Гроздь винограда

Эдвард оглядел аудиторию и испустил обречённый вздох. Расписание учебного семестра варьировалось между отметкой «ужас» и «пиздец», и при взгляде на надменную Энн, заигрывающую Рэйчел и тихую Голден, парень больше склонялся ко второму варианту. Пиздец. Лекционные занятия совместно с группами других направлений подготовки — это каторга не только для преподавателя, который с нескрываемым неодобрением оглядывал аудиторию, но и для студентов. Так, Энн безуспешно боролась за место на первом ряду, но девушки других групп не подумали уступать ей место. Рэйчел вдруг обнаружила себя не самой привлекательной, а Голден… Эдвард старался не смотреть в её сторону, вспоминая о болезненных ощущениях в глазах. При взгляде на солому сухость в глазах становилась неизбежной. Чёрт, кого он обманывал? Её кудрявые волосы внешне напоминали золото, а на ощупь — настоящий шёлк. И как бы Эдвард не пытался, он то и дело натыкался взглядом на её фигуру в аудитории. Вот она заняла место в центральном ряду. Сняла сумку через плечо, отчего копна волос заскользила по прямой спине, и поставила её на парту. Кажется, стало душно, и она избавилась от кардигана, оставаясь в тоненькой кофте. Настолько тонкой, что прорисовывались очертания лопаток, позвонков и лямок кружевного бюстгальтера. Она зачем-то развернулась и ненавязчиво обвела взглядом задние ряды. Голубые глаза смотрелись особенно насыщенными, возможно, благодаря умелому макияжу. Эдвард не успел удостовериться наверняка, потому что уткнулся в перевёрнутый вверх-тормашками учебник и не позволил подловить себя. Секунда, и почувствовал взгляд голубых блюдец. Несколько месяцев назад он непременно уставился на Голден в ответ, вызывающе вздёрнул брови и гаденько усмехнулся. Да, он бы сделал всё возможное, чтобы девушка от смущения провалилась сквозь землю и впредь задумалась, прежде чем пялиться на него. Однако сейчас Эдвард тупо смотрел в учебник и мысленно сквернословил. Что-то изменилось. Дело не только в отсутствии дискомфорта при взгляде на девушку, не только в его невозможности даже мысленно назвать её «чучелом», не только в отсутствии желания сильнее оскорбить её, увидеть слёзы, боль на глубине голубых глаз. Изменилось восприятие. Если раньше Голден воспринималась не более, как внешний раздражитель, который вызывал приступы злости, презрения и, чёрт подери, ненависти, то сейчас она вызывала единственное чувство — стыд. Эдвард раз за разом возвращался в рождественскую ночь и мечтал о машине времени. Серьёзно, почему светилы человечества, уникумы планеты не позаботились о столь необходимом изобретении? Это же сколько проблем могло решить! Эдвард бы точно вернулся в ту треклятую ночь и придержал язык за зубами. Или же откусил язык к чёрту, лишь бы не сидеть перед Голден и не жаловаться на жизнь. Он бы ни за что не рассказал о матери, об отце, ни за чтобы не упомянул, как плохо им было «до» ухода кормильца, и как невыносимо стало «после». Он бы сделал всё возможное, лишь бы никогда не увидеть в голубых глазах жалось. Жалость, подкреплённую слезами и надломленным голосом. Голден едва ли не разревелась от жалости, едва ли не кинулась гладить по головке от жалости, едва ли не залепетала о…жалости. Впервые ему стало стыдно. Когда учителя в школе, друзья, глупые подружки матери, едва ли знакомые люди смотрели на него с жалостью, подавленные новостью о смерти его отца, то состояние Эдварда граничило с агрессией. Неудержимой, необузданной агрессией. Он огрызался. Саркастически смеялся. Посылал к чёрту. Взглядом давал понять, с высоты какой колокольни ему сдались слова соболезнования. Однако проявление жалости от Голден вызвало сбой в системе. Эдвард сам себе не мог объяснить, почему вместо большей ненависти вдруг испытывал жгучий стыд. Будто она подсмотрела, подслушала что-то личное, что-то настолько сокровенное, отчего теперь он стыдился смотреть ей в глаза. В эти чёртовы голубые блюдца! До начала лекции оставалось несколько минут, и на горизонте показалась знакомая короткостриженая девушка. Рози радостно помахала рукой своей подружке, Голден, и поспешила «упасть» на стул рядом с ней. Будто они не соседки и не проснулись в метре друг от друга. Неожиданно Рози развернулась и, отыскав глазами парня, помахала ему рукой с не меньшей радостью. Эдвард сдержался, чтобы не закатить глаза, и на столь бурное приветствие кивнул. Девушка осталась вполне довольна кивком и вернулась к разговору с подругой. К слову, спина подруги выпрямилась, точно в позвонки воткнули кол, и плечи напряглись. Эдвард знал, наверное, благодаря интуиции или выработанным датчикам под названием «осторожно, Голден», но он знал, что сейчас она обернётся тоже. Знал, что голубые блюдца перехватят его взгляд и впервые за долгие месяцы затянут на глубину. Эдвард всегда доверял интуиции и прислушивался к ней, но что-то внутри него, неизведанный барьер не позволил вновь опустить глаза на учебник. Что-то внутри хотело заглянуть в голубые глаза и обнаружить любую эмоцию, только не жалость. Гнев — пожалуйста, презрение — с удовольствием, ненависть — лучше и быть не может! Только не жалость. Копна золотистых волос пришла в движение, и Голден обернулась. Короткий миг, и взгляды стремительно пересеклись. Настолько стремительно, что каждый от неожиданности опешил и, растерявшись, отвлёкся. Девушка быстро развернулась и зачем-то схватила свою сумку. Эдвард же заставил себя оставаться неподвижным. Когда поиски несуществующей вещи в сумке подошли к концу, и Голден успокоилась, парень с диким удовольствием припомнил этот взгляд. Неловкость и смущение, — вот, что он увидел в голубых блюдцах. Неловкость-мать-его-смущение! Впервые за сегодняшний день Эдвард улыбнулся, и с идиотской улыбкой встретил вошедших в аудиторию Дилана и Блейка. Сфокусировал внимание на Блейке, потому что его поцелуи с Мариной не вызывали приступы рвоты, что нельзя было сказать о поцелуях Кларка и Голден. К тому же Блейк не рвался сидеть со своей подружкой за одной партой, и быстро плюхнулся на стул рядом с Эдвардом. — Я только проснулся, а меня уже все достали, — пожаловался Блейк и уткнулся лбом в раскрытую книгу по частному праву. — Ты только проснулся, а уже всех достал, — парировал Эдвард, увернувшись от удара локтем, и услышал смех. Брови в ту же секунду затерялись на макушке, когда понял, что смех принадлежал вовсе не Блейку. Дилан присел к парням и принялся доставать из рюкзака сменный блок. Однако изумлённый взгляд друга вынудил остановиться и непонимающе нахмуриться: — Эд? Эдвард перевёл взгляд на Голден, которая что-то щебетала подружке, и усмехнулся: — Мне казалось, ты не упустишь возможности пощупать коленки Голден, сидя с ней за одной партой. Дилан бросил тетрадку на стол и рюкзак на пол, никак не прокомментировав слова друга. В свою очередь Блейк не спешил прояснять ситуацию, хотя, судя по хитрой роже, был в курсе подноготной сладкой парочки. Эдвард не хотел казаться заинтересованным, но не спросить не смог: — Поссорились? — Расстались. Очередная попытка остаться беспристрастным с треском провалилась. С громким, оглушительным треском, вызванным гулким ударом сердца. — Распрекрасная Голден тебя бросила? — Почему ты решил, что она меня бросила? — Это легко, приятель. Ты рядом с ней выглядел, как щенок: заглядывал ей в рот и сдувал пылинки. Нет, ты бы не стал инициатором разрыва. — Это обоюдное решение. — И-и-и…как держишься? Дилан поджал губы: — У меня было время, чтобы привыкнуть к статусу «свободен». Блейк глухо хохотнул, не отрывая лица от учебника: — Ох-х, иной раз я скучаю по этому статусу! Наши отношения с Мариной стремительно развиваются… Прочее бла-бла-бла Эдвард не слушал, потому что в мозгу зациклилось единственное — у них было время. Значит, они расстались ни сегодня, ни вчера, и, хорошо зная Кларка, ни неделю назад. Возможно, прошёл месяц или даже несколько. Минимум месяц не обнимал её тонкую талию и не лапал упругие ягодицы. Минимум месяц он не зарывался пальцами в кудрявую копну золотистых волос. Минимум месяц он не целовал её тонкие губы. Минимум месяц он её не трахал. Эдвард откинулся на спинку стула и весело посмотрел на болтуна-Блейка: — Говоришь, отношения с Мариной стремительно развиваются? Твёрдый кивок. — Брак и дети не за горами? Глаза бедного Блейка выкатились из орбит: — Ну, не настолько стремительно! — смех друга не облегчил пошатнувшееся душевное равновесие, и парень нарочно схватился за сердце. — Брак! Дети! Стреляешь в упор, Эд! — Тёща, ипотека! — Убит! Эдвард рассмеялся и, перехватив строгий взгляд преподавателя, показано похлопал себя пальцами по губам. Лекция началась, и впервые на занятии он пребывал в отличном настроении.

***

Эдвард упёрся локтями в подушки и приподнялся, увеличивая амплитуду резких толчков. Девушка под ним податливо развела ноги ещё шире, позволяя вдалбливаться в неё во всю длину. Опустил глаза на красивое лицо и уставился на пухлые, приоткрытые губы, с которых неустанно срывались громкие постанывания. Как музыкальная пластинка в неисправном проигрывателе. Громыхало в самое ухо, вызывая боль в ушных перепонках. Сжал пальцами полную грудь и выкрутил торчащий сосок, чувствуя, как отозвались мышцы лона — сжались вокруг члена, отчего знакомая пульсация ударила в поясницу. Долгожданная разрядка, ради которой навестил Рэйчел, была не за горами: оставалось немного ускориться и излиться спермой на плоский живот девушки. Однако помимо своего удовольствия, он ощущал ускользающий оргазм блондинки. Её бёдра прижались к бокам парня, моля сбавить темп и сохранить прежний ритм, вызывающий дикую пульсацию мышц. Эдвард резко вышел и оросил семенем живот девушки. Секундная передышка и перекатился на спину, уставившись в потолок с уродливой люстрой. Чувствовал развернувшийся у себя под боком спектакль, под названием «неудачная имитация», и глухо усмехнулся. — Ох-х, Эдвард, — протянула девушка и прильнула к парню, губами пересчитывая его рёбра. — Ты был великолепен! Покосился на плохую актрису и рассмеялся: — Чёрт возьми, Рэйчел! — принял сидящее положение и оглянулся на обнажённую блондинку. — Эта херня на ком-то работает? «Я не дал тебе кончить, глупая!» — Уже уходишь? — В душ, — отозвался парень и скрылся в ванной комнате, не желая более слушать девушку. Она его бесила, и подобная аномалия наступали именно после секса. Эдвард не мог объяснить мотивов резкой обострившейся раздражительности, но факт оставался фактом — после траха с Рэйчел он спешил покинуть её комнату. Возможно, дело в притворных вздохах и идиотских комментариях «ты великолепен!», или даже дело обстояло в её желание поболтать после секса. Эдвард усмехнулся, стоя в душе под напором горячей воды. Он не дал ей кончить на прошлой неделе, зато всю работёнку за него сделал Майк. В каких же ярких красках здоровяк-Майк поведал всему общежитию об их штудировании Камасутры. И сегодня Эдвард не подумал доставлять девушке удовольствия, концентрируясь исключительно на своих желаниях. Да, и зачем? После него придёт Майк, может, нагрянет холостяк-Дилан, и удовлетворят сговорчивую блондинку. Эдвард улыбнулся и вышел из душа, пребывая в отличном настроении. — Энн не скоро вернётся, — обняла его за шею девушка, прижимаясь губами к щетинистой скуле. — Ты можешь остаться. — У меня дополнительные занятия, — направился к двери и, прежде чем покинуть комнату, бросил взгляд на кровать. Намеривался промолчать, но что-то заставило сочувственно посмотреть на блондинку:  — Рэйчел, будь поосторожнее с Майком, а то этот толстяк нехилую вмятину оставил на твоей кровати. Глаза девушки в нескрываемом шоке распахнулись, и она затравленно пробормотала: — О чём ты говоришь? — О том, что известно всем парням общаги, — видел, как лихорадочно взгляд блондинки бегал с него на дверь, с двери на тумбочку, с тумбочки на кровать, и так по кругу. Ещё немного, и она выработает косоглазие. — И что им известно? — голос Рэйчел дрогнул. — Расскажи. Эдвард пожал плечами: — Ну-у, например, он хвастался, что его четыре толстых пальца без проблем уместились в тебе. Майк, кстати, обещал попробовать сжать кулак в твоей… — Я поняла! — вскричала девушка и плюхнулась на расправленную постель. — Какой ужас! Мгновение она всё переосмысливала, чтобы после укрыться одеялом и отвернуться к стенке. Эдвард видел, как плечи подрагивали от беззвучных рыданий, и покосился на дверную ручку. Самое время свалить, не так ли? Однако внутренний червячок, появившийся сразу же, как в глазах девушки образовались слёзы, не позволил так просто уйти. Парень характерно откашлялся и подошёл к всхлипывавшей Рэйчел. — Я к тому рассказал, чтобы ты была осторожна с Майком. — Ты тоже обсуждаешь наш секс с друзьями? Эдвард фыркнул: — Обогащать фантазию дрочерам? Ещё чего! Девушка подняла на него полные слёз глаза и, противореча собственной истерике, слабо улыбнулась: — Это позор, не так ли? — покачала головой и шмыгнула носом. — Какой позор! Закрыла лицо ладонями, и её плечи с новой силой задрожали. Будто она сидела не на мягкой кровати, пусть и промятой весом здоровяка, а на электрическом стуле. Эдвард присел на корточки и протянул руку, касаясь обнажённого плеча блондинки: — Эй-й, успокойся. Общежитие кишит сплетнями, никто о тебе даже не вспомнит. — Если бы… — Я поговорю с ним. Рэйчел оторвала ладони от лица и с надеждой посмотрела на парня: — Правда? — Он больше не заикнётся о тебе. От облегчения и нахлынувшей благодарности потянулась к губам Эдварда и поцеловала, чувствуя, как его губы ответили взаимностью. Не потому, что он желал поцеловать блондинку, в особенности не после того, как вспомнил красочные рассказы Майка. Принс знал наверняка: если сейчас увернуться от поцелуя, то это будет очередным ударом для девушки. Возможно, болезненнее, чем первый удар, нанесённый длинным языком здоровяка. Эдвард покинул комнату девушки, которая по иронии Судьбы являлась соседкой надменной Энн. Наверное, это стало предупреждением для парня, и он прекратил любые попытки по покорению снежной королевы. К чёрту Энн Гиббсон, он больше не испытывал потребности трахнуть неприступную крепость. Тем более, «неприступная крепость» слишком быстро и слишком легко пошла на контакт. Посмотрел на наручные часы, подсчитывая оставшееся время до начала занятия, и направился по коридору в сторону лестницы. Хлопок закрывшейся двери заставил поднять взгляд на девушку, которая подскочила от громкого звука. Сама поспособствовала грохоту, сама же наложила в штаны. Эдвард удержался, чтобы не закатить глаза. Он уже не удивлялся ничему и никому, тем более, не удивлялся Голден. Прошёл мимо девушки, отказываясь признаваться в том, как на несколько секунд глотку закупорило, и кислород не поступал в лёгкие. Только миновав Голден, вздохнул полной грудью. Не тут-то было. — Ты обсуждал с Энн расписание философского кружка? — Нет. Чёрт, почему он ответил, а не свалил? Почему шаг замедлился, и ноги вовсе приросли к полу? — Если вы обсуждали тематику выступлений, то… — Я ничего не обсуждал с Гиббсон. Девушка запнулась и посмотрела на дверь, через которую ранее вышел Принс. Значит, он заходил не к Энн. Шлюшка — Рэйчел. Конечно! Алиса в раздражении повернула ключ в замочной скважине, и краем глаза заметила, как парень продолжил путь и вскоре скрылся за поворотом. «Зачем я рот открыла? Лучше бы молчала!» Гневаясь на свой длинный язык, на потрёпанного Принса и любвеобильную Рэйчел, девушка поспешила не опоздать на дополнительное занятие. На дополнительные занятия по социальной политике Алиса записалась не от излишка свободного времени. Напротив, сейчас бы не отказалась взяться за доклад по экономической социологии, который висит на ней тяжёлым грузом уже несколько недель. Когда последний день сдачи? Завтра? Алиса фыркнула себе под нос и ускорила шаг. Предчувствовала тяжёлую, бессонную ночь и гневалась на преподавателя, который «настоятельно рекомендовал» не пренебрегать дополнительными занятиями. — Мисс Голден, я понимаю, что общественная жизнь университета довольна увлекательна, но уверяю, изучение моего предмета не менее занятно. Жду вашу светлую голову на занятии. Девушка очень сомневалась, что под «светлой головой» он подразумевал её скудные знания дисциплины. Занятие проходило в знакомой аудитории, пожалуй, самой душной и самой маленькой аудитории во всём Кембридже. Оно не удивительно, потому что нашлось мало отчаявшихся, кто согласился бы провести вечер за разбором методов социальной политики государства. Однако к большому удивлению Алисы студентов в аудитории оказалось достаточно. Они заняли самые удачные места и оставили самые отвратительные парты под носом преподавателя. Девушка обречённо вздохнула и направилась к свободному месту, предчувствуя кропотливую работу на протяжении всего занятия. — Здесь занято! — голос в конце аудитории, у знакомой пальмы в уродливом горшке, привлёк внимание. — Плевать, — голос с уловимой хрипотцой вынудил обернуться и увидеть, как парень с младшего курса пытался отстоять свободное место за последней партой, но Принс уже расселся на стуле и не подумал пересаживаться. — Я занял для друга! — Плева-а-ть, — нараспев повторил Эдвард и не повёл бровью, когда отчаянный первокурсник на протяжении минуты сверлил его взглядом. Ему ничего не оставалось, как собрать канцелярию со стола и переместиться за единственно свободную парту. — Я здесь сижу, — отозвалась Алиса, успевшая положить учебник на поверхность стола, и в удивлении услышала: — Плевать. «Быстро учишься, умник!» Схватила учебник и помахала перед лицом наглеца, привлекая внимание его выпученных глаз: — Обалдел? Здесь занято! — Иди, садись с татуированным кретином. От меня отвали! — Если не поднимешь свой зад… — процедила девушка, сжимая пальцы на обложке книги. — В твоей башке появится затрещина, уяснил? — А ты борзая! — парень в заинтересованности оглядел Алису, вызывая ничто иное, как чувство отвращения. Иной раз она искренне завидовала Принсу, который одним взглядом мог дать пинок под зад и избавить себя от отвратного контингента. — Так и быть, можешь оставаться. Только сидеть будешь на моих коленках. Глаза девушки налились кровью, и она всерьёз задумалась залепить парню затрещину, но под натиском откровенного взгляда стушевалась. Захотелось тут же отдёрнуть полы короткой юбки, которую не успела поправить, быстро поднявшись из-за парты. Уже открыла рот, чувствуя, что не в силах достойно отразить удар, но проверенное «пошёл на хуй» норовило слететь с языка. — Голден, поделись-ка учебником, — из рук исчезла книга и в ту же секунду приземлилась на макушку первокурсника. Девушка не успевала за чередой быстрых событий: только она закрывала и открывала рот, обдумывая свои действия, как уже просто стояла с открытым ртом и наблюдала за тем же наглецом, схватившегося за голову обеими руками. — Чёртов урод! — взвыл парень, но быстро притих, когда ладонь Принса легла на его затылок и болезненно сдавила: — Ещё раз попробуешь выебнуться перед девушкой — насовсем лишишься своей пустой башки, — оттолкнул парня и выпрямился. — И колени твои превратятся в крошево, идиот! Алиса в нескрываемом изумлении наблюдала за происходящим и до конца не осознавала, что всё происходило наяву. Он заступился за неё. Принс заступился за неё. Девушка неверующе смотрела на Принса, который прошествовал к последней парте и бросил учебник на поверхность стола со стороны соседа. Не будь настолько дурой, чтобы оставаться рядом с побитым первокурсником, поспешила занять свободное место. Рядом с Принсом. Он не оставил выбора, когда забрал её учебник. Видит Бог, она этого не хотела. Вовсе об этом не помышляла, чувствуя покалывание в каждой клеточке тела. Будто молекулы взрывались в хаотичном порядке, пока Алиса пробиралась между рядов. Когда села за стол и запоздало поправила юбку, ощутила, как всё внутри замерло. Внутренний апокалипсис неожиданно взял передышку, вслед за кровеносной системой и глупым сердцем. — Спасибо, — отчего-то прошептала и, желая занять дрожащие пальцы, открыла учебник. — Мне нужен был учебник, — отозвался Принс, не отрывая глаз от белой доски. — Мистеру Роуду только дай повод придраться к чему-нибудь. Организм заработал в привычном темпе, и девушке удалось обогатить лёгкие кислородом. Улыбка против воли обосновалась на губах, и ничего с ней невозможно было поделать. — Это точно. Он тоже тебя недолюбливает? — Когда я раскритиковал остаточный тип социального обеспечения, то тут же попал в немилость. — А я провалила теорию. — Тупица, — беззлобно фыркнул Принс, и девушка никак не могла справиться с губами, которые растягивались всё шире и шире. Стоило светло-зелёному взгляду скользнуть по предательской улыбке, как нежная кожа тут же запылала огнём. Алиса поспешно уткнулась в учебник, делая вид, что внимательно читала, хотя зависла над первым предложением. Покосилась на парня и с долей разочарования заметила, что он больше не смотрел на неё. И тем не менее, что-то изменилось. Атмосфера между ними изменилась, и началось это с ужасного Рождества и закончилось в ту же ночь, когда Алиса не нашла слов на откровенность Принса, а он… Он ушёл из кухни и на утро вовсе покинул лыжную базу. В ту ночь что-то изменилось, и это «что-то» заставляло их обоих отводить взгляд в сторону, лишь бы зрительный контакт не продлился дольше секунды. Мистер Роуд пришёл с опозданием и начал лекцию, с нескрываемым ехидством на лице сообщая, что они задержаться. Будто студенты виноваты в его опоздании! Алиса вспомнила о предстоящей ночи и испустила обречённый вздох. Преподаватель решил совместить лекцию и пытку студентов, потому после каждого слайда презентации делал характерную паузу и выбирал «счастливчика». В такие моменты Алиса напрягалась и мечтала стать невидимкой, лишь бы грозный мужчина не завалил её каверзным вопросом. Она была не готова от слова «совсем», потому что наивно думала, что лекция пройдёт без сюрпризов. Принс же, напротив, казался невозмутимым и даже расслаблялся, когда грозный глаз мистера Роуда выискивал потенциальную жертву. За своё бесстрашие поплатился первым. — Мистер Принс, подскажите нам, сколько у трудящегося американца вычитается процентов с заработка на обеспечение программы социального страхования? — Шесть. — Семь процентов. Эдвард усмехнулся: — Я был близок. — На сегодняшний день вы близки к пересдаче, мистер Принс. Девушка покосилась на парня, который не казался расстроенным столь нерадостной новостью. Он продолжал крутить на среднем пальце печатку и смотрел на доску, транслирующую презентацию. Алиса не могла сосредоточиться. Старательно переписывала материал в тетрадку, но то и дело косилась в сторону парня. Смотрела на его длинные пальцы, выступающие вены, и с ужасом поймала себя на мысли, что не отказалась бы подушечкой пальца провести по лианам его предплечья. Как в те моменты, когда они целовались… Чёрт возьми, они целовались! Именно сейчас ей не хватало жарких воспоминаний, от которых в душной аудитории становилось катастрофически невыносимо. Настолько невыносимо, что Алиса намеривалась выйти из помещения на несколько минут. Нужно прояснить голову и избавиться от предательских мыслей, которые некстати лезли в голову. Крепки руки на её талии. Горячее тело прижато слишком близко, что биение его сердца сотрясает её кости. Губы прижаты к её губам, а язык нарочно щекочет нёбо. Так игриво и так вызывающе, что из горла вырывается стон. Чёрт! Эдвард поставил локоть на парту и зачесал пятернёй волнистые волосы назад, вновь и вновь привлекая внимание девушки. Она помнила, какие на ощупь эти волосы. Она также зачёсывала их назад, правда, спустя секунду сама же растрепала в порыве страсти. Сделала глубокий вдох и чуть не поперхнулась, когда лёгкие заполнил запах ванили и табака. Нет, сидеть рядом с ним невыносимо! Алиса быстро черканула в тетради последние слова предложения и резко вскинула руку, чтобы отпроситься на несколько минут. Однако не рассчитала силы и лёгкость ручки, отчего она покатилась по парте и неприятным треском сообщила о своём падение. «Да, что со мной такое?» — гневалась на себя девушка и сконфуженно наклонилась за ручкой, не сразу сориентировавшись в ситуации. Только когда взгляд упёрся в бедро молодого человека, а нос чуть ли его не коснулся, Алиса в ужасе подскочила. Уставилась на ухмыляющегося Эдварда и ощущала, как стремительно лицо и шея покрывались красными пятнами. Это позор! — Тебя что-то смутило, Голден? Взгляд светло-зелёных глаз медленно оторвался от доски и сфокусировался на девушке, которая от неловки и стыда не знала, куда себя деть. — Подними ручку, пожалуйста, — прошептала и возрадовалась, что копна её кудрявых волос закрыла обзор на парня. — Она упала с твоей стороны. «Сейчас он меня пошлёт в далёкое путешествие». Принс удивил. Наклонился и поднял ручку, без лишних комментариев и характерных вздохов раздражения. Чёрт, как же девушке не хватало ядовитых оскорблений и грубости! Они вернули бы всё на круги своя: Эдвард — мудак, и ему положено давать отпор. Однако он, чёрт бы его побрал, нагнулся за ручкой! Алиса непроизвольно сжала пальцы в кулак и замерла, путаясь в собственных ощущениях. Ей же почудилось? Нет, вовсе нет. Горячее дыхание коснулось её коленей и вызвало волну мурашек, пробравших до самых костей. Эдвард не спешил поднимать ручку, а девушка от неверия и нахлынувшего волнения тупо моргала ресницами. Наконец, когда забвение спало, осторожно отодвинула колени в сторону. На кой чёрт она надела юбку именно сегодня? Алиса успела пожалеть, что пренебрегла джинсами, плотная ткань которых сейчас бы выручила. Мучения продолжились, стоило ощутить помимо горячего дыхания на коже прикосновение кончиков пальцев. Почти невесомо очертили голень, достигли нежной кожи под коленкой, и сразу же ладонь полностью накрыла колено. Эдвард выпрямился и свободной рукой вернул треклятую ручку, и, кажется, вовсе не помышлял избавлять девушку от прикосновения. Алиса посмотрела на профиль парня, но он, как ни в чём не бывало, смотрел презентацию. Увлекательная презентация? Видимо, не очень, раз его большой палец неустанно поглаживал острые коленки девушки, то и дело натыкаясь на выпирающую косточку. Самое время отдёрнуть ноги и послать к чёрту и Принса, и дополнительное занятие, однако всё внутри противилось отказу от прикосновения. Такое нежное, не переходящее грань прикосновение. Алиса опустила руку под парту и, поколебавшись, накрыла ладонью пальцы парня. Не видела его реакции, неотрывно смотря в тетрадь, и не хотела знать о ней. Может, он презрительно скривил губы? Или, напротив, поддерживающе улыбнулся? Какое бы выражение не приняло его лицо, факт оставался фактом — девушка чувствовала под пальцами холодные печатки и горячую лиану выпирающих вен. Безумный контраст будоражил и сводил с ума, отчего все мысли улетучились из головы. Только прикосновение. Только запах ванили и табака. Только когда преподаватель объявил об окончании занятия, девушка испуганно оглянулась по сторонам. Однако никому не было дело, что происходило под партой последнего ряда. Все спешили покинуть аудиторию, и Принс не стал исключением. Его пальцы выскользнули из-под ладони девушки, а сам он быстро закинул тетрадку в рюкзак и поспешил ретироваться. Алиса опустила глаза на своё пылающее колено и непонимающе нахмурилась. Может, прикосновения ей почудились? Фантазия сыграла с ней злую шутку и… Нет, колено не могло пылать беспричинно. — Мисс Голден? Девушка вздрогнула и подняла взгляд на преподавателя, только сейчас обнаружив, что все студенты ушли, а мистеру Роуду не терпелось закрыть аудиторию. — Извините, — пролепетала и быстро засобиралась, путаясь в канцелярии и неподъёмном учебнике. Наверное, со стороны она выглядела глупо и жалко. — Выглядите потерянной, мисс. Вы хорошо себя чувствуете? Девушка поколебалась, обдумывая вопрос. Хорошо ли она себя чувствовала? Ох-х, она чувствовала себя использованной!