Когда мы остаёмся одни

Декабрь, 1970 год Соединённые Штаты Америки, округ Колумбия, Вашингтон «Наркологическая клиника им. Св. Анны»

— Долго добирался. Он садится напротив меня и откидывается на спинку стула в своей привычной манере. Подавляю желание податься вперед и выпрямляю спину. — А ты скучала по мне? — усмехается, снимает шляпу и кладет на стол, проводя рукой по волосам, — Тихо тут у вас… Бенни хмурится, неспешно оглядывает комнату, задерживая взгляд на мужчине в углу, у рояля, который то и дело проводит пальцами по клавишам, но никакого звука нет. Он прав, в зале много людей, но почти никто не разговаривает. — Нет, не скучала, — он резко поворачивается ко мне и его задумчивость пропадает, а улыбка становится шире, — Ты принес? — не отвечает, лезет в карман плаща и снова оглядывает комнату, — Бенни… — Карамельку хочешь? — кидает в меня чем-то, что я не успеваю поймать. Конфета громко падает на пол, привлекая внимание медсестры, — Не поймала. Что они тебе дают? Координация ни к черту. Давай еще одну. Ты готова? — Бенни, пожалуйста! — Нет, правда. Что они тебе дают? — он снова хмурится, вытаскивая еще одну конфету. — Ничего, я просто не выспалась. Приподнимает брови и протягивает конфету мне. Кислая. Закрываю глаза и немного морщусь. — Что ты ела на завтрак? — Что? — На завтрак, — повторяет. — Я хочу домой, — потираю глаза ладонью и выдохнув, откидываюсь и я на спинку стула, в той же позе, что и он, — Сегодня же. Или самое позднее, завтра. — Нет, не хочешь. — Нет, хочу! — медсестра снова смотрит в нашу сторону, и я понижаю голос до шепота, — Я сама сюда пришла, и сама могу уйти, когда захочу. И я хочу. Прямо сейчас. — говорю четко и ясно, в надежде, что он поймет всю серьезность моих намерений, но его выражение лица не меняется. Он скрещивает руки на груди. — Ты хочешь не домой. Ты хочешь напиться, так сильно, чтобы перестала помнить какой сегодня день недели и как тебя зовут, правда? Поджимаю губы и вздыхаю. — Не правда, — правда, — У меня больше нет денег тут оставаться. И на выпивку тоже нет. И я уже здорова. — А выглядишь ты как дерьмо, Хармон, — он морщится. — Сам ты дерьмо. — Мы оба знаем, что ты так не думаешь, — он улыбается уголками губ, и я пытаюсь сдержать порыв рассмеяться. Мы сидим друг напротив друга, будто по разные стороны баррикад. Оба молчим и буравим друг друга взглядами. Его — мягкий и чуть насмешливый. Мой — упрямый. — Наверное мне не стоило тебе звонить тогда… — говорю хмуро, — Я давно могла бы уже поехать домой и без твоего разрешения. — Наверное — любимое слово… — Неудачников. Я помню, спасибо, — говорю быстро, — Так зачем ты приехал? Он прищуривается. — Ты позвонила. Будто это очевидно. Поднимаю взгляд в потолок. Белый. С мелкими пятнами от чего-то, не разобрать от чего. — Это было всего один раз. И давно. Теперь мне от тебя не избавиться? — Одного раза достаточно, — пожимает плечами и кажется, мои слова его совсем не задевают. — Я поеду домой, — выдыхаю. Снова пожимает плечами. — Давай, — говорит просто, и от этого мне еще хуже, — Когда едешь? Мы снова молчим. Чувствую червячок вины и стыда, и понимаю, как по-детски веду себя. — Ты… манипулируешь мной, — говорю шепотом, запуская руки в свои короткие волосы и понимаю, что никуда не поеду даже если мне позволят, — Ненавижу тебя. — Я постараюсь это пережить, — он на удивление спокоен, — Послушай, Бет… Ты попросила меня не выпускать тебя отсюда пока ты не будешь готова, и ты не готова. И ты сама это знаешь. Ты ведь знаешь? Я знаю. — Я знаю. Мне просто… скучно. Я даже играть тут не могу. Они думают я перережу себе запястье шахматной доской или выколю глаза фигурами или… Что? — Вижу ты обдумала варианты, — смеется. — Заткнись, — я тоже смеюсь, и он улыбается шире, пока мой смех не затихает, — Мне так скучно, Бенни. Он задумывается на несколько секунд, и я не могу прочитать его выражение лица. — Ты поэтому сорвалась тогда? От скуки? — Что? Нет! Нет… — качаю головой. — Тогда почему? — он смотрит внимательно и от шутливого тона не остается и следа. Пытаюсь собрать все мысли воедино. — Знаешь, нам не обязательно об этом говорить, — делаю попытку уйти от разговора, хотя заранее знаю, чем это кончится. Он подается чуть вперед, сокращая расстояние между нами. Эти столы сделаны только для двоих. — Обязательно, Бет. Расскажи мне. Или расскажи Гарри. Или расскажи этой своей подружке. Она ведь тебя навещает. Расскажи кому-нибудь. Мы снова оба молчим, и я уверена, что стоит мне кому-нибудь рассказать, я почувствую себя еще хуже. Вряд ли Бенни меня поймет. Это хуже всего. Я даже не знаю если есть, что понимать. — Может мне правда было просто… Скучно, — закрываю глаза, — Не знаю. Я не знаю… Я чувствую его недовольство даже не открывая глаза. Это не разочарование, но близко. Я чувствую, что он хочет накричать на меня, но не может сделать это. Я чувствую, что он злится. — Я тебе не верю, — говорит в конце концов, заставив меня открыть глаза. Он не разочарован. Просто расстроен. Отвожу взгляд. Мужчины у рояля больше нет, и комната почти пуста. Темнеет, а Бенни еще не ушел. От этого мне почему-то легче. — Я хотела победить. Я хотела быть лучшей. Он кивает. — И ты победила. По привычке хочется закурить и на секунду забываю где нахожусь. Раздраженно выдыхаю: — И что? — Что? — хмурится и качает головой. — И что с того, что я лучшая? — А разве ты не этого хотела? В комнате душно и я бы открыла окно, но не хочу вставать. — Хотела. Но я больше не уверена… — он ждет, что я продолжу, — Я не помню, что я делала до всего этого. До шахмат. Они будто были всегда. Это единственное, что я умею. Единственное, что у меня получается и чего я когда-либо хотела. Я готовилась, побеждала, потом снова готовилась, потом снова побеждала, иногда проигрывала, потом снова готовилась, и снова… И вот я победила! И теперь, когда я не думаю о победе, единственное, о чем я могу думать, это… текила… и водка, и снова текила, а еще вино и… что угодно сгодится, если честно, — невесело смеюсь, но он продолжает на меня смотреть без тени улыбки, — В общем… Я не знаю, что делать дальше. Что делать, когда всё, о чем мечтал, уже сбылось? Бенни смотрит как-то обреченно, и я задумываюсь, не следовало ли мне молчать. Но нет, не следовало. Это же Бенни. — Не знаю, у меня еще не сбылось, — говорит задумчиво, смотря мне в глаза, от чего мне становится не по себе. — Точно… Ведь надо бы меня сначала разбить, верно? — отвечаю ему его же фразой и это действует, он смеется. — Это в планах, Хармон, — я не уверена, но что-то мне подсказывает, что он говорит не про шахматы. Краснею. Неожиданно встает и надевает шляпу. — Ты уже уезжаешь? — отчаяние в собственном голосе меня раздражает, но ничего не могу поделать, — Ещё приедешь? — Значит все-таки скучала? — смеется и кидает еще одну конфету, которую я ловлю, на этот раз, — Уже лучше, — подмигивает, — Выспись сегодня хорошенько, и… Придумай до завтра новую мечту. Что угодно. — А что завтра? — спрашиваю, наблюдая за тем как он кладет в рот очередную карамельку. — Завтра мы отсюда уедем. — Мы? — вопросительно приподнимаю бровь. — Ты и я. Мы. Пора нам отсюда выбираться. — он смотрит сверху вниз, засунув руки в карманы. — Есть возражения? — Я думала, ты сказал, что я не готова… Я не готова. Ты сам сказал, что я сорвусь, как только выйду, — качаю головой, — Это плохая идея. — Забудь, что я сказал. И ты никогда не будешь готова, прячась тут. Ты не лечишься, — он снова садится, — Ты прячешься. Дело ведь не в выпивке и даже не в таблетках, верно? Они тебе не нужны, когда есть цель и какой-то… Смысл, — пожимает плечами. — Собираешься найти мне смысл? — усмехаюсь. — Нет, — встает, — Ты сама его себе найдешь, я только прослежу, чтобы ты снова не сорвалась. Тебе нельзя оставаться одной. Это мы уже проходили. Направляется к выходу, не дав ничего сказать в ответ. — Бенни! Он не останавливается. — Будь готова к восьми, Бет, — говорит на ходу и поднимает руку в прощальном жесте, так и не повернувшись ко мне лицом, — До завтра!