«Акула в формалине»

      Не прибегая к помощи программистов, Кавински попытался открыть документ через системный проводник, но по достаточно громко сказанному: «Вот сука, не открывается он мне ещё» можно было понять, что шалость не удалась. После Кавински сидел и скачивал файловый менеджер, но, как оказалось, формат архива доступный менеджер не поддерживает. Точно так же вся эта затея провалилась при использовании приложений, а на онлайн-сервисе, чтобы информация сохранилась, молодой человек не решился. В конце концов, недовольный, он оставил на тот день попытки прочитать файл.       Он разместил заявку на поиск программиста по сети подполья, но никто не спешил приниматься за дело.       Сидеть и ждать не имело смысла – он смог бы в любое время явиться в Корпус и получить наконец этот файл.       После встречи с Войдом он даже немного пожалел, что не спросил у самого Инспектора, как открыть архивный документ – была высока вероятность, что тот в курсе. Отказался от этой идеи Винс исключительно по причине того, что хотел ещё немного пожить на белом свете.       Бывший наблюдатель медленно возвращался в свой привычный, рабочий ритм, в котором у него не оставалось ни минуты на то, чтобы продохнуть, кроме как тогда, когда тот валился на кровать.       После отсутствия в две недели пришлось многое наверстать, особенно – информацию о том, что, где и когда из важного произошло. В больнице обсуждать это с заходившими изредка гостями не стоило, да и почти никогда нужная Кавински информация не опубликовалась.       Первый поход в клуб, где его с порога оцепили знакомые девушки, принимая как гостя, с аккуратностью, с вниманием, не оставив за столом места для друзей – каждая из них «шептала на ушко» Винсу о том, что там её милый сказал и сделал, что они услышали на встречах и вечерах, какие сплетни были среди обычных граждан.       Шёпот, переходящий на шипение, не прекращался ни на секунду – каждая девушка подсаживалась ближе, и это был единственный случай, когда проституткам можно было касаться Кавински и сидеть к нему так близко. Кто говорит –тот и ближе, остальные шепчутся о своих непритязательных беседах, чтобы ни одни уши не услышали то, что должен был услышать бывший наблюдатель.       Задача Кавински – запомнить все основные моменты, он не имеет права ничего записать, даже на диктофон, точно так же нельзя включить разговор со Львом, чтобы слышал и он, иначе разговор бы длился слишком долго и, вероятно, его бы прослушал кто-то из коллег Винса.       Но это пусть – молодой человек уделит всем внимание, всех выслушает, а потом пустит по залу в свободное плавание, оставшись за столом один, расписывая на бумажной салфетке какие-то схемы, помечая всё просто буквами алфавита или шифром – только Чёрт бы разобрался в том, что он там царапал ручкой.       И сегодня такой странный вечер… Как минимум, потому что к нему никто до сих пор не подошёл из команды.       Минни флиртовала с очередным молоденьким парнем, которого поменяет уже через два месяца. Она яркая девушка – почти каждый клюёт. С некоторыми, как она любила говорить, она просто хотела бы «пососаться», некоторые задерживалось подольше, но пока рекордным был год. У неё не было цели заводить и разводить мужчин, скорее всего, просто намерение ощутить сильные эмоции – и наступали они с каждой интрижкой.       Бобби стоял около барной стойки, изредка поглядывая в зал – возможно, именно сегодня он тоже должен Кое-что незаметно передать, а если нет, то просто отдыхает. Это если Бобби вообще есть в клубе, а не гуляет где-то с Линдой. Или он в клубе с той же Линдой, но уже на танцполе… Пытается неловко танцевать со своей парой, ограждает её от всех – он знает, какой в «Dark Rise» контингент.       Что делал Антон всем было ясно как день – то же самое, что и Минни, только берёт он не красивой внешностью и глазками, а нахальством и мужицкой простотой – кто-то поведётся, но Кавински это ничуть не интересно, пока это не мешает его делам.       От Джеффри можно было ждать чего угодно, и самым главным было то, чтобы этот мелкий засранец не ляпнул в пьяном угаре чего-то лишнего, за что потом все бы отправились как стая маленьких утят прямиком на ликвидацию, но это уже была забота Хэнка – смотреть за самым непутёвым.       А Кавински…       Кавински сидит совершенно один, и именно тогда на голову рушится океан из того, что называют «одиночеством в толпе». Он не хочет, чтобы ему вытирали сопли и слюни, не хочет, чтобы заобнимали и погладили по голове, пожалели, приласкали, чтобы расплылись в красноречии о том, что всё обязательно будет хорошо, что он со всем справится и добьётся всего. Ему это нахуй не нужно. Кавински хочет сидеть один, чтобы его наконец-то никто не трогал, даже близко не подходил, просто оставили в покое. Ему нужно подумать наедине, а не смотреть опять на пьяных товарищей, больше похожих в таком состоянии на обезьян. Он хочет побыть один. И он один. И это – настоящее блаженство.       Где-то на фоне, хотя вряд ли музыку в клубе можно было бы так назвать, играет знакомый поп-хит о любви, под который так любят танцевать девушки. За соседним столиком незамысловатая беседа про то, как кто-то кому-то поддал в уличной драке, еле как отделался от Полиции взяткой и всё-таки развёлся с женой.       Винс даже не замечает сам, как из-под его рук выходит её примерный портрет – на разном уровне глаза, противные линии-чертежи посредине лица крестом, круг под основанием носа… Нет, рисовать он совсем не умеет. «Она выглядит намного лучше, чем это кривое… Нечто», – он сминает бумажку и идёт выбрасывать, решая… Сбежать.       Опять ничего не сказав друзьям, только теперь – всем, без исключений.       Молодой человек затыкает одно ухо наушником и идёт куда глаза глядят. Руки в карманы, в зубы – какую-то жвачку со вкусом дыни, найденную в мятой упаковке на дне кармана летней ветровки.       Он выходит сначала из-за узкого переулка, почти что утыкается в стену, забывшись, около неё сворачивает налево. В голову стреляет: «Буду всегда идти только налево. Иронично, что в отношениях я так никогда не делал, потому что и отношений-то у меня не было».       После случившегося он старается никогда не заходить в аналогично безлюдные места, кроме того – этот район прямо противоположен тому, в который так быстро приехал Лев тогда.       Кавински идёт улица за улицей и понимает, что ему нравится только вечерний Альт-Сити, в котором почти безлюдно и прохладно и всё освещено голубым Светом – не то от фонарей, не то от Луны. А пока недостаточно темно, пока Августовское Солнце ещё палит лучами верхушки домов, выжигает рыжим светом на асфальте границы своего господство и душит высоким градусом.       Справа и слева вывески однотипных аптек, цветочных и продуктовых магазинов, смотреть на них уже тошно, как и идти непонятно куда.       Он бы мог уехать домой, но теперь там нет никого, кто бы его ждал, и поэтому Винс предоставлен сам себе, он может нарушить этот блядский комендантский час, который наступит ещё не скоро. Есть шанс, что его поймают как беглого сорванца, но высок именно противоположный – спрятаться он всегда знает, где. Правда, забредает в это нелицеприятное место и без погони, а скорее просто от скуки.       «Ну что же, старое-доброе подполье, чем будут потчевать сегодня?» – спрашивает, заходя в длинные и соединенные между собой канализационные шахты, скрытые от общих туннелей. Всё неестественно чисто, если понимать, что он в самом центре системы, в которую сливаются почти все отходы – и за большими дверьми пахнет как всегда отвратительно.       Он шагает по «площади», вдоль которой устроились со своими предложениями продавцы товаров и услуг, прислушивается к диалогам, не останавливаясь, следуя к импрессивно придуманный цели. «Где этот школьник, блин, шатается?» – думает, не находя знакомого на положенном месте, в небольшом кабинете – какой-то кладовке, в которой стояли только два кресла и журнальный столик.       Винс стучит в соседнюю приоткрытую дверь, залезая в неё головой и спрашивая:       – У вас сосед слева куда ушёл, не в курсе?       Какой-то мужчина, тоже работающий, по всей видимости, в области программирования, поднимает голову с жутко выдвинутой вперёд шеей и тихим голосом даёт отрицательный ответ. Винс едва сдерживается, чтобы не сморщить лицо, внутри себя оставляя брезгливую реакцию на внешность.       Кавински ещё пару минут постоял возле двери, опираясь на стенку, выпрямившись только завидев плетущегося из другого конца программиста: «Свет меня прости, совесть бы хоть имел… Но пока, по всей видимости, отымели только его».       – О-о-о, Ви-и-и-инс, − предовольным голосом, подтягивая ремень, который, как оказалось, и брюки-то не держал на самом деле… Кавински моментально нахмурился, дёрнув этого недо-казанову в его же кабинет, закрыв дверь и швырнув того на кресло, шикнув при том:       − Ремень в брюки засунь, лошара, − сам садясь во второе свободное кресло.       − Э-э-э?.. – с тупым выражением лица, ещё на радостном.       − Ремень пропусти через петли, он у тебя так болтается… К какой проститутке ты ходил?       − Сам ты проститутка, у меня вообще-то дама сердца есть, − похабски облизываясь.       − Мне уже её жаль…       − Чё ты там проворчал?       − Что мне её жаль, Изя, ты же непутёвый, − смеясь.       − Как будто ты особо путный, − с ответным смехом.       − Впрочем… − нервно крутя замок на куртке, Кавински неохотно и тихо согласился, − впрочем, да, я такой же, но зато с меня хотя бы штаны не спадают на рабочем месте, − «И то верно, у меня просто стоит периодически… Свет, как и то, и другое всё же отвратительно». – Ты, скажи мне на милость, нашёл для меня супер-программиста?       Опустившись и сам на кресло, Измаил ответил, вооружаясь ноутбуком:       − Я думал, ты меня проведать пришёл по-братски, а ты всё о работе… − играясь с эмоциями и вздыхая будто молодая дева. – Винс, ну так же нельзя.       «Вот как Чёрт этот стелет, на него только смотри да умиляйся, сейчас печатает, наверно, своим друзьям, чтобы по-быстрому мне кого-нибудь рекомендовать, потому что до этого забил на это болт», − Винс улыбался, несмотря ни на что, подложив под щёку кулак.       − Мы с тобой не подружки-хохотушки, чтобы таким заниматься, да и не любовник ты мне, чтобы я перед тобой милого строил. Я твою жизнь в руках держу, так что будь добр и выполняй мои просьбы. – Озорной тон мог сбить с толку, но бывший наблюдатель ничуть не веселился.       − Да я уже понял триста раз, что тебе невыгодно меня ликвидировать или стирать, так что не пугай меня таким. Наряд ты на меня всё равно вызвать не сможешь, если попугать хочешь… − со скукой клацая по кнопкам, расслабленно ответил, не замечая совсем того, как Винс только-что зарядил пистолет, сняв предохранитель, и… Сделал выстрел чуть левее его головы.       Хлопнув глазами, мужчина поднял голову., улыбнувшись во все тридцать два, некоторые из которых были золотыми, излучая столько света и счастья, что хватило бы на две Империи, сказал, не моргая:       − Пожалуй, я всё же постараюсь найти для тебя кого-то сведущего в этом деле. Хрипло посмеявшись, убирая во внутренний карман огнестрел, Винс сладко вздохнул, вооружившись телефоном и что-то набирая в нём.       Жертва для угод была найдена действительно быстро, и прямиком к ней молодой человек пошёл позже, правда, ещё и под ручку с непутёвым, чтобы он сразу ответил за свои услуги, его даже уговаривать не пришлось…       − Так, ну, я нашёл, как зовут, ты знаешь, так что давай, − Измаил хотел было выпроводить Винса из своей каморки, любезно открыв тому дверь на выход, вот только некоторое чувство на уровне поясницы заставило сжаться не только сердце.       − Твоя радость, если это будет то, о чём ты думаешь, так что давай, Изя, шевели, − в одно движение вытурив из кабинета его хозяина, возвращая пистолет на место.       − Я надеюсь, это было то, о чём я думаю… − он аж позеленел, не то что побелел.       − Использовать нечто другое не в моих интересах, к твоему счастью или нет – решай сам, − он подождал, пока ключ в дверном замке закроется и Измаил сам поведёт его в верном направлении. Какое-то тихое ругательство было пропущено мимо ушей.       − Скажи, ты всегда используешь метод принуждения? Я-то думал, ты талантливый дипломат в своей области, именно поэтому отличаешься от других.       − Щелчок предохранителя заменяет сорок минут воспитательной беседы, а время у меня не резиновое. Нет, конечно, переговоры я тоже веду, просто в твоём случае мне нравится шпынять тебя, − нахально улыбаясь и идя чуть позади ответил блондин.       − Чтоб тебя так же по жизни любили…       − Меня так всю жизнь любят, не желай мне того, что есть с избытком, − прозвучало для Измаила это так тяжело, что вогнало в тоску и на минуту заставило задуматься о том, что Винс не настолько ужасный, но это не изменило в общем представления о бывшем наблюдателе.       − Если это не сработает, я вас обоих ушатаю, ты меня понял? – шёпотом говорил тот в трубку. – Потому что звучит как идиотство, − Кавински нашёл время, когда наблюдатели в Корпусе шумели и ни малейшего внимания не уделяли ничему, кроме бесед во время перерыва.       − Ну, я о таком не знал тоже, но раз он сказал, что так надо, то попробуй… − Изя ответил и сам с сомнением.       − «Попробуй»? Да у меня одна попытка, потому что если он мне сотрёт архивный файл, я его потом только на другом свете найду. Он там подключился или что?       − Да-да, подключился, сидит что-то делает…       − Да я и сам вижу, что он что-то мудрит на моём экране, поэтому и говорю, что выглядит как наёбка. Он его как хочет из корзины в изначальном виде достать, а?.. – после этого – долгое молчание. Файл пропал отовсюду, удалился из системы. Кавински чуть не провалился сквозь землю. Когда понял, что придурок, которому он доверился, сделал что-то неправильно. Трепет и надежда покинули его тело моментально, а руки начало легко трясти. – Измаил, − холодно, − он что с файлом сделал?       − Э-э-э, кхм, ну, что-то делает ещё, я за ним стою прямо… Что-то ищет…       − Я вижу, что он ищет, и я знаю, что он ищет, потому что он его удалил своей программой, а не восстановил в изначальной форме, − Винс откинулся на спинку рабочего кресла, жалобно проскрипевшего, и всё его существо от безысходности проскрипело так же. Тяжёлый и шумный вздох в трубку. – Благодари Аллу и Терру за то, что я додумался выкачать его на флешку, придурок. – Услышал после этого Измаил, и от голоса Кавински у того даже затряслись коленки. Чистый металл, а не голос живого человека. − Когда я тебя увижу, прострелю колени, ты меня услышал? – он подвинулся к компьютеру вновь, говоря жёстко и тихо в динамик телефона. Ответ он никакой выслушивать не собирался, вместо этого сразу сбросил, выйдя из программы на компьютере и выйдя из аккаунта. Кавински собрался, недовольный покидая кабинет.       «Если они спросят, почему я удалил этот файл, просто скажу, что не понадеялся на то, что его можно восстановить, а архив всё равно что-то да весит. Как я его нашёл? Да по случайности где-то на просторах проводника».       Совершенно непонятно для остальных он выглядел остальные несколько дней, думая, как ещё можно было бы посмотреть архивный документ.       Решение оказалось настолько очевидным, что, додумавшись до него, бывший наблюдатель сам себя ударил по лбу, помчавшись посреди вечера в самый центр Альт-Сити.       «Почему я сразу не додумался до того, что мне нужен Главный Архив? Это же самое первое место, куда я должен был ехать за документом… Правда, я не уверен, есть ли там этот документ, точнее, смогу ли я без напряга его получить, потому что что-то мне подсказывает, док не просто на полочке открытый. Интересно, Джейн совала нос в это или нет? Вроде бы, легко, а я только сейчас додумался… Хотя, неудивительно, в последнее время я очень туго соображаю, такое последний раз было тогда, когда я был на седативных, и это пугает. Что ж, главное, что я вообще додумался».       Он ехал не так быстро, как мог бы – знал, что такая спешка может вызвать повышенное внимание, учитывая, особенно, и его пункт назначения.       Полупустая парковка, лениво передвигающиеся вокруг и проклятый дождь, который только больше вгонял в осеннюю хандру, а затем верно в меланхолию и апатию. Попытавшись взбодриться, Винс проморгался, зашедши в здание Архива, где пришлось лишний раз воспользоваться бывшим положением.       В лифте, ведущем на самый верх, предательски тихо – не шумел даже механизм, и это отчего-то чертовски Кавински не нравилось, он чувствовал себя неудобно, будучи почти единственным во всём здании, кто не сидел клерком в кабинете, ко всему прочему ещё и испытывая неумалимое желание получить заветную бумажку. Его внесли в список посетителей, так что ошибка почти приравнивается к ликвидации.       Он держит в голове идентификационный номер документа, который выглядит крайне странно – не как порядковый номер, состоящий из самых разных цифр, а всего лишь комбинацию «310-300-900». «Номер документа неестественно чистый, будто он перечисляет собой идентификационные номера некогда живых граждан, и, если этот документ о прошлом, то о его семье, где первые цифры – его, вторые – его жены, третьи – его дочери. Но почему у неё такой странный номер?.. Сейчас новорождённым едва приписывают 800, ну или это должны быть очень молодые граждане, а она не должна быть настолько сильно младше меня. Что-то тут явно не чисто, ну или я сам усложняю реальность – возможно, не в первый раз».       Кавински уже идёт меж бесконечных, как ему кажется, рядов из высоченных серых шкафов, в который несмотря на все попытки аккуратно разложить все документы, всё напихано и отовсюду торчат клочья уже пожелтевших бумажных листов. Запах в помещении затхлый, душно до немоготы, ещё и свет такой слабый, что спать захотелось бы даже тому, кто выпил десять кружек с кофе.       Он смотрит на таблички с заглавным номером, которые можно вполне себе легко пропустить, по той причине, что они сливаются с серо-белым окружением, ещё и находящиеся в полутьме. Останавливаясь у нужного ему участка стеллажа, Кавински лезет по лестнице к верхним полкам, предполагая, что там и должны быть, как он выражается, заветные письмена. Добираясь до полки, по которой из-за низкого роста всё равно только водит носом, чихает от скопления пыли, едва не сдувая к Чертям половину файлов. «Ну и за что платят местным уборщикам?!» − ругаться на подобные вещи было в его привычке.       Кавински берёт один документ за другим и бегло просматривает номера, ему настолько невтерпёж, что бумаги сами летят из рук вон – он обещает себе привести всё в порядок, а пока пусть эта бесполезная информация летит пачками на пол, если её не удаётся поставить обратно на полку. Вот-вот очередь должна подойти к тем цифрам, а оказывается… Что документа под номером на положенной полке Главного архива попросту нет. Пересматривая все документы по второму кругу, он понимает, что не может ничего найти. Ещё чуть-чуть, и это место взлетит на воздух, а бумага клочьями полетит по воздуху.       – Да блять!.. – вырывается.       Глубоко вздыхая, и так тяжело, что можно было бы задавить самого слона, Кавински с молчанием и злобой возвращает документы на место. Он сверх сосредоточен, он не мог просмотреть нужный. «Если звать Джейн, на неё придётся оформлять пропуск, как и на любого другого, кроме наблюдателя, вот только я ни с кем не общаюсь. Разве что, точно, Дэрри! Она вроде не дурочка, так пусть посмотрит ещё раз. И разбалтывать она не должна. Но это мне надо как-то её поймать и просить пойти со мной… Но я не могу допустить, чтобы она поняла, что это за документ, а там прямо в заглавии обычно пишется. Ну и пусть не смотрит, хоть из рук вырву документ, главное, чтобы она вообще его нашла».       Пришлось немного постараться, чтобы выловить местную звезду Корпуса Наблюдателей во время алгоритма наедине – Дэрри обычно с кем-то разговаривала, особенно часто – с коллегами по месту за компьютером.       В то время, как вокруг неё никого и не было, подошёл Кавински, встав за спиной, как старший наблюдатель, внимательно рассматривая то, чем девушка занималась.       − Да ты посмотри на верхнюю левую камеру, там всё как на ладони, − тихо.       − Ой. Винс!.. – она чуть подпрыгнула на месте от неожиданности. – Подкрадываешься как мышь, я тебя не услышала и не заметила.       − А плохо это, − усмешка, − наблюдатель должен всё замечать, − вальяжно облокотившись на спинку её кресла. – По правде говоря, мне нужна твоя помощь – нужно сходить в Главный Архив. Сможешь?       − Если ты так хотел пригласить меня на свидание, мог бы выбрать место и поинтереснее, − она хихикнула, напевая без слов мотив весёлой песенки про библиотеку.       − Свет упаси, Дэрри, если б я хотел позвать на свидание. Я бы так и позвал, − ворчание, − сказал же – мне нужно в Главный Архив, документ там не могу найти. – уже тише, чем выражал своё недовольство.       − Ну и чем я тебе помогу? Если не можешь найти, так спроси у заведующих отделением.       − Точно! Как я же до этого не додумался! Спасибо, о великая гения за такой совет!.. – язвительно и по-актёрски сладко дальше втаптывая девочку в её же ошибочные размышления. У неё покраснели уши, но наблюдатель ничего не сказала.       − Ох, Дэрри-Дэрри, если бы всё было так просто, я бы давно это сделал. Мне нужен свой человек, более ли менее ответственный, и наблюдатель, чтобы я не возился с бумажками. Я вот взял просто и приехал. Не только из-за этого конечно, но не суть…       − Винс, ты воду баламутишь, я это всеми фибрами души чувствую. Но, − она развернулась на вращающемся стуле к нему лицом, − мне даже интересно, что ты там ищешь, поэтому, ладно, для тебя я найду местечко в расписании, − будто бы она делала этим одолжение Кавински, а не самой себе…       − Замётано. Если что-то будет нужно, ты знаешь, к кому обратиться, − намёк о незаконной деятельности она бы не поняла, потому что не знала о той, но Винс подразумевал именно её. – Сегодня можешь? После алгоритма, который… − взгляд на часы, − закончится через пять минут.       − Впрочем, выбора у меня всё равно нет, так что – да, но за такси я платить не буду, − резко она развернулась обратно к компьютеру.       − Я разве говорил, что мы поедем на такси? – ухмылка. – С ветерком прокатишься, не переживай.       − Ты что, предлагаешь нам угнать машину Инспектора Войда?.. – с сомнением смотря на чёрный внедорожник перед собой.       − Пф!.. Вообще-то, это моя машина. А ещё я не бессмертный.       − Тогда у меня возникает ещё больше вопросов, − несмотря ни на что, Дэрри направилась к задней двери, чтобы не сверкать на переднем.       − У меня эта машина появилась давно, просто успел вовремя купить, − прямо на ходу этот невиновный лжец и придумал ответ-объяснение.       − Даже не представляю, сколько такая стоит.       «О, поверь мне, я тоже…».       После проведённых уже вторым искателем попыток найти нужный документ, тот и выдал:       − Винс, да нет тут этой твоей несчастной бумажки! – слегка пискляво и раздражённо. И вообще, я уже устала и есть хочу, у меня алгоритм весь день был!.. Поищи её в другом месте, потому что тут я вдоль и поперёк посмотрела все полки и даже больше. Да ты сам видишь, до каких документов мы всё разобрали, − она окинула взглядом ближайшие стеллажи. Мы их давным-давно проверили. Не могли они унести твой архивный в другую секцию?       − Ну, вообще-то, так не делается, это и мы итак уже в спецсекци, и если бы его куда-то унесли, то сюда.       − А ты в обычной проверь… − устало, плетясь на пути к выходу.       − Не может быть этого документа в обычной, номер не тот.       − В общем, всем, чем могла, я помогла, так что давай, бывай, − она просто махнула рукой и ушла, оставив его с носом.       «Аргх! Ну что за человек, а?! До конца дело не доводит и всё бросает! Да если б я так делал, меня никогда не повысили до того ранга, который у меня был… А что, если мне нужен наивысший уровень доверия, чтобы пройти в ещё какой-то Архив?.. Но, насколько я помню. Таких ограничений не должно быть, всё самое важное даётся с S, который у меня есть», − Сходя с ума от негодования из-за поведения Дэрри, которая только и делала, что стонала и ныла всё время, что только прибавляло раздражения к тому, что документ не может найтись, Винс шёл в обычную секцию, хотя на все сто был уверен, что и в ней нет того, что ему надо.       Правда, на полпути сработало оповещение:       − Всем посетителям! Главный Архив закроется для посещения через час, просим покинуть помещение вовремя во избежание наложения штрафов и привлечения к административной ответственности!       «Ой да заткнись ты, всем плевать если я хоть до утра просижу в этих дворцах целлюлозы и макулатуры…».       Увы, покинуть Архив ему пришлось как минимум из-за того, что она сам начал чувствовать голод.       Уже жуя что-то дома и сидя на стуле с поднятыми ногами, так неприлично и безобразно, как посчитали бы некоторые, он думал о целесообразности извещения о своих действиях Джейн. «Если она не сказала мне ничего кроме своих воспоминаний, то об этой информации точно не знает, значит и не нашла её, но пыталась ли она? Позвонить? Встретиться? Не хочу второй раз за день идти в Полицию, это может привлечь внимание, да и звонок, на самом деле, тоже… Я могу добраться до подполья, но сможет ли это сделать она накануне комендантского часа? Стоит попробовать, кроме того, я же обещал кое-кому провести оплату, и их счастье, если они не на месте. Логичнее тогда было бы ехать сразу туда, а не домой, но об этом я, конечно же, не подумал… Впрочем, ладно, я уже понял, что в последнее время сильно торможу, из-за чего приношу в жертву драгоценное время».       Кавински отправил на выделенную линию старушки патологоанатома координаты встречи со стрелкой вниз, понадеявшись, что женщина поймёт намёк и спустится, сам же взял помчался на последний, как оказалось, трамвай до Альт-Сити, а потом по закоулкам и дворам спустился в канализацию, в которой передвигался до чётко обозначенных координат с какими-то масляными духами, которые нашёл у себя. Их аромат был куда приятнее, чем тот зловонный, который источали отходы. Прошедши до нужного места и остановившись, Кавински со скуки начал читать новости. То и дело подмечая плоды своих стараний       «В результате совместной операции правоохранительных органов нескольких подразделений была пресечена деятельность крупной наркосети, занимающейся поставками запрещённых веществ в Омен-Сити» − речь была о конкурентах Кавински, поэтому весть была достаточно радостная.       «Хакеры взломали систему безопасности одного из ведущих банков Империи, похитив средства клиентов на сумму более 10 тысяч часов», − это тоже было в некотором роде связано с Кавински, потому что одним из клиентов упомянутого банка был другой человек, мешавший ему, только в этот раз не конкурент по криминалу, а один из судей, довольно часто бравший взятки, из-за чего несколько знакомых бывшего наблюдателя попадали на большие штрафы. Следом за этой же новостью другая:       «В результате масштабного расследования были задержаны несколько районных судей, подозреваемых в получении взяток от строительных компаний». Среди прочих новостей выделялась и ещё одна:       «Полиция раскрыла сеть угонщиков, которые за год украли более 300 автомобилей премиум-класса». Только тут молодой человек уже давал наводки и при помощи своих связей помогал раскрыть дело, изначально заинтересованный только в том. Чтобы нашлась угнанная машина Бобби, который долго копил на первый в жизни автомобиль с салона, а не потрёпанный и обкатанный давным-давно кем-то другим.       И это всего лишь за первую половину недели, что считалось, отнюдь, средним по значению количеству новостей из правоохранительной сферы. Абстрагировавшись от всего, он даже не заметил, как почти вплотную к нему и подошла знакомая.       − Богини меня прости, Кавински, какого Чёрта от тебя пахнет женскими духами… Я бы даже сказала, детскими. Что это?.. Ириска? – узнав голос, тот сразу оторвался от экрана и достал из кармана бутылёк масляных духов, рассматривая его.       − Во-первых, они оказались у меня случайно, − на самом деле, он нашёл их абсолютно случайно в уборной первого этажа дома, решив со скуки устроить генеральную уборку. – Во-вторых, да, это карамель, он протянул парфюм женщине.       − Ладно, я не буду углубляться в причины их случайного появления в твоём распоряжении… О-о, я начала говорить стихами, вот и крыша поехала.       − Я думал, она давно, − не успел сказать, как уже получил лёгкий подзатыльник.       – Какого Чёрта вы меня бьёте?!       − А что? Легонько и для профилактики не помешает, да и что ты мне сделаешь? Не принц ты, чтобы быть неприкосновенным, − произнесла она со скрещенными руками, но улыбкой на лице.       − Меня в этой жизни только женщины не били, вы первая… − потирая горящий затылок.       − А ты уверен, что не били?       Он задумался, потом ответил:       − Не уверен. Но это не суть, я по другому делу.       − Ну я поняла, что ты меня позвал не для того, чтобы обсудить, как тебя мутузила дочь моей подруги.       − Да откуда… Откуда вы вообще взяли, что она меня била?       − Я бы на её месте не удержалась. – женщина ехидно рассмеялась, но в конце начала задыхаться и по итогу вовсе поперхнулась так, что Кавински пришлось хлопать её по спине. – Досмеялась…       − Смех иногда не только продлевает жизнь, если вы не знали, − скептически было подмечено.       − Не чеши языком, а говори, ради чего я вынуждена была бежать сюда, сверкая пятками, чтобы успеть вернуться домой и не получить штраф до комендантского?       − В общем, − сразу же он перешёл на шёпот, − я нашёл в базе наблюдателей архивный документ, но открыть его в электронном варианте не смог, пошёл в Главный Архив, а там его тоже нет. Документ о прошлом Войда, от его Дня Рождения до тридцатого Ноября пятнадцатого года. Потом начинается новый документ, который я прочитал вдоль и поперёк и ничего не нашёл. Может, у вас есть идеи, как его всё-таки добыть? Я скачал на флешку, но он какого-то древнего формата, ни одна программа не открывает.       − Не знаю ни одной программы, которая не открывала бы файл древнее, чем я, − стало ясно, что Джейн задумалась, приложив пальцы к подбородку. – Ты говоришь, что документа не было в Главном Архиве, но не может ли он быть в каком-нибудь другом архиве?       − Так других и нет.       − А ты пробовал открывать его через электронный формат в самом здании Главного Архива? Всё же, у них должны быть программы, которые открывают абсолютно любой документ, будь ему хоть сто лет.       − Точно! – он даже раскрыл глаза от прозрения. – Но это уже завтра… А не накроют ли меня, если по программе увидят, что я открыл?       − Хороший вопрос… И ежу ясно, что не спроста они тогда перевели предысторию нашего Инспектора в архивный формат, учитывая, что это не было его Днём Рождения.       − А откуда?.. – молодой человек нахмурился. − А, Вы, наверное, знаете, когда.       − Он просто вылитый водолей, и я бы удивилась, не родись он в другое время, а не в конце Ноября…       − Чё? Вы верите в эту ерунду? – огонь в его глазах моментально потух.       − Нет, я шучу. Просто знаю, что он родился четвёртого Февраля.       − А если не получится открыть так, то что делать?       − Малыш, я, по-твоему, программист или великий разгадыватель загадок? Я не знаю, поищи кого-то другого для этих ролей. Но то, что ты сказал, заинтересовало и меня. Не подумала бы, что ты вообще сможешь найти и скачать этот документ. Открыть его – одержать победу, можно сказать.       − Именно поэтому я и трачу на это силы и время… − с тяжёлым вздохом.       − Ой, ну не лей слёзы, тебе же просто интересно, что это была за девушка, − Джейн плутовски улыбнулась.       − Ну, ещё бы. Это очень важно и многое объясняет, а если я ещё и смогу её найти, то, − мечтательный вздох, − в общем, посмотрим, что будет, но я заинтересованное лицо, вы правы.       − А если её уже нет в живых? Ты готов дальше искать информацию о ней, зная, что никогда не встретишься с ней? – веселье исчезло из её тона, осталась лишь тихая мудрость, − Ты не думал, что это знание о ней навредит тебе больше, чем незнание?       Выслушав её, Винс отвёл взгляд, облизнув губы, но ответил чётко?       − Пусть вредит, зато я буду знать.       Возвратиться домой Винс бы не смог и не успел, зато в квартиру – вполне, однако быстрее всего было переночевать у Бобби, который, хотя и с неохотой, согласился принять Кавински.       Как только бывшему наблюдателю открыли дверь, он понял, из-за чего всегда готовый подсобить товарищ в этот раз не так рьяно соглашался. На пороге квартиры в тот момент находились Кавински, Бобби и Линда, провожаемая после вечерней встречи.       − Здравствуй, ну и… До свидания, − быстро сказал ей Винс и пошёл тотчас мыть руки, чтобы не мозолить глаза брюнету и не занимать место в и без того маленьком коридоре.       − А-ага, привет и, − девушка сделала небольшую паузу, − пока. Блондин попытался мыть руки как можно дольше, ещё и умылся, по привычке − ледяной водой. Вышедши, не сказал ни слова и лишь спросил:       − Можно ж на диван кости кинуть?       − А?.. Да, как обычно, на диван, − Бобби ушёл на кухню – по0 всей видимости, прибирать посуду.       Винс по-хозяйски прошёл в гостиную, ставшую заметно чище после того, как появился шанс, что в неё войдёт Линда. Подняв матрас, достал себе постельное бельё, оставил куртку на одном из подлокотников рядом стоявшего кресла и пошагал к Бобби, который, напротив, метнулся в свою спальню. Медленно дошагав и остановившись в дверях, Кавински опёрся о дверной косяк. Тотчас ухмыльнувшись и сообразив, насколько глубока была причина того, что Бобби мешкался.       − Так вот оно что… − лукаво произнёс, наблюдая за тем, как длинный поправлял помятое постельное бельё, − если я мешал, мог бы так и сказать, я мог до квартиры доехать.       − Да мы… В целом, закончили и потом ушли на кухню пить чай, − слегка смущённо.       − Не красней как малолетка, ты же давно не девственник.       − В отличие от тебя, − попало прямо в яблочко. Брюнет усмехнулся, закончив и с невозмутимым лицом подойдя, предложил, − Чай будешь?       − Спасибо, что в отличие от Линды, меня ты перед этим не отымел… − от предовольного выражения лица Бобби другому стало не по себе. – Давай, я всё же немного хочу есть.       − Мне кажется, ты стал есть больше, чем раньше, не такой щуплый стал, каким я тебя помню. Но до пивного пуза тебе далеко, хах.       − Ага, получишь с вами пивное пузо, каждый день почти на износ, и туда, и сюда, ни вздохнуть, ни сдохнуть, − привычное ворчание усевшегося на своём законном месте Винса ощущалось как родное. – Ты хочешь сказать, у меня отжали место?.. С каких пор я сижу на малиновой подушечке?..       − Во-первых, это место не подписано, во-вторых, не нравится, пересядь, − ответное несерьёзное недовольство.       − Да ладно, я обойдусь, так и сидеть мягче.       − Когда у тебя жопа костлявая была, не просил никакой нахер подушечки а щас ему нравится, потому что мягко, вы только посмотрите на него, − причитал хозяин квартиры.       − Не была у меня жопа костлявая тогда!.. И вообще!..       На следующий день после алгоритма Кавински помчался с компанией по своим обычным делам и никак бы не успел в Архив, на следующий день допоздна остался в мастерской из-за того, что накинули отчётов из-за новой введённой бюрократии. Затем на голову свалилось то, что, как он и выразился, было по ощущениям таким же, будто ему «под дверь насрали». И после этого пришлось снова встречаться с Джейн.       Не на том же месте и в совершенно другое время…       Завидев её, он удерживал взглд до того момента, как патологоанатом не подошла, начав шипеть и почти плеваться ядом ровно с того момента, как понял, что диалог происходит только между ними.       − Да я эти работы в рот!.. – но это оказалось слишком громко, Джейн приставила палец к своим губам, запрещая так громко выражать свои эмоции. Тогда Винс понизил тон. – Да какого ёбаного хуя им нужно было закрыть архив на перестановку ровно тогда, когда я стал свободен и мог вообще без проблем туда попасть?       − Балда ты, вот почему, − нахмурив брови домиком.       − Понятнее не стало!..       − Потому что кто-то не хочет и все силы прикладывает к тому, чтобы ты так ничего и не узнал.       − Это я понял ещё давно, но чего мне ждать в другой раз? Что у меня флешка заискрит и сломается? Наверное, я должен как-то оперативнее и находчивее действовать, а не как сейчас сиськи мять ходить, − он абсолютно распустил язык и при Джейн теперь выражался всеми фразами из своего арсенала, которые обычно употреблялись его друзьями.       − Я думаю, это плохая идея., сразу говорю. Другой и лучше пока не придумала, не перебивай меня и затуши фитилёк хотя бы на пять минут!.. – она на ходу остановила пассивно бунтующего Кавински.       Шумно выдохнув, наблюдатель замолк, ожидая, пока более опытный и зрелый человек в виде сошедшего с ума патологоанатома Империи скажет ему что-то дельное.       − Ты же не первый раз пытаешься вот так узнать правду, разве не понял, что система сделает всё ради того, чтобы это не произошло? Ты пытаешься идти туда, над чем неоновой кричащей вывеской написано: «Вход воспрещён», а ты всё равно прёшься, потому что тебе неймётся? – Кавински от этого наставления лишь закатил глаза, потому что он терпеть не мог речи подобного, похожего на нравоучительный, характера.       − Вы предлагаете мне вообще не входить?       − Нет, я предлагаю тебе найти чёрный ход. Всё равно есть люди, которые могут зайти туда, куда другие не могут.       − Вы мне сейчас намекаете на то, чтобы попросить об этом самого Войда?..       − О Богини, дайте мне сил его терпеть,.. – проныла женщина, − нет, баранья твоя башка, я предлагаю тебе найти другой способ открыть этот файл или узнать его содержимое. Не открывай его, не ищи на бумаге, не спрашивай ничего у Инспектора, который сам понятия не имеет, о чём речь. Переведи этот файл в неархивный формат или там, не знаю, найди того, кто перенесёт этот файл хотя бы в двоичный код, даже так будет его изучить намного легче. И пока, наверное… Нет, больше вариантов я не придумала, но твой точно неправильный и идиотский.       − Эй!.. Вы можете прекратить унижать меня при первой возможности?       − Не могу, слишком велик соблазн, − бойко ответила, вновь погрузившись в мыслительный процесс.       − Я могу нанять программистов только чтобы они создали программу для того, чтобы извлечь этот файл, это всё, что приходит мне в голову, но ни одна мразь не откликается на эту заявку.       − И именно поэтому все вокруг мрази, а одного тебя мама гением родила, я поняла. Нет, просто пропустить файл через программу недостаточно, это самое лёгкое и очевидное решение, несмотря на то что мы не можем найти саму программу. Будто бы должен быть ещё какой-то способ, но в силу абсолютной цифровой безграмотности я понятия не имею, что с ним делать. Как вообще называется твой документ?       − Триста десять, триста, девятьсот, − без лишних слов ответил Винс.       − Ого, − её глаза стали больше, − такой странный.       «Да-да, я это уже отметил. Блин, женщина, вы можете как в первый раз просто выдать мне гениальный ответ, который получили замудрёным образом? Эта ситуация потихоньку начинает меня раздражать всё больше и больше. Я далеко не первый год бьюсь с этой загадкой в своей голове, − он стоял, насупившись и выглядя как недовольный кот, придумав себе новое развлечение на будущее. – Поставлю этот номер документа вместо пароля к учётной записи, - имелась ввиду наблюдательская, − пусть, если кто-то знает, тоже гадает, что за танцы с бубном нужно сделать, чтобы утолить любопытство».       − А что-то ещё ты можешь сказать по этому поводу или это единственное не повестке нашей встречи? Меня просто только что попросили явиться в участок, трупа какого-то привезли.       Он посмотрел на неё беспокойно.       − Мне кажется это очень подозрительным, я поеду с вами, иначе вас убьют.       − Это ещё почему? Разве им есть какая-то выгода? – вскинув бровь.       − Я так потерял своего пса, так что они и без выгоды могут… Моя собака-то им чего плохого сделала?       − Так меня могли убить намного раньше.       − Ну уж нет, я всё равно поеду с вами и в участок, и на вскрытии буду сидеть, и домой отвезу. Не хочется мне терять такого информатора…       − Ой, как мило, что ты обо мне заботишься, малыш, − она погладила его по голове, отчего Винса передёрнуло. – Но разве это не будет сигналом того, что мы связаны?       − Мне уже плевать, если меня хотят из-за этого кокнуть, ради Света, что они могут ещё сделать?       Блондина стошнило, пока он сидел на стуле, противоположном холодному металлическому столу в морге, над которым нависала женщина, то и дело что-то вынимая из чужого тела и навывая себе мелодии под нос каких-то песен. Благо, всё отправилось в любезно выданное ведро, стоявшее рядом.       Несмотря на все беспокойства, с Джейн ничего не произошло ни в тот день, ни после. Вот-вот готовый услышать новость о её гибели Кавински почти каждый день думал о том, что он может или должен ещё успеть спросить у этой женщины, которая свалилась ему на голову.       Ничего не случилось ни через неделю, ни через две и даже три, и медленно наступал конец месяца, когда снова будет открыт Главный Архив, который потерял для дела всякую актуальность, и потерял он её почти сиюминутно, потому что Кавински удалось открыть файл.       Удалось открыть, но не прочитать.