«Акула в формалине»

      Кавински даже не заметил, как прошло время и как он приблизился к финишной черте, пресекая её вторым по счету. Медленно отпуская педаль газа, блондин приходил в себя, слегка приоткрыв рот, вдыхая воздух в машине, осознавая его холодность. Расслабив пальцы, практически убрал их с руля. Пар изо рта шёл, точно была зима. Когда автомобиль полностью прекратил движение, молодой человек откинулся на спинку, держа ладони на коленях. Поставленные ребром, первые тряслись, а в пальцах немного покалывало. Обернувшись на Бобби, он вмиг ухмыльнулся, показывая клыки, счастливый.       Тот поправил взъерошенные волосы, тоже смотря на друга и тяжело дыша, но в аналогичном состоянии восторга он не пребывал.       — Ты… Нормально?       — Ага, всё норм, — коротко и ясно. Потом взгляд бывший наблюдатель отвёл.       — По тебе не видно. Руки как у невротика трясутся, — сам он взял из бардачка воду, выхлебав из бутылки практически половину. — Пить будешь?       — Не, простую воду не хочу, газировки бы… — мотнул головой, осознав, насколько вспотел, чувствуя сырость одежды. — Не, мне вообще зашло, кайфово. Надо будет потом как-нибудь ещё раз… — Бобби и побледнел, и поперхнулся.       — Кха!.. — начал откашливаться, пытаясь закрыть бутылку с ледяной водой. — Я не горю желанием, уж извини.       — Да мне норм, я один съезжу. Ну или кого-нибудь другого возьму.       — Нет, один не езди, мало ли что. Я и сам с тобой поехал отчасти из-за того, чтобы обеспечить твою безопасность.       — Как ты её собрался обеспечивать, хах? За рулём-то я, а не ты.       — Моральная поддержка! — съязвили.       Друзья посмеялись.       — Хорошо, моральная поддержка, я понял тебя, пошли лавры получать!       Молодые люди вышли из машины, не особо-то, на самом деле, и торопясь к остальным, которые осыпались ругательствами на участника, ставки на которого были слишком высоки, но оказались пропорциональны занятому месту. Из парня буквально всю душу чуть не вытрясли, вытащив с водительского сидения, где тот сидел в не совсем вменяемом состоянии. Кто-то из помощников организатора вмешался, участника повели к медику, его ноги волочились по асфальту, да и руки свисали — он был разочарован и разбит, кроме того, фингал под глазом, который ему успели преподнести в качестве «благодарности» за оправдавшиеся надежды, сиял уже ярким фиолетовым цветом. Кавински стало жаль его: «Бедолага. Он же не просил ставить на себя. Сделать ставку или нет — свободное право зрителя. Я понимаю, если бы он обязанность по договору не исполнил, а так совершенно не вижу причин срываться».       − Ма-а-альчики, ну быстрее! — окрикнула их Минни, макушка которой выглядывала из-за толпы.       После этого пошли молодые люди быстрее, кроме того, перед ними расступились, чтобы смотрелось статусно. И Кавински это так понравилось!.. Нет. Так было и раньше, но тогда уважение ему выказывали люди, перед которыми он намеренно показывал себя в лучшем свете, так и было задумано, а тут… Совершенно случайно получилось заслужить какое-никакое доверие со стороны третьих лиц.       Кавински встал рядом с победителем гонки, заняв место справа от него. Молодой человек обернулся:       − Поздравляю со вторым местом, для первого раза это очень хорошо, − они пожали друг другу руки.       − Ага, спасибо. Поздравляю с очередной победой, − то было правдой. Стоявший перед Кавински далеко не первый раз неофициально брал «золото» на ночных автогонках: «Удивительно, учитывая, что по алгоритму он обычный учитель начальных классов».       Минни хлопнула в ладоши, привлекая всеобщее внимание. Рядом с ней встал Фил, держа пальцами зубочистку, которой ковырялся у себя во рту. Он думал, что это добавит ему солидности, но ошибался, потому что единственная мысль, которая возникала в голове при таком виде, это мысль о колхознике, у которого из кривых зубов торчал колос пшеницы.       На небольшой арене встала тройка победителей, но, как было положено, все пламенные речи и внимание получал лишь первый пришедший к финишу… Вот только не в этот раз. Появление Кавински, которого со всеми потрохами выдавал внешний вид, заинтересовало публику куда больше, чем те, кого они долго и преданно обожали уже долгое время.       − И-та-ак, давайте же начнём наше маленькое и неформальное награждение! — громкий голос девушки ещё раз взбудоражил толпу. — Как мы знаем, все ставки были сделаны. Если кто-то проиграл, просим не обижаться. Всё было ради игры и развлечения, а принятие ставок проводится на добровольной основе, − конечно, она делала на этом акцент, так как побитому юноше, сидевшему с куском льда на лице, было совсем неприятно несколькими минутами ранее. — Просим не расстраиваться и просто наслаждаться зрелищем, ради которого мы все собираемся тут в столь позднее время. Напоминаю и о том, что распространяться о ставках строго запрещено, иначе ваш допуск в качестве зрителя поставит под угрозу всё существование гонок, а не только ваш кошелёк и уровень доверия, − после этого она мило улыбнулась, тем же самым и запугивая. — Думаю, настало время всё же уделить внимание нашим гонщикам, так что, дамы и господа, прошу… − она сделала широкий жест вправо, указывая на трио. — Любите и жалуйте! Первое место уже по традиции занимает Карлайл, и, кажется, на моей память это уже пятьдесят пятая победа нашего обожаемого! — после её слов начали аплодировать, присвистывать. Но самым неожиданным было то, что на сцену прилетело чьё-то нижнее бельё…       − Во-о-о-оу, дамы, воздержитесь! — под мужской смех и разнополые вопли сказал Фил, глазами пытаясь проследить путь чужого бюстгальтера, чтобы понять, кто же поспешил на радостях распрощаться с ним.       − Карлайл, мы тебя любим! — вскрикнул кто-то, выбиваясь из толпы. За ней ещё несколько.       Победитель лишь отвёл взгляд в сторону, как неприкаянный держа в руках чашки, аккуратно сложенные в руках. Он бы рад был поскорее избавиться от вещи чужого гардероба, да только некуда было девать этот знак внимания. Краснея, он лишь улыбнулся, помахав ладонью поклонницам, завизжавшим ещё больше. Когда всеобщая волна восхищения поутихла, к самому Карлайлу подошла Минни, в качестве поддержки хлопая по плечу.       — Ну что, Карлайл, традиционный вопрос: как ощущения после гонки? Приятно же снова ощутить вкус победы?       — Хах, да, ты права, — он говорил спокойно и чуть устало. — Скорость была хорошая, мне помогло разгрузиться после недели алгоритма. — «Зависим от адреналина? Работает учителем, там тухло, да и многое раздражает, наверное, пар приходится спускать так. Снаружи белый и пушистый, внутри бешеный какой-нибудь. Ну, есть такая вероятность», — Винс повёл бровью, хотя и предвидел такой ответ, стандартный.       — Хах, верно говоришь — «скорость была хорошая»! Наверное, ездить на такой — одно удовольствие, а наблюдать — ещё большее… Хочешь высказать личные комментарии? — она передала ему микрофон. Рупор её уже не подходил для сцены. Уверенно взяв тот в руки, мужчина прокашлялся, подготавливая связки.       — Во-первых, как обычно, выражаю благодарность всем, кто просто в качестве зрителя наблюдал за мной и поддерживал меня. Во-вторых, я благодарен и тем, кто делал на меня ставки, в этот раз мне вновь, хах, удалось оправдать ваши ожидания, хотя, честно, никакого материального интереса я не имею. Надеюсь, мы с вами ещё встретимся, и, может быть, мой манифест примет кто-то другой, — он повернулся к Кавински, смотря сверху вниз, при этом передавая Минни микрофон. Глаза устремились на бывшего наблюдателя, к которому быстренько подлетела ведущая, а на её место встал третий победитель.       Внимание льстило, блондин улыбнулся, убрав руки в карманы. На него смотрел Бобби, стоявший в первом ряду.       — Так, а сейчас к интересному… О-чень ин-те-рес-но-му Ка-винс-ки-и-и! — её манера речи была хоть и непривычной, ради публики, но противной не была. — Итак, наш замечательный, первый раз участвовавший в гонках, пришедший аж вторым! Многие из нас знают тебя только как бывшего наблюдателя или как механика, который очень часто чинит наши машинки. Расскажи, что заставило тебя решиться и всё же принять участие?       — На самом деле, это чистый интерес. Давно хотел попробовать. Гнал не к финишу, а к ощущениям, так скажу, — по расплывшейся улыбке всё было ясно. — Не пожалел. Захватывающе.       С этого момента аплодировать стали и ему. Любимец толпы смотрел на восхищение самим собой, и тогда грудь распирало от гордости, валившей через края. Он видел сияющие взгляды, валившей через края. Он видел сияющие взгляды, улыбки на их лицах, искреннюю радость за себя, но знал, что за этим стояло. Кроме того, более лестно было видеть несколько завистливых и недовольных лиц, выражающих недоверие или вовсе презрение. «Ха-ха, вот это уже интересно!.. Вообще, я рассчитывал на то, что не понравлюсь большему количеству людей, потому что, как думал, это будет толпа из всех негодующих на то, что я пришёл раньше их любимчика. Но он оказался у нас один, по крайней мере, это заметно. Ладно, пле…». Он осёкся на половине мысли, уклоняясь от полетевшего прямо в голову лифа, который не горел желанием даже трогать. Нет, конечно, пальцами он аккуратно поймал его, но сделал такое угрюмо лицо, что забрать «презент» пришлось Минни, преспокойно повесившей его на локоть. Девушки заголосили, больше смеясь с произошедшего.       — Винс, ты, как видно, не особо доволен данному подарку? — она встряхнула руку. Поправил очки на переносите, бывший наблюдатель ей ответил:       — Я считаю, что, как бы не было велико чувство любви ко мне, кидаться бельём — слишком, — в завершении была глухая усмешка. «Даже если кто-то видит меня не первый раз… А вдруг?! Вдруг это она?! Нет, это было бы максимально странно, я не… — он взглянул на чашки, оценивая размер, показывая свои сомнение и смятение. — Это как минимум не тот размер… Кхм, м-да». — Было стыдно признаваться самому себе, что он когда-то несколько часов сидел над шкафом с женской одеждой, рассматривая, пытаясь вспомнить. Молодой человек ничего не трогал, но на вид помнил всё, что было внутри, включая аккуратно сложенное в одном из ящиков бельё. — Лучше оставьте при себе, оно же не бесценное, а мне ни к чему, — попытка сгладить ситуацию, немного посмешить толпу и сбавить градус. — Благодарен за такой знак внимания, но… Но нет, — улыбка в конце сработала. Девушки расцвели вновь, норовя рассмотреть его получше — это Кавински видел. Их макушки поднимались и выглядывали из-за мужских. Мужики, к слову, стояли со скрещенными руками, лишь ухмыляясь, посмеиваясь да гогоча между собой.       — Кто-то приревнует? — с хитрым лицом спросила Минни, в глазах её загорелись глаза которой зажглись любопытством       — Нет, — он пожал плечами, показывая своё равнодушие.       — О-о-о, как это так получилось, м-м? — она широко улыбнулась.       — Я занят. — Специально. Взрыв толпы. — Занят алгоритмом, — стало чуть тише, — и тем, что проживаю жизнь так, как хочу. Не переживаю об отношениях, нет интереса.       − Ну какой, а, только посмотрите!.. — пискнула Минни. — По нему тут, видите ли, половина Альт-Сити слюни пускает, а ему неинтересно!..       − Ну, лучше пускать слюни, а не слухи, − ехидно подметил кто-то из передних рядов. Но Кавински даже не отреагировал на это. Отчасти чьи-то слова были правдой.       − Что ж, ещё один вопрос лично от меня… Насколько Я знаю, твой спорткар достаточно старенький, но ты всё равно каким-то чудесным образом умудрился прийти к финишу, да ещё и вторым. В чём секрет?       − Ох, да, ты права, он старенький, но удаленький, поэтому попрошу!.. Лет семь-восемь практически, если мне не изменяет память, − «А память, по ощущениям, мне изменяет… М-да. Иронично получилось. И грустно, и смешно». — Я просто крайне аккуратный пользователь автомобиля, да и он мой первый, поэтому и внимание к нему как к платиновому, − улыбаясь, он с любовью смотрел в направление, где стояла его машина.       − Даже не как к золотому, ха! Ну, тогда моё уважение, − она немного поклонилась, − И конкретно тут я откланяюсь, потому что кроме тебя у нас есть ещё один заждавшийся внимания победитель, − девушка норовила протиснуться между Кавински и первым финишистом, но бывший наблюдатель отошёл назад, пропуская её, проявляя элементарную вежливость, которую Минни оценила. — Благодарю!..       − Не за что, − тихо и глухо, возвращаясь на своё законное.       Третьим был какой-то юноша, абсолютно не знакомый Кавински, как минимум потому что тот никогда не обращался за услугами в мастерскую. После того, как Минни отошла, Винс немного поник, ему стало неинтересно находиться в этом месте. Гонка выиграна — своё получено. Поэтому практически сразу же после объявления победителей Винс под общий шум, едва успев хватить под руку Бобби, ретировался. Молодые люди спешно шли до машины, брюнет всё приговаривал, поправляя очки:       — Винс, ты куда несёшься? Увидел кого или менты должны подъехать?       — Не, ни то, ни другое, просто не хочу больше тут время простаивать. Там сейчас будет либо пьянка, либо обсасывание победителей, а мне ничего из этого не нравится. С меня на сегодня хватит человеческого внимания и обожания, хах, — глухая усмешка.       Оба сели в машину, пристегнулись. Винс растёр ладоши и взялся за руль. Заведённый ещё издалека автомобиль бесшумно завёлся.       — Мне кажется, тебе стоит участвовать в гонках на другой машине, — Бобби беспокойно прислушиваться, пытаясь уловить малейший звук, который мог бы сказать о поломке.       — Я завтра её осмотрю утром у себя, на алгоритме буду позже — скажи это парням. И даже не смейте филонить, не дай Свет кто-то придёт позже положенного! Сегодняшние приедут, наверное, их в первую очередь обслужите, потом всех остальных.       — Окей, понял.       — Винс-Винс-Винс, это срочно пиздец, тебе нужно прямо сейчас, слышишь, немедленно пиздуй сюда! — шипел Бобби в телефонную трубку.       — Уровень срочности по шкале от?.. — не осознавая пока масштабности проблемы блондин копошился над открытым капотом.       — Сто, блять! Дуй живо!       — R-100?.. — по спине прошёлся неприятный холодок.       — Да-да!       — Всё, понял. Скажи, что буду через двадцать пять минут максимум, — громко сказал, чтобы самому себе внушить контроль над ситуацией. — Если спросит, скажи, что я отъехал за документами.       — Всё, понял, жду.       Засунув телефон в карман схваченной на лету куртки, беспринципно брошенной на переднее сидение. Свой спорткар он оставил без внимания, даже капот не закрыл, лишь выключил свет, мчась на всех ногах к другой машине, чёрной. «Редко на тебе езжу, но сейчас как никогда кстати… — у него даже руки вспотели. Он немного дёрнулся, когда мотор издал мощный рёв — сразу было видно статус автомобиля. Дав газу, Винс поехал по туннелю, зная, что все двери за ним закроются автоматически. В его случае нужно было совместить скорость и вождение без правонарушения, что далось нелегко. На высоких он даже почувствовал, что ведёт гонку, прямо как вчера вечером, но вовремя осёк себя понимая, что штрафы ему обойдутся дороже, чем опоздание, и во всех смыслах… «Вот его точно сам Чёрт дёрнул приехать именно сегодня! Чертила ебаная, не мог, блять, завтра заявиться, нет, сука, ему сегодня приспичило! — он с силой сжимал челюсть, да и руками достаточно крепко обхватывал руль. Стоя на перекрёстках, где движение стопорилось, нервничал, из-за чего начинал дёргаться глаз.       Поставив машину за мастерской, где была крытая парковка, он сразу побежал в кабинет, так как знал, что для вида нужно занести документы именно туда. Благо, ход был, поэтому сразу и напрямую с Войдом Кавински не встретился. Кинув на стол бумаги, он знал, что Инспектор вот-вот зайдёт в кабинет, потому что видел, как тот направлялся на балкон второго этажа мастерской. Только-только развернувшись, Винс встретил взглядом Войда.       — Здравствуйте, господин Инспектор, извините, не смог встретить Вас сам, пришлось экстренно вернуться домой за документами, вчера долго сидел, вот и оставил, — они успели по-деловому пожать руки. Войд смерил наблюдателя взглядом, не выразив ни единой эмоции.       — Доброе утро, Кавински. Если ты так много времени уделяешь алгоритму, что решаешь рабочие задачи дома, это стоит некоторой похвалы, однако, советую впредь не нарушать трудового распорядка… Вообще, я приехал к тебе лишь потому что мне нужны твои услуги.       — Услуги какого рода? — Кавински выгнул бровь, спрашивая, сомневаясь, что Инспектор просто машину починить приехал.       — Для начала просто диагностика, а потом, надеюсь, ты сам определишь, какие проблемы возникли с моим автомобилем. — Как же Винс выдохнул в тот момент, когда понял, что руки ему марать придётся не в крови, а машинное масле и мазуте!..       — О, тогда без проблем, конечно, давайте посмотрю, — он кивнул в сторону двери, после чего пошёл за развернувшимся к ней Инспектором.       Долго в молчании идти не удалось.       — Вижу, что ты довольно хорошо тут устроился, — Войд будто не воспринимал всерьёз всё происходящее, насмехаясь над тем, что из наблюдателя Кавински переменился на механика. «Свет, я рад, что ты видишь, но мне не нравится, что ты вообще обо мне вспоминаешь», — блондин закатил глаза.       — Да, я всем доволен. Больше простора для того, чтобы что-то руками делать, и психологически легче.       На них боялись смотреть как ребята из компании Винса, так и посетители, наоборот, пытающиеся говорить громче, чтобы не было тишины, в которой всем было бы жутко дискомфортно.       — Руками можно было работать и в Корпусе Наблюдателей, ты мог бы попросить перевести тебя в спецподразделение ликвидаторов, — «Ага, бегу со всех ног и сгорают от желания быть ликвидатором… Ну уж нет, я бы повесился, если бы выполнял их алгоритм». — Кроме того, мне казалось, что ты не из особо чувствительных людей… Не помнится мне, чтобы ты сильно нервничал на алгоритме. — «Конечно, не помнится, тебе же плевать на это было. Упёк меня в это Адище восемь лет назад и радуется, сучий пёс».       — За много лет я так и не привык видеть столько смертей, да и ответственность очень большая. Мне необходим был отдых, а там мне его обеспечить не могли, поэтому я ушёл из Корпуса, — руки в карманах сжимались в кулаки. — Не такой я уж и сильный, самый обычный человек, — дурачка он строить перестал, говорил спокойно, хотя и не сухо       — Не недооценивай себя, у тебя была крайне хорошая статистика. В Корпусе до сих пор про тебя спрашивают, говорят точно.       — Приятно слышать, — «По правде говоря, не особо». — Но сейчас и впредь мне лучше здесь. Как я сказал, я всем доволен.       — Ладно, пусть пока будет так. В конце концов, пока тобой довольна Империя, я не могу принудить тебя к возвращению на службу, — он всеми способами намекал на это, можно было даже не принуждать открыто.       — Империя довольна — и мне хорошо… — он сам не верил, что говорил это, прекрасно понимая, что ни столики искренности никогда не смог бы вложить в эти слова. Инспектор лукаво посмотрел на ушедшего перед ним Кавински, маленького человечка, который только сам себе мог показаться большим, мог делать вид авторитета и важности, но никогда бы не смог, в представлении Войда, стать кем-то стоящим. Оба остановились возле чёрной полицейской машины, тут-то Винс и побледнел: «Чёрт, она же… Она же на мою похожа практически точь-в-точь. Вот дерьмо».       — Как я понял, конкретно Вы не знаете, в чём проблема? — молодой человек обошёл авто со всех сторон, пытаясь заглянуть и под самый низ.       — Иногда машина резко останавливается и больше не запускается, пробовал заводить, но работать она не намеревается. Даже сейчас пришлось использовать буксовый трос, чтобы доставить. — «Чёрт, как же странно с ним общаться как с клиентом… Вообще не в кайф мне это делать, но надо, иначе придётся как с начальником». — И ещё иногда стучит.       — Попробуйте при мне завести один раз, посмотрю, — он встал в ожидании, а Инспектор сел на водительское, нажав на кнопку, чтобы завести авто. «И на кой фиг он вообще ездить на внедорожнике по городу, если можно спокойно взять легковую машину? Расход же меньше будет, да и места она на дороге меньше занимает, манёвренности больше… У всех свои причуды». Просто так времени Винс не терял. Звуки мотор вообще не издавал, поэтому пришлось поднять бампер и смотреть на то, как работает двигатель, чтобы понять, что не так. Кавински и предположил, в чём было дело: «Коленочный вал вращается слишком быстро, а поршни лишь наносят новые удары по вышедшему из строя клапану. Да и зубья ремня, — он имел ввиду ремень ГРМ, отвечающий за впуск чистого воздуха и выпуск отработанных газов из цилиндров, и необходимый как раз для распределения первых, — совсем стёрлись, наверное. Он же столько лет уже ездит на нём, так что неудивительно. Ну, я так думаю. Так-то надо открутить одну штуку, щас и разберёмся…».       Много времени замена ремня не заняла, поэтому, к сожалению, Войд заговорил раньше, чем Кавински бы хотелось, и далеко не о самых приятных темах.       — Ты всегда был исполнительным, Кавински, — надменно, до жути гордо и больше похожее на бросок ржавой копейки в руки голодающему ребёнку, чем на похвалу — вот, как звучали его слова.       Кавински закатил глаза, стоя к Инспектору спиной, обмывая руки ледяной водой.       — Работа всегда должна быть качественной, иначе можно даже не делать её, — пробурчал себе под нос, но не стараясь скрыть это от ушей Инспектора.       — Доля правды в твоих словах есть. Тогда, — он усмехнулся — от этого бывшего наблюдателя аж перекосило, — понятно, почему ты решил свою прошлую работу не делать вовсе. Впрочем, оправдано, раз ты так решил… Что ж, мне пора, нужно ещё оценить твою работу. Спасибо за услугу, Кавински, — Войд сразу же сел в машину и завёл её.       Блондин не знал, продолжал ли зоркий глаз Инспектора наблюдать за ним, но холодок по спине пробежал.       «Как же он меня, заманал уже… Я отчётливо дал понять, что не собираюсь возвращаться, мне нечего больше делать в Корпусе, да и скучно там, чё уж говорить…» — ухмылка на лице Кавински была, отнюдь, не только безумной, но по настоящему опасной.       — Гони-гони-гони! — только успевал кричать Бобби, в очередной раз вжимаясь на полной скорости в сидение переднего пассажира.       — Если ты будешь просто орать, гонку я от этого не выиграю! — отрезал Кавински.       Со лба тёк ручьём пот, струившийся по спине и ладоням.       Он снова ввязался в гонки — самые азартные игры на выживание. Даже осознание того, что каждый раз может быть последним, не останавливало, как минимум потому что в понимании Кавински, он ничего не терял.       — Винс, что с тобой стало? — Хейго от усталости приложил пальцы ко лбу, смотря на гостя едва открытыми глазами. — Раньше ты не был так безрассуден в поступках. Если ты думаешь, что мы справимся без тебя, то это не так.       — Да я понимаю, понимаю, — Главного Секретаря перебили. — Просто гонки это одна из немногих вещей, когда я чувствую, что я живой человек. Я не буду заставлять тебя пробовать, но, скажем так, это шикарно. Ты не едешь по трассе, ты буквально летишь, — он ладонью изобразил летящую машину, разреза ею воздух. — И я очень осторожен, не просто жать на газ у меня мозгов хватает. — Он то ли успокоился, то ли взгрустнул, говоря, — Мне некого терять, поэтому я не так трясусь над своей жизнью, хотя, со мной частенько ездит Бобби. Если что, я выверну машину, чтобы его не смяло, об этом можно не беспокоиться. Если б у меня был кто-то вроде Ники в твоей жизни, я б ещё сто раз подумал, прежде чем сесть за руль. К слову, как там у вас? Я давно не видел вас вместе.       Винс сидел на кресле напротив Хейго, диалог происходил в кабинете Главного Секретаря. В лёгком смущении, мягко улыбаясь, брюнет ответил:       — Если не видишь даже ты, значит всё обстоит хорошо, — только сейчас наблюдатель понял, что улыбка была не только любовной, но скрывала за собой довольство. — Мы встречаемся пару раз в неделю как минимум, если сильно загружены, то раз в две. Знаешь, я был бы рад, если бы ты тоже нашёл себе кого-то по душе. Твои друзья, так скажем…       — Да я и сам знаю, какие из них друзья, — он махнул рукой.       — Мы очень хорошо понимаем друг друга, хотя и ссорились пару раз. Но она ведёт себя не как маленькая девочка, мы обсуждаем проблемы и решаем их. Из-за этого мне ещё больше нравится быть с ней — лучше со мной всё равно уже ничего не произойдёт в этой жизни, хах…       — Э-э-эй, старый пройдоха, погоди! Рано ещё говорить о том, что жизнь закончилась! Она же только начинается, Чёрт возьми — ты сам говоришь, что всё идёт нам на руку! — Кавински был весел, несмотря на свою секундную грусть ранее. — Кто знает, может, вы станете ещё счастливее вместе… Когда-нибудь, — его намёк не звучал пошло, скорее, Кавински просто думал об этом как о вполне вразумеющемся в отношениях.       — Н-нет, пока точно нет, — Хейго же, наоборот, не испытывал радостных и тёплых эмоций — Пока это не имеет смысла, это небезопасно. − Я даже не сомневался, ты к ней и притронуться боялся в самом начале общения, − в ответ рассмеялись, вогнав в неярко выраженную краску.       − Между прочим, вместо того, чтобы обсуждать мою личную жизнь, нам нужно определиться, что делать дальше. потому что продолжать просто вгонять людей в алкоголизм, наркоманию и, вместе со всем этим, пх, в депрессию, это так себе план.       − Рад, что ты об этом заговорил, я давно уже хочу ёбнуть Войда, − он аж насупился, скрестив руки на груди.       − Сведёшь счёты позже, а сейчас возьми мишень полегче. Если тебя сотрут ещё раз, кто знает, чем это обернётся.       − Да он задрал уже ко мне по любому нужному и ненужному случаю ходить, только клиентов в мастерской пугает ходит, как пугало. Ещё и постоянно просит, чтобы я вернулся в Корпус — а я не хочу!       − Главное, что он просит, а не заставляет… − устало, потирая пальцами переносицу, закрывая глаза и склоняя голову, ответил Секретарь.       − Ну он так просит, что, можно сказать, у меня и выбора-то нет, − молодой человек отвёл взгляд, не со стыдом, но показывая своё явное нежелание хоть как-то вновь связывать свою жизнь с Корпусом Наблюдателей.       − Он только приходит к тебе и, как ты говоришь, «капает на мозги» − не ведись на это. Я ни разу не слышал, чтобы он упоминал твоё имя, а это значит, что ещё не настолько остро ты ему нужен.       − Я ему нужен как минимум потому что на меня не действует ни одна система контроля, а не потому что, как он сказал, я «самый исполнительный наблюдатель», − попытка спародировать похвалу от Войда выдалась на славу, прозвучала с той же издёвкой, как и в оригинале. Хейго даже рассмеялся.       − У тебя очень хорошо получилось, между прочим, я даже мог бы подумать, что дядя сиди со мной в одной комнате. Было бы ужасно.       − Не дай Свет, − у Кавински всё внутри похолодело. — Ну, не его, так кого ещё-то? Калеба этого? Мелкий пиздюк. Он меня не меньше, чем его отчим раздражает.       − Тебя послушать, Винс, так каждый второй вгоняет в бесовство. Калеб слишком мал, и, думаю. Его пока лучше не трогать, может, мне удастся вырастить из него нашего человека, хотя мотивы и характер от Инспектора искоренить будет сложно. − Я не особо замечал, что они характером похожи… Вот и воспитал себе сыночка, называется. Кстати, как так получилось, что этот старый хер мелкого подобрал? Он же не го сын?       − Нет, детей у Инспектора нет, это точно. Калебу просто не повезло — он решил поиграть в следователя, а Войд узрел в этом навыки будущей своей пешки, поэтому забрал его из семьи. Между прочим, у Калеба и сестра есть, тоже смышлёная девочка, но ей стёрли память, к сожалению.       − А родители что? Их ликвидировали или стёрли?       − Сами погибли, насколько я знаю.       − Что-то мне этот сюжет напоминает… − Винс легко провёл и быстро параллель со своим прошлым. Кто знает, может, он сам когда-то напроказил, сгубленный детским любопытством?       − Калеб ни в коем разе не его сын, как минимум потому что он не похож на Войда совсем.       − Будем честны, Войду и женщина-то никакая не даст, ха-ха, − немного погоготав со своих слов, Винс понял, что его собеседник шутки не оценил. Видимо, черта унижения Инспектора, за которую нельзя было заходить, всё же существовала.       − Он был другим пару лет назад, и уж тем более десять-пятнадцать, поэтому так уверенно я бы не стал списывать это со счетов… Но мы так ни к чему и не пришли, ты так и норовишь меня отвлечь, наблюдатель, − серьёзность, проснувшаяся в Хейго, лишила Кавински задорного тона. — Не бездельничай, ты знаешь, что, чем больше мы тянем, тем хуже становится. Я предлагал Киаре вернуться в штаб Наблюдателей Альт-Сити, но пока в Омене дела идут слишком хорошо, чтобы мы могли вырвать её с того места алгоритма. Нам нужен, − он выделил это слово, − кто-то здесь. Обладающий связями, как ты. Преданный нам, как ты. И сообразительный, как ты. Винс, тебе придётся поискать кого-то себе на замену, потому что я не могу держать крепкую связь с полицейской властью.       − А Лев что?.. — ещё оставалась надежда.       − Занят в Башне Света, но я не уверен, сколько ещё он сможет там продержаться, − мужчина нахмурил взгляд.       − В каком смысле?       − Его недавно понизили совершенно по непонятной мне причине. Теперь он не Генерал-полковник КБИ, а всего лишь Генерал-майор.       − Даже на два?.. Вот дерьмо. — И тут же Кавински напрягся. − Но он же вообще не высовывался, с чего так? Они должны были приложить объяснение.       − И на этом моменте мы переходим к самой неприятной части, − Хейго протянул копию документа, который ему удалось достать. Тяжело вздохнув, наблюдатель даже не стал надеяться на то, что увидит что-то обоснованную причину для присвоения более низкого чина. Главный Секретарь молчал, ожидая, когда Винс дойдёт до разъяснительной части. Беглый взгляд красных глаз прошёлся по диагонали текста, убегая от формальных моментов в поисках чего-то дельного. Потом блондин нахмурил брови, скривился в лице и воскликнул, − Чё, нахуй?! — попытка тихо выругаться тихой не получилась, выразительный взгляд Хейго напомнил, где они находились, Винс немедленно закрыл рот рукой. Осознал абсурдность мысли, принял её и положил документ на стол, убрав пальцы от нижней части лица. — Утрата доверия это самая нелепая и самая субъективная причина для того, чтобы лишать звания или классного чина, в целом дурацкая, просто чтобы было.       − Соглашусь, но повлиять мы на это с тобой не можем. У меня нет сомнения, что Лев был крайне осторожен, тем более, что мы очень давно с ним не виделись, то есть подозрений он вызвать не должен был. Но… Ты же обратил внимание, кто издал распоряжение и подписал его?       − Архонты… Точнее, одна из них. Но смысла это не имеет, потому что ни одну из них мы в лицо не знаем. Ну и где-то на заднем плане помаячила наша любимая собачка, − сколько только обзывательств Винс не придумал для Войда.       − Верно. Но, я думаю, ему самому было плевать на Льва.       − Почему?       − Инспектор крайне редко появляется в Башне Света и имеет достаточно узкий круг полномочий относительно всех организаций, которые она в себя включает. Косвенно связан, отрицать нельзя, но… Подожди, я… − Секретарь вошёл ступор, похлопав глазами, нахмурив лоб и озадаченно посмотрел на Кавински. — Либо я сошёл с ума, либо у нас актуализируется вопрос касательно того, кто занимает руководящую должность в КБИ.       Кавински вскинул брови.       − Та-а-ак, погоди… Я тоже не помню, да и не знаю.       − Тебя стирали это неудивительно, но, но почему я не помню? — потеря контроля над ситуацией немного вывела из колеи.       − Я бы пошутил, что ты просто старый, но это уже даже не смешно. — Сухие слова бывшего наблюдателя стали завершающими в оценке факта понижения Льва как негативного и абсолютно непонятного события.       − Похоже, пора нам встретиться с ним, он-то должен знать, хотя есть и вероятность, что об этом высшем должностном лице никто ни слухом, ни духом — мало ли, на какие меры могут пойти Архонты. Я даже не удивлюсь. Если мы так и не узнаем.       − Лучше бы узнали, а то мне вообще как-то не по себе стало… − у молодого человека похолодел затылок. «КБИ отвечает за проверку всех сетей, а значит все сообщения прослеживаются. И я бы предпочёл оставить тайной все переписки и чаты, что веду с клиентами, потому что состава там хватает на сто две ликвидации».       − Я свяжусь со Львом, чтобы мы подобрали время для встречи.       − Нет, погоди, нам всем не обязательно собираться, лучше просто передавать информацию по одному, пусть он тебе расскажет, потом ты мне и Нике, а я Киаре как-нибудь.       — Конечно, я так и собирался сделать, — усмешка Хейго до боли напомнила то, как это делал Инспектор. «Сразу видно, что из одной семьи». — Калеба не трогаем, Войда тоже. Так кто следующий?       — Что насчёт Фальконе?..       — И чем же тебе не угодил священник?       — Он мутный типок, вот и всё. А ещё его сын прикрывается папиной должностью и нарушает парочку статей из налогового законодательства, а потом выкупает у Церкви прощения.       — Почему тогда не сын, а Фальконе?       — Потому что Фальконе единственный, кто позволяет такое, насколько я знаю.       — Хах, да откуда ж ты знаешь о таком?       — Ну, вообще-то, — теперь улыбались они уже вдвоём, — я же бывший наблюдатель, от меня мало чего можно скрыть. А так, ну, птичка одна напела…       — На тебя посмотришь, так хоть сейчас главой Наблюдателей назначай, а ты всё не идёшь, — Хейго подложил ладони под подбородок, лукаво смотря на собеседника.       — Не, мне ещё далеко до этой должности, да и с уровнем доверия проблемки есть, кхм, небольшие. На самом деле, мне действительно просто рассказали, ничего сверх, — от похвалы Кавински чуть зарделся, но не позволял себе красоваться, потому что перед Хейго делать это было бесполезно и совершенно не нужно.       — Если мы берёмся за Фальконе, то что нам нужно в первую очередь?       — Верующий, не вызывающие никаких подозрений. Сразу говорю, таких знакомых у меня нет…       — М-м, жаль… Условно, он или она есть, что дальше?       — Если это «она», то дело решается крайне быстро, хотя, я ориентации этого Фальконе не знаю.       — Ты опять хочешь воспользоваться девушками?       — Свет, ты знаешь, у скольких из них фетиш на это дерьмо? Он и его с ногами и руками загребут, только разреши сорваться — старика просто затрахают до смерти, и я даже не шучу!.. — брюнет прыснул мешком. — Они смогут легко довести этого старика, либо до инфаркта, либо до чего ещё, хотя, в целом, мы можем использовать и яд… Девчонки давно шарят в этом деле.       — Свет, мы действительно используем проституция для этого… — это было настолько смешно, что становилось плохо. Хейго откинулся на спинку стула, закрывая лицо ладонями. «Эти девушки работают с нами по нескольким причинам. Первое, это часы, которые они получают за то, что мы сводим их с клиентами. Второе, это удовольствие, которое они же и получают. Мерзко, но что поделать. Третье, это интерес в падении Империи и легализация проституция и организация публичных домов. Иногда все три причины совпадают, иногда только одна или две. В целом, это не должно иметь значения для нас. К сожалению, институт проституции… Укрепился в обществе ещё с давних времён, поэтому мы приняли решение о том, что лучше государство будет его контролировать, легализуя в будущем нежели эти девушки будут похожи на простых шлюх, которые умирают к тридцати годам от сифилиса или ВИЧ. Когда проституция пройдёт легализацию, мы обязаны будем установить максимальные часовые выплаты, чтобы множество девушек не посчитали, что для них это самый прибыльный источник заработка. Мы и сейчас так делаем. Если кто-то отказывается работать за наш диапазон, то мы оставляем девушку, позже к ней приходят социальные службы и отправляют на обязательные работы — так она официально получает часы, место алгоритма, медицинское и пенсионное страхование. Если соглашается, то мы устраиваем её на место, где она сможет связываться с клиентом. Проститутка есть практически во всех организациях, особенно в сфере политики и управления. Взамен на плоские утехи их клиенты оказывают услуги нам, всё зависит от того, на что присутствует спрос».       — Мы никого не заставляем этим заниматься, так что я считаю, всё нормально. Хотя лучше б масштаб бедствия уменьшился, а потом и вовсе исчез — это дерьмо можно использовать, пока оно работает на нас, но я бы не стал терпеть такую херню в новом государстве.       — Солидарен с тобой полностью. — Секретарь тяжело вздохнул. «Повышение социального статуса женщин, занимающихся проституцией, превращение индустрии торговли телами в коммерческий институт, расширение этой области в экономической системе. Рамки дозволенного никогда не должны достичь черты оправдания проституции, употребления наркотиков и алкоголя, убийств, краж, взяток, грабежей и остальных преступлений. Я ни за что не прощу себе то, в чём участвую, и я понесу наказание. К сожалению, наша цель оправдывает средства, но она не сможет оправдать меня перед собственной совестью». — Знаешь, что, Винс… А поищи-ка ты лучше доказательства, которые смогут подтвердить виновность Фальконе. И сделай это законным путём.       — Как скажешь. Совесть мучает?       — Именно. Как бы я ни старался, не могу принять это. Понимаю, что легче в плане реализации, но тогда мы станем ничем не лучше. Мы долго обсуждали это с Никой — ты уже знаешь, что она напрочь отказывается от того, чтобы вникать в тёмные, — последним словом называлось всё нелегальное, что реализовывалось Кавински под попечительством Хейго. — Я понимаю её.       — Хорошо, что среди нас есть кто-то бессовестный. Киара, к слову, тоже не рада… Да и Лев, думается мне, того же мнения. Я вас втянул в это сомнительное дельце, хах… Зря, наверное.       — Нет, мы все несём ответственность. Каждый из нас мог просто сдать тебя Полиции или стереть ещё раз. И мы вместе обсуждали и принимали на тот момент все решения. Методом проб и ошибок стало ясно, что такая стратегия нам не симпатизирует и должна как можно скорее перемениться. Не хочется по самую макушку головы погружаться в этот ил, иначе дышать будет невозможно.       — Честно, не испытываю таких же морально-нравственных страданий. Наверное, потому что на людей, обычных граждан, мне просто наплевать.       − В некоторой мере я тебе даже завидую, хах…       − А чему тут завидовать? Меня из-за этого все плохим человеком считают, в целом, мне не в чем их обвинить. Они правы.       «Я не ценю людские жизни так, как раньше. В один момент мне стало просто плевать, кому там плохо, а кому хорошо — главное, чтобы мне было заебись. Если постоянно думать о чужом счастье, то на своё ни времени, ни сил, ни средств не останется, а на кой Чёрт оно мне надо? Я не святой, чтобы каждой собаке предлагать помощь. Кроме того, никто и спасибо не скажет за твои хорошие дела, всегда найдут, до чего докопаться. Всё, хватило с меня. Хочет бухать — бухай, хочешь колоться — ради всего Святого, я не запрещаю, хочешь трахаться с кем попало — всё для тебя. Пока эти люди выбирают губить свою жизнь, а не чью-то другую, мне вообще поебать — я же только в плюсе остаюсь — меньше конкуренции, больше часов. Терпеть я не могу тех, кто встаёт у меня на пути, портит жизнь мне и другим без весомых на то причин и не несёт никакой пользы. Я эгоист и горжусь этим. В конце концов, меня никто не жалел, и мне каким-то неведомым чудом удалось вылезти из того дерьма, в котором я плавал в подростковые годы. Вряд ли без помощи кого-то, и я бы от всего сердца отблагодарил этого человека, будь у меня возможность, и мне грустно, что я не могу этого сделать, вот только… Видимо, он предпочёл исчезнуть из моей жизни навсегда — а может и нет?.. По своей воле или нет, мне тоже доподлинно неизвестно. Но я надеюсь, что смогу ещё раз встретить его. Где — не имеет значения».