Последняя роза лета

      В небольшой комнате раздавался нестерпимо громкий плач. Совершенно безэмоционально глядя в одну точку, Катерина поначалу даже не заметила, как высокий коренастый мужчина положил прямо перед ней стакан, громко ударив его о стол. Лишь на мгновение посмотрев в сторону, Серебряная взглянула на сидящую около печи девушку, которая закрыла лицо руками; её плечи сильно дрожали и периодически слышались глухие всхлипы, которые крестьянка пыталась подавить. Подле девицы сидела ещё одна, только чуть младше, но вела она себя точно также. — Д-доченька моя… — постоянно твердила женщина с опухшим от слез лицом. — Ч-что же ты н-наделала?..       Стакан перед Катериной стремительно наполнился светлой дурно пахнущей жидкостью. — Не уберегли мы Марфу-то, не уберегли. — произнес мужчина с пустыми опьяненными глазами. — Коль бы я не уехал, то защитил бы её от зверей этих.       И вот Катерина вновь всхлипнула. Девушка сжала губы в тонкую полоску и сощурила глаза, ощущая, что к ним вновь примыкают слезы. Кончики пальцев начали предательски трястись, и когда Серебряная поднесла стакан к губам, чуть ли не расплескала все содержимое.       Даже не задумываясь, она сделала настолько большой глоток, насколько только была способна. Горло словно обожгло расплавленным железом, и Серебряная резко опустила голову вниз, закашлявшись. — Испугалась позора своего, не выдержала. — крестьянин держался из последнего. — Всё эти поганые твари, опричники! Обесчестили деточку мою… Замучили уже весь народ русский!!!       Поднявшись на ноги, он с силой ударил по скамье и схватился за волосы. — Убью собак, когда увижу! — Михаил громко закричал, от чего даже охнули его жена и дочери. — Всех лично на том дереве повешу! Пусть узнают, до чего девку довели!       Девушка не могла сдержать своих эмоций. Конечно, она уже казалась более спокойной по сравнению с тем, как вела себя, когда только обнаружила тело крестьянки. Княжна и двух слов не могла связать, трясясь как осиновый листок. Если подумать, она впервые столкнулась со смертью так близко. Бывали случаи, когда при Серебряной серьезно ранили человека, она даже видела мертвых перед собой, но при всей суматохе во время осады замка Серебряная даже не могла взять себя в руки, чтобы успеть проявить к кому-то отдельному сочувствие. Но, на самом деле, княжна куда больше слышала о чудовищных зверствах, которым только подвергали кого не попадя захватчики. Фабьен рассказывал Катерине, что одного мужчину привязали ногами к лошади, которая протащила беднягу по всей территории окрестностей дворца прямо по всем камням, оставив лишь жалкий на вид ободранный кусок мяса. А все за то, что он попытался отстоять честь своей супруги. Разумеется, и в мирное время было совершено много казней, но княжна, признаться, особо даже не задумывалась о них, как, собственно, ни одна другая леди.       Было очень тяжело; перед Катей вновь представал образ этой крестьянки, у которой была впереди целая жизнь. Она ведь была такой юной… На целый год младше самой Катерины. — Это… — выдавила из себя Серебряная. — Простите за мой вопрос. Но подобное часто происходит? Опричники часто измываются над народом?       Все перевели на Серебряную заплаканные удивленные взгляды. — Меня не было на Руси пять лет. — объяснила девушка. — Брат рассказывал мне, что они далеко не самые хорошие люди, но я даже представить не могла, что настолько. — В том то и дело, что нелюди они… — произнес мужчина, покачав головой. — Хорошая ты девка, княжна. Благодарны мы тебе, что Марфино тело ты в лесу не бросила да на помощь позвала… И Марфа-то такая хорошая была! Светла, как солнышко!..       Опустившись на скамью, он вновь заплакал. Сейчас никто совершенно не скрывал и не стыдился своих эмоций.       Катерина вновь прокручивала все сказанные слова крестьян в отношение опричников. Катерина стала свидетельницей того, что действительно твориться на Руси в это время; «царевым людям» совершенно плевать на остальных. В голове девушки крутились мысли о том, что она могла говорить с кем-то из насильников, даже не подозревая об этом; что она могла даже начать испытывать теплые чувства к тому, что совершил по-настоящему гнусное, низкое и омерзительное деяние, которое не заслуживает совершенно никакого оправдания. Может, те опричники, которых Катерина увидела первыми по приезде в Кремль уже имели отношение к подобным преступлениям? Вдруг они тоже могли надругаться и над Серебряной? Здесь был совершенно неважен статус, который не играл совершенно никакой роли: если «человек» не имеет никаких моральных ценностей, то ему совершенно не важно, что творить; тем более, если он находится под защитой самого государя.       Серебряная закрывала глаза: перед ней вновь возникали те самые страшные ночи во время осады французского замка, которые не оставляли её долгое время, заставляя вздрагивать и просыпаться по ночам. — У меня скопилось приличное жалование во время пребывания за границей. — осторожно произнесла Серебряная. — Я понимаю, сейчас ничто не способно заглушить вашу боль, но мне бы хотелось хоть как-то вам помочь. У вас две прекрасные дочери; я могу обеспечить им достойное приданое…       Михаил с женой подняли на девушку удивленные глаза, совершенно не ожидая подобного поступка с её стороны. Ни с чьей стороны вообще. — Я прошу вас, не отвергайте мою помощь. — Катерина покачала половой и поднялась на ноги. — Я даже выразить не могу своё сочувствие к вам.       Крестьянка заплакала ещё громче от всех тех эмоций, которые буквально разрывали её изнутри. Мужчина лишь коротко кивнул, потерев заплаканные глаза. Ответить вслух никто просто не мог. В данной ситуации они даже были ещё не в состоянии нормально мыслить, чтобы проявить какую-нибудь благодарность. — Если вы не против, позвольте изредка навещать вас. — Серебряная поджала губы.       Крестьяне в жизни не сталкивались в подобным обращением со стороны знати. Мало того, что девушка могла даже не предупредить кого-то о найденном теле их дочери, так ещё и старается помочь, и проявляет сильнейшие жалость и милосердие, хоть могла уехать уже совсем давно. Она пробыла с их семьей практически до вечера, когда солнце уже постепенно спускалось за горизонт. — Семья наша всегда рада тебе будет, княжна. — произнес Михаил. — Ты ступай… А-то ещё заругают, что домой поздно вернулась.       Выйдя из избы, Серебряная тяжело вздохнула. Сказать, что сейчас она была совершенно морально измотана — ничего не сказать. Сердце болезненно билось в груди, что Катерина ощущала невероятную тяжесть, которая просто сбивала её с ног и уничтожала всякой желание вновь отправлять в Кремль, вновь видеть опричников.       На улице стояла невысокая женщина, которая несколько грустно и удивленно глядела в сторону Катерины и дома, находившегося позади княжны. Слегка помявшись, Серебряная направилась в её сторону, чего крестьянка совершенно не ожидала. — Здравствуй, — грустно произнесла Катерина.       Перед ней стояла женщина лет тридцати с темными волосами, покрытыми светлым платком. Катерина видела, что та не решалась пойти в сторону избы, словно боялась чего-то. — Муж сказал, что какая-то княжна тело Михаиловой дочки нашла. — произнесла та. — Так правда это? — К сожалению, — ответила Серебряная. — Меня Татьяной звать. — крестьянка поправила свой платок, который колыхнулся от дуновения ветра. — Марфу-то с пеленок знала. Мои девки всегда дружили с ней; даже боюсь представить, как они отреагируют, когда узнают… Горе-то какое. — Мне очень жаль её, — голос Кати содрогнулся. — Никому такой судьбы не пожелаешь. — Не знаю я, чтобы я сделала на месте её родителей. — Татьяна вытерла пробежавшую по щеке слезу. — И Бога молю, чтобы никогда не узнать. — Ты к ним сейчас идешь? — Серебряная взглянула в сторону ветхого дома. — Боюсь я, — крестьянка положила руку на живот. — Ребенка жду… Боюсь, от горя случиться с ним что может. Наверное, мужа дождусь… Опять куда-то запропастился. А потом и вместе Михаила навестим.       Распрощавшись с крестьянкой, Катерина вновь посмотрела на избу. Тяжело вздохнув, она ускорила шаг и направилась в сторону коня, как вдруг увидела стоящую к ней спиной девушку, которая медленно проводила своими крохотными ладошками вдоль вороной гривы. Уголек был совершенно спокоен, и увидев подходящую Катерину, негромко довольно заржал и сделал несколько шагов в сторону княжны. Незнакомка медленно повернула голову в сторону Кати. Серебряная широко раскрыла глаза, просто отказываясь верить в происходящее; а девушка продолжала невероятно мило и добро улыбаться. Слегка поправив косу, крестьянка продолжала стоять на месте даже тогда, когда Уголек встал рядом с Катериной, а затем её улыбка стала какой-то благодарной. Переведя взгляд на её шею, до которой осторожно дотронулась девушка, Серебряная закрыла рот рукой, сдерживая застрявший крик. На шее незнакомки был темный след от веревки. Катерина резко закрыла глаза, словно видела самую страшную картину в своей жизни. Но когда княжна набралась смелости вновь распахнуть ресницы, она уже никого перед собой не увидела. Крестьянка словно исчезла, а на руке Кати на несколько секунд почувствовалось необъяснимое тепло. Именно, не мертвый холод, а самое настоящее тепло…       Наблюдая за тем, как повариха бегает по кухне, Настя скрестила руки на груди и несколько высокомерно закатила глаза. — Мне долго ещё ждать? — спросила девушка, отчего кухарка удивленно раскрыла рот и покачала головой. — Ишь какая! — недовольно произнесла та. — Чего возомнила о себе? У меня что, дел других нет, как тебя ублажать? Думала, княжне служить начала и теперь можешь говорить со мной в таком тоне? Молоко у губ ещё не обсохло! — Я уже битый час ужин жду. — сквозь зубы произнесла Настасья. — Княжна…княжна заругает, если ужин поздно принесу. — Пять минут потерпеть не можете. — кухарка чуть успокоилась. — А мне что делать? Царь к пиру велел готовиться! Делов у нас на кухне столько… На вот! За своим потом придёшь.       Но стоило Настасье выйти с кухни вместе с небольшим подносом, как вдруг она жадно набросилась на ломоть хлеба. Катерина ведь уехала с самого утра, и Настасья все время провела вместе с подругами, даже пропустив обед. Кушать хотелось страшно, и крестьянка даже не упрекала себя в том, что съест немного из того, что было назначено для Серебряной. Княжна вообще ест на удивление мало, поэтому служанка даже не удивлялась тому, насколько тонка была её талия. Разумеется, о влиянии ношения корсетов, Настасья даже и подумать не могла. — Какой зверский аппетит…       От мужского голоса за спиной Настасья чуть было не поперхнулась и практически выронила поднос.       Облокотившись о стену, Басманов смерил девицу надменным взглядом: — Ничему тебя жизнь не учит, Настасья. — Я… — запнулась крестьянка. — Да ведь Катерина не приехала ещё!.. Я просто проголодалась сильно и… — Как не приехала? — Федор изогнул бровь, совершенно не желая слушать дальнейшие оправдания девки. Басманов уезжал с ярмарки одним из последних и прекрасно знал, что Катерина отправилась домой практически сразу после их разговора, наведавшись лишь к какой-то портнихе. Она просто не могла приехать после него. Уже было довольно поздно, и вариант того, что княжна могла натолкнуться в дороге на разбойников, совершенно не радовал. — Уголька в конюшне нет. — ответила девушка. — Я только что смотрела.       Басманов отвел взгляд. И куда Серебряная вляпаться успела? — Ещё недавно ты мне в ноги бросалась, — произнес опричник. — Просила Катеринину брошь отдать… Но ведь так до сих пор не сообщила мне ничего важного. Может, мне стоит дождаться княжну в её комнате, чтобы самому отдать ей украшение? — Сжалься, Феденька, прошу! — казалось, что она реально вот-вот выронит поднос; ноги девушки подкосились. — Я вот прямо сейчас в её сени пойду да подожду! К разговору нужному склоню! Всё-всё узнаю. — Ну давай. — он усмехнулся. — Я ждать долго не буду.       Быстро закивав, девушка буквально побежала в необходимую комнату и поставила еду на стол. Катерины в комнате всё также не было, поэтому Настасью поглотили смешанные чувства: с одной стороны крестьянка побаивалась, что просто не дождется княжну, но с другой — могла немного собраться с мыслями.       Не долго думая, девушка встала за высокую ширму, которая ограждала зеркало; княжну убедила поставить её сюда именно Милослава, считавшая дурным знаком нахождение открытого зеркала прямо напротив кровати.       Томно вздохнув, Настя даже не заметила, как её руки вновь потянулись к резной шкатулке. Таким «невиданным» образом в русых волосах девушки оказался небольшой гребень, который приятно переливался под горением свечей. У крестьянки в жизни не будет таких украшения; а знатные девушки даже не обращают внимание на все эти вещи, совершенно не заботясь об их сохранности. Стоит княжне только захотеть, и у её ног хоть завтра будет подобный гребень, да и точно такая же брошь, которая сейчас хранилась у Басманова. Но так думала лишь сама крестьянка, питая невероятную зависть ко многим девушкам знатного рода.       Дверь спальни отворилась. Испуганно обернувшись, Настя краем глаза посмотрела на разгоряченную Катерину, которая стала в центре комнаты и тяжело задышала. Собираясь уж выйти из своего «укрытия» крестьянка попыталась снять с головы украшение, но поняла, что гребень просто-напросто застрял в её волосах. Если ещё пару секунд назад крестьянка думала, что может сделать вид, что просто прибиралась, то сейчас понимала, что эта затея обречена на провал. Дернув украшение чуть сильнее, девушка соблюдала максимальную тишину: казалось, что её сердце сейчас издавало куда больше звуком, чем она сама.       Настя понимала, что за ширмой не видно даже её тени, потому что в последний момент перед приходом Катерины она случайно погасила свечу, и осталась лишь та, что горела практически у изголовья кровати княжны.       Что касательно Серебряной, то та поспешно распустила волосы и отбросила заколку куда-то в сторону. Чуть встряхнув головой, Катя потянулась к пуговицам на платье, как вдруг дверь открылась вновь. Вздрогнув, Настасья увидела Никиту Романыча, взгляд которого был одновременно очень недовольный и обеспокоенный. — Никита? — удивленно произнесла Серебряная, поспешно приводя себя в порядок. — Я места себе не находил, — князь тяжело вздохнул и обнял сестру за плечи. — Думал, сам уже искать поеду. Куда ты запропастилась?       Голос Катерины дрогнул, когда та пыталась ответить. Стараясь подобрать слова, девушка положила руку на лоб. — Обидел кто? — тут же спросил мужчина, от чего Катя отрицательно замотала головой. — Нет-нет! Не думай… Со мной нормально всё. — Серебряная осторожно села на край кровати, укутываясь легкой шалью. — Я вижу, что что-то ты не договариваешь. — поймав на себе взгляд сестры, который девушка так старательно пыталась отвести, Никита сел рядом с ней. — Здесь ведь кроме тебя у меня никого нет. — сипло начала Катерина, с какой-то долей испуганности в голосе. — Во Франции чужие люди стали мне родными, и я даже во время всех этих дворцовых интриг не особо переживала за свою безопасность; лишь только после осады во мне проснулся определенный страх. Здесь же, в родных краях, я совсем не чувствую себя защищенной, словно в любой момент меня могут лишить совершенно всякой воли.       Никита сидел совершенно молча, слушая откровения сестры. Он и без того видел, что разговор дается ей нелегко. — Когда я возвращалась домой, я нашла мертвую девушку в лесу. — Серебряная до последнего пыталась сдержать слезы. — Она лишила себя жизни, после того, как её изнасиловали. Понимаешь, Никита? Когда на французской дворец напали, я даже боюсь представить, сколько невинных девушек пережили подобное. Даже на меня напали в коридоре, когда я пыталась добежать до покоев принцессы. Но меня успел спасти мой друг от этих чудовищ. — Катя окончательно закрыла лицо руками и положила голову на колени. — Но это были чужие люди! Те, кому было совершенно плевать на жителей другого государства. А ту девушку, которую я нашла, взял кто-то из опричников. Как я могу спокойно находиться в том месте, зная, что так называемые «государевы люди» совершают подобные зверства? И ведь это происходит довольно часто. Ты ведь сам просил меня держаться от них подальше, Никита. Тогда ведь особо даже значения твоим словам не придала, а сейчас даже не знаю, что и думать.       Серебряный сжал губы в тонкую полоску. Сколько раз за недолгое пребывание на Руси ему уже успела досадить опричнина? Елена замуж вышла, пытаясь от Вяземского отбиться; казнить Никиту хотели за то, что опричников наказал; теперь вот и Катя печалится. Князь даже не представлял что сделает с тем, кто обидит его сестру. Его не страшили ни мысли об опале, так и ни о казни. По приезде в Москву говорил Никита с Михеичем, который ещё недавно общался с их с Катериной отцом. Узнал князь, что Роман Ильич и правда вернул сестру его на родину из-за сильных душевных терзаний, но сейчас сильно разгорелся желанием как можно быстрее выдать дочь замуж. Было ли здесь замешано желание полностью «привязать» Катю к Руси, стремление обзавестись внуками или возможность укрепиться при дворе, Никита не знал, хоть и склонялся к тому, что отец его мог совершенно спокойно выдать Катю за кого-то из бояр, чтобы усилить свое собственное влияние, да и так девушка точно не сможет никуда уехать. Но эти мысли Серебряному были противны. Он просто не даст отцу лишить Катерину всякой воли и лишить её выбора. Никита по личному опыту понимал, что добром это совершенно не кончится.       А услышав слова сестры о том, что её могли обесчестить, князь на некоторое время просто решился дара речи. Она ведь такая юная, беззащитная… Он даже не хотел и думать о том, что могло бы произойти, если бы её не спасли. Катю могли бы совершенно спокойно бросить где-то в коридоре или даже перерезать горло. И тут даже не знаешь, что хуже. Никита понимал, что именно из-за случившегося Катя и приняла смерть той девушки так близко к сердцу. — Ты правильно сказала: у тебя есть я. — он осторожно погладил сестру по плечу. — Каждый, кто будет убеждать тебя в своей верности или дружбе, будет врать и строить козни. И на это есть множество причин. Я просто не позволю дать тебя в обиду, Катя. Всё сделаю, но счастлива ты будешь.       Подняв на брата мокрые глаза, девушка так крепко обняла его плечи руками, на что только была способна. Ей этого действительно не хватало. Только сейчас Катя в полной мере осознала, как сильно по нему скучала. Пять лет разлуки. Пять лет без семьи. И сейчас правда не стоит говорить о тех, кто был близок Серебряной во Франции. Безусловно, нам вспомнятся Фабьен и принцесса Клод, но воспоминания о них накладывали на сердце девушки тяжелые глубокие раны. Письма ей будут идти очень долго, и на данный момент Катерина вообще не знала, что происходит с её друзьями.       Может, Клод смогла поговорить с родителями о своей любви к Филиппу, а материально состояние того улучшилось настолько, что его величества одобрили их брак? А ведь могло и случиться так, что принцессу уже успели выдать замуж за кого-то другого чисто из дипломатических интересов.       А у Фабьена была просто ужасная память на иностранные фамильные имена. Он даже не помнил имя того герцога, к которому отправлялся служить, что ещё больше заставляло Катю нервничать. Она ведь обещала ему быть сильной… А сейчас просто не может взять себя в руки. Серебряная понимала, что по большей части причиной её подобного состояния был труп крестьянки, который просто не выходил у неё из головы. А то странное видение, когда Катя увидела невероятно похожую на Марфу девушку… А если это и была она? От этих мыслей становилось невероятно жутко. Серебряная даже не знала, как сможет сегодня уснуть. Она должна всё очень хорошо обдумать. Лишь через некоторое время княжна начинала понимать, что знает далеко не каждого человека в Кремле. Наверняка, есть и достойные люди, которым совершенно противно то, что сделали с Марфой. Может, такие есть и среди опричников? Ведь не бывает так, что всё плохи как на подбор. Но эти мысли нужно было ещё и принять, нежели просто произнести. — Отдыхай. — Никита медленно подошёл к двери. — Если что, зови меня в любой момент.       Катя лишь коротко кивнула. Наблюдавшая за всем этим разговором Настя прижала ладонь к губам, пытаясь хоть как-то переварить услышанное. А ведь не зря Серебряная опричников опасается; один из них велел следить за ней. Но в первую очередь крестьянка думала лишь о том, что может вынести из этого разговора полезного. То, что Катерина нашла мертвую девушку? Настасья не думала, что Басманову это будет интересно. Да Настя вообще сейчас была не способна нормально думать после того, как её вновь чуть не словили на воровстве. Рассказать о том, что на Катю напали во время осады? Но ведь всё обошлось. Ведь крестьянка должна была рассказать что-то интересное, чтобы Федор вернул её брошь. Ведь сегодня-завтра и Серебряная вновь вспомнит о своем украшении. Крестьянка решила, что лучше расскажет вообще всё, и, возможно, что-то да приукрасит. Девушка совершенно не понимала, что попалась в настоящую ловушку. Басманов, словно паук, медленно обвивал её ниточками, с каждым разом лишая всякой воли. Настя даже не осознавала то, что даже если прямо сейчас подойдет и расскажет обо всех тайнах Кати, о которых даже и не догадывалась, то кравчему будет мало. И даже, если он прямо сейчас отдаст Серебряной брошь, то все равно не отстанет от Насти. Но крестьянке было главное лишь то, чтобы её благополучие не было затронуто. О возможных последствиях для Катерины она даже не задумывалась. Грамоте Настасью-то обучили, а вот о доброте и чести совершенно позабыли.       Крестьянка не знала, как долго ждала того, пока княжна заснет. Та постоянно ворочалась, что-то бормотала себе под нос, поправляла подушку, отбрасывала одеяло, словно её мучил жар… Но через какое-то время Настя услышала и тихое размеренное дыхание. Гребень, который она уже некоторое время держала в руках, девушка осторожно убрала в шкатулку, а потом выбралась из своего «укрытия».       Так Настасья смогла выйти и из комнаты Катерины, а затем побежала по коридору так быстро, словно за ней гналась стая голодных волков. Но на её лице вдруг заиграла и самодовольная улыбка.       Она дошла до комнаты Басманова и постучалась, но ответа не последовало. Так крестьянка сделала ещё несколько раз, пока до конца не убедилась, что Федора просто-навсего не было в своих покоях. Это девушку разозлило. Пока она шла сюда, смогла полностью собрать свои мысли, чтобы умело рассказать о Катерине, а сейчас будет вынуждена возвращаться к себе ни с чем.

***

      Лавки стояли у стен, а столы — вдоль них. В начале пира гостей было очень много, что столы ставили в целые ряды. Сейчас же, когда практически все гости разошлись, Катерина в полной мере могла рассмотреть всю залу, потому что до этого просто была не в состоянии нормально поднять глаза. Серебряная была в курсе, что на Руси женщины вообще не могли присутствовать при обычных пирах, лишь на свадебных, и была крайне удивлена тому, когда услышала распоряжение царя о том, что он хочет её там видеть. И Катя до сих пор не понимала причины. За всё время Иван Васильевич не говорил с ней и не подзывал к себе; княжна лишь сидела рядом с Никитой практически в самом конце залы. Тогда к чему было её присутствие? Опьяневшие мужчины косились на рыжеволосую, как псы на загнанную добычу. Для любой девушки это было бы просто невыносимо, а Катерине, которая ещё вчера не могла найти себе места из-за душевных терзаний, так тем более.       Все это время княжна смотрела лишь в свою тарелку, изредка обмениваясь парой фраз с братом. Серебряная в жизни не ела так много: кусок соленой белуги с лимоном, яйцом и брусникой, белужью и лососевую икру, немного жареного фазана, киш, обыкновенные фрукты и ягоды, чашу квасу да вина. Девице даже начинало казаться, что вот-вот и разорвется её корсет, а какая-нибудь пуговица на платье просто отскочит кому-то в глаз. Но остановиться Катя просто не могла. Аппетит перестал пропадать лишь тогда, когда Катя отведала крепкого вина. Это строилось сделать раньше, потому что напиток помог ей расслабиться и избавиться от нежеланного стресса, который и побуждал к столь обильному поеданию пищи.       Неожиданно к царю подошёл Борис Годунов, который тут же прошептал мужчине что-то на ухо, от чего Грозный переменился в лице. Вскочив с места, Иван Васильевич внезапно направился к выходу вместе с боярином. Оставшиеся гости удивленно перегляделись, но быстро вернулись к своим разговорам. «Наверное, дела государственные» — подумала девушка.       Это было лучшим временем, чтобы уйти. Никита лишь по одному взгляду сестры понял о её желании покинуть пир и коротко кивнул. — Идем. — произнес он, поднимаясь со скамьи. Видеть все эти взгляды в сторону Катерины ему было также неприятно. — Ты тоже?.. — удивленно произнесла девушка. — Нечего нам больше здесь делать. — тихо ответил он. — Итак долго сидим.       Коротко попрощавшись с теми, кто сидел рядом, Серебряные уже собирались покинуть залу, как вдруг путь Катерине преградил Хомяк, заставив её машинально отступить назад. Лишь по его лицу было видно, что он был сильно пьян: — Что это ты покидаешь нас так рано, княжна? — произнес он, чуть не выронив чашу с вином. — Ладно братец твой; смотреть на него не так приятно. На тебя-то, Катерина, и глаз радуется. — Молчал бы ты. — холодно произнес Никита, взяв Катю за руку. — Или плетей всыпанных мало было?       Хомяк резко переменился в лице, явно собирался что-то ответить, но его перебил точно такой же пьяный голос Грязного: — Да-к княжна устала, наверное. — Васька пожал плечами и икнул. — Пусть уже и отдыхать пойдет.       Он что, только что попытался вступиться за неё? Катя удивленно вздернула брови. Она совершенно не ожидала чего-то подобного именно от этого опричника. — А от чего уставать-то? — прямо за спиной Серебряной раздался несколько насмешливый голос Басманова.       Поначалу Катя даже не знала, почему из-за этой фразы по её спине пробежала дрожь, пока не услышала продолжение: — Разве на пирах заморских фрейлины не привыкли составлять компанию мужчинам? Да и не только на пирах…       Отвернувшись, Серебряная покачала головой. Она даже не услышала, что Басманов сказал дальше, и что на это ответил Никита. Как кто-то вообще мог намекать незамужней невинной девушке о подобных вещах? Тем более в присутствии стольких людей.       В голове княжны что-то щелкнуло. Неожиданно сделав шаг в сторону, она схватила со стола чашу вина, что стала уже третьей, которую Катерина держала за сегодняшний вечер. Но она не выпила.       Алая жидкость полетела Басманову прямо в лицо, отразившись кучей брызг как на его коже, так и одежде. Тяжело вздохнув, кравчий провел ладонью вдоль глаз, стирая капли вина. Бояре резко замолчали, удивленно наблюдая за образовавшейся картиной. Даже Никита, который совершенно не ожидал ничего подобного от сестры, несколько секунд пронаблюдал за тем, как Катерина выбежала в коридор, а затем тут же направился вслед за ней.