Лаванда

      Бело-голубое, украшенное лепниной здание «Лаванды» сегодня выглядело особенно нарядным: вход обрамляла радужная арка из воздушных шаров, на окнах сияли разноцветные фонарики, качающиеся от вечернего ветерка. Доносилась весёлая музыка, и прохожие кто с любопытством, а кто с пониманием поглядывал в сторону салона красоты.       Внутри всё было украшено цветами и гирляндами, в холле стоял большой стол с закусками и напитками, гостей было битком, но никаких посторонних — праздновать триумф Артура, наконец-то завладевшего своей «Лавандой», пришли только работники салона и самые близкие друзья.       — И что, ты сам это приготовил? Серьёзно? — допытывалась Мири у Джесса, обгладывая уже третью по счёту куриную ножку в панировке. — Если б я знала, что ты готовишь, я бы не возражала, чтоб ты пришёл к нам на киноночь!       — Интересно, почему это меня никто не облизывает за то, что я готовлю? — пронзительно поинтересовался Пауль, возникая неподалёку с коктейлем в руке.       — Ты меня прости, конечно, — отозвалась Мири, — но не сравнивай свои паровые котлетки с этими шедеврами кулинарного искусства!       Пауль округлил глаза и уже собирался ответить полной негодования репликой, когда его обнял за талию Алек, который немедленно заворковал:       — Любовь моя, теперь я буду мечтать о паровых котлетках. Они будут являться мне в самых счастливых снах, пока я наконец не вкушу от них. Я уверен, что нектар и амброзия ничто по сравнению с твоими котлетками! О, паровые котлетки! Я алчу вас!       Поэтому вместо негодования Пауль польщённо заулыбался и легонько стукнул Алека по носу:       — Безбожный льстец!       — Эти уста не могут лгать, — заверил его Алек и подмигнул Джессу, успев шепнуть так, чтобы Пауль не слышал:       — Куриные ножки просто божественны!       — ...и потом он просто взял и ударил меня своим фальшивым пистолетом по лицу! — неподалёку Лео рассказывал свою печальную историю Тане, устроившись на подлокотнике её кресла. Нашлёпку с него сняли, отёк с лица спал, и он снова выглядел таким же хорошеньким, как и раньше — разве что в профиль можно было разглядеть лёгкую горбинку, которая появилась на прежде ровном носу. — Но самое обидное знаешь, что? Мои сториз со сломанным носом набрали в десять раз больше просмотров, чем обычные селфи! Что не так с этим миром?!       — Запатентуй фильтр «сломанный нос», — посоветовала Таня, и Лео пихнул её в плечо с воплем:       — Ужасная шутка!! — но всё-таки засмеялся.       — ...она меня спрашивает «а как вы поняли, что я русская?», — Нхан болтала с Ириной, которая восполнила стресс от необходимости надеть официальный костюм, нарядившись в обтягивающие красные кожаные штаны, золотые босоножки и чёрный корсет. — А я смотрю на её золотые колечки, крестик золотой на цепочке, серёжки золотые и говорю... «Да просто вы очень красивая!»       Хриплый хохот Ирины потонул во всеобщем гомоне.       Артур сиял от счастья, переходя от одной группы друзей и коллег к другой. Все кусочки мозаики сложились, все его близкие были под рукой, и после всех несчастий он всё-таки вернул свой салон. Ему даже не пришлось ничем и никем пожертвовать! Видать, не так уж зла на него судьба. Он с гордостью посмотрел на Джесса, который спокойно беседовал с Мири и Феникс, и подумал, что сейчас самое время продемонстрировать всем, что это его парень. Чего уж там, в нём говорило тщеславие: то-то все удивятся! А сам Джесс наконец-то наглядно убедится, что Артур не только не собирается скрывать их отношения, но даже наоборот — готов на каждом перекрёстке дать объявление, что вот этот замечательный мужчина выбрал именно его.       Он уже собирался сделать музыку потише и привлечь всеобщее внимание, как вдруг зазвонил телефон. С удивлением Артур увидел на дисплее имя своего бывшего парня.       «Ему-то какого чёрта нужно?»       Недоумевая, он поднял трубку.       — Выйди на секундочку, я знаю, что ты в салоне, — сказал Оскар.       Артур убрал телефон и встретился взглядами с Джессом, который безошибочно почуял: что-то не так. Артур улыбнулся ему и показал большой палец — мол, всё в порядке — и вышел из салона, прикрыв за собой дверь.       На улице было прохладно, тихо и темно по сравнению с салоном. Оскар ждал под фонарём, как всегда весёлый и разбитной. Когда он подошёл ближе, Артур увидел у него синяк под глазом и подумал: допрыгался. Злорадства, впрочем, не испытал, как и жалости — прошло то время, когда этот человек вызывал у него хоть какие-то эмоции.       — Хэй, Арти... — Оскар примирительно улыбался. — Мы с тобой как-то нехорошо расстались в прошлый раз, ты уж меня извини. Ну, ты меня знаешь, я такой — вспыльчивый, но отходчивый, да?       Артур молча ждал, что за этим последует. Маска добродушного раздолбая его больше не обманывала. Видя, что его примирительная речь не подействовала, Оскар перешёл к делу:       — Я слышал, что у тебя неприятности, и подумал — не чужие же люди! Я хочу тебе помочь, поэтому...       Он протянул Артуру туго свёрнутые в столбик купюры.       — Пять тысяч. И даже чуть больше — с процентами возвращаю, — Оскар широко улыбнулся, но Артур не стал улыбаться в ответ. Он принял деньги и сунул их в карман джинсов.       — Это всё? — сухо спросил он, и улыбка Оскара померкла.       — Ну и реакция! А как же благодарность и вот это всё? — осведомился он.       — Спасибо, Оскар, — чётко проговорил Артур, скрестив руки на груди. — Спасибо, что вернул мне мои деньги.       Оскар, ошеломлённый таким холодным приёмом, от неожиданности даже хохотнул:       — М-да, не в лучшую сторону ты изменился! Цинизм тебе не идёт, — заметил он, подпустив горечи в голос. Чего он точно не ожидал, так это того, что глаза Артура вспыхнут опасным огнём, и он шагнёт вперёд, сжав кулаки. Крупный и высокий Оскар даже попятился, потому что Артур выглядел так, словно готов укусить.       — Эй-эй, ты чего... — пробормотал он, выставив ладони перед собой. — Мы с тобой же всегда так хорошо ладили...       — А не надо было мне с тобой ладить! — воскликнул Артур, наступая на пятящегося Оскара. — Надо было послать куда подальше! Ты отвратительно со мной обращался! Но знаешь, что?! Знаешь?!       Оскар не знал и не очень-то хотел знать, подозревая, что ничего хорошего для него в этом знании не кроется, но возражать разозлённому Артуру в этот момент осмелился бы только самоубийца.       — Я, — продолжал Артур, не замечая, что половина его друзей высыпала на крыльцо «Лаванды», а другая половина высунулась в окна, — грёбаное сокровище! Я заслуживаю самых лучших друзей и самого лучшего возлюбленного, который сделает меня счастливым! И быть рядом со мной — это привилегия, понял?! А ты этого никогда не понимал! Поэтому проваливай отсюда и не показывайся больше мне на глаза!       Даже если Оскар и хотел что-то ответить, он не смог: зрительный зал взорвался воплями и аплодисментами. К тому же Оскар заметил на крыльце Пауля, поэтому предпочёл и правда убраться как можно скорее — Пауль никогда его не любил, а теперь были все основания подозревать, что нелюбовь войдёт в активную фазу.       «Ну и самомнение у этого мелкого пиздюка! — думал недовольный Оскар, шагая прочь от «Лаванды». — Чего он о себе возомнил?! И не нужен он мне вовсе, есть и получше...»       Однако червячок сомнения всё-таки глодал его, и волей-неволей Оскар задумывался: может, он и правда не понял, не оценил? Может, у него в руках и правда было сокровище, которое он не распознал?..       Артур же, поняв, что его вдохновенную речь слышали все друзья во главе с Джессом, смутился, покраснел и растерял весь пыл, однако «Лаванда» не дала ему скукситься.       — Моя детка заслуживает самого лучшего! — пронзительно завопил Пауль, перекрикивая всеобщий гомон, и в ответ грянуло такое мощное «ДА-А-А-А-А», что Артур не мог не заулыбаться во весь рот. Он снова встретился взглядом с Джессом и понял, что время пришло: он решительно подошёл к нему, обхватил за шею и поцеловал, наглядно демонстрируя, где тут самое лучшее, которого он достоин.       Зрительный зал вначале растерянно замер, а потом разразился удивлёнными и восторженными возгласами, среди которых особенно отчётливо слышался пронзительный голос Пауля.       — Ну бросьте! Неужто вас это удивляет? Как будто с самого начала было непонятно, что именно этим всё и кончится!