Последний Септим

Не видно отражения В кровавом зеркале. — Прошу прощения, может быть, я ослышалась, но вы хотите — что? Высокий голос Нарины взметнулся к потолку и замер там вечным восклицанием. Я сжала зубы, готовясь к долгому разговору. — Я понимаю, как это выглядит, — ответил Мартин, — но дайте мне две минуты всё объяснить, а потом выносите ваше решение. — О, стало быть, у вас есть план? — Нарина издевательски усмехнулась. Сегодня здесь сидела не та женщина, что повстречалась мне однажды в замке. Став хозяйкой положения, она ядовито выплёвывала недовольство, копившееся, вероятно, годами. — Но для начала послушайте меня. Моему городу не повезло оказаться у подножия вашей крепости. Вы хоть представляете сколько ежедневно сюда стекается фанатиков, культистов, ассасинов, паломников, бродяг? И это только в самом городе, не говоря уже о высших кругах. А теперь вы хотите открыть Врата Обливиона под моими стенами, потому что ваши стены накрепко защищены оберегами. Пока вы будете бегать по Мёртвым Землям, Бруму разорвут изнутри те, кто уже засел в подвалах под замком или спрятался в доспехах стражи. Вы это понимаете? — Две минуты, Нарина. Всё, чего я сейчас прошу. — У вас есть одна. И вам придётся быть очень убедительным. Спокойствию Мартина можно было только позавидовать. Вот уж поистине императорское терпение — с самого начала просидеть не шелохнувшись, да ещё так, чтобы даже уголок губ не дрогнул. — Мы знаем о ситуации в Бруме и понимаем ваше положение. Но проблема ведь не в том, что агенты Рассвета затаились где-то в бедняцких районах, изредка высовывая нос на поверхность, верно? Соберись они устроить бунт под прикрытием Врат, солдаты Брумы разделались бы с ними. Нелегко, кроваво, но всё же. Вопрос в том, кто находится рядом с вами, Нарина. — Ближе к делу, Мартин. Не надо рассказывать мне то, что я и сама понимаю. — Мы найдём предателей в вашем окружении и уничтожим их. Бруме ничего не будет угрожать, и вы позволите нам открыть Врата. — Это каким, интересно, образом? Щёлкните пальцами и все, кто давал клятву Дагону, растворятся в воздухе? Брума не Чейдинхол, вы не сможете внезапно нагрянуть и пройти по улицам маршем. — А если бы смогли, что бы вы на это ответили? — подал голос молчавший всё это время Стеффан, и Мартин на мгновение ожил, метнув в того взгляд. — Я бы ответила, что вы все чокнулись и была бы права. — Так вы готовы выслушать нас или нет? — надавил Мартин, возвращаясь к теме. — А у меня есть выбор? Не делайте вид, будто я не ваша заложница на этих переговорах. — Не преувеличивай, — сказал Джоффри. — Никто не держит тебя здесь силой. — О, в самом деле? Нарина поднялась и неторопливой походкой прошла к двери. Стоявший у стены Сайрус не сказал ни слова, даже не посмотрел в её сторону — только опустил руку, как бы невзначай касаясь эфеса меча. Не думаю, что её на самом деле не собирались отпускать, в конце концов, за дверью ждали солдаты Брумы, да и ссориться с графиней точно не входило в план. Нарину эта ситуация только позабавила. — Хорошо, я поняла ваш дружеский намёк на беседу. — Она вернулась за стол и, откинувшись на спинку стула, махнула рукой, как наверняка машет придворным, что раболепно просят милости у своей госпожи. — Я слушаю. — Спасибо, Нарина, — кивнул Джоффри. — Мы устроим приём в замке Брумы, как этакая демонстрация лояльности ордену Клинков и будущему императору. Как бы мы ни хотели, но наш Храм не такая уж и тайна. Многие знают, что резиденция находится где-то в этих горах, неизвестным остаётся лишь расположение. Предлог вполне понятный — защита в обмен на верность. — На этом приёме должна быть вся знать, — подхватил Мартин. — Из верхних, из нижних кругов, даже из окрестностей Брумы. Все, кого вы подозреваете и особенно те, кому доверяете беспрекословно. Для вашего же блага, Нарина. — Допустим, это повод разослать приглашения. Но что заставит их всех явиться? Парочка ваших генералов того не стоят, при всём уважении. Или, Мартин, вы лично станете приманкой? Тогда, боюсь, слетятся культисты со всего Сиродила, в моём замке места не хватит. — Не Мартин, — бесстрастно ответил Джоффри на этот язвительный тон. — Приманкой, как ты сказала, станет Героиня Кватча. Я едва сдержала тяжёлый вздох, когда Нарина обернулась ко мне и оглядела с ног до головы оценивающим взглядом, точно взвешивала мясную тушу на рынке, прикидывая её цену и строго следя, чтобы торговец не заломил больше. — Бросите девочку в пекло? Не боитесь играть со смертью? — Я, вообще-то, всё ещё тут, — громко дала о себе знать я. Если им так хочется меня обсудить, пусть имеют совесть делать это хотя бы в другой комнате. — Правда? А я уж подумала, тебя совсем голоса лишили. Даже за один стол не посадили. — Я села сюда, потому что захотела. И мой голос вы услышите громче остальных. Вообще-то я хотела сказать ещё что-нибудь, но поймала умоляющий взгляд Мартина. Он качнул головой как бы говоря: «Только не вздумай выводить её из себя, она наша единственная надежда». И я смолчала, буквально проглотила недовольство. — Сначала вы делаете разменную монету из Героини Кватча, потом из моего города. А что дальше, Джоффри? — Не глупи, никто не собирается посылать туда лично Явару. У нас есть девушка, которая сыграет её роль на твоём приёме. Тебя вообще не слишком это должно волновать. Главное, что на Героиню Кватча многие точат зуб и агенты Рассвета не упустят возможность поквитаться с ней и заодно с Клинками. Не знаю, что хуже, позволить занять своё место кому-то другому или понимать, что в мире действительно полно людей, жаждущих моей смерти. — Клинки, фальшивая Героиня, культисты, притворяющиеся моими людьми, и действительно верные, если такие ещё остались. Джоффри, ты представляешь что там начнётся? Хоть кто-нибудь из вас представляет? — За своих людей не беспокойся, мы заменим их насколько сможем. Кого-то выдадим за гостей, пару отрядов отправим в город, на случай беспорядков. — Джоффри подался вперёд, едва ли не нависая над Нариной. — У тебя там не пара Клинков будет для видимости, пойми же. Думаешь, я хочу потерять Бруму? — Вы слишком рассчитываете на покушение. По-вашему, если один приставит нож к горлу Героини Кватча, то и остальные проявят себя? Слишком зыбкий фундамент, можно провалиться. — По нашим сведениям, Брума кишит шпионами. Благодарите богов, если хотя бы половина гостей окажутся верны вам. — Мартин глянул на Стеффана и тот досадливо покачал головой. — А может, и того меньше. Графиня, речь не о простом покушении — мы рассчитываем на переворот. Эта фраза взбесила Нарину. Губы её растянулись в озлобленной гримасе, а спина тотчас выпрямилась, будто всадили штырь. — Не говорите мне, что я не властна в собственном городе! В конце концов, это и ваша вина. — В Кризисе Обливиона тоже мы виноваты? — устало проговорил Джоффри. — Мы предлагаем решение проблемы. Да, без крови не обойдётся, но в большинстве это будет кровь моих людей. — Что-то раньше вы этой проблемы не замечали. Зато как стало нужно — тут как тут, всем гарнизоном собрались. — Это моя ошибка, — сказал Мартин, вставая. — Я был слишком занят исследованиями и не видел, что творится за стенами Храма. Как император, я беру на себя ответственность за всё, что будет происходить в Бруме и вашем замке. — Главное, чтобы эта ответственность не превратилась в могильный камень над моим городом. Нарина, эта невысокая худая женщина, будучи в меньшинстве среди мужчин-воинов казалась выше их всех. Вот что значит привычка властвовать. Я вдруг подумала что сама, должно быть, рядом с ними выгляжу совсем мелкой, несмотря на громкий титул. — Вы когда-то спросили меня, в безопасности ли Брума. Теперь я готов ответить: нет и никогда не будет. Но я клянусь, что ни один город не повторит судьбу Кватча. В окончание своим словам Мартин протянул руку Нарине. Что ж, может быть я и не умею так вздёргивать подбородок и смотреть свысока, но я и не графиня, с другой стороны. Всё-таки Героиня Кватча подразумевает под собой нечто иное. — Разрешите добавить. — Я щёлкнула пальцами, привлекая к себе внимание, и спрыгнула с кресла. — Мартин берёт на себя ответственность за Бруму, а я возьму за Обливион. Я отправлюсь в составе ударной группы и обещаю, что Врата будут закрыты. Я встала рядом с Мартином, подкрепляя своим присутствием его слова. Он ничего не сказал, не дрогнул, так и стоял, ожидая ответа Нарины, хотя что, по сути, она могла ответить? Только вот его недовольство чувствовалось кожей. Мы обсуждали это, но так и не пришли к соглашению. А сейчас, похоже, вопрос решился сам собой. Придётся смириться, император, не всё будет делаться с твоего согласия. Да и кто, если не я? — У меня ведь нет выбора, так? — наконец произнесла Нарина. — Голос власти в лице императора и совести в Героине Кватча. Отлично спелись, нечего сказать. Нарина поднялась с явной неохотой, которую даже не пыталась скрыть, одной рукой оперлась о стол, а другой ответила на рукопожатие Мартина. — Делайте что хотите, но избавьте мой город от этой дряни. Хоть калёным железом выжигайте, если придётся. Только смотрите, чтобы потом даэдра так же не избавились от вас. — Я вас услышал, — ответил Мартин. — И когда мне планировать этот приём? — бросила Нарина в сторону Джоффри, усевшись на место. — Как можно скорее. С нашей стороны почти всё готово. И, во имя Девяти, не вздумай никому говорить о нашей истинной цели. — В чём вопрос? Я ездила в Храм договариваться с орденом и… — она метнула взгляд в мою сторону. — Зазывать к себе Героиню Кватча как почётную гостью. Не важно, настоящую или нет. — Даже своему управителю, — добавил Джоффри, сузив глаза, и в этой фразе явно чувствовался намёк. — Даже моему управителю, — натянуто повторила Нарина. — Надеюсь, это всё? В таком случае жду от вас гонца. И уж потрудитесь отдавать распоряжения понятным языком, у меня нет времени разгадывать ваши загадки. На этот раз рука Сайруса не дрогнула. Наоборот, он склонил голову и открыл перед Нариной дверь. Джоффри поймал взгляд Стеффана и указал в сторону графини. Тот немедленно отправился за ней. — Избавьте меня от вашей вежливости, — донёсся недовольный возглас Нарины прежде чем дверь захлопнулась. Все выдохнули с облегчением. — Лучше, чем я ожидал, — первым заговорил Джоффри. — Я так понимаю, услугами Брумы пользовались часто? — Мартин вернулся в кресло, взъерошил себе волосы. — Так или иначе. — В городе полно наших людей, а за ними следом тащится всякая дрянь. Нарина всегда говорила, что соседство с Храмом ни к чему хорошему не приведёт. Что же, она оказалась права. Ну вам хотя бы вдвоём удалось её убедить. Явара, ты уже решила насчёт Обливиона? — А есть какой-то другой выход? — пожала плечами я. — Не стану же я её обманывать. Да и всем будет спокойнее, если я пойду. Мартин тихо хмыкнул. Со стороны даже могло показаться, что он просто резко выдохнул, но уж мне ли не знать, когда он недоволен. — Всем, кто будет в Обливионе, — добавила я, демонстративно не глядя в сторону Мартина. — Тем лучше. По крайней мере, у тебя уже есть опыт в этом деле. Вернулся Стеффан. Взмахом руки отпустив Сайруса, он занял его пост у двери. — И что она? — спросил Джоффри. — Недовольна. Иное было бы странно. Но, думаю, слово своё сдержит и никому о наших планах не расскажет. Либо я сильно ошибся. — Есть вести от Университета волшебства? — Мартин нетерпеливо подался вперёд, готовый вскочить в любую минуту. — Нет, ничего. Думаешь, маги нам откажут? — Да они поверить не могут в своё счастье, всей башней ответ сочиняют, — усмехнулась я. — Кто откажется от экспедиции в нетронутые айлейдские руины? Когда ещё им такой шанс выпадет. — Не знаю. — Сцепив пальцы, Мартин снова откинулся на спинку кресла. — Может ты и права. — Написать им ещё? — Нет, не нужно. Подождём пока. Стеффан чуть дёрнул подбородком, что уже могло сойти за кивок. Обычно немногословный, он и сейчас всем своим видом выражал холодную уверенность. Нам всем не мешало бы поучиться у него спокойствию. — Итак, собрание можно считать закрытым? Или ты ещё что-то хотел? Слова Джоффри дошли до Мартина не сразу. Ещё пару мгновений он сидел неподвижно, затем моргнул и посмотрел на нас. — Нет, пока ничего. Когда придёт ответ от магов сразу дайте мне знать. Приём в Бруме остаётся в приоритете. Я вышла следом за Стеффаном, который испарился ещё до того, как Мартин закончил говорить. Меня не покидало ощущение, что всё это глупая постановка. Неужели Мартин правда собирается лично открыть Врата Обливиона, предложив Дагону целый город в усладу, как ребёнку желанную игрушку? Во имя Девяти, да если хоть что-нибудь, хотя бы один пункт нашего плана пойдёт не так, мы просто станем палачами для всех жителей Брумы. А зная наше везение… — Добилась всё-таки чего хотела? — произнёс Мартин, поравнявшись со мной, и вместе с тем отвлекая от грызущей тревоги. — Ты думаешь, мне правда этого хочется? Видеть все те ужасы, которые творят даэдра, ходить по крови и… — Меня передёрнуло от воспоминаний и фраза оборвалась на середине. — Нет, не думаю. Но ты права: твоё присутствие вдохновит людей, скорее даже успокоит. Многие правда думают, что рядом с Героиней ничего не может случиться. Помнишь, как было в Кватче? — Мне бы тоже не помешал кто-нибудь волшебный рядом, так, на всякий случай. — Я посмотрела на Мартина, который продолжал шагать куда-то по коридору, а меня просто бесцельно тянуло следом. — И ты даже не злишься на меня? — Нет. Не могу же я держать тебя силой. — Но ты можешь просто… попросить? — А разве это не одно и то же? К тому же так будет нечестно. В мимолётном душевном порыве мне захотелось рассказать Мартину о своей сделке с Азурой. Он точно всё поймёт и не будет мешать, как делает это сейчас, так почему бы не выложить все карты на стол? К своему счастью, я смогла вовремя прикусить язык и задавить эту окрылённую надежду. — Ты правда сможешь открыть Великие Врата Обливиона? — Ну, я постараюсь. Выйду лично на поле битвы, вылью половину своей крови, очерчу ею Бруму и буду ждать, что Дагон заметит. А если не получится, то мне придётся постыдно бежать, будет крайне неловко и я ещё месяц не смогу выходить из своих покоев. — Перестань, — я шутливо пихнула его локтем. — Дело серьёзное. — Думаешь, я шучу? Посмотрим что ты скажешь, когда Врата не откроются! Как-то незаметно мы поднялись по короткой лестнице на стену. Поняла я это только когда в лицо ударил холодный ветер, взъерошив волосы и заставив дыхание замереть в груди. Мороз облепил камень инеем, припорошил сверху снежной крошкой, что хрустела под подошвой сапог. Отсюда открывался вид на пасмурные горы. Солнце скрылось за тяжёлыми тучами и от этого мир вокруг казался ещё холоднее и злее, чем был на самом деле. — Скоро зима, месяц Вечерней звезды, — я первая нарушила обрушившееся вдруг молчание. — А там и Праздник Новой жизни. Четыреста тридцать четвёртый год Третьей эры, можешь себе представить? Мартин не ответил. Он облокотился о каменный выступ, глянул вниз и снова вперёд на верхушки гор вдалеке. Я встала рядом, как час назад в зале переговоров. — Что ты делал в этот день год назад? — Праздник Новой жизни… — повторил Мартин. — Не помню. Наверное, провёл его в часовне. В Кватче был праздник, по улицам носились дети со своими шутихами и трещотками, потом ещё неделю повсюду валялись цветные ленты. Кто-то нарядился в гигантского змея длиною в целый квартал: голова была на замковой площади, а хвост ещё тянулся у магазинчика Филла. Ему бросали монеты и всякие сладости, чтобы будущий год принёс удачу… Мартин хотел сказать что-то ещё, но вдруг закрыл глаза и резко втянул воздух, прогоняя воспоминания. Я пожалела, что спросила. — Зато я хорошо помню Проводы старой жизни. В тот день забот было по горло, ещё ни разу в часовню не приходило столько людей желая замолить свои грехи. — Мартин повернулся ко мне и спросил: — А что делала ты? — Ну… — Я замешкалась вспоминая. — Ты знаешь, на Праздник Новой жизни всегда собирается куча народу и это отличный шанс чтобы… — Чтобы кого-то ограбить, — с ухмылкой закончил Мартин. — Чтобы заработать, — поправила я. — Если ты будешь надо мной смеяться, я ничего больше не скажу. — Ладно, извини. — Тем не менее, Мартин смеялся, но это лучше, чем то, что было пару минут назад. — Утро мы провели на площади, в толпе. У нас ещё были такие смешные мешковатые костюмы и маски — две ночи их делали. Вечером мы с подругой ушли в самовольный рейд на дом сыночка одного вельможи, засранца того ещё! Добычу прокутили в ту же ночь, но как нам с утра досталось… — Не думал, что у Гильдии есть честь. — Гильдия честна к своим, и только в отношении прибыли. А вот «свои» не всегда честны друг к другу. — Я прислонилась спиной к камню и посмотрела в хмурое небо. — А где, по-твоему, мы будем через год? — Знаешь, я для себя решил не загадывать наперёд. Жизнь может поменяться за один день. — А я знаю, что ты будешь делать уже на этот Праздник! К этому времени мы разгромим Дагона и его культ, тебя коронуют и ты будешь в янтарном зале в Башне Белого Золота восседать на своём троне. Там будет длинный стол, заваленный всякими яствами, и не забудь приказать повару запечь голову быка, чтобы всё в точности было так, как на гравюрах о Совнгарде… — Янтарный зал? — скептически хмыкнул Мартин. — Серьёзно? — Да, — закивала я. — И соберутся все: канцлеры, генералы, советники, Клинки, — я широким жестом обвела пространство вокруг. — И Джоффри, и Сайрус, и Джена, и Клод и Баурус… А я… Я запнулась на полуслове, понимая, что меня занесло. Не могу же я признаться, что не вижу себя в этом счастливом будущем. И вообще ни в каком. Может, мне и правда суждено умереть в Раю Каморана, проложив судьбу остальным? Мартин посмотрел на меня, ухмыляясь уголком губ. Ветер трепал его волосы, нос и щёки порозовели от мороза, а у меня сердце пропускало удары от одного этого взгляда. — И где же будешь ты? — произнёс он так, будто знает ответ. Знает, но хочет, чтобы я сказала сама. — А я тоже там буду, — ответила я назло всему: судьбе, богам, Азуре. Никто не спляшет на моих костях. — Ни за что не пропущу императорский пир! — Будь там, — кивнул Мартин. Он наклонился ко мне и я уже готова была забыть обо всём, только бы коснуться его холодных губ. Но Мартин скользнул взглядом поверх моей головы и, выдохнув облачко пара, шагнул назад. Вернулись все звуки: и звон тренировочных мечей внизу и шаги дозорных на стене. В глазах Мартина блестел озорной огонь, говоря: «Ну ты же сама так хотела». Я поджала губы и отвернулась, делая вид, что мне нет никакого дела. Надо же было так попасться! — Ладно, я вообще-то шла в общий зал… — Я оглянулась по сторонам стараясь не столкнуться с Мартином взглядом. — А ты что-то тут хотел? — Мне нужен был Фергус, но сейчас как видно не его дежурство. Досадное чувство всё ещё грызло в груди, хотелось отомстить Мартину хоть как-то, пускай даже самым глупым способом! — Ну, можешь его поискать, стена большая. А я пойду. Клифф и Клод звали играть в карты, Арктурус обещал достать бутылку мёда. Так что к вечеру не жди. — С каких это пор Клод снова пьёт? — со смешком спросил Мартин. — Нет знаю, вот и посмотрим. — Я послала ему поцелуй и помахала рукой на прощание. — Будем считать, что я тебе поверил. И скучаю безмерно. Мартин шутливо поклонился, а я поспешила скрыться на лестнице, слыша его смех мне в спину.

***

Длинный коридор оцеплен караулом, каждые десять шагов знаменует удар солдатского сапога, точно вбивают гвозди в могильную плиту. Башня Белого Золота — его дворец, его дом. И его тюрьма. Нет места более безжизненного, и нет в нём человека более одинокого. Хотя сегодня, пожалуй, есть. — Ваше Величество! — осторожный шёпот камердинера перемешался с шарканьем его мелких шагов. — Ваше Величество, постойте… Мартин ускорил шаг. И пусть лицо его уже давно не меняло выражения, в душе всколыхнулась ярость. Если слуга произнесёт это ненавистное имя — одного этого будет достаточно, чтобы отправить его на плаху сегодня же. И, видят боги, он прикажет установить помост прямо под окном её спальни. — Ваше Величество, она хочет вас видеть, — за годы службы камердинер научился понимать своего хозяина, и Мартина кольнуло досадой, что сегодня казнь всё-таки не состоится. — Сказала, это очень важно! — Мне плевать, — рявкнул через плечо он. Возможно громче, чем следовало, но ему хотелось, чтобы слышали все. — Можешь так и передать, слово в слово. Он рывком распахнул двери приёмной, заглушая последний удар шпоры о камень. Сумрак зала разгоняли только пара свечей и заглядывающее в окно блюдце ранней луны на безоблачном небе. Но каким же ярким был прошедший день. Каким непростительно, издевательски солнечным, тёплым и ясным! Этот день каждый раз, из года в год, должен быть холодным, серым, дождливым — только тогда Мартин поверил бы, что боги раскаиваются в том, что сделали. Но вот уже как пятый год на небе сияет солнце, переплавляясь к вечеру в круглую яркую луну. Нет в мире богов, кроме Талоса. А Талосу плевать. Когда Мартин вошёл, ночной посетитель императорской приёмной не шелохнулся. Он сидел в кресле, закинув ноги на стол, точно сам был хозяином дворца. В каком-то смысле так оно и было. Лицо скрывала глубокая тень, тело плотно сковано в чёрных одеждах. Его работа — защищать Септимов и тех, кто им дорог. Септим во дворце остался один, из дорогих ему людей — больше никого. — Но как же я ей скажу? — проскользнул вслед за Мартином шёпот камердинера. — Она просила позвать вас, сказала, у неё важные новости… — Пусть в Обливион катится с ними. Я же сказал: меня нет! Завершением слов стал хлопок двери прямо перед носом у слуги — последняя точка в этом разговоре. Никто не может войти в приёмную без дозволения императора. Никто, кроме… — Может, у неё правда что-то важное? — сказал Баурус. — Нет. Она просто хочет меня позлить. Знает же, какой сегодня день. Мартин прошёл к столу и сел в кресло напротив, точно теперь он был гостем. Баурус достал трубку и закурил. — Но она ведь не виновата, что оказалась лучшей кандидатурой на роль императрицы. — Я знаю, — выдохнул Мартин. — И что ты с ней не спишь, чтобы она могла родить наследника и все наконец-то от неё отцепились, тоже, — нравоучительно протянул Баурус. — Я знаю! Ты пришёл сюда чтобы меня поучать? — Нет, я просто напомнил тебе расклад вещей. Кто-то же должен иногда это делать. — Баурус глубоко затянулся и продемонстрировал запечатанное письмо. — В Бравиле хотят поставить памятник Героине. Не без твоего участия, разумеется. Кажется, это последний город в Сиродиле, где его ещё нет. — Я не отдавал никаких приказов, так захотели люди. — Но с твоими деньгами это сделать куда как проще. — Разве я имею право им запретить? Дай сюда. — Мартин выхватил письмо и спрятал в стол. — Всё-то ты знаешь. — Ты сам сделал меня главой тайной канцелярии. Я должен знать. Докурив, Баурус убрал трубку. Повисло молчание двух одиноких, навечно потерянных людей, что изо дня в день притворялись счастливыми вершителями судеб, законом и властью. Но только один день в году, ясным вечером, ближе к полуночи, оба снова становились собой. — Мне нравится памятник в Бруме, — Баурус кивнул со знанием дела. — Нарина постаралась. Самый живой из всех. Мартин горько усмехнулся и Баурус внутренне поёжился, понимая, по какой грани только что прошёл. — Я имел в виду похожий. — Пять лет прошло, можешь себе представить? Кто бы знал, что мы правда проживём их все. — Скоро полночь, — напомнил Баурус. Они начали эту традицию случайно, не сговариваясь. Первые два года вообще молчали — нечего было сказать. Со временем боль поутихла и осталось только сожаление. Мартин достал из шкафа полупустую бутылку, наполнил до краёв рюмки. Всё в полной тишине, что нарушило лишь шевеление Бауруса, когда он снял ноги со стола. Оба ещё долго молчали, думая каждый о своём. — За Явару. — Мартин всегда говорил первым, это была его последняя привилегия. — За Героиню Кватча. Не чокаясь, залпом выпили. Баурус поморщился, привыкший к алкоголю Мартин нет. Башня Белого Золота била полночь. — Прощай, моя родная, — произнёс Мартин, когда снова наступила тишина и покрутил в руках рюмку, точно на дне мог найти утешение. — Знаешь, я никогда об этом не говорил, но… Чем дольше я живу, тем больше мне кажется, что её жертва была напрасной. — У всех бывают плохие дни, — слабо отмахнулся Баурус. — Посмотри на меня. Я тень себя самого. Император ненавистной Империи. Я пережил восстание, несколько покушений, начало гражданской войны… Моя жена меня ненавидит, наследник престола скорее всего будет от другого мужчины и, представь себе, я буду даже рад этому! Моя жизнь похожа на сказку! — Мартин истерически расхохотался. — Кажется, что это я должен был умереть в тот день. Я, а не она, понимаешь? Баурус понурил голову, промолчав о том, что Мартин в общем-то прав. Ему бы и самому хотелось, чтобы было наоборот. Да и кому понравится коротать дни в холодных каменных стенах, где по пустым коридорам гуляет сквозняк и нет никого, кроме слуг и солдат. Башня Белого Золота — самое мрачное место во всей Империи. — Мне стыдно в этом признаваться, но я совсем не помню её лица, — отрешённо проговорил Баурус, стараясь смотреть куда угодно, только не на Мартина. — Помнишь, в первый год ты всё просил меня нарисовать её, чтобы не забыть. И я рисовал, но теперь не могу вспомнить ни одной черты. У тебя нет такого? — Нет. Я всё помню, — ответил Мартин, вернув себе то самое ледяное выражение безразличия. — А хочешь знать, почему? Он подошёл к шкафу, что занял почти всю стену, распахнул дверцы и, потянув за рычаг, вытянул изнутри книжные полки. Те раскрылись, обнажая заднюю стену, но Мартин убрал в сторону и её. Баурус вскочил, всматриваясь в потайную нишу. Взгляд его, натыкаясь на предметы, всё больше превращался из заинтересованного в ошарашенный. В какой-то момент он уже не смог отвести глаза. Это был алтарь, в центре которого висел портрет Явары, совсем ещё юной. Баурус никогда не мог себе и представить её с длинными волосами. Тут же несколько карандашных рисунков сделанных его рукой по просьбе Мартина. Рядом подсвечник с оплавившимся свечами, засохшая роза, брошь в форме морозных ягод, амулет Талоса, длинный лук и кусок алой ткани с вышитым полукругом закатного солнца. — Мартин, ты… — произнёс Баурус, когда вновь обрёл возможность говорить. — Ты свихнулся. — Нет, — качнул головой тот. — Я её любил. От этих слов что-то надорвалось глубоко в душе и Мартин крепко зажмурился и сжал пальцами переносицу, содрогаясь в сухих рыданиях. Мартин вскочил. Если раньше он болезненно вздрагивал, просыпаясь, то сейчас едва ли не свалился с кровати, настолько хотелось вырваться из этого кошмара. Горькое послевкусие тоски щемило душу, саднившую потерей. Мартин хаотично пробегал глазами по предметам вокруг, угадывая их в темноте. Он всё ещё в Храме, не было никаких пяти лет, Баурус служит в гарнизоне и «она» не зовёт его, чтобы сообщить важные новости. Мартин вытер мокрые глаза кулаком и посмотрел на Явару. Безумно захотелось её обнять, прижать к себе, уткнуться носом в шею. И чтобы она сказала что-нибудь милое, сама того не понимая. Он уже потянулся к ней, но вовремя остановил себя. Явара крепко спит, так он только её напугает. Достаточно и того, что она рядом, она жива, она дышит. Это просто сон. Мартин поднялся, подошёл к окну, всем телом оперся о подоконник и никак не мог отдышаться. Ужасный, морозящий кожу кошмар — не обязательно же ему быть каким-то предзнаменованием! Видения — то, что было, есть, будет или могло бы быть. Да, пожалуй, могло бы. Но не будет. Ни за что, никогда не будет! Я проснулась посреди ночи и тут же разозлилась на себя за это. Только бессонницы мне сейчас не хватало, других же проблем нет! Медленно, чтобы не спугнуть сон окончательно, я перевернулась на другой бок и замерла в ужасе, разглядев чёрную фигуру у окна. Неужели культ додумался прислать в Храм убийцу, а тот так удачно попал сразу в нужную комнату? Говорила же Стеффану, что стены крепости не помогут там, где их нет, а тот только посмеялся. А может, это незадачливый вор, пришёл украсть артефакты даэдра? Долго же бедняге пришлось карабкаться по скалам… Или обереги перестали работать и армия Дагона уже захватила Храм? Осторожно, на случай, если в комнате был кто-то ещё, я протянула руку на вторую сторону кровати, где должен был лежать Мартин. Ладонь упала в пустоту, на ещё тёплую подушку, и тут до меня дошло. — Мартин? — Я приподнялась на локте, протирая глаза. — Почему ты не спишь? — Не спится, — не оборачиваясь буркнул тот. — Вообще-то ты меня напугал, я уже надумала тут всякого… — Из головы выметались последние остатки сна, теперь и без того сложный завтрашний день обещал быть ещё труднее. — Подожди, а ты что, каждую ночь меня так дурачишь? Притворяешься спящим, а потом тихо встаёшь и снова садишься за свои дела? — Нет, — хрипло ответил Мартин, но в голосе чувствовалось раздражение. — Ложись спать, Явара! Ах, вот как мы заговорили. Я уже набрала в грудь воздуха, чтобы настойчиво попросить Его Величество вместо меня раздавать приказы своим подчинённым: солдатам, Клинкам, да хоть Джоффри лично, но осеклась, когда в голове промелькнула мысль, что что-то не так. Глаза понемногу привыкали к темноте и теперь в сгорбленном силуэте Мартина угадывалась боль. Он не просто опирался о подоконник, он держался за него, как за последний оплот в этой комнате, чтобы не… Чтобы не упасть? Не провалиться сквозь землю? Не раствориться в воздухе? Я соскользнула с кровати, босиком прошла по холодному полу и замерла в шаге от Мартина, не зная, что делать. Мягко коснулась его плеча и тут же отдёрнула руку, опасаясь, что он от меня отмахнётся, неприязненно вздрогнет или, того хуже, прогонит. Мартин ничего не сделал и это придало мне уверенности. Я снова погладила его по плечу и обвила руками, прижалась к спине. Не уверена, что было нужно именно это, но если бы мне было плохо, я бы хотела, чтобы меня обняли. Теперь я всем телом чувствовала, как тяжело он дышит, как напряжены все мышцы и как бешено колотится сердце. Разве может сердце стучать так быстро? Его эхо звучало в моей голове и это пугало. Я погладила Мартина по груди, провела рукой по шее, по волосам. Ну что могло такого произойти за эти полночи? — Что случилось? — прошептала я, когда почувствовала, что он наконец успокаивается. Мартин вздохнул, теперь казалось, что до этого он и не дышал толком. Расцепив мои руки, он обернулся и уже сам обнял меня, зарывшись носом в волосы. — Плохой сон, да? — наугад предположила я и, похоже, оказалась права: Мартин крепче стиснул меня в объятьях. — Нет, — его дыхание защекотало макушку. — И что же такое там было? — Я приложила ладонь к груди Мартина и с облегчением отметила, что сердце чуть затихло. — Дай угадаю: тебе приснилось, что Джоффри украл твой трон и сам хозяйствовал в янтарном зале? — Что? Нет, — протянул в ответ Мартин, чуть усмехнувшись уголком губ. — Тогда… — Я подняла голову и постучала пальцем по подбородку. — Тебе сказали, что коронация проходит в плане Сангвина и тебе пришлось пережить такую же попойку, какая была у Клода? — Какая чушь, Явара, — добродушно улыбнулся тот. — И ничего не чушь! — картинно надулась я. — О, знаю! Во сне ты проснулся в Башне Белого Золота и оказалось что ты всегда был наследным сыном императора и рос при дворе! А в конце тебя ещё заставили идти на ужин с роднёй. Вот уж действительно жуть! — Ну это уже перебор! Тем не менее ты улыбаешься. Натянуто, через силу, но всё же. Я не буду спрашивать, что же на самом деле ты видел такого во сне. У каждого есть кошмары, что заставляют вздрагивать по ночам. Сердце под ладонью забилось ровно, отказавшись от затеи выпрыгивать из груди или, наоборот, останавливаться. Мартин погладил меня по щеке и я охотно прильнула к его руке. — Прости, я тебя напугал. Честно говоря, сам не думал, что буду так… переживать. Совсем мягкотелый тебе император попался, а? Я подумала о том, сколько раз сама едва не впадала в истерику. Как иногда хотелось расплакаться, сдаться. С криком рассказать Джоффри о пережитом в святилище Рассвета, провалиться в огненную лаву на мосту в Обливионе или разорвать голову, только бы не слышать голос Дагона. Но… Может ли это позволить себе Героиня Кватча? Кем я стану, если сломаюсь? Самолюбие грела мысль о том, что рядом со мной Мартин может позволить себе всё это, ведь тут он не был императором. А я… Я никому не расскажу. — Ты всего лишь человек, — я пожала плечами. — Как и все мы. — Человек, как и все, — с тоской повторил Мартин. — Пойдём спать. Я замёрзла. Я потянула Мартина на кровать и когда мы легли он снова схватил меня в охапку, прижимая к своей груди. Тут мне и подумалось, что сон этот, быть может, был обо мне. Что же я там такого ужасного сделала? Узурпировала трон и отправила Мартина в колодки? Перешла на сторону Дагона, возглавила его армию и резала всем глотки? Пожалуй, это было бы настоящей проблемой, не хотелось бы сойти с ума и прислуживать даэдра. — Ты же не позволишь этому случиться, да? — тихо спросила я, стараясь успокоить и его, и себя. — Никогда, — как-то болезненно ответил Мартин. — Клянусь своей кровью, родная. Никогда.

***

— Конь шагает вперёд и… Опа! — Я триумфально подбросила белую пешку в руке. — И что ты теперь скажешь? Баурус нахмурился, прожигая взглядом фигуры и мне нравилось думать, что он мысленно отчитывает каждую за этот провал. «Это уже никуда не годится! Ну-ка, ребята, соберитесь, давайте щёлкнем Явару по носу!». — Шахматы тоже вычёркивай, — бросил через плечо Баурус. — О, правда? — отозвался Клифф и картинно вздохнул. — Как и карты. А ещё нарды, кости… — Перестаньте оправдывать свои проигрыши моим жульничеством. Запасную фигуру в рукаве не спрячешь. — Я демонстративно сунула пешку в рукав и тряхнула рукой, чтобы она провалилась подальше. — Что насчёт домино? — Клод подошёл сзади и зачем-то коснулся моей спины, отчего я невольно дёрнула плечом. Как-то много тут сегодня народу и все так и норовят ко мне прикоснуться. Только Баурус ведёт себя как обычно. — Ты бы ещё ей напёрстки предложил, — хохотнул Клифф. — О, придумал! Явару можно отправить на ярмарку, разводить всяких шулеров. Ты же нам состояние сделаешь! — Себя отправь, — огрызнулась я. — Ну, плохи твои дела, дружище, — заключил Клод, оценив положение дел на доске. — Ещё два хода и будет мат. — Сам вижу, — фыркнул Баурус. — Не подсказывай ей. — Уйди, Клод, мешаешь. Но вместо этого тот сел на пол и поставил подбородок на стол, едва ли не задевая носом фигуры. Смирившись со странностями этого дня, начиная от приглашения Бауруса сыграть в шахматы, я подвинула ферзя на две клетки и подпёрла щёку кулаком, ухмыляясь. — Думаю, это конец, — прокомментировал мой ход Клод. — На что хоть играете? — На интерес, — ответил Баурус. — Правда что ли? Скажи ты об этом раньше, я бы уже ушла. — Роланда на тебя не хватает. Давай уже, делай, что должна! Я игриво коснулась кончиком пальца ферзя, но двигать не стала, просто щёлкнула белого короля по его мнимой короне, отправляя прочь с доски. — Чёрная королева убивает белого короля, — проговорил Клод. — Не всегда добро побеждает зло, правда? — Она опять выиграла? — Клифф вытянул шею, пытаясь рассмотреть наш стол. — Так я и думал. — Ха! Да вы просто играть не умеете. Чего скис, Баурус? Ты же сам меня звал. — Вообще-то… — Баурус неловко растёр шею, глядя в сторону. — Не совсем. — Да? А кто же тогда? Послышался хлопок в ладоши, точно объявили конец какому-то действу. Я обернулась на звук. — Пока достаточно. Я увидела многое из того, что хотела. Эту девушку я никогда здесь раньше не видела. Она была не так широка в плечах, как другие воительницы, но мешковатая мужская одежда делала её чуть крупнее, а туго стянутые в пучок волосы огрубляли черты лица, отчего издалека её вполне можно было принять за юного рекрута. — Рада встретиться с тобой, Героиня Кватча. Меня зовут Астория, для своих просто Тори. Джоффри называет меня зеркалом и теперь мне поручено отражать тебя. — И ты всё это время за мной наблюдала, так? — Я не сразу нашлась с ответом и махнула рукой за спину, где сидели Клод, Клифф и Баурус: — И они всё знали, предатели! — Это не тот приказ, которого они могли ослушаться. Да и к тому же тебе от этого не было никакого вреда, верно, Баурус? — Занимайся своим делом, а не цепляйся к нам! Я скосила глаза на Бауруса. Что это на него нашло? Присмотревшись к остальным поняла, что и они настроены враждебно по отношению к Тори, мне даже стало её жаль. — А почему именно зеркало? — я попыталась сменить тему. — Потому что я лучшая в этом деле, — заявила Тори просто как данность. — Я замечаю то, чего часто люди сами в себе не видят и могу повторить их до мелочей. — Она глянула поверх моей головы и добавила: — Хотя с мужчинами сложнее. Я при всём желании не стану Клодом, хотя бы потому что меньше его в два раза. — И к лучшему, — сухо отозвался тот. — Хорошо… И что же ты узнала? Тут уже мне правда стало интересно что она могла разглядеть во мне за какой-то час. Тори смерила меня взглядом с головы до ног один раз, другой и, скрестив руки на груди, заключила: — Ты правша. У тебя есть… Как бы это сказать? Две разновидности смеха: когда тебе правда смешно и нечто среднее между иронией и злобой. Пока не могу понять, в каких случаях ты его используешь. А ещё ты не против прикосновений. Не так, как Джена, конечно, скорее зависит от человека. Кстати, Клод, последний раз был лишним, вы её уже начали раздражать. — Пф, вот ещё, — буркнул Клод. — Но! — заметив, что я собираюсь заговорить, Тори выставила перед собой палец. — Ты никому ничего не сказала. А значит, что все эти люди тебе, в общем-то, нравятся. Я же говорила, что нужно было взять кого-то не слишком знакомого! Последние слова были адресованы Баурусу, но он ничего не ответил. — А ещё когда ты нервничаешь, как сейчас, у тебя дёргается мизинец и безымянные палец левой руки. Похоже, там была какая-то травма. Ну, перелом, например. Я взглянула на свою руку, что так бесстыдно меня предала. Пальцы казались чужими, не моими совсем, будто их вырвали у другого человека и всучили мне. Теперь я понимала недовольство остальных, всё-таки неприятно, когда копаются в твоей душе, будто иглами ковыряют старые раны. — Перелом, точно… — Я подняла глаза на Тори. — Это всё? — Пока да. Я не так уж и долго на тебя смотрела. Вообще-то, спрашивая Тори я не ожидала, что она распишет меня так подробно. И теперь чувствовала себя неуютно, точно прилюдно раздели. Я даже на всякий случай плотнее запахнула накидку, убеждаясь, что это не так. — Ты мне не нравишься, — выпалила я. — Долго держалась ещё! — прыснул Клифф. — Я знаю, — Тори мягко улыбнулась. — Никто не любит, когда его разглядывают как товар на прилавке. Подожди, когда я начну тебя повторять, ты меня возненавидишь. И это походило на правду, она уже меня раздражала. — Уже познакомились? — Вошёл Джоффри, расстёгивая на ходу мокрый плащ. Где это, интересно, его носило полдня? — И что скажешь? — Продержалась минут пять, мне нравится. — Голос Тори резко изменился, став почти командным. Лицо её потеряло всякое выражение, а руки будто бы сами сложились за спиной точно так же, как это делал Джоффри. — Просветите меня, я, наверное, чего-то не понимаю, — заговорила я прежде чем эти двое полностью ушли в свой разговор. — Зачем всё это? Я имею в виду, что можно найти просто похожую девушку, необязательно делать её… полностью мной. — Много кто сбежал после зачистки святилища, — пояснил Джоффри. — А есть и те, кто видел тебя в Бруме, в замке или где-нибудь ещё. Мы подозреваем, что все они могут оказаться на этом приёме. Лучше у нас будет правдоподобная Героиня, чем сорванная миссия, верно? — Правдоподобная, — повторила я, разглядывая Тори. — Вот только я из нордов, а ты… Кто ты вообще? — Я из Хай-Рока. Вообще я считаю себя бретонкой, но родители моего отца были нордами, так что… — Быть на четверть нордом и полностью им — не одно и то же. — Разве это важно? У нас с тобой схожий цвет кожи и глаз. Мы одной комплекции. Волосы, конечно, придётся обрезать и покрасить, но добиться твоего цвета будет проще простого. И всё-таки настолько тщательные приготовления казались мне странными. Может, Джоффри задумал что-то ещё, но не говорит об этом? Это было бы в его стиле. — Могу я тебя рассмотреть? — Тори шагнула в мою сторону. — Не надо. — Я вжалась в спинку кресла, готовая защищаться до последнего. — У меня шрам на запястье и над губой. И ожог на ладони. Из видимого всё. — Над губой? Где? — Тори всё-таки приблизилась, но, на своё же счастье, трогать меня не стала. Посмотрела с одной стороны, с другой. — А, вижу. Так и не разглядишь сразу. Мне кажется, однажды он исчезнет. — Ты говоришь то, что я хочу услышать, да? — Ты права. Но я и правда так думаю. Можно твою руку? Пришлось подчиниться. Тори долго разглядывала крест шрама, затем задумчиво хмыкнула своим мыслям и переместилась к ожогу, обвела его пальцем. — Это тот самый, от сигильского камня? Здорово… То есть, это конечно ужасно, но здорово. — Она наконец-то меня отпустила и обернулась к Джоффри: — Отметины не слишком заметные, я их нарисую. Резать не стану, не то будет, как в прошлый раз! — Делай как знаешь. Мне главное, чтобы никто не догадался. Я хотела спросить, что же такого было в прошлый раз, но Тори сама закатала штанину, демонстрируя длинную белую полосу от щиколотки почти до колена. — Сказали, заживёт. Режем не глубоко, не волнуйся! — скривилась она, подражая какому-то мужскому голосу. — Зачем повторять шрам на ноге? — недоумевала я. — А я не только на приёмы хожу! — Тебе здесь ещё что-нибудь нужно? — спросил Джоффри, когда Тори тряхнула ногой поправляя штанину. — Тогда пойдём, обсудим условия твоей… работы. — Не скучай, скоро увидимся! — Тори помахала на прощание, а мне стало не по себе от того, что точно так же могла сказать я сама. На другом конце зала Клифф и Клод раздавали карты уже раз в третий. Баурус рисовал в своём дневнике. Никто из них не проявил никакого интереса к разговору, точно скажи они хоть слово — тут же припрут к стенке и станут выуживать мелкие тайны. — Ну и как тебе? — спросил Клод, когда молчание слишком затянулось. — Не знаю. Не уверена… — Я развернулась так, чтобы лучше их видеть, и, понаблюдав за тем, как меняется взгляд Клода от вида выпавших карт, добавила: — Вам она тоже не нравится? — Понимаешь, дело не в том, — отозвался Клифф. — У Астории как бы нет своей личности, она всегда повторяет того, с кем говорит. И это напрягает. — Говори честно: это жутко, — вставил Клод и, неловко махнув рукой, сбросил колоду. С тяжёлым вздохом он полез под стол её собирать и продолжил уже оттуда: — У Джоффри таких, как она, около десятка, разбросаны по всей Империи. Их обучают чуть ли не с рождения и, в общем-то ничьей вины в этом нет. — Клод поднялся, демонстративно отряхиваясь. — Но всё равно жутко, когда кто-то, посмотрев на тебя пару минут, может догадаться о старом переломе. Ладонь сама сложилась в кулак, стискивая пальцы до побелевших ногтей. Если Тори продолжит за мной наблюдать, то наверняка узнает очень и очень много. А кому она это расскажет? — И вы давно её знаете? — Виделись иногда, — ответил Баурус не отрываясь от своего занятия. — Последний раз около года назад, когда её отправляли в Имперский город выдавать себя за дочь одного аристократа, которого уже как лет пять нет в живых. Похоже, с тех пор эта роль изменилась. — Баурус тогда совсем ещё зелёный был и здорово облажался, — рассмеялся Клифф, дружески пихнув Клода в плечо. — Ты помнишь? — Не помню, я тогда сидел в том болоте под Чернотопьем, даэдра его раздери. Но ты мне эту историю раз восемь рассказывал. — Расскажите и мне, — попросила я. В голове не укладывалось, что Баурус хоть где-то может ошибиться. — Да нечего особо говорить. Мы его предупреждали о, так сказать, способностях Тори, он не поверил, ну и заявил ей об этом. Тогда она перед всеми разложила по полочкам всё подчистую, только что мысли не прочитала. Джоффри конечно устроил ей выговор, но Баурус всё равно затаил обиду. — Ничего я не затаил. Она мне и до этого не нравилась. — Как вы думаете, если она узнает обо мне что-нибудь этакое, то может кому-то рассказать? — А есть что скрывать? — встрепенулся Клифф и, хитро сузив глаза, подался вперёд. — Ну-ка, ну-ка… — Как будто у тебя нет тайн, — резко встрял Баурус, обрывая на полуслове. — Не уподобляйся Тори и не влезай туда, куда не просят. — Да ладно, я же так, в шутку… Клифф заметно поник и опустил нос в карты. Может Баурус и сказал это слишком грубо, но было приятно, что он за меня заступился. В конце концов, Баурус знал не одну мою тайну, и пускай мы больше эту тему не поднимали, он понимал как для меня это важно. — Тори болтать не будет, — продолжал Баурус. — Работа у неё такая, что за длинный язык можно без головы остаться. В тот раз я сам был виноват, разозлил её, вот и всё. Его слова меня немного успокоили. Джоффри и без того знал обо мне всё что только можно и наверняка дал Тори какой-нибудь приказ о неразглашении. Ему ведь не нужно чтобы обо мне судачила вся крепость. — Вы видели ещё кого-нибудь из той десятки? Ну, как Тори. — Я просто знаю что они есть, — ответил Клод и указал на Клиффа: — А вот он видел. — Всего пару человек и только потому что сижу безвылазно в Храме. Шер-Тар, редгард, тот ещё мерзкий тип. С ним разговаривать просто невозможно, как его ещё Джоффри терпит не представляю. — Ты так говоришь потому что Шер-Тар однажды дал тебе в нос, — хихикнул Клод и вовремя увернулся от летящей в него карты. — Незаслуженно дал мне в нос, — поправил Клифф и поспешно добавил, пока Клод не развил новую тему: — Есть ещё Мюррай, в отличие от Тори, она почти всегда молчит. Странная девушка, но в их деле это нормально. Честно говоря, я думал, что на эту роль выберут её, но Джоффри, видимо, посчитал, что Астория похожа на тебя больше. — Мюррай имперка, — сказал Баурус. — Слишком уж заметное отличие. И прежде чем ты спросил, нет, я её не видел. Читал биографию. Случайно наткнулся. — Какой ты у нас оказывается знающий! Случайно, ага, заливай давай. Так бы и сказал, что хотел нарыть что-нибудь на Тори. И как, получилось? — Не получилось. — В общем, это всё. — Клифф сбросил последние карты и, хмуро оглядев результат, махнул рукой. — Ну и в Обливион их, эти пять септимов. — Можно сразу мне в карман, нечего так усложнять, — Клод расплылся в улыбке и отпил из стакана с водой так, точно там было вино. — Я вот что подумал, а вдруг Тори взяли потому что она своё уже отслужила? Что вы на меня так смотрите? Думаете, никто не умрёт на этом пиру? — Вообще-то не хотелось бы. — Баурус придирчиво осмотрел результат своей работы и, поджав губы, принялся что-то стирать. — А ещё говорят, Тори начала учиться этому… хм, ремеслу лет с четырнадцати, когда уже, в общем-то, поздно. — Клифф отсчитал пять золотых монет и швырнул их на стол. — Якобы там была какая-то история с её сестрой. Но это только слухи. — Боги, ну вы и сплетницы, — усмехнулась я. — Скажите ещё, что Джоффри её в рабстве держит. — Эй, вообще-то это ты спросила! — зашипел Клод. — Вот-вот! — вторил ему Клифф. — А теперь мы ещё и виноваты! Никакой благодарности! — Ладно, не сердитесь. — Я потрепала обоих по волосам. Наклонилась к Баурусу посмотреть, что же он там такое рисует, но тот ревниво прикрыл страницу и, чтобы не казаться слишком уж любопытной, я спросила: — Ты в дежурстве сегодня? Я думала покататься, пока все обо мне забыли. — Я в вечернем патруле, — сказал Баурус с толикой сожаления. — Ещё накатаюсь. На самом деле мне хотелось побыть одной, так что ответ не расстроил. Попрощавшись с ребятами, я запрягла Живчика и уже через четверть часа была за воротами в снежном лесу. Тревога кольнула внезапно и росла всё больше, как бы я ни пыталась отвлечься. Я гнала Живчика по непролазной чаще и протоптанным тропинкам, пришпоривала, останавливала и пускала шагом. Колючий воздух не помогал и стекающий по спине пот тоже. Как будто что-то должно произойти, неотвратимое и пугающее. Устав бороться, я отпустила это чувство, позволила ему завладеть мной и оно привело к Бруме. Я долго смотрела на серую городскую стену, за которой виднелись крыши домов и, совсем далеко, башня часовни. Пальцы перебирали чёрную гриву, собирая её в косы. Сегодня Живчик не был против, думаю, он меня понимал. Здесь уже были Врата, что будет, если открыть их там снова? Вряд ли они приведут к той же башне, особенно без сигильского камня. К тому же и сами Врата будут совсем другими. Как они там говорили? «Закрыли собою небо». Оптимистично, нечего сказать. Ветер хлестнул по лицу. Днём он дует на горы, вечером с гор. Если открыть Врата здесь, с восточной стороны, город почти наверняка не засыплет пеплом. Надо будет сказать об этом Мартину, если он ещё сам об этом не думал. Интересно, что скажут горожане, когда узнают, чем мы тут собираемся заниматься? Нарина слишком печётся о своих приближённых. Отдать Буруму в лапы культистов, конечно, немыслимо, только вот смогут ли простые люди смириться с отсутствием выбора? Ха, размечтались. Жители Брумы сплошь норды, а мои родичи не любят, когда ими командуют. Остаётся надеяться на авторитет графини, кого ещё слушаться, как не её? Холод забрался под куртку, заставив поёжиться. Темнело рано и на небе зажглись первые звёзды. Альдена — блеклая звезда, что появляется первой, хотя и не помнит причину. Может, и я однажды засияю на небосводе. Надеюсь, Азура и мне сотрёт воспоминания о смертной жизни. Я повернула назад. На душе стало поспокойнее, хотя я и ничего толком не сделала. Живчик сопел, выпуская ноздрями пар, скакал по рыхлому снегу. Что ж, хоть кому-то из нас сегодня весело. Едва я вернулась в Храм, как рядом возник Мортиус и затараторил, не дав мне даже снять с Живчика узду. — А, вот ты где была! Тебя Джоффри искал, там какое-то важное совещание. Сказал срочно привести, как только вернёшься. — Хорошо, — устало вздохнула я. — Сейчас, только… — Ты слышала, что я сказал? Срочно. Тебя и так все ждут. — Раз уже ждали, значит, ещё потерпят. Предлагаешь мне бросить Живчика прямо здесь, посреди двора? — Я займусь твоей зверюгой, иди. — Делай что хочешь. Ты сам напросился. Я бросила вожжи и зашагала на лестницу. Если ему так хочется остаться без пальцев — пожалуйста! Кто я такая, чтобы лезть в чужую судьбу? Идти к Джоффри совсем не хотелось. Наверняка это будет что-то связанное с Тори. Она опять решит за мной понаблюдать, а потом ещё и скажет что-нибудь этакое. Я сама всё про себя знаю, ни к чему произносить это вслух. Потоптавшись немного у двери, я пригладила взмокшие волосы, тыльной стороной ладони попыталась унять жар на покрасневших от мороза щеках, но за пару минут ни то, ни другое толком не получилось. Наплевав на всё, я без стука шагнула в кабинет. В лицо дохнуло теплом десятка горящих свеч. Моё появление прервало разговор Джоффри и Мартина, судя по тому как быстро они замолчали, не очень важного. Позади них Тори сидела перед раскрытой тетрадью, постукивая карандашом по подбородку. Завидев меня она склонила голову к плечу и быстро сделала ещё одну пометку. — Хотели меня видеть, грандмастер? Извините, задержалась. — Мортиус тебя отыскал, хорошо, — кивнул Джоффри и глянул на Мартина, словно ожидал одобрения, но, так и не получив его, продолжил: — Явара, мы решили, что ты всё-таки должна быть на приёме в Бруме. Судя по выражению лица Мартина, под «мы» имелся в виду только сам Джоффри. — Две Героини Кватча? Или я так, про запас? — Я обещал Нарине, что наши люди будут и среди гостей. Думаю, ты впишешься в этот приём. Вот оно что! Кто бы сомневался что однажды Джоффри решит воспользоваться моим прошлым. Придётся его разочаровать. — Не думаю, что смогу вспомнить что-то из… светских приёмов. Я мельком глянула на Тори, та продолжала смотреть на меня без особого выражения. Если она и правда так прозорлива, как говорят, то всё равно обо всём догадается. — Напоминаю ещё раз о том, что я против этой затеи, — сказал Мартин и я поняла, что фраза была адресована мне, а не Джоффри. Он хотел меня защитить, но некоторые обстоятельства всё ещё выше него. Хотелось ответить, что я всё понимаю и знаю, что он меня любит. — Не для того ли мы искали шпионку, чтобы настоящая Героиня не рисковала? — В Бруме соберётся и простая знать. Не культисты, не Клинки и не люди Нарины. Они не нужны ни одной из сторон. Когда всё начнётся, Явара просто сможет уйти, если захочет. — Джоффри говорил размеренно, точно приготовил эту речь задолго до того, как произнёс. — Над вашей легендой мы ещё не думали, обо всех… манерах напомним в процессе. — А у меня будет возможность понаблюдать за тобой ещё, — Тори улыбнулась, мне захотелось оскалиться в ответ. Я уже понадеялась, что меня не приплетут хотя бы в эту историю. Неужели в Храме закончились люди? — Если уж на то пошло, я хотела бы сыграть роль самой себя. — Исключено, — сурово ответил Джоффри, не давая возможности возразить. — Я уверен, что культ явится, чтобы поквитаться с тобой. В таком деле нам нужен кто-то умелый, мы не можем рисковать тобой настоящей. Но они могут рисковать Тори. Её жизнь не так важна, верно, грандмастер? Они могут посадить меня за один стол с заговорщиками, наблюдать за переворотом. Как глупо это звучит. — Скажите честно: зачем? Тори метнула в меня заинтересованный взгляд и обернулась к Джоффри с таким видом, будто он должен поведать что-то невероятно интересное. — Нам мало что известно о личностях заговорщиков. Я надеюсь что, увидев их вживую, ты смогла бы кого-то опознать. К тому же я знаю как хорошо ты умеешь притворяться, — Джоффри усмехнулся и эта насмешка больно кольнула в груди. — Боюсь, агентам Рассвета известны многие из Клинков. Под прикрытие я могу послать лишь четверых, вместе с тобой. Ничего из этого не казалось достаточно убедительным. Выбор, конечно, был, не потащат же они меня силой. Но я поняла, что всё равно сделаю так, как хочет Джоффри. — Так ты согласна? Странно слышать этот вопрос после фразы «Мы решили, что ты должна быть на приёме». Жалкие формальности, лучше бы сразу приказывал. — Если вы считаете, что это необходимо, — пожала плечами я. — Видишь, — обратился Джоффри к Мартину, — нужно было спросить её саму прежде чем спорить. Мартин как никто другой понимал, что я думаю по этому поводу на самом деле. Но он только снисходительно глянул на Джоффри, позволяя ему уверовать в свою правоту. — И кто же мои собратья по несчастью? Ответом стал удар открывающейся двери мне в спину, но я отшатнулась больше от неожиданности, чем от боли. — Прости, я тебя задела? — Джена виновато улыбнулась. — Ничего, переживу, — я попыталась дотянуться до ушибленной лопатки. — Грандмастер, Мартин. А-а, Тори и ты здесь. Здравствуй. — Рада видеть тебя, дорогая, — Тори расплылась в приторно-сахарной улыбке, аж стало больно зубам. — Отвечая на твой вопрос, — продолжал Джоффри, — собратьями по несчастью, как ты выразилась, будут Джена, Арктурус и Армас. — Знаешь, а я так и думал, что ты будешь четвёртой. — Едва Джоффри успел закончить, как следом за Дженой вошёл Арктурус. — А я вот не думала тебя здесь увидеть. Что, решила сбежать из замка, принцесса? — Ну, надо же хоть раз посмотреть, что делается за стенами Храма, правда? От вида Армаса на душе потяжелело. Этот парень всегда меня недолюбливал, а уж шагать с ним в одной упряжке наверняка будет совсем невесело. Он смерил меня коротким неприязненным взглядом, отчего пришлось поджать губы и ответить чем-то похожим. Не то, чтобы Армас хоть раз высказывал своё недовольство, но по одному подобному взгляду всё становилось понятно и без слов. — Все в сборе, наконец-то, — кивнул Джоффри. — Много же Мортиусу понадобилось на это времени. Я мысленно позлорадствовала, представляя, что это капризы Живчика заставили его задержаться. — Хорошо, что ты будешь с нами, — сказала Джена. Я её восторга не разделяла. — Что ж, ладно. — Мартин хлопнул по столу, поднимаясь. — На приём в Бруму приедет много аристократов, вы будете одной из семей, откуда-нибудь издалека. Биографию и поведение пока не обсуждали, но… — Думаю, выдадим вас за двух наследниц и их сопровождение, — подхватил его мысль Джоффри. — Так будет меньше вопросов. — Даже здесь не дадут побыть знатным богачом, ну что за несправедливость! — сокрушался Арктурус. — Меньше вопросов к тебе, глупый, — хихикнула Тори. — Тебе совсем не хочется говорить о том, что обычно обсуждают на подобных приёмах. — А ты лучше вообще молчи, — Арктурус ответил в привычной ему манере, даже с улыбкой, но и в его словах ощущался холод. — Может, сёстры? — пропустив его слова мимо ушей, Тори обернулась к Джоффри, приняв абсолютно серьёзный вид. Мы с Дженой переглянулись, оценивая друг друга. Да у нас было общего столько же, сколько на всех гравюрах посмертного изображения Тайбера Септима! Уж скорее я похожа на сестру Мартина, чем Джены. — Мысль здравая, стоит подумать, — ответил на это Джоффри, разглядывая нас в поиске сходства. — Внешность подправим, посмотрим, что из этого выйдет. — Итак, у нас получается Армас и Явара, Джена и Арктурус, — заключил Мартин. Армас и Арктурус посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, поменялись местами. Теперь первый стоял рядом с Дженой, а второй со мной. От души сразу отлегло, точно свалился камень. — Ну или так, — хмыкнул на это Мартин. — Я тоже думаю, что так будет лучше, — вставила своё мнение Тори. Ну она-то уж точно разглядела, кто есть кто в нашей четвёрке! — Разрешите сопроводить вас на приём к графине, прекрасная леди. — Арктурус обнял меня за плечи. — Только если вы будете меня защищать, сэр рыцарь, — я картинно уронила голову ему на грудь. — Не хочу расстраивать, но роль дамы в беде тебе не идёт, — усмехнулся на это он, в то время как Джена уже не скрываясь хохотала в ладошку. — Правда? Тогда я найду себе другого защитника! Мартин демонстративно кашлянул в кулак, не сводя с нас взгляда, а мне стало донельзя смешно за эту глупую сценку. Так вот где, оказывается, его слабое место, и кто бы мог подумать! — Вот видишь, ты разозлила императора. И что теперь, отправить тебя на плаху? — Арктурус, хватит, — сурово приказал Джоффри. — Прошу прощения, грандмастер, замечтался. — Он тряхнул головой и исправился: — Задумался. — Лучше бы так о деле думал, — произнёс Армас и я буквально кожей ощутила, как он закатил глаза. — Это и касается дела. Джоффри, тут праздными девицами не отделаться, нужно брать что-то серьёзнее. — Сам вижу, — ответил тот подавшись вперёд. — Слишком наигранно выходит. Ничего, придумаем что-нибудь. — Я правильно понимаю, что вы хотите выдать нас за нордов? — спросила я. — Тогда нам нужно знать всё: откуда мы, семью, соседей, к кому из соратников восходит наш клан, от кого пошли имена, да даже с кем прошлой ночью наш отец распивал мёд! — Вот видишь, — Джоффри был явно доволен. — А говорила, что не помнишь… Кхм. В общем, я тебя понял. Мы продумаем все детали. Пока можете быть свободны. Арктурус придержал мне дверь, пропуская вперёд. Я шутливо пнула его локтем в бок. Пора заканчивать с этим, в конце концов, мне никогда не хотелось доводить Мартина до белого каления. По крайней мере, не таким способом.

***

Следующие несколько дней ушли на подготовку. Самым сложным оказались даже не подбор биографии и уточнение всех деталей, а наши роли. Маска паиньки не подходила мне, а грозной наследницы клана — Джене. В итоге мы отчаянно пытались придерживаться чего-то среднего между этими двумя крайностями. — Ну? — Я откинулась на спинку кресла и сложила руки на груди. — Долго мне ещё ждать? — Переигрываешь, — покачал головой Баурус. — Ты из богатого дома, а не наследница графини. — А может я просто избалованная аристократка? — Тогда скорее уж просто избалованная, — пробурчал Армас себе под нос. — Будьте любезны, все претензии в письменном виде и к моему сопровождению. — Я глянула на дверь и добавила: — Что-то долго его нет. — Баурус прав, ты привлекаешь слишком много внимания. — Сайрус поднялся, обошёл зал раздумывая. — А может, пусть играют самих себя? — предложила Тори. Её голос чуть снизился, подражая моему, а каждое слово лепилось на языке с особой тщательностью, отчего звучало это совсем ненатурально. Шероховатости моего произношения ей пока найти не удалось, а помогать в этом не хотелось. — Всё равно никто не присматривается к тому, как ведут себя люди. Я съехала по креслу вниз, выдохнула раздражение. Гораздо легче было работать в одиночку, когда ты несешь ответственность только за себя, а сейчас мы обозом прицеплены друг к другу. И что из этого выходит? Вернулся Арктурус, неся в руках ворох одежды. — Госпожи, простите за задержку, — поклонился он, — но я правда старался выбрать для вас лучшее! — Ну наконец-то! — Не теряя свою роль, я подбежала к нему и принялась разглядывать ткани. — Хельги, посмотри, какие отец выбрал для нас наряды. — И правда красиво. — Джена накинула на плечи кафтан, покрутилась. — Я возьму красный. Потрогай, он бархатный! Мне достался чёрный с серебряными пуговицами. На вид оба кафтана казались больше нас с Дженой раза в два и как по мне лучше уж было надеть плащ или куртку, но ещё и об этом я спорить не стала. — Думаю, в этом захолустье ни у кого не найдётся такой прелестной вещицы, — сказала Джена, приглаживая мех на воротнике. — Даже их графиня обзавидуется! — Ещё бы, отец аж из столицы вёз! Мы захихикали, шикая друг на друга, и я впервые подумала о том, как жаль что у меня нет настоящей сестры. — Отец привёз, конечно, а кто всё это тащил с другого конца особняка? — надулся Арктурус. — Что ещё нужно сделать, чтобы мои леди заметили бедного Хрогга? — Перестать молоть языком, не то дадут плетей, мало не покажется, — вставил Армас. — Если ты собираешься так же хохмить в Бруме, то мы заменим тебя на кого-то другого, — серьёзно предупредил Сайрус. — А давайте сделаем его немым слугой, — предложила Тори. — И все проблемы сразу исчезнут. — А может тебя сначала? — тон Арктуруса оставался мирным, но вот на лице не было и тени шутки. — Всем станет спокойнее жить. — Ну хорошо, попробуем так. — Сайрус долго разглядывал нас, уперевшись локтями в колени, затем поскрёб подбородок и заключил: — Посмотрим, что из этого выйдет. Арктурус, ты пока не немой, но если не прекратишь болтать… — Понял, командир, — скучающе протянул тот. Я надела кафтан и действительно утонула в его огромном размере. Обернулась к остальным, демонстрируя широченные рукава. — Если это местная мода, то я отказываюсь так одеваться. — Во-первых, их подгонят под размер, — с улыбкой пояснила Джена. Её веселил мой вид в этом балахоне и я неуклюже поклонилась, смеша ещё больше. — Во-вторых, там есть шнуровка. В-третьих… Джена покопалась в куче тряпья, которое Арктурус бросил на диван, и выудила оттуда что-то похожее на рубашку. Плотная ткань переплеталась с металлом колец, плотно пришитых друг к другу, а высокий воротник украшал узор золотой нитью, так что под кафтаном всё это должно смотреться вполне естественно. — Ничего себе кольчуга. — Я потянула за край рукава, холодного и тяжёлого. — И как это носить? — Осторожно и с надеждой на то, что не понадобится. Не понадобится же? Вопрос был адресован Сайрусу, но тот вместо ответа указал на Тори: — На ней будет такой же, раза в два плотнее и тяжелее. — Вы правда думаете, что это остановит удар кинжала? А если попадёт в зазор между кольцами? Конструкция совсем не внушала доверия. Да рёбра защищают лучше, чем это! — Некоторые вшивают в платья драгоценности, — сказал Баурус, подбрасывая в руке нож. — И уж поверь, я знаю случаи, когда даже такая мелочь спасала кому-то жизнь. Я тряхнула головой и убрала рубашку подальше. Надеюсь, мою жизнь никому не придётся спасать. Вот будет забавно, если никакого переворота не случится и по итогу мы хорошенько отужинаем и разойдёмся по домам. — Ладно, убедили, но скажите мне вот что… — Я вернулась в кресло и помолчала, дожидаясь, пока все обратят на меня внимание. — Никто не подумал о том, что две одинаковые девушки, одна из которых Героиня Кватча, будут выглядеть, мягко говоря, странно? — Ты о волосах? Не проблема! Арктурус что-то бросил в мою сторону, я не раздумывая поймала и тут же отпустила, почувствовав в руке нечто жёсткое и ворсистое. — Что это ещё за колючая дрянь? — Я отряхнула руку, наблюдая за рыжим пятном на полу. — Можно было предупредить? Даже я испугалась! — Джена наклонилась поднять этот лохматый клубок. — Если ты его испортил, новый будешь делать сам, — сказал Сайрус. — Не испортил. — Джена бережно разгладила рыжие пряди и теперь у неё в руках была копна волос, густых, но не длинных. — Ну какая красота. Додумались же. — Что, хочешь такой же? — хохотнул Арктурус. — Мы вообще-то не планировали, но если настаиваешь… — Эм, нет. Пожалуй, нет. Натянуто улыбаясь, Джена передала парик мне, а вот я совсем не хотела брать эту штуку в руки. Мнимые волосы были грубыми и пушистыми, а ещё создавалось ощущение, будто я держу отрубленную голову. — И с кого сняли скальп? — Вообще-то это конский волос, — сказал Баурус. — Вы остригли Пег?! — Я указала на Тори и добавила: — Даже не думайте ради её парика трогать Живчика! — Меня окрасят угольной краской. Ты эту шапку хотя бы снять сможешь, а я твой цвет и за три дня не вымою. — Никого мы не стригли, — ответил Сайрус. — По крайней мере сейчас. — Ага, то есть, моль здесь уже достаточно поживилась? — Перестань, — фыркнула Джена, с ногами забираясь на диван. — Иди сюда, я тебе помогу. С жалобным стоном я склонила голову, позволяя ей собрать и уложить мои волосы. Мысль о том, чтобы натянуть на себя этот клок конской гривы, вызывала неприязненную дрожь. — Если смазать волосы жиром, то держаться будет лучше, — задумчиво произнесла Джена. — Ну уж нет! — вскинулась я. — Никакого жира, понятно?! — Всё-всё, успокойся. Она долго что-то крутила, приглаживала и укладывала, пока наконец не отодвинулась чуть дальше, придирчиво разглядывая результат своей работы. Я прошла к зеркалу, сдула свисающую на глаза прядь. Что ж, если бы даэдра могли умирать от ужаса, то в таком виде меня можно было смело посылать в Обливион. — Отвратительно выглядит, правда? Я нашла глазами Бауруса, пожалуй, самого честного из всех. Тот покрутил ладонью в воздухе, хотя по лицу было понятно, что он со мной согласен. — Не отвратительно, просто непривычно, — сухо проговорил Сайрус. — Джена, тебя тоже подкрасим, вы должны выглядеть более-менее похоже. — Да ладно, совсем неплохо, — усмехнулся Арктурус и тут же прикрыл улыбку кулаком. — Ничего другого предложить не можем, — виновато развёл руками Баурус. — Твои волосы ничем больше не скроешь. Я понимала. Нельзя ведь окунуть голову в бочку с мукой и надеяться на то, что они действительно станут белыми. Будь у меня такой парик раньше… Я накрутила на палец медную прядь, поднесла к глазам, рассматривая. Надо бы заявиться в таком виде к Мартину, интересно узнать, что он скажет. — Нет, ужасно всё-таки, — я кивнула своему отражению в зеркале. — Почему ты не хочешь попробовать быть кем-то другим? — неожиданно заговорила Тори. — Боишься, что я займу твоё место? Все замолчали, переглянулись, но никто не посмотрел на неё. Я стянула с головы парик, расправила волосы. — Нет, не боюсь. Повторять меня и быть мной — вещи разные. — Но я уже знаю тебя достаточно хорошо. — Тори поднялась, встала напротив меня. — Мы же и для этого здесь собрались, так? Сайрус потёр лоб с таким выражением, будто у него сильно болит голова, и повелительно махнул рукой, а я почувствовала себя преданной. — Давай уже, рассказывай, чему научилась. — Вы все так забавно меня недолюбливаете, — ухмыльнулась Тори. — Мы даже толком не разговаривали, ты не можешь меня знать, — бросила я, обращая на себя внимание. В конце концов это моя проблема. — Мне и не нужно говорить, я и так всё вижу. Например, ты только что посчитала Сайруса предателем, потому что он позволил мне делать всё то, что я делаю. Но в этом не его вина, наш грандмастер всё равно потребует доклад… — Заговариваешься, — резко прервал её Сайрус. — Разве? Я ничего про тебя не сказала. Кстати об ордене… Ты вроде как Клинок, одна из нас, но таковой себя не считаешь. И все об этом знают. И все молчат. А ещё… — Тори пару раз щёлкнула языком и сказала: — Думаешь, так просто сможешь от меня отвязаться? Ну нет! Я моргнула, соображая, что последнюю фразу произнесла не я. Тори говорила моим языком, моей интонацией, моими словами, разве что не голосом, но было как-то очень на него похоже. — Неплохо, — похвалил Сайрус без особой радости. — На пиру вы обе будете следить за словами, поэтому похоже не должно получиться. А если и так, вряд ли кто-то заметит, рассадим вас подальше друг от друга. — Открыть тебе ещё одну тайну? — Тори вернула свой голос и мне полегчало. — Когда ты злишься, то большим пальцем поглаживаешь ожог на ладони. Я мысленно приказала телу замереть и развернула ладонь, где подушечка пальца жгла теплом рваный контур. Подняла глаза на довольную собой Тори, сжала кулак и спрятала руки в карманы. — Ты никогда не думала, что людям неприятно, когда говорят такие вещи? — вступилась за меня Джена, уворачиваясь от тычка локтем Армаса. — Поэтому тебя и не любят, — пробурчал Арктурус, опустив взгляд в пол. — Это моя работа, — парировала Тори. — Хорошо, допустим. — Я села на диван рядом с Дженой. — И что с того? — Вопрос в том, почему тебя так легко вывести на эмоции? Героиня Кватча должна быть неприступной стеной, холодной и рассудительной. Ты пример для всех, а в итоге… — Тори смерила меня взглядом. — Просто обычная. — Потому что я человек. У меня есть свои чувства, в отличие от тебя, которой нужно питаться злостью других. Позади Тори усмехнулись, но я так и не поняла кто это был, Баурус или Арктурус. Та никак не отреагировала, наклонилась ко мне и прошептала: — Разожми кулак, Явара. Если ты меня ударишь, это ничего не изменит. Её улыбка выводила из себя, глаза смотрели слишком пристально, ныряя взглядом в душу, копаясь в сокрытом. Не может кто-то, посмотрев на тебя пару дней, вывернуть всё нутро наизнанку. Нет таких прорицателей! Тори отошла, отвернулась. Меня затрясло, если я сейчас ей не отвечу, то останусь жить с этой яростью до конца дней, повторяя в памяти всё, что могла бы сделать. Хотелось закричать ей в спину, хлопнуть кулаком по столу или действительно ударить. Пощёчина ничего не изменит? О, ещё как изменит! И сейчас я это докажу. Я вскочила, схватила Тори за плечо и замахнулась, но она резко обернулась сама с точно таким же намерением. Наши ладони сошлись на уровне глаз, я даже сначала испугалась, успев представить что в самом деле её ударила. — Получилось, — победно выдохнула Тори, глядя мне в глаза. Я отпихнула её, сделала шаг назад. Ладонь больно горела. — Это всё, что я хотела показать, — Тори обратилась к Сайрусу, затем снова повернулась ко мне. — Мне нужна была твоя злость, и вот она, на моей руке, — она пошевелила пальцами. — Хорошо, можешь идти, — холодно ответил тот. Вот теперь я злилась по-настоящему. Мало того, что эта девчонка трепала мне нервы ради своей показухи, так она ещё и оставила меня в идиотках! Знает, как я злюсь? На что способна? Прекрасно, а теперь она услышит, что я могу говорить! — Явара, не надо, — Джена мягко тронула меня за руку. — Думаешь, теперь всё про меня поняла? — Я отмахнулась от Джены. — Ты ничего не знаешь, не можешь знать! Что я за человек, Тори? Кто я такая? Шрам на ладони? Ха! Да любой мог увидеть это, кто достаточно внимательно наблюдал! Не надо выдавать это за гений! Ты не знаешь ни-че-го! Тори замерла почти у двери и мои слова летели ей в спину. Выговорившись, мне стало легче, я наконец-то поставила для себя ту самую точку. Тори обернулась на пятках, теперь горели её глаза. Она демонстративно набрала в грудь воздуха, готовясь ответить не менее длинной тирадой, но тут взгляд её скользнул по остальным. Сайрус, Джена, Баурус, Армас и Арктурус — все они смотрели на неё с неприязнью, готовые защитить меня, и я даже растерялась, не ожидая подобного. Тори медленно выдохнула, опустила плечи. — Я не повторяю прошлых ошибок. Пойдём, нам давно пора поговорить наедине. Заодно и свою комнату покажешь. — Что ты… — только успела пискнуть я, когда та схватила меня за руку и потащила прочь. Я тянулась за Тори только из страха, что в противном случае она и правда может рассказать обо мне при всех. Мы поднялись в мою комнату, которая всё больше становилась похожей на кладовку, как бы я ни старалась придать ей обжитый вид. Тори прошлась, осмотрелась и с улыбкой, как ни в чём не бывало, заявила: — Ты здесь не живёшь. Я прислонилась спиной к двери, закрывая её, чтобы Тори не смогла выйти. Она склонила голову на бок, рассматривая меня. — А где ты живёшь? — Не твоё дело, — огрызнулась я. — Хорошо, спрошу у Джоффри, — пожала плечами та. — Пожалуйста, спрашивай. — Значит он в курсе. Тем лучше, тогда не моё дело. Ты напрасно боишься, что я расскажу про тебя остальным. После случая с Баурусом я таким больше не занимаюсь. — А что тогда это было только что в зале? — Я демонстрировала свои умения и не сказала ничего личного. — Тори встала напротив и продолжила глядя в глаза будто читала оттуда: — У тебя странные волосы. Они уже отросли, но неровность заметна. Ты резала их ножом, в истерике. Скорее даже просто рвала. — Она вскинула руку когда я собралась возразить. — Ты из богатого дома, из Скайрима я так понимаю? И сбежала, не могу сказать почему. Скучаешь, но вернуться не можешь — что-то случилось. — Тори качнула головой на дверь. — Клинки, они все тебя любят, каждый по-своему. Готовы помогать, заступаться. Джоффри бы это не понравилось, но я не расскажу. А ты любишь их в ответ, хоть и не можешь признаться. Ты свободно себя чувствуешь, несмотря на то что здесь сплошь мужчины. Позволяешь касаться даже когда раздражают. Одно из двух: либо ты выросла в большой семье с кучей братьев, либо… — Второе, — прервала я, пока Тори не произнесла вслух. Она моргнула, во взгляд вернулась осознанность. Попятилась, нервно укусила костяшку пальца. — Прости, — теперь Тори казалась искренней. — Прости, меня снова занесло, да? Я не подумала… — Всё хорошо. — Я вздохнула, обнимая себя руками, растёрла плечи. Отчего-то стало прохладно. — Что ж, ты действительно знаешь. Злость отпустила так же быстро как вспыхнула. Теперь я смотрела на Тори другими глазами, и мне стало её жаль. Она пленница таланта, работы, воспитания — всего того, что дал ей орден. — Можно и мне сказать пару слов? Тори пожала плечами не ожидая от меня многого. Ей не терпелось уйти. — Ты правда лучшая из многих. Но ты так долго выдавала себя за кого-то другого, что тебя самой уже не осталось. За это тебя недолюбливают, а ты не знаешь, как делать иначе. Я же права? Тори отвела взгляд, рассматривая стену. Хотела показать, что мои слова никак её не касаются? А может, слышала подобное уже не один раз? Я провела рукой по волосам, выровняла вьющуюся прядь, но та снова закрутилась, стоило только отпустить. — Не в истерике, а в спешке. И не кинжалом, а осколком стекла. Не было времени. Тори быстро повернулась, в глазах мелькнул интерес. — Я сбежала из дома потому что мой брат продал меня даэдропоклоннику. — Говорить об этом теперь было легко, воспоминания казались настолько далёкими, точно и не со мной происходило. — Я закрыла Врата Обливиона не потому что хотела спасти город или стать героиней — просто поверила в свою неприкосновенность. Меня и правда легко вывести из себя, ведь только так я понимаю, что остаюсь собой. Иначе придётся признать, что всё человеческое я оставила в святилище Рассвета. — Я пробежала взглядом по комнате и решилась: — А ещё я сплю с Мартином, и только два человека во всём мире знают об этом. Тори молчала, глядя на свои ботинки. Долго не поднимала головы, точно я могла испепелить её одним взглядом. — Ты была права. Я ничего о тебе не знаю. — Чтобы узнать, не нужно наблюдать из-за угла, а потом доказывать что-то Сайрусу. Можно просто спросить. Она смотрела в окно поджав губы. Солнечный свет золотил её каштановые волосы, которые придётся обрезать и залить чернотой. Кажется, подобные разговоры были для неё в новинку. — Явара, ты… — заговорила Тори, протягивая мне руку. — Ты позволишь побыть тобой немножко? — Позволю, — я сжала обе её руки в своих. — Если ты обещаешь не выдавать мои тайны. — У меня приказ, — улыбнулась та. — Мы с тобой теперь всех порвём! — Здесь я бы усмехнулась. Тот самый ядовито-злобный смешок, помнишь? — Ха! Ну уж теперь-то мы с тобой всех сделаем! — исправилась Тори. Раздался стук в дверь и в комнату сунул нос Арктурус, похоже единственный кого удалось уговорить помешать нам. — И чего пришёл? — Тори привалилась к дверному косяку так, будто это она была хозяйкой комнаты. — Думал мы здесь уже друг друга поубивали, да? — Ну, если всё в порядке, то я пошёл, — ответил он и мигом исчез. Я села на пол и похлопала рядом с собой, приглашая Тори. Этот вечер, как и несколько следующих дней мы провели в разговорах, о моей жизни больше, о её — совсем немного. В большинстве я отвечала на вопросы, показывала, что бы сделала в десятках выдуманных ситуаций. Похоже, мы ещё можем надеяться на удачное завершение нашей миссии.

***

Солнце чертило дорожку на перламутровых волнах, что катились от горизонта и с шумом разбивались о камень. Тёплый прибой ласкал волосы, шумел в траве, гладил лепестки редких цветов. Когда ветер стих, в тишине раздалось тихое пение, и Мартин узнал бы этот голос даже в какофонии криков. Явара сидела на парапете, болтала ногами и смотрела на воду. Она мурлыкала себе под нос мелодию без слов, и в пустоте звук разносился далеко, эхом отражался повсюду. Было в этом столько тоски, одиночества, грусти, что на глаза накатывали слёзы и Мартину захотелось оборвать мелодию. Вот только он никак не мог заставить себя пошевелиться. Трава зашелестела под чужими шагами. Седовласый старик подошёл к парапету, положил руку на тёплый камень и обратился к Яваре: — Разрешите присесть? Мелодия прервалась. Явара взглянула на старика с улыбкой и кивнула. Мартин узнал его, не мог не узнать. Драконья кровь бурлила в их жилах, отзывалась друг в друге. Уриэль смотрел на горизонт и солнце очерчивало его силуэт. Отец, бросивший сына на воспитание судьбе. Император, который не смог уберечь свою Империю и свалил эту ношу на чужие плечи. Старик, проживший бесполезную жизнь. Мартин вдруг ясно осознал, что это сон. Тот самый сон, о котором говорила Явара, вспоминали Баурус и Джоффри. Он хотел вырваться, проснуться, разбивая видение как цветное стекло, но не мог. Понимая происходящее, Мартин чувствовал, как его засасывает в этот омут ещё глубже. — Мы встречались раньше? — спросил Уриэль. — Нет, — ответила Явара, её безжизненный голос звучал непривычно. — Но я знаю кто вы. — Меня многие знают… Как твоё имя? — Хм… — Явара задумалась и хотя Мартин не видел её лица, но точно знал, что она смотрит наверх. — У меня пока нет имени, которым можно было бы назвать. Но оно появится. — Знаешь, я редко вижу незнакомцев в своих видениях. И уж тем более разговариваю с ними один на один. — Это я вас нашла. Ваши видения о кровавом солнце Обливиона — они правдивы. Мне жаль, Ваше Величество. — Выходит, — Уриэль тяжело вздохнул, осознавая услышанное, — даэдра снова захотят захватить мир. Что мне нужно делать? — Ничего. Когда мы встретимся в следующий раз, вы умрёте. Моё лицо будет для вас предзнаменованием. Уриэль полностью развернулся, всматриваясь в лицо Явары, запоминая каждую деталь. Она позволила себя рассмотреть. Казалось это была совсем не та девушка, которую Мартин знал. Скорее какой-то печальный осколок её души. — Значит, я не успею. Я не страшусь смерти, но кто взойдёт на трон после меня? Кому я оставлю эту ношу? Гелдаллу? — Уриэль нахмурился. — Эбелу? — Никому из них. Они умрут немногим раньше, вы почувствуете. — Явара наблюдала за тем, как Уриэль растёр лицо руками, пытаясь стереть отпечаток отчаяния. — Когда знаешь наперёд, легче смириться. С Обливионом будет бороться ваш младший сын, тот, которого вы скрыли ото всех. Я… Пока не знаю его имени. — Мартин, — прошептал Мартин, но его никто не услышал. — Если богам так угодно, пускай, — произнёс Уриэль. — Но кто ты? Какое отношение имеешь к этому? — Я та, кто поможет сражаться с даэдра. Я провожу вас к смерти, а вы откроете мне свою тайну. — Но почему? Что будет тебе с этого? — Я просто хочу, чтобы моя жизнь обрела хоть каплю смысла. У Мартина заныло в груди. Он чувствовал себя одиноким в часовне, но там всегда были люди, знакомые и приятели. Ему рассказывали местные слухи, делились проблемами, а у него была крыша над головой и любимое дело. А что думала Явара, скитаясь четыре года по дорогам Скайрима? Без помощи, без друзей и даже не имея нигде в мире собственного дома. Существование без смысла, вечное бегство. Интересно, получила ли она в итоге то, что хотела? — Когда мы встретимся, я буду очень злой, вредной и недоверчивой. И я вас не послушаю. — Явара усмехнулась, ей ещё только предстояло пережить всё это. — Тогда скажите вот что: «В предрассветных сумерках мы все одинаковые», и она вам поверит. Я поверю. Мы. — Спасибо тебе, — вздохнул Уриэль, глядя на солнце. — Не знаю за что, но спасибо. Скажи, это будет больно? — Нет. Это будет печально. Вы умрёте, сожалея о многом и столько всего не сделав. Но не ищите сына, это уже не поможет. Вы только привлечёте к нему лишнее внимание. Пусть всё идёт так, как должно. Явара обернулась и глянула прямо на Мартина, а у него дух вышибло из груди. Разом вернулись все ощущения, и морской бриз, и солёный воздух, и плеск волн. Мартин чувствовал себя оттаявшей скульптурой, снова мог двигаться и дышать. — Но вы ещё можете поговорить, у нас есть время. Уриэль вскочил, глядя на Мартина со смесью удивления и тоски. А ему больше всего на свете хотелось проснуться, но никак не получалось. — Здравствуй, — сказал Уриэль. — Значит, тебе тоже подвластны эти видения? — Я не хочу их видеть, забери, если можешь. Сделай хоть что-то полезное. Мартин чувствовал себя взбунтовавшимся юношей, что из прихоти идёт наперекор родителям, но не мог заставить себя думать иначе. Невозможно перемолоть в жерновах свои чувства и вылепить из них что-то другое. Он сжимал кулаки, стараясь разбудить себя, хотел закричать, но ничего не выходило. — Что, и даже имени моего не спросишь? Уриэль обернулся к Яваре, безмолвно спрашивая разрешения. Та покачала головой. — Прости, дитя моё. Ты не должен был оказаться на этом месте. Твоя судьба не вела ни к императорскому трону, ни к Обливиону. — Но и сыном фермера я не должен был стать, — процедил Мартин. — Если уж ты так хотел от меня избавиться, мог хотя бы найти людей, которым я был нужен! Уриэль опустил глаза, на это ему нечего было ответить. — И это из-за тебя у меня в голове кавардак, — Мартин приложил пальцы к виску, всё больше распаляясь. — Я пытаюсь спасти дорогих мне людей, но ничего не могу сделать с этими безумными видениями! — Это благословение. Ты должен управлять ими, а не они тобой. — Мне не нужна такая милость богов. Я не хочу быть императором, твоим сыном! Но у меня больше нет выбора. Краски неба размазались, слились в одну массу, постепенно теряя цвета. До этого безучастная Явара глянула на это с интересом. — Но сны могут предупредить тебя. Ты будешь готов к грядущему… — И как это помогло тебе? Что ты сделал для того, чтобы предотвратить всё это? — Кажется, время вышло, — заметила Явара. Трава почернела и медленно рассыпалась на ветру. Мартин облегчённо расхохотался: он наконец-то просыпается! — Я могу помочь… — Уриэль шагнул вперёд. — Не надо меня трогать. Ты сделаешь только хуже. Мартин попятился, но наткнулся спиной на невидимую стену, что пригвоздила к себе намертво. Мышцы зазвенели, готовые взорваться судорогой. Не слушая, Уриэль коснулся пальцами его лба и голову пронзила сотня игл. Хотелось кричать, но из горла и хрипа не вырвалось. Вырваться не получалось, тяжёлое тело не слушалось. Шум моря затих, оставив только звон в ушах. Исчезла Явара, парапет рассыпался каменной крошкой, солнце погасло, мир развеялся по ветру. Последнее, что он запомнил — лицо Уриэля, его сожалеющий взгляд и его слова: — Живи хорошо, сын мой. Он не проснулся. Спасительная тьма утянула в спокойный сон, самый желанный за все прошедшие ночи. Без сновидений. Я сидела на краю кровати, наблюдая за тем, как мечется во сне Мартин, и не знала, что делать. Нельзя будить людей, которые ходят во сне, но это, кажется, что-то совсем другое. Может, ему снова приснился кошмар, настолько глубокий, что невозможно проснуться? Или на помощь Дагону пришла Вермина и теперь они оба мучают Мартина по ту сторону сознания? Нет, всё-таки похоже на то, что ему снятся видения, как было у Уриэля. И ничего не сказал, каков наглец! Теперь понятно, отчего он не хочет ложиться спать и вскакивает среди ночи. Часто ли такое бывало, пока я спала? Я села у изголовья, вытерла краешком одеяла пот со лба, прислушалась к бормотанию, но так и не разобрала ни слова. Погладила Мартина по взмокшим волосам, осторожно, боясь напугать ещё больше. — Тише, тише. Ну что может случиться из-за этих дурацких снов? Я шептала так тихо, что сама едва различала слова. Мартин понемногу успокаивался, затих и теперь только тяжело дышал. Похоже, кошмар прекратился, уступив спокойному сну. Но мне было страшно его отпускать, вдруг всё начнётся сначала, а меня не окажется рядом? Поцеловав Мартина в лоб, я прикорнула щекой к макушке, наблюдая за тем, как за окном глубокую ночь рвут хлопья снега. Пусть он выспится хотя бы сегодня. — Далеко на севере, за Винтерхолдом и ледяными водами Моря Призраков, лежит замёрзший континент Атмора, где золотые дворцы покрыты льдом и вьюга воет без передышки. Это родина великанов, снежных троллей и морозных драконов. Там, за потерянным городом, ледяными храмами и снежной пустыней, находится вход в Совнгард…