«Акула в формалине»

      Спешный тихий голос раздаётся средь вечерней темноты:       – Ливай-ливай, там патруль подошёл!.. – с губ сходит горячий воздух, парень спешит уйти, подхватывая второго под мышку. – Джеффри, не ссы кипятком, спокойнее, – это первый раз, когда в не самые легальные дела Кавински вошёл Радан.       – Нет, они близко, давай шевели своим одиннадцатым номером!.. – Юноши не могут бежать – слишком подозрительно, да ещё и подымут шум, что им абсолютно не нужно.       – Ты хотя бы всё положил? .       – Какой там «положил», ты совсем дурак?! – Джеф нервничает, и это хорошо заметно, он не держит себя в руках и выглядит дёргано. – Я же сказал, там патруль на подходе, они ходят с собаками, а эту хрень найти за две секунды.       – В смысле? Разве Винс не проверял его на Ваньине? Вроде норм всё было, – рыжий искренне не понимал, с чего его опять ткнули носом в известную жидкость. Он топает следом за напарником. Нужно пройти несколько тёмных переходов, а потом выйти на улицу со средней наполненностью людьми.       – Радан, это было вообще другое, а мы так, на две секунды должны были положить, через две секунды должны были забрать – там если специально собаку не приводить, то всем будет плевать. – Пазл начинает складываться.       – А, это, кому там надо было, они сами-то ушли или как?       – Я вообще без понятия, кому и чё надо было, меня больше волнует, что мы получим люлей от Винса… – Он берёт трубку и по выделение сразу звонит названному. – Э, что за хуйня?! – сразу шипит, как только понимает, что на другом конце провода всё слушают.       – Что случилось? – отвечает резко, но собранно.       – Да я не успел руку приложить, там по мою задницу уже опера пришли, я еле успел удрать! – негодование застилается шумом разговоров других граждан.       – Свет… Джеффри, скажи мне, ты хуёв в уши напихал?.. Эти опера и должны были забрать, ёб твою мать.       – Не понял. – Он застывает на месте. Радан чуть не врезается в его спину, тоже останавливается.       – Мозг включи. Живо разворачивайся и иди обратно, пока они не начали срывать мне телефон. Слушать меня надо было, а не девчонок лайкать. – Без слов Джеффри хватает молодого за шиворот и ведёт назад.       – Э, ты чё делаешь? Мы куда?.. – ноет тот в ответ.       – А как… Как это я обратно просто так подойду?..       – Ногами, Джеффри. Я знаю, что это за опера, знаю их номера и то, что это именно они прямо сейчас стоят там. Так что несись туда кабанчиком и отдай сраный меф, понял?       – Да понял-понял, всё сделаю…       – Отправь мне точку, как всё пройдёт. Если начнут уходить – беги и отдавай. Не успеешь – пойдёшь у меня под камерами в отдел Полиции с этим пакетиком, – сейчас он больше шутил.       – Ну уж нет! – писк. – Там Инспектор, я туда не пойду!       Передразнив таким же писклявым голоском, Винс попрощается и сбрасывает.       В конце концов, он тоже сейчас занят.       Возвращаясь в кабинет, садится в кресло, подключаясь к диалогу с одним из пяти пришедших к нему людей:       – Так, мы остановились на том, что я должен профинансировать вам избирательную кампанию? Но я что-то так и не понял, причём здесь лично я, – рука ложится под щёку. Он вообще не воспринимает людей, пришедших к нему, всерьёз.       – Вы не понимаете? – отвечает один из гостей, поправляя очки. – Вы − ключ к нашему успеху. Ваши связи, ваше влияние… Это то, что нам нужно.       – Связи, говорите? – он усмехается. – А что я с этого буду иметь?       – Мы обеспечим вам лояльного комиссара, который будет действовать в ваших интересах. И это не просто слова.       – Интересный расклад, – Винс задумчиво смотрит в окно. – А если я откажусь?       – Тогда вам стоит знать, что у нас есть некоторые компрометирующие материалы на вас, − представитель стороны мнётся, но пытается выглядеть уверенно. Вот только не на ту территорию пришёл – риск не выйти из комнаты переговоров слишком велик, чтобы разбрасываться подобными громкими фразами и не отвечать за них или юлить.       Кавински становится смешно, он ухмыляется и откидывается на спинку кресла, щуря глаза и по-деловому улыбаясь:       − Компромат есть и у меня, вы совсем не удивили. Либо вы предлагаете что-то достойное, эквивалентное тем услугам, которые я обязан оказать, либо вы уходите в минус. Предлагайте сейчас, у меня нет много времени, чтобы разглагольствовать. – Делает вид, что ему плевать… Хотя, почему «делает вид»? Ему и правда плевать – он может такого компромата найти в сотни тысяч раз больше на каждого кандидата, на каждую мерзкую, лживую и лицемерную выскочку, которая решила выдвинуть свою кандидатуру в качестве человека на должность комиссара. – Вы пока что меня совсем не убедили. Если он будет действовать в моих интересах, то как? Откуда вы вообще имеете понятие о моих интересах?       − Если бы не знали, не пришли… − опять эти размытые формулировки.       − Конкретнее. Вы заявляете, что знаете обо мне что-то, но не можете назвать – дурака не валяйте, − уже с негодованием и понуждением.       − Часы естественно, − первый раз голос подаёт стоящий по правое плечо от прошлого и пока единственного спикера. Кавински переводит на него взгляд, но не поворачивает головой. Исподлобья, ещё и чуть хмуря брови – попробуй тут не сказать то, что нужно…       − Хорошо, ответ, который знает и пятиклашка, я из вас вытянул. Почему я? В чём была проблема найти для типичного найма кого-нибудь другого? У меня и без того дел по горло, а тут ещё в график пытаются ворваться какие-то муниципалы.       − Чисто работаете. Без осечек. – Продолжает диалог правая рука, его предшественник молчит и лишь поджимает губы.       − Ясно. – «И очевидно». – Сколько готовы предложить за первую часть? Вы же не думали, что она входит в так называемую «лояльность» от вашего комиссара. – Они немного теряются, переглядываются меж друг другом.       − Три. – От него никакой реакции. Люди вновь в растерянности.       − Ну вы хоть скажите, чего три? Арбуза, яблока, часа, сотни часов, тысячи?.. – «Богини, блять, почему у меня чувство, что я беру заказ у школьника, который просит решить задачку, но не может объяснить. В чём её суть», − его воля – давно бы ударил себя по лицу, но нужно держаться. Всё же три тысячи часов за убийство это очень неплохие цифры.       − Тысяч, − чуть глухо, но ясно.       − Ладно.       Думают, раз он так просто согласился, то и не думал вовсе, но нет, Кавински ценник своей грязной работёнке знал, да и во время того, как переговорщики пытались полчаса до этого промямлить то, что им нужно, уже успел продумать почти весь план по реализации.       − С первой частью разобрались, что по второй? Что входит в лояльность мне пока совершенно не понятно, − попытка выбить вменяемый ответ номер тридцать четыре.       − Ну… Мы, точнее наш кандидат, сотрудничает с местной полицией, и можно было бы договориться о том, чтобы она закрывала глаза на то, что вы делаете.       − Вы опоздали с этим предложением на семь лет… − вздыхая.       – Мы можем оказывать давление на правоохранительные органы и регуляторов, чтобы те не инициировали проверки Вашего бизнеса или закрывали глаза на нарушения – знающим людям, то есть нам, ясно что всё не так чисто, как кажется.       − Нет. – Резко, без негатива, а даже с весельем.       − Нет?..       − Всё чисто. Я не смешиваю автомастерскую и иные свои виды деятельности, всё легально, − «Я не настолько идиот, чтобы выстраивать нити между всем, что делаю. Чем больше входов и выходов, тем лучше, сложнее найти взаимосвязи, особенно таким дебилам, которые выполняют алгоритм в следственном».       − Так, ну… Помимо этого мы гарантируем получение государственных заказов, контрактов или выгодных тендеров. – Он продолжает молча слушать. Не возражает – уже хорошо, − Также в наших планах подать законодательную инициативу, так скажем, поспособствовать принятию законов или поправок, с помощью них же ослабить регуляцию вашей деятельности. Также можем обеспечить защиту от уголовного преследования: при возникновении серьезных правовых проблем − наш кандидат может использовать своё влияние, чтобы снять обвинения или заменить тюремное заключение более мягким наказанием… Не думаете, что это выгодно?       − Тюремное заключение чуть ли не самое худшее, что может случиться, я имею прекрасное представление о том, как существуют заключённые, работал с ним, − «Окей, это его не впечатлило…».       − Ну а как же назначение союзников на ключевые должности: мы поспособствуем назначению на важные государственные должности лиц, лояльных вам…       − Всё, хватит, − поднятая ладонь останавливает. – Последний и третий с конца пункты мне нравятся, основное не имеет никакой ценности. Только учтите, что я буду иметь выбор на всё. Грубо говоря, и спрос, и предложение будут контролироваться мной, а не вами.       − Кхм!.. – давится ещё один член переговорной делегации специально или нет – загадка, но Винс даже не ведёт бровью.       − Конечно…       − Тогда я согласен. По первой части – часы вперёд, работаю по предоплате, так сказать, - усмешка.       − Как скоро вы сможете ликвидировать его?       − Да хоть на следующей неделе.       − Простите, вы шутите?       − Нет. Давайте на следующей неделе. Если часы есть, их – вперёд, − улыбаясь.       − Я чё-то не понял. У нас вроде по заданию ликвидировать, а не защитить… − Антон водрузил свою тушу на заднее сидение авто.       − А вам понимать не нужно, − Кавински нажал на педаль газа и повёз своих на дело, − просто делайте так, как я сказал. Все ценности из их дома уже вывезены, это без камер, а вам нужно сделать вид, что вы устроили там мясорубку. Тело тоже кинете левое, чтобы было что показать. Жену и дочь его не трогать, выведите их через чёрный и посадите в машину, когда они переоденутся.       − Лан, поняли… − ответил Радан, теснившийся с блондином на заднем.       − По какому принципу вообще делал выбор? – Бобби читал новости про гражданина, к которому они только что выехали.       − Кто больше даст, − без малейших зазрений совести. – Знаешь я подумал, умирать никто не хочет, так что связался с ним, а он предложил столько часов, сколько моя выручка за три года, − Винс говорил и смотрел по сторонам, когда их авто выезжало из перекрёстка. – Да и, хах, по гроб жизни он будет мне обязан.       «Стратегия проста: делаешь вид, будто ликвидируешь кандидата А, получаешь часы от кандидата Б – враждующего с А – и от самого кандидата А за спасение, ну и в придачу и гарантию, что для тебя сделают почти всё, что угодно. Кандидат Б в последующем попадает под прицел А, не ожидая, что он мёртв, по итогу, даже если и не выигрывает выборы, то остаётся жив, здоров, да ещё и с таким бустом в плане репутации – «посмотрите, на него же покушались, потому что он такой хороший, давайте будем за него голосовать»! Ха-ха-ха, вот тебе и арифметика преступлений! Б как-нибудь там сам сольётся, точнее, ему в этом помогут…Это уже задача А, и он может действовать по двум вариантам. Первый − заказать у меня, ну или пойти в Суд, где не посмеет ни слова против меня сказать, потому что будет знать, что у меня на мушке вся его семья… Хочешь жить – умей вертеться, быть жестоким и алчным. Конечно, женщину и ребёнка я трогать не буду – из принципа, и если они не станут мешать мне. А то вырастет маленькая мстительница, вот и ликвидирую потом девчонку с косичками… Гадко. А иметь женщину в качестве врага ещё хуже, только врагу и пожелаешь. Как только сейчас Инспектор не мучается с этой Нэо, которая решила всё переворотить в Правительстве, а я-то на неё ставочку делал, но, видать, просчитался где-то…».       − Блять, Антон, я тебе самым понятным языком сказал – найди девочку и приведи её к матери!..− сквозь зубы. Перед Кавински стоял Антон, который не выполнил свою часть задания, пока тот горбился под криком босса.       − Да нету её нигде, я везде смотрел, она бы не успела уйти… − мямлил.       − Мозгов у тебя нету, и времени у нас тоже, пять, сука, минут как мы должны были драть отсюда когти, а мы всё никак не можем унять родителей и найти ёбаного ребёнка! – выругался он быстро, сам собираясь нестись по лестнице квартиры вверх, чтобы найти в пентхаусе девчонку. Голос бывшего наблюдателя почти глушил орущую систему безопасности. – Ты меня подводишь уже который раз, блять, Антон, я тебя в лес егерем отправлю алгоритм выполнять, − ненавистно. – Пошли искать, − громогласный приказ.       Правда, как только Винс начал шагать по лестнице, тут же с неё начал спускаться Радан с девчушкой на руках, прижимающей к себе какую-то мягкую игрушку. Кавински застыл на месте, он не сообразил, что самому нужно со всех ног бежать из здания прочь, поэтому подождал рыжего, уже ведя его за собой.       − Ты где её нашёл?       − Да в игрушках она пряталась, думала, за большую куклу примут и не тронут, матери не поверила и думала, что это игра…       − Ясно. Всё, Радан, молодец, дуй на задник, нам тела нужно положить.       Неслись они быстро, через какие-то максимально узкие улочки, чтобы машина не светилась на камерах. Кавински был за рулём, нервно поглядывая в зеркала. Его до сих пор трясло со злости: «Он будто в глаза долбился, ёбаный рот. Я же сказал, проверить все комнаты, а этот ебалаша только в спальню зашёл, хотя из неё дверь в игровую буквально открыта была. Я же сказал – все дома, девка не смогла бы спуститься по пожарной лестнице с окна, так какого хуя ты в двух комнатах не можешь найти ребёнка… Это пиздец какой-то, я просто в ахуе… Так, тела мы кинули на места, крови размазали, ботинки щас можно будет в переработку кинуть, а запись по времени попрошу Льва подогнать, чтобы которую раньше сняли на настоящее время переделать. Я чуть не поседел там, мало времени взял – как оказывается, нужно ещё рассчитывать на соучастников. Правильно говорят – нет врага хуже, чем товарищ-долбоёб».       Счастью Кавински не было предела, когда он получил переводы и от одного, и от другого, и всё почти в один вечер. Он чувствовал, что купался в этих часах как в море, и если бы часы можно было использовать не только в цифровом виде, то он бы заполнил этими бумажками всю ванну, сделав фотографию лёжа в купюрах и блаженстве. Все привилегии, обещанные первым, ему дал и второй, так что не потерял он ровно ничего,       Правда, приятные впечатления не затуманили ему разум – Антон облажался, поставив под угрозу вообще всё, что можно – саму «операцию», состояние и жизни присутствующих. Именно поэтому Кавински «уволил» его, переведя на один из складов, арендуемых им для хранения некоторых запчастей. Помимо автомобильных деталей на складе было оружие, но за него Антон бы не отвечал, его задачей было просто стоять и наблюдать, к тому же – Винс рассчитывал на то что на такого бугая, каким был его друг, никто не пойдёт, хотя ради безопасности в системе безопасности был задействован не только он, но и Лев – что только творили часа автоматических замков, паролей, а ещё и право ликвидировать на месте без суда и следствия.       Зато наступил период, когда Кавински начал больше и чаще общаться с Минни – так просто получалось, ехали домой в одном и том же направлении. Иногда, конечно, его раздражал некоторый инфантилизм, которым веяло от девушки, но в целом ему нравилось проводить с ней время.       Минни не была заинтересована в диалогах о том, какую девчонку стоит подцепить в клубе – в её случае, парня, − кто с кем пососался по пьяни и с кем там у неё опять начались недо-отношения, как подзаработать часов на сомнительных схемках, о машинах, о ремонте… Не то чтобы её спектр интересов был шире, но среди всего, что Винс слушал уже десять лет, это было интереснее, особенно обсудить какие-то книги или фильмы – а ему очень не хватало человека, с которым он мог бы просто обсудить тупой писательский приём, зная, что это человек в жизнь не прочитал бы это произведение, но внимательно слушал негодования и поддерживал беседу из уважения. Почему-то, Кавински приписывал эту черту именно девочкам − душевность разговоров, хотя и понимал, что проблема может быть только в том, что он подобрал себе друзей из тех людей, которые не интересовались ничем, кроме стереотипно мужских занятий. А почему-то открываться какому-то левому парню с улицы вовсе не хотелось – Винс считал себя уже слишком старым для этого, беззаветно веря в то, что истинных друзей можно встретить только в молодости, попросту растеряв надежду встретить кого-то ещё. Из последних знакомых был у него только Радан, Хэнк да Лев, и учитывая, что последнего он встретил лет восемь назад, это было крайне грустно и плачевно. Но вот знакомых, с кем он был знаком просто из обстоятельств, было хоть отбавляй – тот же Измаил, который потирая ладошки убегал из Эмпориума, за бесплатно сделав кучу имплантов при помощи мошеннической схемы, но не додумавшийся не говорить об этом по телефону с супругой, да ещё и «с таким довольным ебалом, что, кажется, ещё чуть-чуть, оно бы треснуло как штаны на заднице священника» − метафора взята с уст Джеффри. Если ему нужна была какая-то услуга, бывший наблюдатель просто открывал свой список контактов и выбирал так, будто нужный человек был под столом на поводке, готовый выполнить всё здесь и сейчас.       − Эй, Винс, подвезёшь сегодня? – Минни крикнула с соседнего места, закончив менять объём бензобака – обычно она не занималась таким, проводя «косметические процедуры», но в этот раз сама взялась, справившись удачно.       − Ну да, только мне надо справку с больницы забрать. Кстати, ваши где, алё, мне нужно документацию сдавать в следующем месяце? – чуть негодуя.       − Про парней не знаю, у меня готово, я отсканю и отправлю тебе в личную, − девушка снимала с рук перчатки, вместе с начальником отправляясь к лестнице, Кавински нужно было за курточкой наверх, ей – в комнату персонала внизу.       − Хэ-э-э-эй, что это ты Винсу там в личное отправляешь? – Радан влез в диалог и совсем не к месту изменил свой голос на более низкий и томный, как будто контекст беседы вёл к чему-то интимному.       − Хуй твой кривой сфотканный, который ты ей когда бухой был отправил, − грубо прозвучало от Кавински, вмиг взбесившегося оттого, что юноша начал совать свой нос куда не надо.       − Чё?.. Я ничего не кидал… И не кривое у меня ничего, схуя ли…− он завис.       − Радан, заткнись уже, − она постаралась ответить мягко, но заткнуть за пояс, сама уходя за тем, за чем шла. Механик проводил взглядом сердитого и молчаливого начальника, пожав плечами, оставшись стоять в ожидании остальных коллег.       Кавински молча пошёл из кабинета к машине, не обращая внимания на сотрудников, толпящихся около самого выхода, но ровно до тех пор, как его не окрикнул сам Радан:       – Винс, я просто пошутил! Не воспринимай всерьёз. – Да я понял, в следующий раз не неси всякую чушь, а башкой думай, – сдержать пассивную агрессию удалось только на словах, но не в мыслях: «Хуйню всякую не неси просто, а за такие шутки я в следующий раз пропишу тебе».       – Ну всё, мальчики, пока! – помахав на прощание, Минни побежала к Кавински.       Вслед несколько голосов сказали ей «пока», следом половина из них ещё и: «Пока, Винс!». Услышав, но не оглядываясь, он поднял ладонь в воздух, прощаясь, быстро и громко произнеся:       – Бывайте.       В машине девушка спросила у него:       – Всё нормально? Ты как-то резко отреагировал на Радана. – Вздохнув, кудрявый ответил:       – Если бы эти полупокеры не ебали мне мозг из-за того, что у меня никогда не было отношений и не сводили с каждой представительницей противоположного пола, с которой я дышу одним воздухом, я бы, честно, забил, – это не звучало со злостью, просто устало, даже обзывательство не было чем-то серьёзным.       – Оу, это неприятно, понимаю. Нас с Филом так многие донимали. Но, подожди, мальчики мне ничего не говорили, а тебе?       – Спрашивали, не влюблён ли я в тебя. Я сказал, что нет.       – А-а-а, поняла. Нет, когда я только пришла, что-то такое было, типа, запала ли я на тебя, но я тоже сказала, что нет. Ты, конечно, крутой и всё такое, но парня я хочу другого, как минимум не своего начальника, – девушка светло улыбнулась.       – Приятного знать, – ухмылочка на губах. – Ни за что бы не закрутил рабочий роман.       – Это круто смотрится только в кино и книгах, а на деле – полная фигня.       – Вот да, там – ещё прикольно, но не в реальной жизни…       Половина дороги была преодолена, и Минни решила спросить то, о чём раньше никогда не спрашивала.       – Винс, а у тебя есть знакомые среди врачей? Ну, это, которые не по правилам работают…       – Ну, что-то такое было. Хирург есть, который прям специализируется на чёрном, все остальные как-то больше по чистому, разве что с блатом. А что?       – В общем, у меня есть подруга, ну и ей… Извини, что вообще говорю об этом, в общем, – спешно извинение. – Ей нужно сделать аборт, но так, чтобы об этом никто не узнал.       – Не понимаю пока, в чём проблема, – он нахмурился, – в клиниках делают и это выйдет намного дешевле.       – В клиниках делают до двенадцати недель, а она на половине срока уже.       – Ебан рот… – если бы он промолчал, его эмоцию по отношению к этой новости Минни всё равно поняла. – А она не может просто родить и отдать ребёнка? За это же ничего не будет. И можно кесарить же, если так не хочет…       – Нет, рожать она точно не будет от не любимого человека, и вообще ей действительно не нужен ребёнок – часов нет на это.       – Понял. Ну, ладно? Я спрошу у него, возьмётся вообще или нет. Но учти, скидок у него по доброте душевной не будет.       – Да я-то понимаю, всё понимаю. Если что, я сама ей помогу, с нас двоих наберётся точно. Главное найти вообще кого-то, чтобы всё надёжно было, а не в подвале под лампой с вешалкой в руках, – она попыталась отшутиться, но вышло не очень, в итоге в машине повисло неловкое молчание.       – Это очень плохо звучало, не шути так больше, – сухо. – Сама уже поняла.       − Да, это ужасно… В общем, да, если ты найдёшь, я буду очень благодарна.       − Даже если Рэй не согласится, можно любого другого врача подкупить, так что решим, не переживай.       Веяло от его ответа той самой уверенностью, которая некогда исходит от мужчин, когда они заявляют о том, что сделают всё, чтобы решить проблему, при этом обещание не звучит по напускному романтично или устало, а тем самым и уверенным согласием отдать силы, добившись результата только приложив руку. Спустя годы ведь большинство юношей становятся ответственнее, смелее, решительней, учатся быть, как бы это не прозвучало, «настоящими мужчинами»?       Кавински не воспринимал эту свою черту как нечто сногсшибательное, но та его версия, которой было всего двадцать один, непременно гордилась этим, ведь знала, насколько ей этого не хватало…       Сейчас он запросто решает проблемы подружки своей подчинённой, находя врача, который должен будет убить плод.       А тогда ему было тяжело достать свой язык из задницы, заставить себя не просто стоять, уставившись на кошмар наяву, сделать всё быстрее и защитить ту, кого он обещал защищать ценой всей своей поганой жизни.       И смелее он становился с каждым годом, будто и терять было нечего…       − Нифига-а-а-а! – восхищённо воскликнул Кавински, поправляя очки, тянув голову к экрану ноутбука.       Радость бывшего наблюдателя можно было объяснить легко…       − Дорогие граждане! С радостью сообщаем о проведении первых в истории Империи автогонок, которые состоятся буквально в эти дни, 15-16 ноября 2422 года на трассе «Айртон» в Альт-Сити. Это событие соберет лучших гонщиков страны и подарит зрителям незабываемые эмоции! Программа мероприятия для тех, кто слышит о грядущей гонке впервые или просто позабыл. С 15 Августа по 14 Ноября прошёл приём заявок. 15 Ноября − квалификационные заезды и тренировки. А уже 16 Ноября, то есть сегодня, состоятся финальные гонки и церемония награждения. Время начала финальных гонок – ровно семь ноль-ноль по общеимперскому времени. Приглашаем всех любителей автоспорта, семьи с детьми и просто неравнодушных зрителей, всех-всех-всех присоединиться к нам! Для удобства гостей организованы зоны отдыха, фуд-корты и развлекательные программы. Вход свободный! Не упустите шанс стать частью этого грандиозного события! Поддержите наших гонщиков и насладитесь атмосферой настоящего спортивного праздника! – Вещали с огромных диджиталбордов на стенах зданий, а также по спортивному телеканалу.       Вот только не мог же Кавински просто смотреть на гонку со стороны, да ещё и с какого-то металлического ящика с электричеством! Ни за что – он участвовал, не раздумывая о том, чтобы подать заявку в качестве гонщика ни на секунду…       Только он об этом сообщил всей своей команде пару месяцев назад, когда стоял перед ними всеми, сбежав по лестнице на нижний этаж мастерской, как лицо Минни стало белым, как бумажный лист. Она вообще не могла ездить на высоких скоростях после того случая с Филом и начинала дрожать, если машина начинала ехать на скорости, превышающей сто километров в час. Боялась она теперь не только за себя. но за всех своих друзей. Роль грид-гёрл она выполняла до сих пор – после неудачи организацией ночных заездов занялся Кавински, хотя частенько он и сам исполнял роль гонщика. И если он не сидел на трибунах, а был где-то на трассе, Минни выкуривала далеко не одну сигарету, как бы её не утешали остальные. С Винсом на гонках успели побывать в одной машине все, и никто не жаловался на то, что боялся умереть – каким-то неведомым чудом сам тот факт, что за рулём был не кто-то иной, а босс, успокаивал.       Минни и сейчас не нравилась эта затея, но отговорить его было невозможно, хотя девушка и не особо пыталась.       Если Минни дрожала от тревоги и страха, то Кавински от распирающего изнутри возбуждения в предвкушении заезда. Никто из команды не подавал виду о том, что для них подобное мероприятие далеко не ново, на автомобильных гонках они были и не раз, что-то говорить по этому поводу было запрещено – Кавински обещал сам пристрелить того, кто хоть пискнет об этом на людях.       Как было положено, у него был свой бокс, в котором можно было обслужить машину до, во время и после гонки, и никто не удивился, что работу там выполняли друзья Кавински. Вообще, механиков участвовало достаточно, поэтому непрофессионалов-любителей было мало.       Однако одно знакомое лицо Кавински заметил издалека. Карлайл был окружён людьми, которых до этой поры видеть бывшему наблюдателю вокруг многократного чемпиона не доводилось. «С алгоритмом всё ясно, дурачков он бы не взял себе в обслужку, но почему я не видел их раньше, на нелегавых? Чую, дело пахнет керосином». Подходить к сопернику он не стал, наоборот, отошёл, сказав своим о том, что гонка будет не из лёгких.       Минни переминалась с ноги на ногу, теребя пальцы и волосы, что не осталось незамеченным от глаз остальных. Парни встали с ней полукругом, попытавшись подбодрить.       − Да не ссы ты, Мини, это ж Винс, − начал Радан,. – Сколько раз он гонял, и ничего. И в более тёмное время, и на более опасных трассах, а тут всё чисто, ещё и светло из-за городского освещения.       Джеффри подхватил:       − Вот-вот, он же у нас тот ещё…       Винс громко кашлянул, но обсуждение продолжилось.       − Эй, ребят, может, просто удачи пожелаем, а не будем вот так открыто?.. – Бобби стоял дальше всех но тот факт, что даже он услышал, был опасен. Людей вокруг было слишком много, а на то, что подчинённые будут трепать языком, Винс не рассчитывал – глушилки не взял и не поставил. Длинный сам подошёл к Винсу, осознав, что отклика он не получит, пожал руку и сказал. – Винс, удачи, − попытавшись перебить разговор остальных. Повернувшийся к нему блондин, отвлёкшись от авто, пожал ладонь, ухмыльнувшись.       − Хе-хе, спасибо. Надеюсь, она, как и всегда, будет со мной. – Затем взгляд его устремился туда же, куда и взгляд Бобби, спросившего:       − Подожди, разве разрешено брать с собой компаньона в машину? – один из участников надевал на девушку рядом с ним свою же куртку, обещая, что они выиграют гонку.       − Да, но я не стал, − он почти сразу потерял интерес к паре.       − А почему? Я бы мог с тобой поехать, машину обслужить и ребята смогли бы.       − Не, я просто не захотел, − пожав плечами. – Хочу один.       − А, ну ладно…       Со стороны донеслось звонкое:       − Да он этого Карлайла на раз-два сделает, как и всегда, ну!..       − А что, много раз Винс его выигрывал? – от Хэнка.       − Ну, поначалу нет, потом разошёлся, приноровился, получалось… − от Минни.       Наблюдатель выдал, зыркнув на них со всей злобой, сквозь зубы:       − Рты закрыли свои быстро. У вас вообще мозгов нету? Или память как у рыбок? – только при акцентировании момента на памяти команда поняла, что нарушила обет молчания. Радан тут же ударил себя по нижней части лица, а Джеф начал шептать еле слышно, но бодро и горячо:       − Вот и помогай ему потом гонку выигрывать… Давай ему под замену шины палёные поставим? – тотчас парень получил подзатыльник от незаметно для него прошедшего за спиной Кавински. – Да шучу я, чё ты, босс!..       − Я тебе сейчас ебальник и мозги под замену поставлю. Хули ты ржёшь ещё, как гиена?! – несмотря на агрессию, над ним смеялись, девушке от этого стало легче. – Так. Всем. Закрыть. Рты. – Жёстко. Вот тогда стало не до смеха вообще, а Минни и та вздрогнула. Продолжил без крика. – Если вы не можете рот за зубами держать, катитесь к Чёрту. Я несколько раз предупреждал, что мы об этом не говорим, а вам неймётся всё. Всё, я пошёл. – Он решительно зашагал в сторону финишной черты. Настроение и настрой были испорчены.       − Винс, мы же не громко, чего ты… − попытался оправдаться Джеффри, предприняв попытку остановить наблюдателя за плечо, но его пальцы резким движением были убраны. Он слишком далеко ушёл, чтобы с ним можно было заговорить. – Блять, опять надулся и корчит из себя важного, пф, − фыркнул тот. К ним подошёл Бобби, провожая кудрявого печальным взглядом.       − Вы слишком громко говорили. Слушайте лучше Винса, он бывший наблюдатель и знает, когда и что можно говорить, а тем более, как.       − А чё он заводится сразу, как девчонка, ёпа мать? – Джеффри начал хмуриться, ещё и руки на груди скрестил. – И разговаривает с нами так, будто мы не друзья, постоянно только опиздюливаемся от него, нахуй такого друга вообще иметь? – вот и вылилось за края корзинки… − Или я не прав и всех всё устраивает?       − Ну, он резкий, реально, − басил Радан, − я до сих пор помню, как он мне за Элвиса вмазал, хотя и справедливо, но больно…       − Да мне, честно, давно уже казалось. Что у нашего босса с головой не всё в порядке… − крысил Хэнк, которому никогда и ни за что не перепадало.       − Ну началось… − Бобби закатил глаза. – Вы сейчас решили поносить об этом за спиной, да? Он одинаково к нам относится, я и сам пару подзатыльников получал, но по делу. Или вы думаете, он по головке вас гладить будет? Он не только ваш друг, но и начальник, так что тут нечему удивляться.       − Та ты просто терпила, Бобик, как сабацька, − Джефф начал язвить и коверкать произношение.       К месту их бокса подошли Антон и Кирилл, первый их них громко всех поприветствовал, сразу же и спросив:       − Что за шум, а драки нет?       − А где Винс, к слову? – Кирилл посмотрел по сторонам и не нашёл знакомой золотой макушки.       − Да опять себя как истеричка ведёт, психует на ровном месте и уходит, − ответил Радан. Джефф пошёл на самую дальнюю скамью, супясь.       − Нет, Джефф, он не истерит, это «бонусы» от алгоритма в правоохранке, − Кирилл был спокоен и тих. – Разве ты не замечал, как он шарахается, тронь его кто в тишине? Или как озирается по сторонам, иногда не слышит разговора под носом, но знает диалог в двух метрах от? Он бывший наблюдатель, так что это ни черта не истерика, а посттравматический невроз. Если он ведёт себя собранно, у него не дёргается глаз, нога или что-то ещё, это не значит, что он в норме.       − Ебать бедненький нашёлся. Мне-то какое дело до того, какие у него там травмы, если он ведёт себя как гандон?       − Вообще, Джеффри отчасти прав… − голос подала и Минни. – Его проблемы – его ответственность, он взрослый человек, но… Думаю, нам нужно это просто принять. Он лишь иногда груб и резок, и истеричкой звать Винса – это нехорошо, вы настоящих истероидов не видели.       − Он просил вас быть тише два раза, − Бобби встал над остальными по-учительски. – Если бы кто-то что-то услышал, нас бы просто стёрли или ликвидировали, я уж не знаю, какая там ответственность, − также шёпотом. – А ты, Джеф, ещё и «пошутил», что ему нужно шины поставить палёные. Это нихера не смешно, если что. Он бы мог не пережить этот заезд, разбился бы и всё. – Минни опять побледнела, пискнув:       − Можно, мы будем говорить только о хорошем, столько негатива я не потерплю…       Стартовая позиция. «Не так хорошо, как могло бы быть, но это дело лотереи. Да и, насколько я вижу, Карлайлу ещё меньше, чем мне повезло… Ох, не хотел бы я быть на галёрке. И слава Свету, что пятый, почти у старта, так сказать. – Он гладил приятную рулевую поверхность, мягкую. – Интересно, мне хватит четырёхлитровика на этой малышечке или нет? – говорил он о своей новой машине – маленькой и беленькой, грациозной, как снежной тигрице, да ещё и с такими фарами, точно лисьими глазами… Просто загляденье. И, что? Верно, это очередной подарок самому себе не День Рождения, прошедший не так тухло, но и не особо весело, как хотелось. – Ну просто красотка, а не машина. Была бы человеком, женился без раздумий». Налюбоваться он не мог и на внутрянку: на чёрную матовую кожу, серебряные вставки, неоновую подсветку салона. И технические характеристики у машины были, ну, просто вкуснятина! Почему? Да потому что сам Кавински её и собирал, ночами в гараже зависал, всё чистенько делал, практически с ювелирной аккуратностью.       Но настало время вернуться из любовных мечт в реальность.       − До-рогие-е-е участники первых в Истории автогонок, мы приветствуем Вас в этот холодный Ноябрьский вечер, но обещаем, что он будет жарким!..       В вечернем Альт-Сити, окутанном мягким светом уличных фонарей и мерцанием неоновых вывесок, жизнь обычно начинала кипеть с наступлением темноты. Так же и в этот раз.       Звуки моторов, рев автомобилей и гул толпы заполняют воздух, создавая атмосферу адреналина и ожидания.       Три.       Два.       Старт.       Начинается заезд.       Он сразу идёт на обгон, сжимая руль так сильно, что белеют костяшки пальцев, окутанных чёрной тканью. Зрачки двигаются почти автоматически, идут по линии дороги. Нет времени рассматривать здания и вывески, цвета мешаются и образуют картину из беспорядочных цветовых вспышек. Если бы он отвлёкся, то не продержался бы в этом мире ни секундой дольше, поэтому… Ой, да к Чёрту. Он, блять, давит на газ и только рвётся телом вперёд, нагибается к рулю, мчит на своей тигрице и надеется, что оставит всех этих лузеров позади, крепко схватив победу ладонью. Ему похуй, что перед его глазами мелькает, он смотрит только в том направлении, куда нужно ехать да изредка на мелькающие по бокам машины – тут же поддаёт газу.       И этот засранец решил ещё и под музыку ехать – ну, тут уже ничего не смогло остановить Кавински. И не сможет. Он уже готов. Несётся по улицам, как обезумевший – только червячки от шин слетают на тротуар. Он не боится даже лететь по касательным линиям на углах, вот придурок – так и убиться несложно…       Он знает, что каждая секунда будет иметь значение.       Первые метры проходят быстро − обгоняет соперников, уверенно входя в повороты. Каждый поворот как танец: Винс чувствует машину, слышит её шёпот, зная, когда можно добавить газ, а когда сбросить скорость.       Городская трасса сложна: узкие улочки, резкие повороты и неожиданные преграды.       Он вспоминает нелегальные гонки − бесконечные часы на картодроме, попытки улучшить свои навыки, изучение маневров других гонщиков. Все это привело его и сюда.       Кавински не новичок в этом мире – он знает, как выигрывать гонки. И он умеет выигрывать гонки.       Но знает ли он, как выигрывать у судьбы?..       Сначала мысль: «А не мерещится ли мне?». Затем: «Нет, этого не может быть». И наконец: «Так ты хочешь поджечь эту ночь, да, малыш? Тогда я буду твоей зажигалкой».       Ладони потеют, тело горит, сердце бьётся запредельно громко и непозволительно тяжело. Кровь в висках бьёт по барабанным так же, как музыкант в этой проклятой песне.       Он почти не чувствует что машина едет, кажется, вот-вот, взлетит, уже парит над землёй. Нет, Чёрта с два, он просто вне себя от счастья!       Если она хочет вот так поиграть в догонялки, он догонит, даже если бежать придётся по самой крутой горе, а потом лететь с неё в пропасть.       И тут-то Кавински обращает внимание на то, что происходит вокруг…       На перемотке в его машине крутится одна и та же песня. Огни города то красные, то рыжие, и среди них, где-то вдалеке перед ним – чёрная машина, грацией кошки огибающая траектории. «Чёрт, да на какой скорости едет эта сумасшедшая?! Это невозможно, машину просто занесёт от такого, просто ставка на смерть ва-банк!». Знал бы он, что ей это уже не страшно.       Лишь сильнее он хочет закончить этот заезд, чтобы встретиться лицом к лицу с этой красавицей-блондинкой, ухмыльнувшейся ему во время того, как обгоняла. Он уверен, это она – та самая чертовка, укравшая сердце. Он помнит её взгляд, эти хитрые, тёмные глаза, глубокие, как морская пучина… О нет, он точно не в себе.       Только, кажется, игра в его пользу – чёрная машинка мчит перед ним, но не по тому маршруту, как все.       Трасса включала в себя множество переплетений, и гонщики вольны были выбирать любой. Сложно было понять, по какому лучше проехать – короткому и опасному, на котором, если жизнь дорога, будешь тормозить, или по длинному, но лёгкому, где вся сложность только в монотонном исполнении… А Кавински едет ни по тому, ни по другому.       Он следует за тенью. Только вот собирается набрать скорости, по спине холодок – точно женские руки мягко ложатся на плечи, шепча на ухо:       – Не торопись… Ты уже первый. Ты победитель.       Покорно слушаясь, чуть отпускает с педали газа. Он ещё не встретил её воочию, чтобы заканчивать жизнь вот так.       Только с глаз почему-то ещё и льются слёзы, редкие. Он сглатывает их, еле дышит, но не смеет дёргаться, чтобы прийти в себя.       – Стой, стой, пожалуйста, стой!.. – шепчет, понимая, что чёрная машина отдаляется, а вскоре бесследно исчезает за дьявольским поворотом.       Уже пресекая финишную черту, он поймёт, что она не врала. Он – победитель. Он – первый. Вот только вкус победы какой-то…       Кавински ещё никогда не чувствовал себя проигравшим победителем.