрушенный из них был настолько жалок, что едва ли мог называться хижиной — он состоял всего лишь из крыши и трех стен из грубо сплетенной тростниковой циновки, что крепились на иссохших столбах. Тем не менее этот навес вполне успешно защищал от ветра, а еще мог похвастаться полноценным полом из выбеленных, похожих на кости, досок, что явно порадовало Сун Ланя — он тут же взялся выметать с него весь песок, который только мог.              — Так тихо, — Сяо Синчэнь откинул голову назад, слушая, как они работают. — Все такое… обширное.              — Да тут же целый миллион верещащих птиц, даочжан, и это как минимум, — заметил Сюэ Ян, собирая к месту части разрушенных навесов, прыгая на них и разламывая на меньшие куски, чтобы позднее можно было растопить костер. — А еще ветер и волны эти… Так, только не говори мне, что ты теперь еще и глохнешь вдобавок к своей слепоте!              Сяо Синчэнь протестующе рассмеялся, повернувшись в его сторону.              — Да слышу я их! — хихикнул он, покачав головой. — Я к тому, что… никаких людей. Словно это и есть весь мир. Только мы.              От этих слов в животе у Сюэ Яна что-то сжалось — внезапная, яростная и горькая жажда невозможного.              Это было бы нечто, разве нет? В пизду весь мир.       Только мы.              Закончив помогать с заготовкой последних дров, Сяо Синчэнь выпрямился и, сбросив с себя верхнюю одежду, а затем и шэньи, принялся дергать завязки штанов. Сюэ Ян наблюдал за ним, приподняв брови, а Сун Лань, замерев, прекратил раскатывать купленные у капитана циновки и тоже тупо уставился на него.              — Эй, мы еще даже одеяла не расстелили, а ты уже готов, даочжан? — склонив голову набок, поинтересовался Сюэ Ян. — То есть не то чтобы я жаловался, но…              Сяо Синчэнь снова рассмеялся, попытавшись шлепнуть его вслепую, но и близко не попав, а затем выскочил и из собственных ботинок.              — Я хочу прочувствовать песок и воду, но не хочу намочить одежду! А остальное мы можем отложить на потом, — добавил он с улыбкой, претендующей на невинность — но, возможно, и не претендующей.              Тщательно сложив свою одежду на чистых циновках, он направился обратно к прибою, на ходу подбирая чжунъи так, чтобы заправить его концы в нижнее белье, — теперь он достигал лишь середины его бедра.              По идее, все это должно было бы выглядеть весьма нелепо — даочжан-небожитель, расхаживающий туда-сюда в одном только нижнем белье, — но каким-то невероятным образом Сяо Синчэнь умудрялся выглядеть неземным и прекрасным даже в таком виде. Его длинные тонкие ноги торчали из целого вороха слоев светлой ткани, отчего он напоминал то ли аиста-переростка, то ли крупную белую цаплю.              На полпути к воде он издал счастливый возглас, зарывшись стопами в илистую грязь.              — Так мягко! — воскликнул он и вновь направился к мелководью, явно наслаждаясь тем, как волны разбиваются о его щиколотки.              — Ну ты только посмотри на него, а, — пробормотал Сюэ Ян, стаскивая собственные ботинки, чтоб направиться следом, и закатывая глаза, но его рот, казалось, растягивается скорее в улыбке, нежели в насмешливом оскале. — Яркая Луна и Нежный Ветерок! А по лужам скачет, как какой-то гребаный младенец.              — Он счастлив, — подошел к нему Сун Лань, очевидно удовлетворенный состоянием их импровизированной стоянки на данный момент. — Это хорошо. Ну что он все еще может находить радость в мире, хоть тот и причинил ему столько боли.              Сюэ Ян едва заметно пожал плечами, не глядя на него, но продолжая наблюдать за тем, как Сяо Синчэнь бродит на мелководье подобно большой белой птице. Ну, по крайней мере, Сун Лань сказал «тот», а не «ты».              — Он прав, — спустя какое-то время продолжил Сун Лань, явно поглощенный зрелищем плескающегося Сяо Синчэня, то и дело подбирающего случайные, гладенькие камешки или ракушки, чтобы с любопытством повертеть их в руках.              — Такое случается, хоть и раз в сто лет, — согласился Сюэ Ян. — Прав насчет чего?              Сун Лань бросил на него взгляд, а затем снова вернулся к созерцанию Сяо Синчэня.              — Твое имя тебе подходит, — просто сказал он.              Сюэ Ян нахмурился, глядя на море — коричнево-серое, необъятное и чужое, непредсказуемое, убивающее и дающее жизнь, — но так и не понял, комплимент это или насмешка.              — Единственное, что они мне дали, — наконец произнес он, хоть и не собирался, и Сунь Лань развернулся к нему чуточку сильнее. Сюэ Ян проигнорировал это, продолжая неотрывно смотреть на воду и на нелепого белого аиста-переростка даочжана, рыскающего у кромки воды.              — Люди, которые рассказывали мне об Иньском Железе и всяком таком, те, что заботились, чтоб я не сдох в младенчестве. Я не помню, как они выглядели, ну, другие выжившие Сюэ. Кузены, дядьки-тетки, полагаю… Я помню только их голоса. Но настоящих родителей я не помню совсем.              Он равнодушно пожал плечами.              — Единственное, что они мне дали — это имя. Хуй знает, почему они выбрали именно такое.              Сун Лань все продолжал на него смотреть, и он с трудом подавил желание то ли поморщиться, то ли рявкнуть в ответ.              — Как бы то ни было, — наконец произнес Сун Лань, снова отворачиваясь. — Тебе оно очень идет.              Сюэ Ян фыркнул, так и не разобравшись, что это должно было означать, хороший ли это знак или не очень.              — Ты поэтому тоже используешь имя, данное при рождении? — спросил он, когда тишина затянулась. — Ну, вместо того изысканного вежливого имени? Потому что это дар от твоей семьи? У тебя вообще когда-нибудь была семья?              Сун Лань снова бросил на него взгляд — на этот раз удивленный, — но его лицо быстро исказилось из-за каких-то эмоций, и он снова отвернулся, напряженно застыв.              — Никого не припоминаю. Моей семьей был Байсюэ. Единственной известной мне семьей.              Сюэ Ян зашипел и прикусил язык. Да ладно, ему и правда стоило бы предусмотреть, что этот ебучий тупой вопрос приведет к такому исходу. Он уставился на волны и смотрел до тех пор, пока резь в глазах не стала причинять боль.              — Мне жаль.              Сун Лань вылупился на него — потрясенно и в то же время так недоверчиво, словно он буквально только что зарядил ему под дых, — и Сюэ Ян бросил на него угрожающий взгляд, прежде чем вновь отвернуться. Как сердцебиение — вот что сказал Сяо Синчэнь о волнах. Как дыхание.              Увлекательная хрень.              Куда более увлекательная, чем Сун Лань.              — Послушай, — произнес он сквозь сжатые зубы, когда тишина ясно дала понять, что Сун Лань ждет разъяснений. — Я не сожалею, что убил их, ясно? Я даже понятия не имею о том, каково это — сожалеть, потому что я никогда этого не испытывал и испытывать не собираюсь. Просто потому что не умею. Но однажды ты сказал мне, что нужно просить прощения, если ранил кого-то, кого не хотел ранить, чтобы таким образом уменьшить их боль! И да, ясен хрен, я сделал это именно потому, что хотел! Я сделал это, потому что хотел ранить тебя, уничтожить вас обоих, и тебя, и его…              Он оборвал сам себя, прикусив язык аж до крови, чтобы прекратить этот дурацкий лепет.              — Ебаных придурков, короче! Но теперь я больше не хочу причинять тебе боль, ну, в большинстве случаев. Так что давай или врежь мне по ебальнику, или забудь, что я вообще что-либо говорил, или что там тебе хочется сделать. Все это такая тупость — никакие «прости» ничего не исправят и ничего не изменят, и то, что это якобы уменьшит причиненную боль, на самом деле просто полная хуйня! Но что ж, я хоть раз да сказал это. Может, это хоть как-то перекроет все дерьмо, когда меня не станет.              Он дышал сквозь зубы, чувствуя себя абсолютным идиотом — а еще ему куда больше хотелось вытащить Цзян-Цзай и отрубить Сун Ланю его дурацкую голову, нежели продолжать этот отвратительный, совершенно бессмысленный разговор.              Краем глаз он чувствовал, что Сун Лань все так же пялится на него с искаженным выражением лица — то ли от гнева, то ли от горя, то ли еще хуй знает от чего. Наконец, спустя целую вечность, судя по ощущениям, он все же отвернулся и тоже уставился в морскую даль.              — Я не хочу, чтобы тебя не стало.              Из всех возможных реакций уж этой Сюэ Ян точно не ожидал. Он снова вылупился на высокого даоши, который явно чувствовал себя некомфортно под столь пристальным взглядом — ну и поделом! Первый же пялиться начал!              — Он снова будет принадлежать только тебе, — сузив глаза, принялся прощупывать почву Сюэ Ян. — Как ты всегда и хотел.              Сун Лань повернул голову настолько, чтобы окинуть его в равной степени как расстроенным, так и раздраженным взглядом.              — Это не то, чего я хочу, — только и сказал он, хоть и до странного натянуто. — Больше нет.              Сюэ Ян все продолжал пялиться на него с недоверием. Сун Лань зыркнул в ответ, а затем решительно отвернулся и снова драматически уставился в океан.              Повезло, что у них есть такой здоровенный водный пузырь, в который время от времени можно пялиться, иначе весь этот разговор был бы и правда неловким.              — Набор чашек идет в комплекте, — наконец пробормотал Сун Лань, использовав такое слабое и прозаичное сравнение, что это прозвучало практически как шутка с его стороны.              — Вот как? — Сюэ Ян то ли громко усмехнулся, то ли просто икнул от удивленного веселья. — Даже если одна из них разбилась и теперь разьебана до неузнаваемости?..              — Да.              Волны бросались на влажный песок, откатывались назад и снова бросались. Он заметил, что Сяо Синчэнь отошел уже достаточно далеко и теперь присел у кучки скал и плавучего леса.              — Ты в порядке там, даочжан?... — окликнул Сюэ Ян. По правде, его не сильно беспокоила деятельность Сяо Синчэня в данный момент — он просто цеплялся за возможность сменить тему для разговора. Услышав его голос, Сяо Синчэнь поднялся и продемонстрировал что-то, зажатое в пальцах, широкая улыбка озаряла его лицо, даже несмотря на определенное расстояние.              — Я нашел краба! — отозвался он, явно ликующе. — Он ущипнул меня!              Сюэ Ян фыркнул, и вечно каменное лицо Сун Ланя чуть смягчилось благодаря редкой улыбке.              — Ну какой же идиот, а, — пробормотал Сюэ Ян, но в его груди возникло какое-то странное ощущение, словно бы некий огромный, извивающийся краб заполз туда, чтобы ущипнуть и его.              — Он счастлив, — мягко повторил Сун Лань, и да. Счастливый Сяо Синчэнь — то, что надо. Хуй его знает, в какой момент его шаткие планы мести дали сбой и счастье Сяо Синчэня вдруг стало именно тем, что надо, но оно стало. Каким-то неведомым образом.              Так что, возможно, и сам Сюэ Ян был тем еще идиотом.       Потому что желал этого, хотел всего и сразу.              Хотел думать, что сможет сохранить это все для себя так, словно бы конец не маячил уже на горизонте.              Он сделал еще несколько шагов вперед, пока пена от волн не начала щекотать ему стопы. Сяо Синчэнь был достаточно далеко, чтобы ничего не услышать, а Сун Лань уже достаточно расчувствовался – идеальнее момента, чтоб спросить, могло и не выпасть.              — Когда придет время, — прагматично сказал он. — Ты станешь тем, кто сделает это?              Сун Лань вопросительно посмотрел на него, все еще держась позади, на безопасном расстоянии отэ более влажного песка у кромки воды.              — Ты станешь моим палачом? — раздраженно произнес вслух Сюэ Ян, так и не получив ответа. — Бля, я бы не хотел, чтоб мне снес голову какой-нибудь самодовольный Лань, чисто чтоб поставить галочку в списке своих дел! Так, словно это ничего не значит.              Он хохотнул, зарываясь ногами поглубже во влажный, илистый песок, чувствуя, как тот хлюпает между стоп. И правда мягкий, как Сяо Синчэнь и говорил. Такой, по-скользкому мягкий, словно шелковистый тофу.              — То есть я бы, конечно, предпочел, чтобы это был Сяо Синчэнь, но у него кишка тонка, — пояснил он, пожав плечами. — Не, я вероятно мог бы его заставить, но… Это разъебет его. Убийства почему-то плохо на него влияют. Это может уничтожить его.              Когда Сун Лань все равно не ответил, он раздраженно повернулся к нему, но так и застыл, столкнувшись со странным выражением на чужом лице: ярость, боль — казалось, он вот-вот расплачется. Сун Лань выглядел так, словно переживает особо неприятный виток мощного, спровоцированного эмоциональным состоянием расстройства желудка.              — Что?              Сун Лань сделал глубокий, ровный вдох, всем своим видом демонстрируя желание хорошенечко треснуть его.              — А о том, что это может уничтожить и меня, ты не подумал?              Сюэ Ян растерянно моргнул.              — Ну… Нет? Ты же хотел этого с момента нашей первой встречи — и даже предпринимал вполне приличные попытки несколько раз! К тому же, если ты отрубишь мне голову — это восстановит ту самую справедливость по отношению к твоему храму, из-за отказа от которой ты так терзаешься. Ловко и чисто, как по мне.              Взгляд Сун Ланя потяжелел, его желваки заходили ходуном.              — Так вот что ты на самом деле думаешь? Что я все еще… — он закрыл глаза, сжав кулаки так, словно и правда собирался его ударить, хотя по правде это было бы совсем несправедливо. Сюэ Ян ведь просто попросил его в этот раз довести дело до конца, в чем проблема-то? — Я же только что сказал тебе, что не хочу этого, разве нет? Разумеется, я не хочу этого! Больше нет — и ты знаешь это, я знаю, что ты знаешь. Я...              Сун Лань сделал глубокий, рваный вдох, затем с яростью посмотрел на него и…              И он плакал — со всеми этими мелкими дрожащими вздохами и прочим дерьмом, — его глаза покраснели и заблестели от влаги.              — Если до этого дойдет… — Сун Лань процедил так, словно каждое слово причиняло ему боль. — Если будет вынесен приговор, если ты попросишь меня об этом, если ты попросишь, чтоб именно я был с тобой в конце… Если не будет иного способа. Тогда да, я сделаю это. Но только из милосердия. И любви.              Сюэ Ян тупо уставился на него. Нет, это море явно что-то творит с его даосами, при чем с обоими, раз уж они оба слегка чокнулись.              — Что?              Сун Лань шагнул вперед, чтоб схватить его, но, очевидно, не для того, чтобы врезать, — он притянул его ближе, отпустив его одежду только для того, чтобы обнять ладонями щеки, как порой делал только Сяо Синчэнь, и на короткий, головокружительный миг ему показалось, что тот собирается заранее избавить его от страданий, свернув шею прямо здесь и сейчас. Но вместо этого Сун Лань поцеловал его, жестче и куда отчаяннее, чем когда-либо прежде.              Соленый на вкус — по его лицу то и дело струились слезы.              «Что?» — спросил бы он снова, так совершенно по-тупому, но его желудок сжался, будто он пропустил шаг.              — Да какого хрена? — наконец сумел произнести он, вырываясь и попутно изо всей силы толкая неуклюжего даоши в грудь — на всякий случай. Но, разумеется, лютый мертвец не сдвинулся ни на цунь, вместо этого сам Сюэ Ян по инерции был вынужден отступить на пару шагов назад, утратив равновесие.              — Это еще что за хуйня, блядь?!              Сун Лань лишь уставился в ответ — он выглядел удивленно и походил на пнутого щенка еще больше, чем когда-либо до этого.              Ну и нелепость, ебаный же ты…              Сердце Сюэ Яна билось тяжело и быстро, все его тело буквально покалывало в предвкушении боя, но сражаться было не с кем. Только Сун Лань — он стоял напротив, из-за возни его ботинки полностью оказались испачканы грязью. Он стоял напротив и смотрел на него в равной степени укоризненно и огорченно, а его глаза по-прежнему сверкали влагой.              Затем он глубоко вздохнул — в той невыносимой манере, в которой вздыхал всякий раз, когда ощущал, что Сюэ Ян ведет себя неразумно по какой-то совершенно нелогичной, безосновательной причине.              — И неважно, во что ты там настроился себе верить, Сюэ Ян, но я делаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе! — сказал Сун Лань, и в его по-прежнему хрипловатом голосе теперь хотя бы появилась толика раздражения — что уже не плохо, с этим Сюэ Ян хотя бы знаком, в раздражении хотя бы есть смысл.              Он же уже говорил нечто подобное прежде, так ведь? Точно же, говорил — когда они беседовали с его могучим превосходительством Ханьгуан-Цзюнем и Вэй Усянем: что-то там про «милосердие», что оно якобы является последним наследием Байсюэ или что-то типа того.              Но это вовсе не объясняет то второе…              — Сюэ Ян?.. — голос Сун Ланя звучал так, словно он уже окликал его разок или два и теперь начал волноваться. Сюэ Ян зыркнул на него, оскалив зубы. Что ж, может, море сводит с ума и его.              — Да иди ты нахуй, — прошипел он из принципа, потому что сказанное Сун Ланем дерьмо буквально ошарашило его, а он ненавидел чувствовать себя выбитым из колеи — ненавидел настолько, что готов был мстить без какой-либо жалости. — Мог бы просто сказать «да»! Не обязательно сворачивать в какое-то странное русло!              Он развернулся, чтоб унестись прочь, все еще толком не вернув свое равновесие, но тут же едва ли не нос к носу столкнулся с Сяо Синчэнем — тот подошел к ним улыбаясь.              — Похоже, вам двоим было что обсудить, так что я не хотел вмешиваться. Но если вы закончили с разговорами, то, может, поедим или хотя бы просто попьем чайку вместе?              Зная, что он не увидит, Сюэ Ян зыркнул и на него — чисто на всякий случай, — но теперь попытка унестись прочь выглядела бы совершенно по-детски, так что он остановился на угрюмом пожатии плечами.              — Ага.              Сяо Синчэнь обратил свою беспощадно-любящую улыбку в сторону Сун Ланя и легонько прикоснулся рукой к его руке — жест, подозрительно напоминающий предложение утешения. Сун Лань вздохнул и постепенно расслабился.              — Чаю было бы хорошо, — признал он.              Улыбка Сяо Синчэня смягчилась еще больше, а затем он направил ее обратно на Сяэ Яна, словно даже не догадывался, что творит. Сюэ Ян подозревал, что догадывался он все-таки пиздец как хорошо.              — Покажешь дорогу назад в лагерь? — с едва заметным самокритичным жестом попросил он. — Эти открытые пески весьма сбивают с толку в вопросах навигации, моему осязанию здесь не за что зацепиться.              — Может, мне лучше отвести тебя обратно к воде на съедение крабам? — пробормотал Сюэ Ян, но все же повернулся и, сопровождаемый мягким смешком Сяо Синчэня, направился к невысоким дюнам и их скромному пристанищу. Сун Лань, вероятнее всего, тоже тащился следом. Во всяком случае, Сюэ Ян категорически не желал оборачиваться, чтобы в этом убедиться.              

***

      На протяжении всего ужина Сюэ Ян то демонстративно его игнорировал, то, наоборот, сверлил убийственным взглядом, отчего сердце Сун Ланя с каждым разом сжималось все сильней, но, к его облегчению, вскоре Сяо Синчэню удалось отвлечь этого парня разговорами про океан.              — Скажи же подходит, да? — Сюэ Ян издал смешок сквозь резкую ухмылку. — Я же вроде как дитя речного города. Река всегда движется только вперед, напропалую. А еще она рано или поздно впадает в море и кончается!              Не желая отчаиваться из-за вполне очевидного вывода — или не желая хотя бы показывать этого, — Синчэнь лишь покачал головой, едва заметно улыбнувшись.              — Ну я бы скорее сказал, — задумчиво и серьезно заявил он. — Что она из реки — закованной в собственное русло и вынужденной двигаться только вперед, напропалую — превращается вот в это, бесконечное и свободное, способное стать смертоносным, но предпочитающее быть животворящим… Это не конец реки, но ее истинное начало.              Сюэ Ян ухмыльнулся, закатив глаза, но резкость в его улыбке поубавилась, от чего она невольно стала мягче.              — Глупый даоши, — фыркнул он. — Что, думаешь, такой умный, да? Взял и разъебал такую славную метафору своими сладкими речами.              Синчэнь улыбнулся шире.              — Говорят, ты настолько знаком с учениями, что даже притворяешься даоши — значит, нечего тут оправдываться! — поддел он с ноткой коварства, которая — Сун Лань знал наверняка — возникла именно благодаря годам ласковых пикировок с милым другом в городе И. — Может, прежде чем создавать наш общий клан, тебе не мешало бы все-таки немного подучиться, а?              Сюэ Ян расхохотался вслух, и остатки его угрюмого настроения временно испарились.              — Может, но только после равноденствия! — он толкнул Синчэня локтем в бок. — Я не стану тратить время на пыльные свитки с кучей занудных древних слов, пытаясь понять, как правильно их употребить!              Улыбка Синчэня стала еще шире, а на щеках появились ямочки.              — Можем заняться этим вместе, — предложил он, но затем его лицо вновь обрело несколько задумчивый оттенок. — Это будет весьма непросто — утешать и наставлять бедных детей, утративших все, да еще и таким ужасным способом.              Он вздохнул, подставляя лицо морскому бризу.              — В этом ты не ошибаешься. Цзычэнь и я, мы можем быть… Несколько идеалистичными время от времени, ведь в большинстве своем наша философия довольно абстрактна. И я очень рад, что ты тоже будешь с нами, ты поможешь подготовить наших будущих учеников ко всем опасностям и ловушкам реального мира. Эти дети будут нуждаться и в твоем наставничестве, чтоб исцелиться и вырасти.              Выражение лица Сюэ Яна сделалось весьма потешным, и Сун Лань даже улыбнулся бы, если б был в настроении, — тот выглядел обескураженно и вместе с тем оскорбленно, потому что все еще не научился принимать похвалы.              Словно почувствовав его замешательство, Синчэнь улыбнулся снова и легонько похлопал его несколько раз по коленке, а затем отставил чашку.              — Кстати, о заклинательстве — я хотел бы немного помедитировать перед сном — здесь такая воодушевляющая духовная энергия. Присоединишься ко мне? — обратился он к Сун Ланю, и тот тихо кивнул, скользнув пальцами по его пальцам в знак согласия. Было бы неплохо собраться с мыслями, отпустить все угрюмые размышления и сосредоточиться.              — А ты, Сюэ Ян? —Синчэнь поднялся на ноги, повернувшись к Сюэ Яну, но тот лишь усмехнулся и закатил глаза в глубочайшем отвращении.              — Ты же знаешь, даочжан, я терпеть не могу сидеть на одном месте и ничего не делать! — ответил он. — Валите занудничать. У меня тут еще есть кое-какая работка с талисманами, надо бы наверстать.              Сун Лань встал и последовал за Синчэнем чуть ниже по пляжу, подстраиваясь под его шаг и наслаждаясь соленым воздухом – морской бриз наполнял его легкие подобно нежному дыханию, раздувающему мерцающие угли хоть и слабой, но его собственной духовной энергии.              Если не принимать во внимание вязкие прибрежные болота и ужасающие обстоятельства, то место и правда оказалось прекрасным. Еще бы успокоить разум, чтобы иметь возможность оценить красоту этого места по достоинству.              — Ты несчастен, — пробормотал Синчэнь, едва они устроились на дюне, достаточно высокой, чтоб оставаться сухой: по сравнению с влажной грязью у воды песок казался вполне сносным явлением. Сун Лань изнуренно выдохнул, испытывая благодарность и в то же время смущение от того, что его так легко прочесть.              — Я допустил ошибку, — признал он, усаживаясь поудобнее и положив мягко сцепленные ладони на скрещенные ноги. — Я попытался выразить свои чувства, но не вовремя и не теми словами.              — Хм, — Синчэнь занял такую же позу рядом с ним, издав звук, абсолютно лишенный какого-либо осуждения, но поощряющий продолжать.              Сун Лань закрыл глаза и провалился в знакомые дыхательные упражнения, чувствуя спокойствие от их однообразия.              — Он спросил… Если смертельный приговор все-таки вынесут, он попросил меня стать тем, кто выполнит его. Мол, лучше так, чем умереть от рук незнакомца.              Привычное дыхание Синчэня вдруг прервалось на мгновение, а затем стало каким-то неправильным и рваным, но он снова угукнул, поощряя продолжать.              — Я согласился, — Сун Лань приложил все усилия, чтобы сохранить дыхание ровным, несмотря на то, что глаза вновь начали зудеть от непролитых слез. Он был в ужасе от одной только мысли о том, о чем попросил его Сюэ Ян — попросил, рассчитывая, что его это даже обрадует. — Но только в качестве проявления любви. Я… Никогда не говорил ему прежде. Ну, о чувствах. Я думал, я надеялся, что он знает. Но он обматерил меня и оттолкнул прочь.              — Мм, — снова промычал Синчэнь сочувствующе и жалостливо: понимающе. А затем вздохнул.              — Мне он тоже не поверил, — признался он, слегка осев. — Ну, когда я сказал ему. Не думаю, что он верит мне и сейчас. Он даже не верит, что сам способен испытывать любовь. Быть любимым.              От переизбытка эмоций сердце Сун Ланя так заныло, что, казалось, вот-вот разорвется на части, как однажды разорвалось сердце Синчэня, его душа. И, разумеется, угнетенное состояние Синчэня не должно его ободрять, но в том, что он столкнулся с тем же недоверием и с тем же отрицанием, все равно была толика утешения.              — Он любит тебя, Цзычэнь, — тихо сказал Синчэнь. — Да, он не признает этого и более того, даже сам толком не замечает. Но его действия – то, как он говорит с тобой, как прикасается… Не сомневайся, он любит тебя.              Сун Лань сделал несколько медленных, глубоких вдохов, но упрямые слезы все равно просочились сквозь сомкнутые веки.              — Знаю, — потому что, честно говоря, он и правда знал. — Я просто хотел бы…. Я хотел бы, чтоб он поверил, что и мне тоже не наплевать.              — Дай ему время, — мягко произнес Синчэнь, нарушая позу для медитации, чтобы слегка прикоснуться к нему с грустной улыбкой на лице. — И продолжай говорить ему об этом, когда сможешь и как сможешь. Со временем… Смею надеяться, он позволит себе в это поверить. Принять любовь от обоих из нас.              Сун Лань недостаточно доверял своему голосу, чтоб заговорить, так что лишь накрыл ладонь Синчэня своей в ответ и чуть сжал ее.              — Что, если мы не сможем спасти его? — наконец заставил себя спросить он, открыв глаза, чтобы позволить ветру осушить лицо. Может, Синчэнь был прав, и океан — лишь море из слез, выжатых из всех разбитых сердец на свете от самого начала времен, эдакий памятник скорби, растянувшийся до самого горизонта. — Что, если его все равно приговорят к смерти, какие бы свидетельства мы ни предоставили?              Мысль о том, что придется вновь пронзать Фусюэ тело Сюэ Яна, была невыносимой — он буквально видел это перед своим внутренним взором: улыбающийся Сюэ Ян поднимает руку, чтобы направить клинок туда, куда нужно. «Сердце находится вот здесь, даочжан-Сун! Постарайся не промахнуться на этот раз!»              Синчэнь плотно сжал губы, и его челюсти окаменели.              — Я буду драться за него, — тихо ответил он, но в его голосе прозвучала неприкрытая сталь. — Не мне принимать это решение вместо тебя, и я не хочу снова расставаться. Но… Цзычэнь, не думаю, что смогу жить дальше, зная, что позволил умереть одному из самых близких друзей, потому что не поставил на кон все, лишь бы спасти его. Лучше уж я вступлю в бой. И если ничего не получится — то, по крайней мере, я умру вместе с ним.              Сун Лань выдохнул, внезапно почувствовав себя захмелевшим — ему понадобилось несколько мгновений, чтобы определить это чувство как облегчение.              — Да, — произнес он. Синчэнь повернул к нему голову и чуть склонил ее набок. Невероятно серьезный.              — Ты согласен?              — Согласен, — подтвердил он, потому что, возможно, на самом деле все и было довольно просто. — Мы же уже решили однажды, разве нет? В той реке, где чуть не утонули. Мы решили, что что бы не случилось… Мы пройдем через это вместе.              Синчэнь улыбнулся улыбкой утренней зари — лучезарной и светлой.              — Вместе, — тихо согласился он. — Навсегда. И неважно, каким путем.              Затем он вздохнул и, явно бросив все попытки заняться духовной медитацией, снова повернулся к морю, пропуская сквозь тонкие пальцы песок с абсолютно отсутствующим видом.              — Тем не менее я все равно до последнего буду стремиться к нашей мечте. В этот раз я отказываюсь сдаваться до тех пор, пока не исчезнет последняя надежда. Мы отправимся в Гусу и попросим о милосердии, ради совместного будущего, ради всего того добра, что мы можем сделать вместе. Но если они все равно предпочтут видеть Сюэ Яна в гробу… Тогда мы либо вырвемся с боем, либо поляжем все вместе.              Сун Лань кивнул.              Он уже был живым, был мертвым и на протяжении бесконечно долгих лет оставался чем-то между.              Если уж выбирать, то он предпочел бы столкнуться с окончательным небытием, нежели испытывать вновь невыносимую тоску от потери Синчэня. От потери Сюэ Яна.              — Надежда еще есть, — решительно произнес он, потому что просто обязан был в это верить. — Хангуань-Цзюнь праведен с виновными и непреклонен в наказаниях, но он хороший человек с добрым сердцем. Он разглядел добро в Вэй Усяне, когда больше никто не смог. Я верю, что шансы есть.              Синчэнь задумчиво кивнул, на его лице проскользнула простая человеческая усталость.              — Я тоже на это надеюсь.              — Люблю тебя, — признался Сун Лань, внезапно отчаянно возжелав предложить свое переполненное, ноющее сердце хотя бы одному человеку, способному ему поверить. Синчэнь повернулся в его сторону с удивлением на лице, а затем снова улыбнулся — так красиво — и наклонился, чтобы поцеловать. Он как всегда чуть притормозил, позволяя ему отстраниться, а когда этого не произошло, его губы изогнулись в более широкой, радостной улыбке.              — И я тебя люблю, — пробормотал он в поцелуй. — Мой Цзычэнь.              Солнце клонилось к горизонту, окрашивая покачивающийся за дюнами тростник в золотые оттенки, а море под сенью светло-пурпурных небес — в нежно-нефритовые. И в это мгновение весь мир казался таким красивым.              Потому что, что бы им ни уготовила судьба, — они столкнутся с этим все вместе.              

***

       Когда они наконец вернулись вдоль берега, их встречал разожженный костер — некое мерцающее присутствие, которое он ощущал всеми фибрами своей души еще до того, как они приблизились достаточно, чтобы услышать потрескивание и унюхать едкий дым с запахом морских водорослей от горящей древесины.              Но когда они достигли дюн, где расположился их скромный лагерь, уловить присутствие Сюэ Яна все равно не получалось, и он на мгновение похолодел от беспокойства. Затем рука Цзычэня скользнула по его собственной.              — Внизу у воды.              Стоило только Цзычэню задать направление, как уловить чужое присутствие стало легче легкого — вот оно, мерцание смертельно-палящего солнца, почти затененное напором дикой, морской энергии. Облегченно выдохнув, Сяо Синчэнь направился вниз по влажному песку, а затем удивленно охнул — его стопы столкнулись с водой гораздо раньше, чем он того ожидал.              — Время прилива, — отметил Цзычэнь, и, разумеется, Синчэнь знал о приливах, слыхал упоминания о них во многих научных писаниях. Но теперь, стоя здесь и ощущая, как волны омывают его обнаженные ноги там, где всего пару часов назад была сушь, это чувствовалось по-другому.              Затем раздался смешок и всплески от приближающихся шагов.              — Океан вечно поддается капризам луны: двигается то туда, то сюда, — голос Сюэ Яна звучал так, словно он притворяется кем-то другим. — Однажды кое-кто сказал мне так. Пытался пошутить. Вот за что его и правда стоило бы заколоть.              Сяо Синчэнь скрыл улыбку, подозревая, что прекрасно знает, кто мог бы такое сказать и почему – он ведь и правда находил это забавным. Сюэ Ян всегда возвращался к нему в город И и, вместо того, чтобы жить припеваючи вместе с бывшими приятелями и хозяевами, тратил бесконечные годы на попытки его разбудить. Так что же это, если не верность океана луне?              — Цзян-Цзай? — спросил он вместо всего этого, ощутив устрашающую, темную ауру меча. —Ты практиковал свои навыки?              Сюэ Ян несколько раздраженно фыркнул и чуть шевельнул рукой.              — Он тяжелее, чем мне казалось! — проворчал он. — Я месяцами не держал его в руке, и она знатно ослабела! Просто решил насладиться возможностью, пока еще могу.              — Можем усилить точечное лечение, — тихо предложил Цзычэнь. — Чтобы укрепить и твое плечо, и саму руку.              На какое-то мгновение наступила тишина, и ему вдруг ужасно захотелось увидеть их лица, услышать так четко сказанное «пожалуйста, позволь мне тебе помочь, я ведь люблю тебя» в предложении Цзычэня, почувствовать напряжение Сюэ Яна, неохотно признающего собственную слабость…              — Ладно, почему бы и нет, — почти сумев изобразить равнодушие, наконец пожал плечами Сюэ Ян, и Сяо Синчэнь выдохнул, улыбнувшись.              — Если этой ночью позволишь Цзычэню подлечить твою руку, то, возможно, завтра попробуем потренироваться вдвоем, — предложил он беззаботно, превращая это в награду вместо того, чтобы зацикливаться на причине, по которой им стоило бы оттачивать навыки парного сражения. Как и ожидалось, Сюэ Ян рассмеялся, охотно захватив наживку.              — Вот как? Думаешь, сможешь победить меня в честном бою без вмешательства даочжана Суна и Вэй Усяня, спасающих твою задницу?              Сяо Синчэнь позволил себе улыбнуться шире в ответ на откровенное бахвальство.              — Ну тут как сказать. Зависит от того, осмелишься ли ты бросать мне в лицо ядовитый порошок.              Сюэ Ян расхохотался пуще прежнего — ярко и бесстрашно.              — Ничего не обещаю! — в его оскале слышалась искренняя радость. — А ты так и собираешься драться в нижнем белье, да? Просто это очень отвлекает и явно считается жульничеством!              — Но ты тоже в нижнем белье, — указал Цзычэнь и Сюэ Ян ухмыльнулся, забавляясь.              — Я просто не хотел намочить или испачкать одежду! И не то чтобы Сяо Синчэнь мог бы увидеть меня и отвлечься, так что это не в счет. Вот кто по-настоящему странный, так это ты, Здоровяк, закутался в одежды по самые уши! Мог бы тоже избавиться от парочки слоев вообще-то!              Снова наступила тишина, но на сей раз Сяо Синчэнь затаил дыхание, ощущая скорее волнующее предвкушение, нежели какое-либо опасение.              — Может, и мог бы, — произнес Цзычэнь идеально-ровным и спокойным голосом, хоть его нервозность и тоска все равно чувствовались.              — А, да?.. — голос Сюэ Яна внезапно приобрел мурчащие или, скорее, урчащие нотки, подобно оголодавшему хищнику. Настороженному, но жаждущему.              — Да, — произнес Цзычэнь непоколебимо и гораздо уверенней. — Но не в этой грязи. Мы ведь неспроста убирались в шалаше.              Сюэ Ян снова хохотнул – резко, словно бы на пробу.              — «Неспроста»? Хочешь сказать, будем трахаться?              — Такое может произойти, — произнес Цзычэнь куда более уверенным тоном, почти правдоподобно изобразив невозмутимость. — Если ты, конечно, не вымотался в хлам, сражаясь с морским ветром, и тебе не требуется отдых до утра, чтобы ты мог хорошенько восстановиться.               На сей раз Сюэ Ян рассмеялся совершенно искренне, даже тепло и тут же легким движением руки спрятал Цзян-Цзай в цянькун.              — Вот так навскидку я могу придумать сразу несколько занятий, и они будут куда веселее сна! — явно скалясь, произнес он, и его урчание приобрело несколько развратный характер. — Что, даочжан Сун, неужто ты наконец набрался храбрости, чтобы столкнуться сразу с двумя противниками? Готов воплотить в жизнь все грязные мечты даочжана, м?              Сяо Синчэнь прикусил губу, покраснев от пронесшейся по его телу волны желания, но не издал ни звука, безмятежно ожидая ответа от Цзычэня.              — Да, — наконец произнес тот слегка хрипловатым голосом, и Сяо Синчэнь, не в силах больше сдерживать ликующую усмешку, сжал сначала его ладонь, а затем ладонь Сюэ Яна.              — Там уже видно будет! — рассмеялся он, опьяненный от эйфории и любви. — Самое важное – чтоб нам всем было приятно!              — Думаю, двоим из нас, затрахивающим тебя до потери памяти, уж точно будет приятно, — произнес Сюэ Ян, но его саркастический тон смазался из-за смешка и из-за того, что он позволил себя утащить вперед. Цзычэнь ничего не сказал, но сжал его руку сильнее и все так же непоколебимо последовал за ними.              Над безликими дюнами показался маленький костер у лагеря, и Сяо Синчэнь мимолетом задался вопросом, для чего именно Сюэ Ян его разжег: чтобы просто было светлее — или чтобы указывать ему путь домой.              Рассмеявшись снова и позволив себе неограниченную радость здесь, на краю света, Сяо Синчэнь легко притянул Сюэ Яна к себе и поцеловал, принимая ртом сначала мелкий возглас удивления, а затем и чужой язык, вызывающе сунутый следом.              Когда они наконец разделились, он буквально выдохся от смеха и любви, но все равно повернулся к Цзычэню, в надежде получить больше. Всего мгновение сомнений — и вот он тоже здесь, его спокойная, уверенная рука на щеке, пухлые губы прижимаются к губам. Целомудренно и, как всегда, осторожно, но не менее влюбленно.              Тишина стала напряженной, она буквально искрила от эмоций и едва они отстранились друг от друга, как пристальное внимание Сюэ Яна обожгло их куда сильней, чем пламя потрескивающего неподалеку костра.              — А что, мне поцелуев не достанется, даочжан Сун? — глумливо отозвался он, не так уж и успешно скрывая собственный голод. — Ты же их так хотел…              Цзычэнь уверенно ринулся к нему и весьма эффективно заткнул поцелуем, а находящийся так близко Сяо Синчэнь мог без труда ощутить, как они расслабляются друг в друге, как былое напряжение и гнев растворяются, превращаясь в это — в нечто тоскливое, в своеобразное нежеланное желание.              В любовь.              Он почувствовал, словно и сам превратился в пламя — в нечто теплое, мерцающее и восторженно трепещущее из-за околодуховного опыта той связи, что все они сейчас разделяли. Порой любовь обжигала и пузырилась на коже, но все равно оставалась яркой — такой невероятно яркой, словно маяк во тьме, направляющий их всех домой.              — Я люблю вас, — сказал он им обоим и рассмеялся, когда Сюэ Ян — вполне предсказуемо — недовольно закряхтел и, схватив его за рукав, притянул ближе. Он повернулся к нему лицом, чтобы оставить под челюстью маленький, остро покалывающий, почти идеальный засос, хотя сам все еще прижимался к телу Цзычэня.              — Давай уже стаскивай с себя эти тряпки, — велел Сюэ Ян Цзычэню в очередной поцелуй, а затем вновь принялся обрабатывать ртом горло Сяо Синчэня, его челюсть и ушко. — Я не смогу отвлекать его вечно.              Сяо Синчэнь захихикал, перемежая смех со стонами, когда дьявольские зубки Сюэ Яна задевали мочку уха.              — Вот уж не думаю, что меня надо как-то там отвлекать! — запротестовал он, затем вновь издал мягкий звук, когда шустрая рука скользнула под чжуньи, а наглые пальцы сжали сосок.              — Конечно, надо, — уверил Сюэ Ян, выпустив изо рта его пульсирующее ушко, чтоб пройтись носом вдоль воротника по кромке его тонкой одежды и впиться в ключицу. — В таких ситуациях ты превращаешься в яростного, ненасытного зверя, даочжан! Я лишь даю бедному даочжану Суну последнюю возможность одуматься и сбежать, прежде чем ты настигнешь его и окончательно обесчестишь!              Из-за всего того, что вытворял рот и пальцы Сюэ Яна, Сяо Синчэнь уже едва ли не задыхался, он только и мог, что стонать и извиваться, радуясь тихому смешку от Цзычэня неподалеку.              — Ни разу в жизни я еще не сбегал от разъяренного зверя, — торжественно заявил он, начав снимать одежду и, судя по звукам, методично складывать ее в сторонку. — А конкретно с этим я уже сталкивался. Так что я не боюсь.              Сюэ Ян громко рассмеялся от приятного удивления, оставив горячие мазки дыхания на влажной, только что вылизанной коже, а Сяо Синчэнь, воспользовавшись передышкой, взялся распускать завязки чжунъи — та соскользнула вниз, открывая его обнаженное тело морскому бризу и их голоду.              — Да, вот так, — произнес Сюэ Ян и тут же жадно втянул в рот его сосок — тот, что он терзал пальцами ранее. Сяо Синчэнь выгнулся, вжимаясь в эту сладкую агонию от чужих зубов. Затем он вдруг замер и издал громкий, надломленный звук, ощутив, как еще одни уста накрывают его второй сосок нерешительным, целомудренным поцелуем. Его колени ослабели, и он едва удержался на ногах.              — Боги… — выдохнул он, с трудом сумев сформулировать слово вместо громкого, бессмысленного стона. Откровенно воодушевленный реакцией, Цзычэнь поцеловал его снова — на этот раз интенсивней, пробуя посасывать, — и Сяо Синчэню, скулящему и задыхающемуся, пришлось буквально повиснуть на них, чтобы устоять на ногах.              — Ну ты только посмотри на него, даочжан Сун… — усмехнулся Сюэ Ян, вылизывая плоть, которую сам только что так безжалостно мучил. От влажной слюны на контрасте с прохладным морским бризом на коже Сяо Синчэня появились мурашки, а соски набухли так, что аж стало больно. — Посмотри, как ему нравится!..              — Нравится… — выдавил он из себя, пытаясь приласкать их в ответ, но преимущественно лишь цеплялся за них, чтобы не упасть. А затем их рты вернулись на прежнее место, и он мигом позабыл, как облекать слова в форму.              Их падение было изящным и контролируемым — и в результате они все оказались в убежище под навесом. Обнаженная кожа касалась мягкой, чистой ткани — должно быть, кто-то из них каким-то образом раскатал одеяла из Душоу поверх циновки.              — Как ты хочешь, даочжан?.. — Сюэ Ян отпрянул, чтобы нетерпеливо стащить с себя остатки одежды. — Что насчет тебя, Здоровяк? Хочешь просто посидеть и посмотреть, как раньше, или на сей раз все-таки поучаствуешь?              — Чего ты хочешь, Синчэнь?.. — Цзычэнь прильнул, чтобы оставить легкий поцелуй в уголке его рта, и Синчэнь улыбнулся, потянувшись к нему, чтобы поцеловать в ответ.              — Все, — сказал он. — Все, что ты хотел бы мне дать.              — Я спрашивал не об этом, — ответил Цзычэнь, и от его решительного тона у Сяо Синчэня дрожь пробежала по спине. — Я спросил, чего бы ты хотел. Если я не смогу этого сделать… Я об этом скажу. Но сейчас я хочу знать, чего хочешь ты. Хочу дать тебе то… Чего ты хочешь.              Сяо Синчэнь выдохнул, под его кожей бурлило прохладное, жидкое пламя, заставляя его тело буквально дрожать от жажды прикосновений.              — То, что однажды ночью в Гуанлине предложил Сюэ Ян… — он прикусил губу. — Может… Попробуем?              — Говорил же тебе! — победоносно хихикнул Сюэ Ян. — Он фантазировал об этом, о том, как мы берем его с двух сторон и трахаем во все дыры! Да, даочжан, фантазировал ведь?..              Надменный тон стал мягче в конце, чужая рука принялась поглаживать его волосы, и Сяо Синчэнь улыбнулся, издав жалкий смешок.              — Да, — признал он, потому что, разумеется, так оно и было.              — Что ж, — произнес Цзычэнь, глубоко вздохнув, и осторожно опустил сильную ладонь на бедро Сяо Синчэня. — Тогда давайте попробуем.              Они снова принялись целовать его, а затем он с удовольствием довел Сюэ Яна до состояния полной невменяемости собственным ртом и прикосновениями, пока Цзычэнь избавлялся от остатков одежды. Медленно, но непоколебимо.              — Поставь его раком, чтоб трахать как суку, ему такое нравится, — счастливо скомандовал Сюэ Ян, поглаживая нижнюю губу Сяо Синчэня большим пальцем. Цзычэнь тут же стал суровее, и в его голосе проскользнуло хмурое выражение:              — Не хами, — предостерег он, явно оскорбившись вместо самого Сяо Синчэня. Сюэ Ян немедленно напрягся вновь и насмешливо ухмыльнулся.              — Ой, что ты как невинная девица в свою первую брачную ночь, а? Все дело в углах проникновения — так просто приятнее, вот и все! В этом нет ничего неуважительного.              — Ты не обязан, — поспешил заверить Сяо Синчэнь. Он потянулся к Цзычэню и ощутил, как вздрагивает его кожа от прикосновения. — Если хочешь делать это так, как мы делали раньше…              Цзычэнь поник, судя по голосу, чувствуя себя побежденным.              — Нет, я не… Я не против. Просто не хочу, чтоб тебе было неприятно.              Сюэ Ян ухмыльнулся снова, и Сяо Синчэнь слабо улыбнулся им обоим, пытаясь усмирить терпением собственный голод. Порой все, что касалось их интимности, по-прежнему оставалось невероятно хрупким.              — Мне не будет, — заверил он. — Нет ничего неуважительного в том, чтобы дать желаемое. И Сюэ Ян прав — так просто и правда лучше. Я бы хотел попробовать — если тебе, конечно, не неприятно.              Цзычень снова вздохнул, но приложил к его щеке свою большую, крепкую ладонь — такую теплую теперь после того, как Сюэ Ян превратил его внутреннюю энергию в физиологическое тепло.              — С тобой мне не бывает неприятно, — ласково произнес Цзычэнь и наклонился, чтоб поцеловать.              — А вот меня трахать как суку тебе ничего не мешало, — фыркнул рядом Сюэ Ян, все еще обижаясь, что на него рявкнули. — Может, даочжан и выглядит как ангел, но не ведись на этот милый образ — ему тоже нравится пожестче! Правда, даочжан?.. — выдохнул он, внезапно оказавшись куда ближе, его губы прикоснулись к уху, и Сяо Синчэнь издал слабый стон аккурат в рот Цзычэню.              — Тебе бы хотелось, да?.. — продолжил Сюэ Ян, снова сжав зубы на мочке его уха до тех пор, пока она не вспыхнула и не начала гореть, пульсируя. — Он когда-нибудь трахал тебя так? Как огромный пестик, что толчет рис, превращая в муку? Толчет и толчет, трахая тебя так, что едва постель не ломается, и так часами…              Сяо Синчэнь снова заскулил, его тело заныло от желания при одной только мысли об этом — он почувствовал, как захлебывается вдохом Цзычэнь прямо у его рта, и, очевидно — к счастью! — грязные разговоры Сюэ Яна не были настолько уж отвратительными¸ чтоб заставить его передумать. И даже более того: его поцелуи стали еще настойчивей.              — О да… — самодовольно заключил Сюэ Ян, лизнув напоследок его пылающее ухо, и вновь отстранился. — Говорил же, Здоровяк! Только глянь на него — ему ведь уже невтерпеж.              — Синчэнь… — пробормотал Цзычэнь прямо ему в рот, и он сделал долгий, прерывистый выдох.              — Я хочу этого, — подтвердил он между поцелуями. — Пожалуйста?..              Вместо ответа, Цзычэнь нежно, почти застенчиво принялся направлять его руками в нужную позу — а затем остановился, чтобы огладить его спину, бедра и ягодицы.              — Вот ты где! Ну привет, даочжан! — весело отозвался Сюэ Ян, приблизившись так, чтоб поприветствовать его собственным поцелуем — куда более глубоким и распутным. Он схватил его руку и направил к себе между ног. — Иди-ка сюда, я дам тебе пососать засахаренную сливку!              Он уже был тверд как скала и немного влажен на конце, когда Сяо Синчэнь хихикнул и слегка сомкнул пальцы вокруг его плоти, лениво поглаживая, скорее дразнясь, нежели лаская всерьез, но сбившийся выдох Сюэ Яна все равно прозвучал удовлетворенно.              Руки Цзычэня исчезли, и, услышав красноречивый звук открывающейся керамической баночки, Сяо Синчэнь всем телом задрожал от предвкушения. А когда Цзычэнь наконец-то вновь прикоснулся к нему скользкими крепкими пальцами — он издал захлебывающийся звук, словно раненый зверек, и использовал последние крохи самообладания, чтоб не податься назад и не насадиться на эти пальцы, принимая их все за раз.              — О, Цзычэнь… — выдохнул он, низко опустив голову и стараясь отдышаться. — О, да, да, вот так… Прикоснись ко мне…              Он прижался открытым ртом к животу Сюэ Яна, оставив несколько запыхавшихся поцелуев, а затем принялся опускаться ниже, отчаянно нуждаясь в этой интимной близости, желая попробовать его на вкус. Два больших, мозолистых пальца Цзычэня терпеливо проникли в него, и он не смог сдержать стон, толкаясь назад, чтобы почувствовать их глубже — а затем содрогнулся всем естеством, когда они чуть сжались, выискивая идеальную точку для прикосновения.              — Эй-эй-эй, куда это ты собрался… — рука Сюэ Яна в его волосах сжалась в кулак, безжалостно подтаскивая обратно, заставляя взять в рот еще глубже, и Сяо Синчэнь принялся бездумно сосать, желая принять его член целиком. Звук, который издал Сюэ Ян, был великолепен — эдакий гортанный стон чистейшего удовольствия, — и он ощутил на языке несколько терпких на вкус, кисловатых капель.              — Так приятно?.. — спросил Цзычэнь, осторожно двигая пальцами туда-обратно, словно и не он разжигал в нем огонь, не он превращал его из обычной плоти в сплошное дрожащее удовольствие, обретшее осязаемую форму.              — Мм... — только и сумел промычать он с забитым ртом, издав неопределенный звук согласия хоть и приглушенно, но вполне искренне, — и от этого мычания Сюэ Ян вновь едва не захлебнулся вдохом, дернувшись у него во рту.              — Дай ему больше, — тяжело выдохнул он, к вящей благодарности Сяо Синчэня озвучив его слова, пока тот не мог говорить сам за себя. — Он хочет. Он так сильно хочет…              — Синчэнь?.. — уточнил Цзычэнь, и он, безмолвно прогибаясь в спине, развел ноги еще шире, словно приглашая, демонстрируя свою потребность в нем.              И им всегда удавалось понимать друг друга даже без слов, потому что Цзычэнь тут же вынул из него пальцы, чуть помедлил, но только чтобы нанести еще больше слизи из морских водорослей на его отверстие, а затем он, наконец-то, приступил к делу, прижимаясь к нему, проникая внутрь…              Бережно, безжалостно, идеально — Сюэ Ян входил ему прямо в глотку, пока Цзычэнь толкался внутрь сзади, и Сяо Синчэнь закричал бы, если бы мог. Заполненный до краев — везде и всюду — растянутый до едва терпимого предела… Просто идеально.              Он стонал так громко, как получалось — сдавленно и задушенно, — двигаясь сначала назад, а затем вперед, чтобы идеально прочувствовать их проникновение, жаждая его, всего и сразу.              — Ох, даочжан… Какой же ты… — выдохнул Сюэ Ян, продолжая двигаться медленно и глубоко, сжимая его волосы в руке. — Только посмотри на себя, тебе ведь нравится, правда? О, да, тебе нравится… Бля, сука, да, вот так, принимай его… Вот так…              — Синчэнь… — голос Цзычэня звучал сипло и надломлено, измученно, но в то же время благоговейно. В таком положении, под нужным углом его проникновение ощущалась невероятно хорошо — оно задевало все, что нужно, и так, как нужно. Он впился в него руками, обнимая без слов, сжимая и буквально выдаивая, а от звуков, которые издавал Синчэнь в ответ, он ощутимо дрожал.              Пуская слюни, тот выпустил член Сюэ Яна изо рта — но только для того, чтобы сделать вдох.              — Идеально… — захлебываясь воздухом, произнес он. — Так хорошо, Цзычэнь… Еще…              Он снова принялся сосать, сперва разом принимая член Сюэ Яна на всю длину, а затем выпуская достаточно, чтоб во рту оставалась только головка — он посасывал ее и вылизывал так, как ему вздумается.              — Ты слышал. Трахай жестче! — судорожно выдохнул Сюэ Ян. — Ему нравится, он… Да бля! Не заставляй его делать все самому, бесполезный Здоровяк!              Цзычэнь еще мгновение колебался, а затем проник в него снова — куда сильнее, — и он издал ободряющий стон. Осмелев, Цзычэнь вышел и толкнулся вновь — на этот раз вжавшись в бедра и тем самым вынудив его насадиться на плоть Сюэ Яна еще больше. Сяо Синчэнь заскулил и качнулся от этого, от их толчков, от того, как они начали двигаться вместе.              Ему то и дело приходилось прерываться хотя бы на мгновение, чтоб сделать глоток воздуха — и сама эта необходимость казалась чертовски возмутительной.              Сюэ Ян так славно, пронзительно всхлипнул, когда он проник языком в соленую щелочку, а когда перешел к чувствительному местечку под головкой, ерзая там языком — тот и вовсе едва ли не пополам согнулся, поскуливая, дрожа и беспомощно дергая его за волосы.              — Даочжан! — почти жалобно захныкал он, когда оргазм настиг его, разрывая на части. Он продолжал ему отсасывать в процессе, затем дочиста вылизал после и, выпустив изо рта, принялся целовать слишком чувствительную плоть снова и снова.              — Блядь, — наконец выдохнул Сюэ Ян, все еще пытаясь отдышаться, и провел рукой по его волосам. Сяо Синчэнь в последний раз поцеловал его опавший член и улыбнулся, а затем, когда Цзычэнь нерешительно замедлился, едва ли не захныкал жалобно.              — Синчэнь?...              — Не останавливайся!.. — только и смог выдавить он, будучи в ужасе от одной только мысли об этом. Сюэ Ян рассмеялся — насмешливо и ласково.              — Вот именно, Цзычэнь, не останавливайся! Даочжан еще не кончил!              Он взял его лицо в ладонь, заставляя чуть приподняться для поцелуя, а затем выровнял так, чтобы он оказался только на коленях, и толкнул назад, вынуждая прижаться к груди Цзычэня.              — Ну вот, — удовлетворенно произнес он, все еще не отдышавшись до конца. — Вот так, Сун Лань, трахай его, как трахал меня в Иньчуане. Заставляй все время стоять на носочках. На коленках. Толкайся на всю длину.              Цзычэнь двинулся на пробу, толкаясь в него на этот раз под совершенно иным углом — вонзаясь по самую рукоять, проникая до тех пор, пока не стал ощущать, что чистейшая сила его собственных толчков едва не поднимает Сяо Синчэня с земли. Тот содрогнулся в шумном выдохе, а затем вскрикнул, не в силах удержаться, когда Сюэ Ян склонился, чтобы вновь взяться за его соски.              — Все в порядке?.. — пробормотал Цзычэнь куда в волосы над ушком, его сильные руки обвили Сяо Синчэня, удерживая в вертикальном положении, и тот готов был вот-вот расплакаться от удовольствия.              — Да, — судорожно вдохнул он. — Да, да, да…              Таким образом он никак не мог влиять на движения, но тот факт, что Цзычэнь был там, внутри, двигался рывками, проезжаясь по правильным местам, уже был истинной пыткой небес. А когда Сюэ Ян опустился ниже, чтоб языком проложить себе путь вдоль живота до самого паха и отсосать ему, Сяо Синчэнь оказался совершенно беззащитным — сипло вскрикнув от удовольствия, он окончательно сдался.              Испытывая благодарность за то, что они зажали его между собой, чтобы он от силы удовольствия не выпрыгнул из собственной кожи, Сяо Синчэнь ощутил, что и Цзычэнь последовал за ним средь облаков и излился.              Они завалились обратно на одеяла одним большим клубком, размякшие и податливые, сосредоточившись лишь на том, чтобы дышать — и прибой неподалеку тоже дышал вместе с ними.              — Чур в следующий раз я в серединке, — наконец произнес Сюэ Ян, и Сяо Синчэнь принялся беспомощно хихикать. Вообще-то в этом не было ничего смешного, но, по-видимому, когда ты лишен тяжких дум, изнурен и влюблен — смешным кажется все на свете. Он потянулся к нему, чтобы неуклюже похлопать.              — Уверен, это вполне осуществимо, — улыбнулся он.              — Вот бы горячей воды сюда, — пожаловался себе под нос Цзычэнь, в его голосе слышался легкий ужас, но он все еще не двигался, хоть Сяо Синчэнь и знал, что вскоре он будет вынужден это сделать.              — Тут же есть целый океан, купайся, сколько влезет, — зевнул Сюэ Ян, мягко и удовлетворенно. Такое случалось только в моменты, когда его стены окончательно растворялись, а сам он позволял себе полноценно расслабиться.              — Океан не такой уж и чистый, — пробубнел Цзычэнь. — Вода грязная и соленая. Сомневаюсь, что это спасет положение.              — Мы натаскали много свежей воды, — улыбнулся Сяо Синчэнь, поворачивая голову так, чтоб поочередно поцеловать каждого из них куда придется. — Справимся.              Наконец они распутались, обмылись и — вопреки сонному ворчанию Сюэ Яна, желающего просто взять и лечь как раньше, — перевернули с виду безупречные по своей чистоте одеяла на другую сторону, чтобы обеспечить комфорт в первую очередь для Сун Ланя. После месяцев палящего летнего зноя прохладный вечерний ветерок казался истинным благословением — он был настолько прохладным, что им даже пришлось вновь надеть белье и чжунъи, прежде чем свернуться под боком друг у друга.              Ночь была тихой — птицы умолкли, доносилось лишь нескончаемое сердцебиение океана да потрескивание их маленького костерка.              — Вот бы остаться здесь навсегда, — пробормотал Сюэ Ян, и Сяо Синчэнь обнял их обоих еще сильней, всей душой желая того самого.              

***

      Следующий день начался с капель летнего дождя, ласково моросящего по деревянной крыше. Воздух оставался прохладным, даже когда взошло солнце — и, как оказалось, эта погода была просто идеальной как для парных тренировок, так и для любых других силовых нагрузок. Цзычэнь, похоже, воодушевился внезапным обилием чистой воды, так что тоже был вовсе не прочь случайно испачкаться.              Дни проходили слишком быстро, слишком легко и слишком сладко — один за другим, один за другим.              А в последний день поутру Сюэ Ян подарил ему рассвет.              Птицы в тростнике просыпались рано — вот же неугомонные соседи — так что Сяо Синчэнь просто лежал и слушал их, не торопясь двигаться. Спустя долгое время Сюэ Ян заворчал, выпутался из их клубка и ушел к воде, а еще через несколько мгновений поднялся и Цзычэнь, чтобы разжечь костер для завтрака. Сяо Синчэнь же, не готовый принять тот факт, что их время вне времени уже подходит к концу, упрямо позволил себе еще несколько минут поваляться на мягких одеялках, наслаждаясь последним утром здесь.              Когда он все же выбрался наружу, огонь уже потрескивал, а аромат свежезаваренного чая сплетался с запахом океанского бриза.              — Эй, даочжан! — позвал его Сюэ Ян откуда-то от кромки воды. — Иди-ка сюда, покажу кое-что.              Он заинтересованно направился к нему.              — Что-то нашел?              — Не нашел, — несколько рассеянно ответил Сюэ Ян. — Хочу кое-что попробовать.              — Что там? — Цзычэнь присоединился к ним, хоть и старался держаться более сухого песка подальше от воды.              — Кое-что, над чем я работал, — буднично-решительным тоном отозвался Сюэ Ян. — Должно получиться. Только… Не сильно надейся, ладно? Не дергайся.              Сначала раздался шорох, затем Сяо Синчэнь ощутил бумажный талисман, прижимающийся к его лбу, и чуть поморщился от щекотки.              — Сюэ Ян?..              — Когда скажу, пропусти свою Ци через талисман, чтоб его активировать, — его голос стал четче, сосредоточенней, даже напряженней, отчего слегка напрягся и сам Сяо Синчэнь. — Ты должен установить связь с помощью разума, оно потянется к тебе, так что не удивляйся, а просто впусти, позволь проникнуть.              — Что это? — несколько резче повторил свой вопрос Цзычэнь, но вместо ответа Сюэ Ян шевельнулся — запахло кровью, когда он снова прикоснулся к талисману, чтоб его завершить, и Сяо Синчэнь действительно почувствовал. Что-то тянулось к нему и тянуло его навстречу, словно он мог бы склониться туда — если не телом и разумом, то хотя бы ощущениями…              А потом мир взорвался в его опустевших глазницах — такой жгуче-яркий, что он едва не закричал. Обжигающе яркий красный — он вспомнил, что именно такой цвет у крови, и немедленно ощутил на себе их руки, поддерживающие его. Откуда-то издалека доносился голос Цзычэня — он снова орал на Сюэ Яна, спрашивая, что же тот наделал.              Красный растворялся, превращаясь в розовый и еще в золотой — такой по-прежнему яркий-преяркий, словно тысячи звезд, безумно мерцающих в диком танце.              — Рассвет, — прохрипел он. — Я его…вижу?              — Сработало? — выдохнул Сюэ Ян, почти до боли впившись пальцами в его руку, но это тоже ощущалось словно бы издалека по сравнению с чистейшим изумлением от того, что он видел.              Видел.              В качестве эксперимента он повернул голову, и розовый растворился в мягко-фиолетовом, а затем и в голубом, более тусклом. Повернув голову назад, он опять обнаружил, что мир сверкает ярко-золотым, разбрасываясь вездесущими танцующими звездами — блики на воде, вот что это, вдруг догадался он. Блики, отражающие свет восходящего солнца.              Ошарашенный от произошедшего, он вдруг начал плакать.       Он повернул голову в сторону вцепившейся в него смутной фигуры темного цвета.              — Сюэ Ян? — прошептал он, и фигура шевельнулась — слишком размытая и неясная, чтоб можно было различить черты, но он был совершенно уверен, что она кивнула.              — Ага, — несколько сдавленным голосом отозвался Сюэ Ян. — Да, это я. Работает? Ты можешь меня видеть?              Он снова повернул голову в сторону темной фигуры повыше с другой стороны и опять повернулся к первой, улыбаясь сквозь кровавые слезы.              — Я могу видеть вас.              Он все никак не мог перестать ворочать головой из стороны в сторону: цвета оказались куда ярче, чем предполагала его память, — чище, резче, они просто захватывали дух. Свет — его движущиеся, танцующие, сверкающие блики завораживали — тускнел, стоило только поднести руку к лицу, и с ослепительной силой вспыхивал вновь, стоило только ее опустить.              — Я могу видеть, — прошептал он.              Песок у его ног был коричневый, смазанная, переливающаяся линия белого цвета двигалась туда-сюда – волны прибоя омывали его стопы и снова возвращались в океан. Он рассмеялся от удивления.              — Синчэнь? — обеспокоенно, трепетно произнес Цзычэнь, и он перевел взгляд на него, на более светлое пятно, являющееся его лицом, а затем улыбнулся, да так, что его собственное лицо начало болеть, отчего слезы пошли еще сильнее.              — Цзычэнь… — он потянулся к нему, почти сумев различить форму собственной руки, когда она слилась с этим бледным размытым пятном. — Я вижу тебя.              — Я столько работал над этим! — беспардонно и теперь уже торжествующе выпалил Сюэ Ян. — Это что-то вроде частичной одержимости – когда ты вкладываешь в талисман частицу своего разума, он начинает работать, как посредник для глаз, собирая визуальные отпечатки. Примерно так работает вкусовая печать даочжана Суна!              — Я и забыл, — сипло признал он, все еще не оправившись, и повернул голову к небу, чтобы рассмотреть все его цвета. — Забыл, какие яркие цвета на самом деле. Как же красиво.              — Теперь, когда мы знаем, что это сработало, можно нанести символы печати прямиком на твою повязку! — радостно объявил Сюэ Ян, ткнув в талисман и тем самым вызвав странную рябь на его чувствах. — Чтоб ты не таскался с куском бумаги на лице как какой-то прыгучий цзянши! Ты заслуживаешь лучшего, это же я тебя вернул!              Сяо Синчэнь беззаботно рассмеялся и посмотрел на него — на темное, размытое пятно по имени Сюэ Ян, — а затем поймал его и изо всех сил сжал в объятиях.              — Спасибо, — промурлыкал он, целуя его в волосы. — Спасибо тебе за это.              Сюэ Ян издал протестующий звук и заерзал, но он удерживал его достаточно крепко и достаточно долго, чтобы тот полностью осознал свою ценность и, освободившись, мог беспрепятственно побеситься по этому поводу.              — Оу, — воскликнул он, отпустив его и рассмотрев поближе. — Ты в зеленом! Все это время я почему-то думал, что ты носишь черное.              Сюэ Ян фыркнул, но на попытку отвлечь все же купился — это явно было куда приемлемей, чем объятия.              — Эту одежду мне купил Здоровяк в Муйшане, — пробормотал он. — Наверное, там остался только этот цвет.              — Нет, там были и другие, — несколько хмуро возразил Цзычэнь, и в какой-то момент Сяо Синчэнь стал настолько жадным, что захотел рассмотреть его лицо, увидеть по-настоящему, различить эту милую морщинку меж его серьезно сведенных бровей. — Я его выбрал.              — Оу, — растерянно отозвался Сюэ Ян. — Почему?              — Ну… Тебе же нравится зеленый, разве нет? — в голосе Цзычэня вдруг появилась неуверенность. — Ты был в зелено-черном, когда мы встретились в городе И — и потом тоже, когда мы вместе отправились в путешествие. А еще ты рассказывал про тот керамический осколок, что так нравился тебе в детстве. Нефритово-зеленый, как река.              На мгновение воцарилась тишина, а затем Сюэ Ян рассмеялся, но вместо запланированной резкости получилось как-то весьма неуверенно.              — Да? Ты вот аж настолько вдумчиво к этому подошел? Погоди-ка, так вот почему у меня зеленая чашка, да?              Лицо Цзычэня в форме размытого пятна шевельнулось, когда тот чопорно кивнул, и Сяо Синчэнь поднес ладонь к лицу, чтобы прикрыть улыбку.              — Цзычэнь очень внимателен и вдумчив, когда дело касается тех, кто ему дорог, — счастливо отметил он. Даже не видя этого, Сяо Синчэнь был уверен, что Сюэ Ян зыркнул на него своим фирменным взглядом, и от того его улыбка стала еще шире.              — Кстати, про чашки, — сладким голосом произнес он, прежде чем Сюэ Ян успел разрушить момент чисто из-за собственной пугливости. — Не стоит оставлять их без присмотра так надолго, а то чай настоится и станет горьким. Давайте поедим. А потом проведем оставшееся время вместе, пока чунджан Чан за нами не приплывет.              — «Проведем оставшееся время вместе»… — фыркнул Сюэ Ян, к счастью, позволив себя отвлечь. — Ты вот сейчас про еблю, что ли?              — Да, — еще более сладким голосом подтвердил Сяо Синчэнь, и на этот раз Сюэ Ян рассмеялся вслух по-настоящему, его улыбка стала такой широкой, что даже выделялась на бледном пятне его лица как розовато-белая рана.              Он с нетерпением ждал возможности увидеть их тела — увидеть, как расступаются темные мазки одежды, чтобы обнажить их бледно-золотую кожу, подобно тому, как шелк обнажает спрятанную в нем драгоценность…              Не в силах сдержаться, он в последний раз повернулся к солнцу, запрокинув голову и медленно поворачиваясь на месте так, чтобы увидеть все цвета небес одновременно. Он чувствовал, словно получил в дар тайный проблеск самого Дао, чистейшую энергию из сердца всего сущего. Его невыносимую, идеальную красоту. Благословение.              — Меня дважды просить не надо, — откуда-то издалека отозвался Сюэ Ян, потянув его за рукав, и Сяо Синчэнь снова рассмеялся, позволив тащить себя следом. Рассмеялся, потому что иначе расплакался бы от обилия чувств и восторга.              Их маленький костер за завтраком тоже казался чудом, и он все не мог перестать смотреть на него в процессе поглощения еды, а когда солнце взошло повыше и океан показал свои истинные цвета, его взгляд никак не хотел отрываться от мерцающего серебра и синевы.              И потом, когда с завтраком было покончено, они принялись весьма обстоятельно проводить вместе остаток утра.