«Акула в формалине»

      — Гражданин I-600-SWt, вы в порядке? — спросил голос Инспектора.       Кавински валялся на грязном и холодном асфальте, прижимаясь к нему щекой, которая точно ныла от какого-то синяка, полученного совершенно непонятным ему способом. Молодой человек не помнил никакой драки, хотя чувствовал себя даже хуже, чем бывало после ночи, проведённой с дешёвым алкоголем. «Видимо, я выпил нихера не одну бутылку, а как минимум пять, потому что штырит меня не по-детски, конкретно так, что аж Инспектор Войд привиделся…». Понимая всю ущербность своего положения, молодой человек, испытывая сильное головокружение, опираясь одной ладонью на стенку, удачно оказавшуюся рядом, встал на ватные ноги.       Мужчина не намеревался поддерживать или помогать, просто наблюдал, внутренне упиваясь своим поступком — он смог стереть память этому посмешищу для всей Империи, которое успело хорошенько-так опозориться как до, так и после процедуры будучи в абсолютно невменяемом состоянии, пуская слюни на пол, мыча, валяясь на нём и заплетаясь в собственных ногах. Штаны у Винса были грязные и местами сырые, и он всей оставшейся душой надеялся, что не сходил в туалет под себя…       — В поря-дке, — с заминкой ответили. «Я не чувствую, что пил, ничего подобного… Но почему так мутит?..».       — Я удивился, увидев вас здесь, — Инспектор играл хорошо. Так, будто не он сам вёз бессознательного юношу в это гиблое место после того, как приказал дать тому снотворное и продержав в камере всю ночь. Он разыгрывал этот спектакль на тот случай, если блондин всё же поинтересуется, почему ничего не помнит. «Если бы он очнулся в Полиции, то наверняка догадался бы, что его стёрли, а так додумается лишь до того, что напился как последний алкоголик. В конце концов, это очень похоже на него… Очень юного бунтаря».       — Да не пере-жи-вайте, — он пытался говорить спокойно, хотя у самого в сознание было Чёрт пойми что. — Всё нормально, — «Надо просто хотя бы сосредоточить взгляд на… На… Да хотя бы на вывеске, любой», — рассеянно посмотрев в сторону города, выглядывающего из-за стен закутка, в котором очнулся, Винс, кажется, даже испытал некое чувство дежавю — он был здесь.       Сама судьба издевались и смеялась над ним. Это было до боли смешно.       Вот только он ничего не помнил от этого места вообще, точно первый раз находился здесь. Голова трещала от этого ещё больше. Трещала по швам, которыми всю его память перешили, выдрав красные нити и впихнув первые попавшиеся под руку, лишь бы не разошлось.       — Сможешь вернуться домой, Кавински? — Войд был уверен, что результат всё равно будет отрицательным.       — Конечно!.. Доеду как-нибудь, — началось бормотание под нос, — надо только набрать хоть кого-нибудь…       — Твою машину я распорядился доставить сюда. Ранее она находилась в крайне интересной локации, — Войд просто упивался над ним. Получив желанную реакцию, — нахмуренные брови и полное непонимания лицо — продолжил. — Судя по всему, ты был в «Сумеречной Звезде», а вот как уж тебя занесло в это место — мне неизвестно.       — Как Вы вообще поняли, ч-что я вооб-ще тут? — начинало немного пробирать на холод.       — Ну а как же!.. — усмешка. «Чё-то я сомневаюсь, что он сам трезвый, с хера ли весёлый такой?». — Ты же наблюдатель, хоть и бывший. Тебя обнаружили добрые люди, позвонили в Полицию, а там сотрудники сразу обеспокоились. Посуди сам: наблюдатель без сознания лежит в крайне неблагоприятном районе Альт-Сити, а его автомобиль, напротив, стоит на парковке около клуба на другом конце города. Я бы удивился, если бы вопросов не возникло.       — И то верно, вот только… Только мне этот автомобиль не поможет, если я пил вчера, — «В чём я крайне сомневаюсь».       — Могу одолжить алкотестер, — Инспектор смотрел сверху вниз, и по его выражению можно было сказать, что он будто крайне заинтересован в продолжении диалога.       — Да, одолжите, пожалуйста, — Винс кулаком вытер сырую и холодную щёку, ещё и поморщившись, понимая, что испачкался и лицом. Он стоял на месте, пока ждал поданного измерителя из рук показательно сходившего до машины бывшего начальника. «Так, я точно помню, что я не наблюдатель больше… Ну, как, бывших наблюдателей в Империи не бывает, но алгоритм-то я сменил, это помню. Ладно, разберёмся позже». Посмотрев на экран смартфона, Винс понял, что было десятое число Декабря, времени около десяти утра. Суббота.       — Держи, — из рук Инспектора, закрытых плотными кожаными перчатками, Винс взял алкотестер, выдохнув из гортани горячего воздуха, после чего отдал Войду, который с равнодушным лицом оценил результат, удивившись для вида. — Ты абсолютно трезв. — А вот сам юноша подобному заявлению удивился, но приятно.       — Ладно… Эм, я, я тогда поеду, сегодня выходной, я не должен выполнять алгоритм, — было неловко оставлять Войда, потому что выглядел он так, словно немногим ранее он и Кавински назначили встречу, а второй сейчас нагло убегал с неё по важным делам.       — Не беспокойся, отдохни, конечно. Клиенты подождут до Понедельника, — его лицо можно было бы воспринять как приветливое и заботливое, но бывший наблюдатель слишком хорошо знал Войда, чтобы понимать — это фальш. «Мужик, мне пиздец как не нравится, как ты себя ведёшь по отношению ко мне», — Винс чуть не нахмурился, смотря Инспектору прямо в лицо, но он всё ещё был в расслабленном состоянии, как и вся нервная система, которая через раз передавала его мысли в их внешнее выражение. — Береги себя, наблюдать. До свидания.       — Понял Вас, господин Инспектор. До встречи и спасибо, — самым сдержанным и спокойным образом сказал Винс, желая побыстрее удрать, сесть в свою машину, существование которой его мозг ещё не совсем признавал, доехать до дома и, желательно, поесть там чего-нибудь. Не хотелось даже пропустить бокальчик-другой какой-нибудь смертоносной смеси, придавшей бы ему смелости, нет…       Кавински помнил, как выглядела машина Инспектора, да и, в конце концов, Войд к ней подходил, а это значило, что второе авто — его, чему он опять изрядно удивился. Пошарив в карманах, достал ключ, чуть не выронив его, как только увидел марку машины: «Это моя машина?! Откуда у меня такие часы были?! Или я у кого-то тачку отжал?! Чё за хуйня?! И почему я ни Черта не помню… Видимо, головой меня приложило знатно». Сглотнув, сев на водительское, молодой человек точно в первый раз начал рассматривать салон. Но ощущения руля под ладонями и места на сидении было не новы — всё как родное. Усмехнувшись самому себе, Винс поехал, но возникла ещё одна проблема… «А где я живу-то? Ебаный насос, в больничку по-хорошему надо, кажись, у меня амнезия, иначе я в душе не ебу, что происходит… Ну, надо хотя бы позвонить кому-то, с кем у меня хорошие отношения, если они вообще есть… А! Точно! Я же просто могу посмотреть, где я зарегистрирован, чё туплю-то. — Затупил он ещё больше, когда увидел, что на нём зарегистрировано два объекта недвижимости, один из которых находился за Альт-Сити. — Прекрасно, у меня, оказывается, есть дом. А где я последний раз-то был?.. Вроде дома, не в квартире. Значит поеду домой, на время-то пофиг, только есть хочется, но можно булку какую-нибудь взять. — Как водить машину он помнил, поставил ноги на педали, поворачивал руль, помнил значение всех кнопок, даже музыку включил, но немало и приятно ей удивился — одни песни вызывали тревогу в груди, другие — пустоту, третьи — выброс адреналина. Он не понимал что чувствовал и что должен чувствовать. По архиву поездок понял, что ездил в дом он по какой-то дороге, не находящейся на поверхности. — Наверное, она платная, но я не хочу тратить в два раза больше времени на то, чтобы выехать из города, поеду по ней, фиг с ним, заплачу несколько часов… Если они у меня есть вообще, надо бы счёт посмотреть, — ничего не подозревая, жуя булку и запивая её холодным чаем, он расслабленно достал из кармана телефон, нажав на уведомление — чек с оплатой, внизу которого был указан баланс, от количества цифр на котором Кавински сначала поперхнулся, чуть не вылив на себя всё содержимое стакана и выронив из рук телефон, упавший в проём между сидением и бардачком. Откашливаясь, убрал чай в подстаканник, полез за телефоном, цифры на котором… Не изменились после того, как он протёр глаза, пропялился на экран пару минут и ущипнул себя. — Сейчас, кха!.. Сейчас не… Не понял, кх!.. Откуда оно всё?! — взгляд наконец упал на брюки, на которых рассекались оранжевые полосы, подсказавшие ответ на возникший до того вопрос. — Если у меня алгоритм механика, значит я больше не в Корпусе Наблюдателей… — глаза его озарилось чистым светом, даже мир стал выглядеть по-другому. — Я больше… Не наблюдатель? А, точно, Инспектор же… Сказал, что я бывший наблюдатель. Свет, наконец-то!.. Наконец-то я больше не занимаюсь этим! Я просто… Как нормальный человек работаю механиком! Меня перевели, мне поменяли алгоритм! У меня есть два дома, машина!.. — Винс взялся за голову, пребывая чуть ли не в состоянии аффекта. — Это мои часы?! — он повернул головой в сторону — будто в машине был собеседник, потом обратно, поджав губы, сдерживая удивление. — Да я, Чёрт возьми, самый богатый человек в Империи!.. Наверное. Мне так кажется. Да это и не важно, учитывая цены. Хах, всё вдруг стало таким дешёвым… Наверное, я мог бы купить себе даже личный самолёт? Просто так, по приколу. Было бы забавно. Вот только, чую я, не спроста всё так хорошо, как мне кажется. Что я успел такого натворить? Может, спросить у Бобби? — на секунду он застыл, не поняв сначала, имя какого человека произнёс, но потом мозг сообразил — чётко всплыл образ, все воспоминания, ассоциации, а потом и вопросы испарились. — А с кем я ещё общаюсь?.. — молодой человек пролистал список контактов, вспомнив и Джеффри, Антона. Кирилла, Питера, парочку людей из Полиции, бывших коллег. По выделенным линиям нашёл несколько контактов: Лев и Хейго — вот о них представления были более смутными, как и о девушке — Веронике, в отличие от них хорошо помнились Киара и Ричард. Всё же больше всего доверие было именно к Бобби, которого он набрал. Пара гудков, сначала — волнение, из-за недостаточной уверенности в знании этого человека.       — Да, Винс, чего звонишь? — голос друга сомнения развеял.       — Здарова. Тут дело такое, меня, кажись, стёрли. Ну или я где-то очень хорошо ударился головой, что ничего не помню. — Первую мысль он осознал как вариант прямо в моменте.       — Стёрли?! Ема, Винс, а мы-то думали, в какие дебри ты от нас уйти решил… Ладно, справимся, мы-то всё помним. У ребят пока дела, а вот я свободен, Где тебя можно подобрать? Ты помнишь, где ты находишься? — «Ему повезло, что он вообще смог набрать мой номер… Свет, как его стёрли-то?!» — Бобби по меньшей мере был в шоке.       — Да, собственно, я на машине, могу по картам доехать. На удивление, я помню, как водить.       — Э-э-э, звучит странно, ты вообще должен как овощ себя чувствовать…       — Тоже об этом подумал. Значит ударился где-то нормально так. Дела это не меняет, мне б домой доехать. Так, скажи мне, где тебя самого можно подобрать?       — А, ну…       Бывший наблюдатель осторожничал за рулём, скорость не набирал — мало ли, что в его голове происходило, а это значило, что можно побояться и самого себя. Рисковать он любил, но не так опрометчиво. Подобрав Бобби где-то в районе местонахождения его квартиры, Винс вместе с ним поехал по туннелю, о котором мало чего помнил.       — Как вообще мне в голову пришло въезд в дом организовать через подземку?       — Не, друг мой, таких подробностей я не знаю, уж прости, ты мало о чём распространялся, особенно о своей личной жизни. Мы бывали у тебя дома от силы-то раза два, и то не все. Видимо, мы хорошо тогда отметили твоё новоселье, потому что я ни Черта не помню о том, что вообще тогда было.       — Так я и сам ничего не помню, а так быть не может, потому что я не пью уже несколько лет…       — Так у тебя амнезия, вот и забыл. Не забывай, ты… М-да, «не забывай, ты многое забыл» звучит по-идиотски, — он усмехнулся.       — Действительно. Я вообще много не помню, ну или вспоминаю, когда мне покажут что-то, что напоминает о предмете, знаешь, как тестики в начальной школе, — разговаривая, он немало удивлялся тому, как добирался до дома… Ехать в туннеле под Альт-Сити было для него как в новинку.       — Тогда можно не переживать, вспомнишь ты ещё всё, не кипишуй, — прозвучало не совсем воодушевляющее, но должным эффектом на какую-то долю-таки сработало.       — Мне просто интересно, насколько я был богатый, и ценил своё время, что сделал вот такую вот схему только ради того, чтобы ездить домой из города без пробок и прочей мишуры городских суёт.       — Мишуры чего?.. — Бобби не понял. — Чего кто суёт… Свет, тебе точно нужно проспаться было.       — Нормально я всё сказал, не знаю, чего тебе не понятно, — он даже насупился.       Вид гаража он отдалённо помнил, как и чёрный автомобиль, который стоял рядом. Помимо него были два мотоцикла, сменная резина, канистры с бензином, парочка ящиков с, вероятно, инструментами для обслуживания авто, и прибор для мойки машин. Как только Кавински вышел из машины, то пошёл ко второй, разглядывая номера и прикидывая в голове её ценник, от вида которого его занесло в сторону. Он действительно чуть не упал из-за того, что в глазах потемнело. Как минимум, ему показалось, что в них троилось.       — Ты чего шарахаешься? — брюнет же был совершенно спокоен, стоя рядом с убранными в карманы руками.       — Да… До сих пор не могу привыкнуть к тому, что я не бомжую, как в пятнадцать лет… — он испуганно отошёл к двери, которую нужно было открыть одним из электронных ключей, о существовании которых Кавински не забыл, что его удивило. Его в целом удивляло сейчас практически всё.       — Причём тут именно твои пятнадцать лет?       — Не знаю, просто засело в голове, — разобравшись с дверью, вошедши первым и только после пропустив Бобби, хозяин дома начал рассматривать всё: «Я помню. Что здесь туалет, что у меня барная стойка на кухне, что в стенах есть неоновые полосы, которые шикарно смотрятся, когда темно. И я помню, что…» — тут об его ногу как раз потёрся мокрый нос пса, жалобно смотрящего на Кавински чёрными глазами. Присев, потрепав его по голове, молодой человек непроизвольно сказал. — Ну что ребёнок, покормить тебя надо? — да. он помнил, что у него был пёс, которого просто «животным» язык не поворачивался назвать.       — Ну ты молодец, конечно, зачем ты Ваньиня дома оставил? — кличку, как и догадывался Винс, он тоже вспомнил только в тот момент, когда её упомянули.       — Я даже не помню, что я вчера делал, так что точного ответа тебе не дам. Может, предположишь? Вообще, Инспектор сказал, что моя машина стояла у «Сумеречной Звезды», а я был вообще на другом конце Альт-Сити.       — Ну, мы часто в «Звезду» ходим, как говориться, пить, танцевать и веселиться, так что я бы даже не удивился, если бы сам после неё очнулся Свет знает, где, — Бобби уселся за один из барных стульев, пока Кавински соображал, где найти мясо для пса — точнее, его он нашёл и уже принимался разделывать.       — Так, ёмаё, я тебе говорю, я не пью! Как я мог очнуться в каких-то ебенях, ничего не понимая и не помня, если я не пил!       — Ну, знаешь, кхм… Побочки от твоего обезбола могут быть разные, хотя его у тебя должны были забрать давным-давно, — по лицу блондина, который уставился на говорящего так, точно впервые слышал слово «обезбол» в свой адрес, можно было понять, что… Раз был действительно первый. «Если он не помнит, что употреблял наркотики, то, может… и не нужно ему напоминать? Он забудет о них? Может, нормальным тогда станет».       — Что ещё за обезбол?       — Да так… Если ты ударился, может, обезбол потом выпил, а всё равно пошёл куда-то, вот и… — у него очень плохо получилось скрыть свою мысль.       — Бобби, я не тупой, по тебе видно, что ты врёшь. Что ещё за обезбол? — Кавински начал нервничать, да и его друг тоже — в конце концов, от первого можно было ожидать чего угодно, он когда-то уже грозился стереть или убить, с сейчас стоял с разделочным ножом в одной руке, не задумываясь, направляя остриё в сторону чужой груди. Вздохнув, ответили:       — Ты принимал обезбол несколько месяцев, это был наркотик. Тяжёлый.       — Я принимал наркотики?! — глаза его медленно полезли на лоб. Пребывая в ступоре, Винс похлопал глазами, после чего опять уставился на друга, хмурясь. — Почему я принимал наркотики?       — Вот этого, честно, я тоже не помню, — тут в ступор вошёл и второй человек в этой комнате. — Не знаю. Ты не говорил. Давал их тебе Ричард, но пару недель назад ты сам его сдал Инспектору Войду и ликвидировал.       — Потому что Ричард был крысой, — Винс тупо смотрел в пол. «Я помню, что в первый раз я взял наркотики от него, сам попросил, но… Почему?».       — Да.       — Это был не вопрос, а факт. Я помню, что он делал на меня наводки следователям и другим наблюдателям. И я помню, чем я занимался — нелегалом. Интересно, конечно, получилось, что бывшие наблюдатели уходят в криминал, — нездоровая усмешка. Он уже закончил с мясом, которое бережно переложил в миску, около которой послушно сидел Ваньинь, но к еде тот не притронулся. — А, точно, каша же ещё… — слегка рассеянно Кавински отошёл к холодильнику, из которого принялся доставать кастрюлю, собираясь разогреть её содержимое.       — Ну, смотри, ты помнишь, что именно есть у тебя дома. Ты помнишь, что и где лежит. Ты помнишь, чем занимался, что делал, почему происходили некоторые вещи…       — Вот именно — некоторые!.. — громко подметил Кавински, от чего его гость слегка подпрыгнул на стуле. — Что это за выборка такая?! Что-то помню, а что-то не помню! А вдруг я забыл что-то важное?! Что-то, что является ответом на все мои вопросы?! — в нём проснулось бешеное любопытство — проурчал живот — и ещё немного голода. Содержимое другой кастрюли пошло уже в собственную тарелку.       — Иногда мозг заставляет нас забывать травмирующие вещи. Скорее всего, ты забыл о травме.       — Из-за которой я и принимал наркотики? — перебил молодой человек. — Звучит логично, но это не значит, что я так просто отстану от поиска причины. Если это произошло, то почему-то, а мне не нравится тот факт, что это произошло. Хотя бы чтобы не повторить ошибок прошлого, я должен разобраться, иначе всё бессмысленно.       — Для начала просто забудь вообще…       — Ага, прекрасно, я итак, по ощущениям, половину жизни забыл, вспомнить надо.       — Ну вот что? Что тебе вспоминать? Если это травма, то зачем? Чтобы опять загоняться, не спать ночами, подсесть на наркотики и алкоголь, мучать себя изо дня в день? Ты для этого хочешь всё перерыть, вывернуть и снова оставить мирненько лежать? Нет, нифига подобного, больше не прокатит, Винс. Посмотри на себя — вот кроме того, что ты что-то плохое не помнишь, у тебя есть проблемы? — Бобби отчаянно не хотел, чтобы Кавински в чём-то копошился, если это казалось его прошлого, о котором у Бобби не было хороших предчувствий: «Он бы не стал таким, если бы не что-то, случившееся давным-давно. Это явно было что-то тяжёлое, от чего можно было сдохнуть».       — Нет…       — Тогда уймись и прижми свою любопытную жопу к стулу и просто поешь, блин, а не носись как угорелый по своей кухне!..       — Я не ношусь, мне надо, чтобы всё было на своих местах!.. — «Включая мои воспоминания! Они мне нужны!». Всё же прислушавшись, он опустился на соседний барный, сразу же начав прихлёбывать суп.       — Перфекционист хренов. Ну, хоть что-то осталось прежним, — тот улыбнулся, подложив кулак под щёку, смотря на бывшего наблюдателя.       — А что-то изменилось? — обеспокоенность спросил.       — На моей памяти ты был более нервным, даже больше, чем сейчас, а потом наоборот становился закрытым.       — Не привык говорить с кем-то о проблемах, что поделать, — сказал-то он это, но вот что-то у сердца так заныло, будто он не просто нелепицу сказал, а врал самому себе самым наглым образом.       — Сейчас придётся, а то мне как-то тревожно за тебя становится.       «Ага, всё вам так и расскажи первым рейсом и на линию к психиатрической… — про себя поворчал он. — Как хорошо, что врать и играть на публику я умею славно».       — Да нормально всё, чё ты начинаешь, ну, головой ударился чутка, с кем не бывает…       — Вот нифига не нормально это. Если ты сам упал где-то, то тебя одного страшно куда-то отпускать.       — Ой, да чего страшного, мне не пять лет… — вставили между слов.       — А если кто-то тебя так, то речь уже идёт об ответственности, — Бобби ещё что-то говорил, но внимание его разглагольствам уделено не было.       «Мне нужно посмотреть записи с камер наблюдения, если их ещё не подчистили. Сначала на себя, потом на Инспектора — он же пиздит как дышит, не поверю я, что он по первому зову о крякнувшем наблюдателе, к тому же ещё и бывшем. Он что-то явно знает, но молчит… Если б его мысли можно было прочесть, эх. А! Точно! Ещё можно посмотреть записи о моём местоположении в течение последних суток, я так хоть пойму, кого-чего. Ну и, может, по записям с импланта ещё пойму, кого я видел — я, может, и забыл, но видел же наверняка что-то. Когда Бобби уйдёт, я займусь этим, да и в душ по-хорошему надо сходить, Чёрт знает, где я до этого валялся…».       Вероника бежала со всех ног по коридорам Правительства, запыхаясь. Она слышала, что происходило вчера в здании Полиции, сдерживаясь от того, чтобы не подать виду — конечно, она обо всём знала, в конце концов, письмо от Кавински было ею получено. В её руках колыхалась папка с документами — якобы подписанными в крайний срок отчётами, которые она должна была сдать Главному Секретарю. На самом деле она всегда сдавала те вовремя, да ещё и в электронной форме, а такой способ передачи информации был заранее обговорен между ней и Хейго.       Встав у двери, ощущая боль в правом боку, опираясь на стену, она постучалась в его дверь, получив разрешение войти. Зашла, так и не сумев отойти от шока, чуть ли не в считанные секунды оказавшись рядом, протянув папки, продолжая стоять за столом, опираясь на него кулаками.       — Недоброе утро, господин Главный Секретарь, извините, что предоставила Вам информацию с опозданием, — она даже голову склонила, обессиленная, не сумевши её держать.       — Утра, госпожа Вероника, — глухо. Мужчина опешил, взяв из её дрожавших пальцев документы, раскрыв папку, посмотрев на заголовок первой страницы, немало удивившись, но не поведя даже бровью. Видео и аудио -наблюдение в кабинете несколько мешали, но стереть записи сейчас казалось чем-то невозможным. «Отчёт о стёртых за 10.12? Но я же получил его ещё утром, для чего?.. — он сразу принялся перелистывать до третьей от конца страницы, презентабельно откинулся на спинку стула, поджав губы, задумавшись. Девушка не смотрела на него, она всё продолжала тяжело смотреть на стол. — Стоп, сегодня десятое число. Время только десять, зачем?..» — Он понял, зачем, когда увидел графу с именем Кавински. И количество раз, сколько ему присуждался новый номер. — Девять?.. — он поднял на неё испуганные глаза.       — Инспектор сделал девять. — Она только сейчас посмотрела в глаза Главного Секретаря.       — Инспектор?.. — вопрос был риторическим. — О Свет… — в ушах начало звенеть. — Что сделал наблюдатель? — Ника начала говорить шёпотом.       — Попытался ликвидировать. Кроме того, они кричали друг на друга. Я слышала всё это. I-600-SWt бывший наблюдатель, я обязана была присутствовать и отчитываться перед Инспектором Войдом, меня вызвали в одиннадцать вечера, тогда всё и началось. Всё запротоколировано, и я рекомендую посмотреть запись, — по девушке можно было понять, что она находилось в шоке от того, что видела и слышала, но это было проявлено в самой страшной форме — равнодушный взгляд, поставленная и сухая речь. Это было просто ужасно.       Хейго незамедлительно открыл нужную страницу на своём ноутбуке, подключив наушник. Он сидел со скрещенными около нижней части лица пальцами, не отрывая взгляда от экрана, лишь шумно выдыхая на некоторых моментах. В какой-то момент даже пришлось убавить громкость из-за силы криков, с которыми участники бросались друг на друга. Он и представить не мог, как можно было пребывать там, потому что страшно действительно быть могло.       — Господин Главный Секретарь, мы должны незамедлительно оказать гражданину помощь, так как сегодня…       — Без моего ведома и разрешения, как я узнала, его просто доставили в определённое место Альт-Сити и оставили на некоторое время там, Инспектор бездействовал несколько часов, появившись лишь позже, единственное, что сделав, так это предложив алкотестер и разрешив уехать на личном транспортном средстве бывшего наблюдателя. Во-первых, это создало состав опасности для всех остальных граждан — после стирания мы не можем допускать граждан к средствам передвижения около трёх суток как минимум, это указано в Законе. Кроме того, после потери сознания гражданам оказывается медицинская, включая психологическую, помощь, чего сделано не было, что опять же нарушает установленные Законом нормы и правила, которых должны придерживаться все без исключения, даже Инспектор Полиции, — Вероника выступала перед Судьями, самим Инспектором и Священником, пока за её спиной стоял Хейго. — Мы не можем позволить себе подобного отношения к наблюдателям, даже если они являются наблюдателями в отставке.       — Вы предлагаете привлечь Инспектора Полиции к ответственности? — спросил Священник.       — Я не предлагаю, я требую, так как это нарушает Закон, а ничего важнее него быть не может, — Ника не боялась, смотря прямо в холодные фиолетовые глаза напротив. Будь они одни в комнате, Войд бы задушил её. От резкости формулировок стало не по себе и Хейго, но он не смел подать виду, всё же надеясь на благоразумность возлюбленной, но даже у него сложилось мнение, что перед ним стояла копия… Кого? Он не знал, но почему-то испытывал такое чувство, что когда-то знал человека, до боли похожего своим поведением на Веронику — маленькую, настойчивую и бесстрашную девушку.       — Вы правы, Вероника, — на удивление, слова эти принадлежали Судье Дезерту, он даже с осуждением посмотрел на Войда, ожидая от него ответа на обоснованное обвинение. — Господин Инспектор, Вам придётся написать объяснительную, — на это мужчина просто кивнул.       — Господин Судья, за такое деяние предусмотрено другое наказание, — Ника начала отстаивать своё мнение, — при всём моём уважении к господину Инспектору, но это как минимум выговор в личное дело. Не мною писан Закон, Вы знаете это. Но я заинтересована в том, чтобы наши граждане знали и понимали, что Закон един, все несут ответственность.       Хейго в мыслях уже молился всему, чему только можно. «Если они выступят резко и единогласно против, можно считать, что нашим жизням конец. Они постараются сделать что угодно, лишь бы убрать нас от себя, так как мы станем проблемными. Если стёрли Кавински, то и до нас доберутся. А он не должен был забывать! Он говорил, мы обсуждали, что на это стоит запрет, а по итогу что? Попадёшься Инспектору — поминай, как звали, и хорошо, если имя вспомнишь… Что тогда случилось в Полиции, я так и не понял. Почему стирание сработало только на девятый раз? Проблем с имплантом? Возможно, было бы лучше извлечь его раз и навсегда, но это невозможно, никто не примется, да и пропажу с радаров Империи заменят быстро. Нет, я не силён в технологиях, я не знаю, как решить эту проблему… Ника, зачем же ты это делаешь? Себя не бережешь, хуже только будет, нужно осторожно. А что, если начнут шантажировать? Вряд ли родители и остальные родственники будут рады. А если уровень доверия понизят? Нет, это абсолютный проигрыш…».       — Я согласен, я нарушил Закон и должен нести ответственность, — вдруг сказал Инспектор. — Вы всё верно говорите, в ваших словах правда, юная леди, — он смотрел на неё менее хищно, чем раньше, даже спокойно. — Прошу Судей и Главного Секретаря подписать данный выговор и поместить в моё личное дело. Насколько я знаю, это все требования, которые должны быть удовлетворены?       — Не совсем. Кроме этого Вам придётся заплатить два штрафа: один в пользу гражданина I-600-SWt, другой в пользу Империи, — девушка не растерялась.       — Хорошо. Вы знаете, что для этого необходим исполнительный лист?       — Конечно. — Та вынула из своей папки документ, любезно протяну его в сторону священника. — Думаю, священник Лоренс окажет нам помощь и подпишет его.       Упомянутый взглянул на неё, взяв ручку, готовый подписывать.       При всех Войд перевёл требуемые с него суммы. Чеки были приложены к исполнительному листу позже. Удивил такой исход дел не только присутствующих, но и, конечно, Кавински…       «Ого, часы подкинули! — не вылезая из кровати, он стянул с тумбочки телефон, проверив уведомления. На почту также пришло письмо с объяснением, над которым, кажется, можно было только потешиться. — Сам Инспектор Войд переводит мне часы, хах… Это смешно. Лучше бы мне, конечно, сказали, какого Чёрта я ничего не помню и нет ни единой, блять, записи того, как я оказался за три пизды от своей машины и места, в котором проводил вечер, — всё было верно. Записей не было. Точнее, Кавински их не нашёл. Доступ был только у Инспектора, Судей, Архонтов и Вероники. — Я мало чего понял из сообщения, которое мне отправил Хейго, но главное — мы обсудим всё после моего алгоритма в Понедельник. Вообще, поскорее бы, а то я нихрена не понимаю. Зачем мне столько комнат в доме? Одна ещё и с какими-то женскими вещами… М-да. Не помню, чтобы у меня была сестра, подруга или девушка, с которой бы я жил. Но не мог же я просто, блять, купить эти вещи сам? Кто со мной жил? Или с кем я жил? А если её тоже стёрли, но повезло меньше? — Сообразив, что можно просто посмотреть, кто ещё был зарегистрирован по этому адресу, он это и сделал, но понятнее не стало. — Да как так-то?! Как тут никого отродясь кроме меня не было?! Чьи это вещи?! Мне их выбросить, оставить, что делать-то?! Я не экстрасенс! — юноша запрокинул голову, тихо взвыв. — Почему искать ответы бывает так трудно?! — под боком тогда мопед Ваньинь, которого Кавински держал возле себя практически всё время, надеясь на то, что тактильные ощущения или его вид позволит бедовой кудрявой голове вспомнить что-то ещё. Но у головы были другие планы, потому что единственное, что он ещё вспомнил за два дня, было сюжета и прочитанных книг и… Несколько снов, которые были настолько чудными и мутными, что поверить в их действительность было бы равно безумию, как считал Кавински. Особенно он боялся последнего, где он надругался над девушкой. — А если это был не сон, если я?.. Нет, я могу выпить хоть весь алкоголь в Империи, быть в запое пятый год, быть под наркотиками, но я никогда не буду насильником. Я не такое уёбище. Что со мной должно было случиться, чтобы я докатился до такого?.. Если она была моей сожительницей, вещи которой хранятся в той комнате, я бы хоть что-то всё равно помнил!.. И это точно не была девушка лёгкого поведения, нет… — эти воспоминания сцен из кошмара вызывали дрожь во всём теле, непреодолимую тревогу и сомнение в собственном разуме. — Но я должен понять, чьи вещи! И почему она не оставила ни единой записки, где бы было её имя… Я проверил и свой телефон — нет там ничего, ни контактов, ни фоток. Её будто никогда и не было в этом мире, но след она оставила такой, что я до сих пор его вижу и даже чувствую…».       Чувствовал он не только это. Его шатало все выходные, проблемы с вестибулярным аппаратом, не иначе, поэтому в очередной раз спускаясь по лестнице, Кавински боялся упасть, держался за перила двумя руками. Общая слабость, частые и кратко срочные мигрени, лёгкое недомогание, потемнение в глазах — всё было с ним. Но Винс искренне считал, что это лучше, чем то, что происходило с ним в период с четырнадцати до пятнадцати лет. На его памяти, что угодно было лучше. Да, еда по-прежнему казалась не такой уж вкусной, но больше ему даже не на что было жаловаться.       Первый раз отошедши в душ, он долго рассматривал своё тело, думал, что оно всё покрыто синяками и ссадинами, но нет. Его будто и не трогали, даже пальцем не коснулись. Несколько минут покрасовавшись перед зеркалом своими лицом и телом, сделав даже пару смазливых и крайне привлекательны фотографий, входящих в рамки приличия, он пошёл в душ. Под горячими струями воды сидел долго, обнимая самого себя за плечи. Воздух вокруг, как и весь мир, казался холодным, и только вода, чуть ли не кипяток, были единственным, что согревало, будто его даже обнимали чьи-то руки… Вышедший красный, как рак, он быстро заполз под одеяло, с таким упоением разлёгшись на кровати с матрасом, от которого ничего не болело, что даже заснул с улыбкой на губах.       — Кавински!.. — Вероника обеспокоенно, но тихо вскрикнула, закрывая за собой дверь кабинета директора автомастерской. Она подлетела к нему, взяв в руки лицо, повернув то в одну, то в другую сторону, рассматривая. Он сидел с расставленными в стороны коленями, сцепив руки у живота, скучная в ожидании.       — Ты, кхм, Вероника? — он толком-то и не понимал, с чего девушка так волновалась. Она тут же отпрянула, сев на стул, до того внимательно посмотрев на височные части лица молодого человека.       — Да, и я удивлена, что ты помнишь моё имя… Скажи, ты совсем ничего не помнишь о дне до того, как очнулся перед Инспектором?       — Ну, вообще, нет. А, можно я сразу задам вопрос? Это не твои вещи у меня дома?       — С чего бы моим вещам быть у тебя дома? — она нахмурилась.       — Ну, я не знаю, просто я синие женские шубы не ношу, на каблуках не бегаю и губы красной помадой не крашу? — усмешка.       — Не-ет, эт-то точно не мои вещи, — она отвечала так, будто только осознала, что перед ней был человек, сильно ударившийся головой и бредивший. Винс подмял губы, тоже нахмурившись.       — А я… Я никого не насиловал, не приглашал к себе никаких девушек?.. — он стыдится это спрашивать.       — Свет упаси, нет. Если бы ты это сделал, я бы сама тебя убила, — она посмеялась. — Ладно, я постараюсь тебе всё объяснить… Ты решил, что сможешь ликвидировать Инспектора Войда и попытался сделать это через имплант, но, увы, ввёл ты код ликвидации для его прошлого импланта, однако сигнал был получен. В тот вечер ты был в «Сумеречной Звезде», это очень дорогой и престижный клуб Альт-Сити, — на это он кивнул, помня. — Тем же вечером Инспектор отправился за тобой, но нашёл он тебя в закрытом заведении. Как так произошло, что ты остался запрет там персоналом, мы до сих пор не понимаем. После тебя доставили в Полицию, там ты очень сильно повздорил с Войдом — я могу даже показать тебе запись, это было ужасно. Я была там, так как мне поручено отвечать за госслужащих, а ты, как бывший наблюдатель, входишь в их число. Вы материли друг друга так, как свет ещё не видел, это было сильно… — она была крайне восхищена тогда смелости Кавински, но… Стоило ли оно того? — Он не мог прикоснуться к тебе, хотя пытался, никак не мог ни убить, ни стереть, но, к нашему сожалению, у него всё же это получилось. Тебя стёрли девять раз, Кавински, — он в шоке посмотрел ей в глаза. — Хотя, честно, я не уверена, что это всё же произошло, потому что после стольких попыток ты бы просто стал овощем. Наверное, на это и надеялся Инспектор, когда после этого бросил тебя в переулке. Я не знаю, зачем он разыграл перед тобой этот спектакль, он не признался. Увы, мне удалось получить для него только выговор и компенсацию в твою пользу.       — А, так вот почему он часы перевёл, а я-то сижу, блин, сообразить не могу, с чего такая благодать? — злобная усмешка.       — Тебя практически всю ночь держали в камере Полиции, только под утро увезли. Кроме того, Войд… А, точно. Я поняла. Наверное, он сделал это для того, чтобы скрыть от тебя факт стирания, но я не могла оставить это просто так. Он всё просто подстроил.       — Такой цирк, Свет… — он вновь запрокинув голову, взявшись за неё руками, но не рассчитал, что та начнёт болеть от такой сильной мигрени, что Винс свалится со стула, ещё и потеряв на нём равновесие. — Ай, блять!..       — Кавински!.. — вновь испуганная, она помогла ему встать, взяв за руки. — Веди себя аккуратно, пожалуйста, не хватало, чтобы ты ещё себе травм нахватался.       — После девяти стираний башка раскалывается временами… — проныл он.       — Неудивительно.       — Самый насущный вопрос, который я имею, это: «Чьи, мать вашу, вещи лежат у меня дома?».       — На этот вопрос я, к сожалению, не смогу тебе ответить…       В дверь чуть ли не ворвался Хейго, на которого Ника тотчас и обернулась.       — Ты объяснила ему?! — мужчина подошёл к ней, положив руку на плечо, но смотря на Кавински, который всё держался за ушибленную голову.       — Да. И большую часть он вроде бы помнит.       — Кавински, скажи мне на милость, ты какого Чёрта без моего ведома решил это сделать?! — Хейго уже отошёл от состояния бешенства, которое его за хватило в самом начале.       — Не подумал… — мычание в ответ.       — Как ты вообще додумался ввести код на его прошлый имплант?! Разве забыл, что ему поменяли после пожара в Полиции.       — Какого пожара?..       Хейго тяжело вздохнул.       — Год с небольшим назад в Полиции случился пожар, в результате которого Инспектор повредил имплант, из-за чего пришлось его заменить. Ты ввёл правильный код, но не для того импланта.       — Так, может, ввести сейчас код для того? — попытался предложить Кавински.       — Поздно уже. Он всё поменял. — Хейго сел на стул рядом с Никой, запуская пальцы в свои короткие волосы. — Ты же понимаешь, что сам за это и поплатился?       — Понимаю, — как бы не хотелось этого признавать, было так. — Извини, что так резко перехожу на тему, но… Может, ты знаешь, я с кем-то жил в последнее время?       — В смысле?.. — Секретарь просто смотрел в пол, склонив голову.       — Ну, у меня дома чьи-то женские вещи лежат, вот прямо так, будто кто-то жил — я не про нижнее бельё, о котором ты мог подумать! — там кофты, брюки, пальто, плащ, шуба, домашняя одежда, ну, хотя… Да, нижнее белье там тоже было, но оно было в шкафу! В комнате, в которой есть кровать, стол, несколько папок с документами. И в ванной тоже приблуды всякие. То есть это не мог быть кто-то на одну ночь пришедший. Но я проверил — там никого не зарегистрировано! Никогда, причём, не было! — Хейго смотрел на бурную реакцию, сам не понимая, о чём или о ком шла речь. Переглядки с Никой ни к чему не привели, она помотала головой.       — Я бы интересовался такими вопросами явно у самого себя, а не у коллег, Кавински… Кхм, но я точно не в курсе, с какой девушкой ты жил. У тебя же никого не было, откуда там вещам взяться?..       — Вот и я о том же!       — Может, ты вспомнишь ещё, не забивай пока голову этим, у нас есть другие проблемы на настоящий момент, — Секретарь вновь взглянул в лицо наблюдателя. — Ты помнишь, что мы делаем?       — Мешаем Империи? Ну, на вас ещё лежит ответственность за то, что будет с ней после, а я… Просто за то, чтобы она, э-э, развалилась? — ответ порадовал.       — Прекрасно. Вот только почему ты не хочешь нам после этого помочь? — Ника требовательна посмотрела.       — Я не знаю… Вроде как, у меня была причина, но я не помню. Ну, я так чувствую, что была. Не знаю, почему. — Кавински не особо нравилось, что из него вечно хотели вытащить какой-то ответ, хотя самому мало чего объясняли. — Ещё один вопрос, — он точно очнулся, взбодрился, но и выглядеть стал серьёзнее. — Почему я принимал обезболивающее и снотворное?..       Тема была явно неудобная, по лицам пары это было понятно. Заговорил первым Хейго:       — Ты не мог спать спокойно весь последний год, у тебя были панические атаки, припадки и ещё много чего, что явно хорошо на тебе не сказывалось. Наверное, это было из-за триггерной ситуации, но…       — Но что?       — Мы о ней не в курсе. Я точно нет. — Девушка тоже помотала головой.       — Класс, — сарказм. — Может, вам тоже память подшили, а? Не может же быть такого, что никто обо мне ничего не знает, а я вспомнить не могу!       — Винс, ты только не кричи об этом направо и налево, пожалуйста, — попросил Хейго. — Иначе проблем будет ещё больше. Просто веди себя так, как того требует общество, можешь хоть играть на публику, главное, чтобы они и мысли не могли такой допустить, что ты имеешь что-то против них. Мы попытаемся найти информацию о том, с какой девушкой ты был связан, но ничего не обещаем.       — В противном случае — просто оставь. Оставь эти мысли и вещи. Если она была с тобой, то ещё вернётся к тебе.       Вероника даже не подозревала, сколько смысла было в её словах.