Гроздь винограда

Голос преподавателя звучал монотонно и приглушённо. Пожилой мужчина с проседью крашенных чёрных волос не пытался делать акценты, тем самым уделяя внимание важным моментам в своём неспешном повествовании. Эдвард первые десять минут даже старался что-то записывать в тетрадку, чем удивил друзей. Однако больше десяти минут не выдержал — положил голову на парту и прикрыл глаза. Философия в девять часов утра — это мучения не только для студентов, но и для самих преподавателей. К слову, сам преподаватель не скрывал своего полусонного состояния, время от времени отворачиваясь к доске и широко зевая. Будто бы студенты не видели тень его широко раскрытого рта в свете работающего проектора. — Эд, не спи, — шикнул Дилан, пиная друга ногой под столом. — Отвали. — Я не собираюсь один мучиться. Парень глухо фыркнул и поднял голову, когда вместо нудного монолога услышал тишину. Мистер Деннет оторвался от своих записей и посмотрел на студентов поверх своих маленьких очков: — Ни у кого нет ответа? Эдвард, не отрывая взгляд от преподавателя, тихо спросил у друга: — Что за вопрос? — Без понятия. — Неужели среди вас нет человека, который слышал о проблеме вагонетки? — удивился мистер Деннет, и заметил поднятую руку девушки с первого ряда. — Ваше имя, мисс? — Энн Гиббс, сэр, — девушка расправила плечи. — Проблема вагонетки — это эксперимент английского философа Филиппа Фута, сэр. — И в чём суть эксперимента? — Вагонетка несётся по рельсам, и на её пути находится пять человек, привязанных к рельсам. Возможно переключить стрелку, и тогда вагонетка поедет по-другому, запасному пути, на котором лежит один человек, также привязанный к рельсам. Возникает вопрос: как поступить, сэр. Эдвард мысленно скривился и наклонился ближе к другу: — Сэр-сэр-сэр, — передразнил пыхтящую от знаний студентку и услышал усмешку: — Кажется, старик впечатлён. Даже очки снял. Эдвард скучающе уставился на преподавателя, который в действительности снял очки и принялся протирать стёкла белоснежным платком. Что-то подсказывало парню, что необходимости в этом не было: на стёклах ни пылинки. — И как бы вы поступили, мисс Гиббс? — Я считаю, сэр, — начала девушка, вновь заставляя большую часть студентов закатить глаза. — Необходимо сохранить пять жизней, чем одну. — Согласен, — подтвердил кто-то с задних рядов. — На кону пять жизней или одна жизнь. Разумнее сохранить как можно больше жизней. Эдвард переводил взгляд с девочки-я-всё-знаю на преподавателя и обратно, дожидаясь, когда же последний поставит выскочку на место. Мистер Деннет не думал поправлять девушку, отчего парень не выдержал: — То есть вы переключите стрелку? — рядом сидящий Дилан резко открыл глаза от неожиданно прозвучавшего голоса и притворился бодрячком. — Вы же совершите намеренное убийство, умники. — Вообще-то мы спасаем жизни пятерых людей. — Вообще-то вы совершаете преступление. — То есть лучше ничего не делать? Эдвард пожал плечами: — Именно так бы я поступил. Мистер Деннет нацепил очки на кончик острого носа и ткнул пальцем в сторону парня: — Как ваше имя, мистер? — Эдвард Принс. — Эдвард Принс, — повторил мужчина. — Представим, что среди тех несчастных пятерых людей находится дорогой вам человек. Ваши действия? Парень почувствовал раздражение, потому успел пожалеть, что вступил в спор с нудным стариком и зубрилой. — Ваш вопрос некорректен. — Я думаю, мистер Принс, что опровергать решение мисс Гиббс не есть корректно. Моральный выбор мисс Гиббс определяется полезностью, тогда как ваш моральный выбор основывается на вынесении оценки совершённому действию. Дилан прикрыл ладонью рот, чтобы преподаватель не заметил его негромкий шёпот: — Эд, забей. Пусть продолжит лекцию. Принс сделал вид, что не услышал друг, и нахмурился после слов старика: — И что это значит? — Это значит, что глубокие философские вопросы всегда будут порождать конфликт сторонников разных направлений. Утилитаризм, — преподаватель учтиво склонил голову в сторону Энн. — И деонтология, чьё учение вы, мистер Принс, так рьяно пытались отстоять. Эдвард впервые слышал о таких направлениях в философии, потому сделал быструю пометку в тетради. Дилан, проследив за действиями друга, вытаращил глаза: — Ты меня пугаешь. — Заткнись. — … на практическое занятие я прошу подготовить доклад об утилитаризме и деонтологии. Энн и Эдвард, в первую очередь хотелось бы услышать вас, но уже с противоположной точкой зрения. Парень мысленно чертыхнулся и сделал ещё одну пометку, на этот раз огромными, жирными буквами: «Всегда молчать на философии, даже если вокруг одни идиоты!» После лекции Эдвард и Дилан поспешно переместились в западную башню колледжа, путь до которой пролегал по узкой лестнице, состоящей более чем из ста ступенек. Эдвард насчитал сто двадцать три. Кларк уверял, что идея направиться вместо университетского двора на смотровую площадку башни более чем оправдана. И вскоре Эдвард сам сможет в этом убедиться. — Я нашёл это местечко на прошлой неделе, — поделился блондин, когда они вышли на вершину башни. — Здесь мало, кто бывает. Дощатый пол под ногами неприятно резал слух своим скрипом, но это вдоволь компенсировалось открывающимся видом на рыночную площадь и готические колонны, как неотъемлемая часть архитектуры Кембриджа. Почти на каждом здании сидели горгульи, львы и гордо выпятившие грудь собаки. Эдвард подошёл к каменному выступу и, проверив прочность носком ботинок, присел на него. Дилан последовал примеру друга и сел на соседний выступ, рядом с возвышающейся горгульей. — Здесь красиво, скажи? — Неплохое место, — кивнул Эдвард и посмотрел на серое небо над головой. Осень набирала обороты, и почти каждый день на улице шёл дождь. Заметно похолодало, что заставило людей достать из гардероба тёплые вещи и убирать в дальние ящики летнюю одежду. Пронизывающий ветер с неожиданной силой ударил в лицо, побуждая в неудовольствии поморщиться и подставить под звериный натиск спину. — Что у тебя следующее по расписанию? — спросил Дилан, прикрывая шею высоким воротником куртки. — Этикет, — усмехнулся Эдвард. — Буду учиться манерам. — Тебе бы не помешало. — Ой-й, заткнись, — беззлобно отозвался и спросил. — А что у тебя? — Я не иду на лекцию. Принс в заинтересованности уставился на парня, негласно требуя объяснений. — Мне нужно выкупить забронированные в кино билеты. Из-за громкой премьеры сайт кинотеатра полетел к чёрту, и на годные сеансы почти не осталось мест. — Что за фильм? — Слезливая мелодрама, навряд ли, ты заинтересуешься, — видя непонимание в глазах товарища, Дилан с несвойственным ему волнением пояснил. — Я хочу пригласить Алису в кино в эту пятницу. Губы Эдварда медленно изогнулись: — На свидание? — Получается, так, — кивнул парень и отрывисто хохотнул. — Да, это называется свидание. — Голден? Ты смеёшься! — Почему она тебя так сильно бесит? — О-у-у, я даже не знаю с чего начать! — раздражённо фыркнул Принс. — Меня всегда…претило от выскочек. Голден как раз одна из таких. Дилан понимающе улыбнулся: — Ты с ней просто не общался. Эдвард ничего не ответил. — Алиса — крутая девчонка. Очень милая и забавная. — До чего же скучно звучит… — Эд, прекращай! — Это ты завязывай лить мне в уши розовое дерьмо о том, какая распрекрасная Голден, — скривился Принс. — Она что, заказала у тебя рекламу? Дилан поднялся на ноги и теплее укутался в куртку: — Я сваливаю, — направился к железной двери, ведущей прямиком к винтовой лестнице, и обернулся. — Кстати, ты ей тоже не очень нравишься. «Взаимность, чёрт подери!» Вскоре быстрые шаги вниз по лестнице стихли, и Эдвард распрощался с ехидной усмешкой на губах. Чёртов ветер трепал волосы, заставляя каждую минуту поправлять непослушные пряди, спадающие на глаза. — Блядь! — выругался парень, стоило печатке на указательном пальце руки зацепиться за локон волос. Прикрыл глаза, ощущая, как холодная волна злости медленно поднималась с пят, покрывала мурашками руки и сковывала шею. На мгновение от морозного ветра перехватило дыхание, вынуждая громко откашляться. «Пора уходить» До очередной лекции оставались считанные минуты, но Эдвард продолжал сидеть на выступе и сверлить взглядом уродливое изображение горгульи. Разговор с Диланом оставил после себя неприятный осадок. Почему он зациклился на этой Голден? Неужели из-за ног? «Милая и весёлая». Черт дери, Эдвард искренне не понимал, что милого разглядел в ней парень. Весёлая… Даже интересно, что она говорила Дилану, раз он умудрился охарактеризовать её таким эпитетом. Эдвард не догадывался. Ведь всё, что говорило соломенное чучело вызывало в нём только раздражение и злость. Такую сильную злость, что хотелось впечатать её в стенку, сильнее надавить на острые ключицы, наплевав на возможные порезы, и не слышать голоса. От одного вида выворачивало наизнанку. От одного голоса кровь хлестала из ушей. Вот и сейчас Эдвард уже не мог концентрироваться ни на чем, кроме своей злости. Онемевшими от холода пальцами нащупал в кармане брюк мобильный телефон. Отыскал в галерее скриншотов расписание дежурств и почувствовал, как губы возвращались в привычное положение. Уголки приподнялись, и ухмылка озарила лицо молодого человека. Эдвард поспешил покинуть башню и, минуя здание, в котором проходила лекция, отправился в общежитие. Не дожидаясь лифта, взлетел вверх по лестнице на пятый этаж. Злость подпитывала изнутри, точно батарейка заведённую игрушку, и Эдвард стремительным шагом направился в женское крыло. Чёртова комната 505 осталась позади, он даже намеренно ускорился, опасаясь вероятности увидеть соломенное чучело. Чёткость зрения ему сейчас пригодится. Дошёл до нужной двери, наверняка сверив с информацией на скриншоте, и постучал. Эдвард искренне надеялся, что девушка оказалась совой и подстроила своё учебное расписание на обеденное время. Не ошибся. — Эдвард? Марина выглядела так, будто перед ней стоял не парень с улыбкой от уха до уха, а зелёный человечек с космической тарелкой за спиной. — Привет. Чем занята? Девушка, сама того не осознавая, принялась поправлять локоны русых волос у висков и переставлять ногами, как если бы приготовилась к забегу. На деле ей действительно хотелось сбежать: для начала к зеркалу, чтобы поправить макияж, а после в гардеробную для смены ужасной футболки с выцветшим принтом. — Я завтракаю, — растерянно пробормотала, оглядываясь на пачку чипсов, валявшуюся на кровати. — Собираюсь завтракать. Прикрыла дверь настолько, чтобы хаос девичьей комнаты не оттолкнул парня. Марина ужасная неряха, и Эдварду это знать необязательно. Парень же не думал обращать внимания на убранство комнаты, не отрывая глаз от ошалевшего лица Марины. — А ты чего зашёл? — Я узнал, что в пятницу премьера одного классного фильма. Мелодрама. Многие критики хвалят. — Разбитые сердца? Эдвард постарался, чтобы его улыбка не дрогнула: — Да, кажется, именно так называется. Может, посмотрим вместе? Марина неверующе уставилась на парня: — Ты меня приглашаешь в кино? — В эту пятницу, да. — Эм-м, звучит, как свидание. Принс лукаво прищурился: — Отлично же звучит, — прислонился плечом к дверному проёму, тем самым нависая над невысокой девушкой. — Идём? Марина стушевалась: парень был ей более чем симпатичен, потому казался вне зоны досягаемости. Она и представить не могла, что он постучится в дверь и пригласит в кино. Ожидала увидеть на пороге комнаты Брюса, и даже появление Блейка удивило бы меньше, чем присутствие Эдварда. Он меньше всех уделял ей внимания. Если говорить откровенно, то вовсе не смотрел в её сторону. Однако, несмотря на множество вопросов, вызванных нежданным гостем, Марина не думала упускать шанс. — С удовольствием. — Отлично! Тогда в пятницу в семь. Девушка улыбнулась той самой улыбкой, которая не оставляла у противоположного пола сомнений — она заинтересована, заинтригована и, чёрт подери, в предвкушении. Но не успел Эдвард открыть рот, чтобы попрощаться и быстро ретироваться, как Марина воскликнула: — Чёрт! Я совсем забыла о дежурстве! Принс сделал вид, будто впервые слышит. Дежурство? Это что за явление такое? — Перенесём на субботу поход в кино? — В субботу я готовлю доклад по философии, — почти не солгал молодой человек. — Одним словом, завал. Марина казалась искренне разочарованной, что не могло не порадовать его самолюбия. — Чёртово дежурство и…философия! — В чём проблема? — обаятельно улыбнулся Эдвард. — У тебя много подружек, уверен, кто-нибудь из них согласится поменяться. Скажем… Голден? — Алиса? — с сомнением переспросила девушка, на что Эдвард твёрдо кивнул: — Уверен, она не против помочь подруге. Ей будет в радость поработать на благо колледжа, не зря же вступила в Совет. — Я, конечно, попрошу, но… — Тогда я сегодня же выкуплю билеты, — перебил Эдвард и, пока девушка не успела высказаться против, поцеловал её в щёку. — Спасибо, что согласилась. Не дожидаясь, когда Марина придёт в себя от резкого поворота событий, развернулся и направился к лифту. Затылком ощущал потерянный взгляд и усмехнулся. Усмешка не предназначалась девушке, которая ткнула пальцем в щёку, будто не веря в реальность поцелуя. Усмешка предназначалась соломенному чучелу, которое вместо свидания ожидало заточение в стенах общежития. Эдвард довольно расправил плеч и поспешил на лекцию. О Дилане и его фиаско со свиданием даже не подумал. Зачем? Пусть знает, насколько проблемная, неинтересная и скучная Голден. Тогда, наконец-то, перестанет говорить о ней, произносить её имя и, тем самым, перестанет раздражать Эдварда.

***

Семь часов вечера. Алиса посмотрела на циферблат часов и закрыла книгу Чарльза Буковски «Женщины». У девушки была дилемма: сесть за чтение американского прозаика или подготовиться к практическому занятию по истории социологии. Совместить не удалось, и по итогу Алиса потратила два часа на чтение Буковски, обрекая себя на бессонную ночь. Девушка успела войти в ритм студенческой жизни: ранний подъём больше не пугал, а бесчисленные задания не вводили в ужас. В конце концов, Алиса выработала верную стратегию: не откладывать практические работы на крайний день, а выполнять всё в срок. До сегодняшнего дня она отлично справлялась, пока не открыла недавно купленную книгу. Затянуло. Убрала книгу под подушку и, оглядев себя в отражение зеркала, поспешила выйти из комнаты. Про историю социологии Алиса удачно забыла, но про дежурство забыть не могла по нескольким причинам. Одна из таких причин сейчас громко кричала в конце коридора со стороны мужского крыла. Кто-то слишком отчаянно надрывал связки, и Алиса быстрым шагом спешила навести порядок на этаже. — Придурки, — окрестила парней Алиса, остановившись у лестницы, как у разделительной полосы женского и мужского крыла. — Майк! Уже громче позвала парня, ответственного за дисциплину на своей территории, но ответа не добилась. Гогот и буйства увеличились в децибелах, вынуждая Алису отправиться на поиски заблудшего дежурного. «Это тебя не касается». Вышагивала по коридору, ощущая под подошвой мягкий ворс бордового ковра, и прислушивалась к звукам за каждой из дверей. «Это не твоя ответственность».  Остановилась напротив комнаты, за дверьми которой творилась настоящая вакханалия, и шумно выдохнула. Стоило постучаться и остановить беспредел, но волнение перед неизвестностью не позволяло быть такой смелой. Одно дело сделать замечание девушкам, попросив уменьшить громкость музыки, другое дело — отвлечь гогочущих парней и надеяться на их благоразумие. Когда очередная волна смеха сотрясла стены и эхом раздалась по всему этажу, Алиса не выдержала. Постучала кулаком в дверь и набрала в лёгкие больше воздуха, намереваясь на одном выдохе высказать всё своё негодование. Однако стоило двери открыться, как девушка от неожиданности поперхнулась. — Майк? — неверующе уставилась на тучного парня, славившегося своей игрой за баскетбольную команду университета. — О-о, малышка! — Ты же дежурный! — воскликнула Алиса, замечая поверх плеча парня компанию из весельчаков и алкоголя. Последнего было слишком много даже для таких грузных людей, как Майк. — Ты должен следить за порядком, а не устраивать дебош! — Так, я внимательно слежу, малышка, — ухмыльнулся парень и облокотился о дверной проём. Алиса вспыхнула: — Не называй меня «малышка», придурок! Ваш ор слышан на первом этаже! — Оу-у, а ты борзая, да? — Выключи музыку, — потребовала девушка и скрестила руки на груди. — Ты подставляешь не только себя, но и меня. — Ну, и что нам сделают? Баллов лишат? У-у, боюсь! Где-то Алиса это уже слышала. Принс. Это его школа. — Майк, ты чего застрял? — увесистая рука обхватила шею парня, и перед глазами Алисы показалось красное лицо с заплывшими от выпитого алкоголя глазами. Неосознанно скривилась при виде уже двух придурков. — Голден, какая встреча! — воскликнуло красное лицо, и девушка попыталась вспомнить, где ранее видело его. Не вспомнила, потому от подобной фамильярности скривилась сильнее. — Пришла к нам на тусовку? Проходи, не стой в дверях! Девушка не подумала двигаться с места, смотря прямо на Майка: — Дисциплина, Майк. Иначе тебе попадёт от коменданта. Развернулась в намерении отправиться на свою «охраняемую территорию», как неожиданно ощутила на локте захват полных пальцев. Сильный захват. Болезненный захват. Дёрнул девушку на себя, впечатывая в пивной живот, и хмельно усмехнулся: — Звучит, как угроза, малышка. — Майк, не понимаешь, что ли? Она к нам напрашивается, — веселилось красное лицо и шире распахнуло дверь. — Затаскивая её задницу в комнату. Алиса почувствовала, как противный холодок прошёлся по позвоночнику, и, не зная себя от ужаса и нахлынувшего страха, задёргалась. Локтями и ногами сотрясала тушу позади себя и, стоило полным пальцам соскользнуть с её тела, быстро побежала подальше от кретинов. — Стой, малышка, стой! — хохотал Майк на пару с другими придурками, и Алиса схватилась за ноющий бок. — Урод! — выплюнула, оборачиваясь на мгновение, чтобы заметить хлопнувшую за ней дверь. — Чёрт!  Остановилась у лестничного пролёта и, поколебавшись, опустилась на первую ступеньку. Внутри всё колотилось. Не только слабое сердце, но и кости. Колотились друг о друга так громко, так отчаянно, что перехватывало дыхание. Горло свело судорогой, и воздух отказывался поступать в лёгкие. Страх. Самый настоящий страх. И злость. Злость на себя, которая поступила слишком самонадеянно и опрометчиво, и злость на Майка, чьё пристрастие к алкоголю до добра не доведёт. Алиса зажмурилась, вспоминая, как общалась с ним между лекциями и за ланчем. Странноватый, неуклюжий, но вполне мирный парень. Из-за этого ещё обиднее, ещё страшнее и неприятнее. — Алиса? Девушка распахнула глаза и повернулась на голос. Марина вышла из лифта и, застав подругу на ступеньках, осторожно подкралась со спины. — Что-то случилось? — А ты не слышишь? — взъелась Алиса и, понимая, что подруга не заслужила грубого обращения, смягчилась. — Майк напился и забил на дежурство. Марина посмотрела в сторону мужского угла и в неуверенности потопталась на месте. Чувство вины захлестнуло с головой, заставляя промямлить: — Извини… — Ты-то чего извиняешься? — Это я должна мучиться с идиотом-Майком, а не ты. Алиса промолчала, потому что дело обстояло именно так. Сегодня не её очередь выходить на дежурство, однако отказать подруге не смогла. Марина была на седьмом небе от счастья, готовилась к свиданию с особой тщательностью, и Алиса не посмела спустить её с небес на землю. Тем более, у неё в действительности вечер пятницы оказался свободным, и она нисколько не ущемила свои интересы. Голден присмотрелась к подруге, оценивая облегающие джинсы и тесную в груди кофточку, и лукаво улыбнулась: — Как прошло свидание с Блейком? — С Блейком? — хохотнула девушка. — Дождёшься его, конечно! Алиса подпрыгнула на ступеньке, хватая подругу за локоть и утягивая к себе: — Всё-таки Брюс? — Эдвард, — удовлетворила любопытство Марина и неожиданно поморщилась. — Господи, не говори мне о Брюсе! Я до сих пор не простила ему позор на посвящении. — Эдвард, — ошарашенно повторила Алиса и рассмеялась, прикрывая пальцами губы. — Быть не может… — Я сама удивилась, но он был настойчив. — И как всё прошло? Марина улыбнулась: — С ним очень легко и весело. Знаешь, он очень мил. Кстати, ты замечала, как он улыбается? Ох-х, эти ямочки доведут меня до оргазма! Алиса поморщилась, но подруга не заметила, продолжая: — Мы пошли в кинотеатр на последний ряд. Я держала его за руку, а он несколько раз поцеловал меня вот сюда… — ткнула пальцем в изгиб шеи и довольно замурлыкала. — Мне кажется, из нас получится отличная пара. — Вы встречаетесь? — Он не предлагал, но его действия красноречивее всяких слов, — Марина посмотрела на наручные часы и спохватилась. — Ой-й, мне пора на йогу. Алиса смотрела в след уносящейся подруге, и старалась не дёрнуться от прикосновения, которым она напоследок одарила. Сочувствующее прикосновение, будто говорящее: «Всё наладится. Удачи». Девушка закрыла глаза и пытливо старалась нормализовать дыхание. «Спокойно. Спокойной, чёрт тебя подери». Однако грудную клетку распирало от пожара, отчего каждый глоток кислорода был лихорадочным, резким и необходимым. Как не пыталась сдержаться, из груди вырвался предательский хрип. Алиса закрыла лицо ладонями, пальцами надавливая на глаза. Ресницы влажные, подушечки пальцев в ту же секунду стали мокрыми, и слёзы выкатились из внешних уголков глаз. «Нет. Нет. Нет». Было поздно удерживать неконтролируемый поток, потому Алиса сдалась. Мужской гогот, неприятные прикосновения Майка, развязный тон и намёки красного лица, счастливая Марина и упоминание Принса… Всё навалилось слишком внезапно, и Алиса не успела подготовиться. Не успела сгруппироваться, чтобы смягчить удар. «Я слабая». — Алиса? Лихорадочно, даже отчаянно затёрла лицо до красных пятен, лишь бы избавиться от влажности. Голос Дилана буквально вернул из ямы самобичевания в реальный мир, в котором он быстро поднимался по лестнице. Передал баскетбольный мяч кому-то позади себя и опустился на корточки перед девушкой, не позволяя ей подняться на ноги. Она выглядела слишком слабой, от того казалось, что была не в силах стоять на своих двоих. — Почему ты плачешь? При виде взволнованного лица парня стало вдруг легче дышать: — Майк устроил дебош, — прохрипела Алиса и откашлялась. — Отказывается дежурить и грубит. Она жаловалась. Чёрт подери, и ей было плевать. Она призналась в своей слабости, она продемонстрировала её на публику, и теперь хотелось одного — поддержки и защиты. Алиса нуждалась в защите. — Сейчас разберёмся, — заверил Дилан и, заглянув в глаза, нежно улыбнулся. — Вытирай слёзы, Алиса. Кивнула и наблюдала, как платиновый блондин побежал по коридору к комнате идиота-Майка. Стоило ему скрыться за поворотом, и девушка тут же лишилась этого мимолётного чувства защищённости. Потому что увидела опасность буквально в нескольких метрах от себя. Принс поднимался по лестнице и крутил в руках мяч, и даже не подумал отвести свой ледяной взгляд от заплаканного лица девушки. Алиса поднялась на ноги, избегая вероятности того, что парень попросту затопчет её и глазом не моргнёт. — Ты плачешь, Голден. — Какая наблюдательность, — съехидничала девушка, а мысленно молилась, чтобы он ушёл. Однако Принс назло остановился неподалёку, всё также вертя в руках мяч. И смотрел. Внимательно смотрел, отчего стало неловко. — Чего смотришь? — Наслаждаюсь зрелищем, — усмехнулся парень и показано спохватился. — Не-е, не твоим внешним видом, а солёной хренью, что стекает по твоему лицу. Слишком много произошло за один час, потому Алиса чувствовала, что не справлялась. Перебранка с Принсом — выше её сил. Развернулась и направилась в свою комнату, так ничего и не ответив. Плотно закрыла дверь и прислонилась щекой к холодной поверхности. Жар лица слишком медленно остывал, отчего кожа неприятно покалывала. Тишина комнаты действовала умиротворяюще, однако и это умиротворение покинуло, когда неожиданно услышала стук в дверь. Не просто стук. Удар. Громкий и требовательный. Дёрнула дверную ручку на себя и наткнулась на светло-зелёные глаза. Алиса не знала, кто за дверь, но она чувствовала, что разговор не мог просто так закончиться. — Коридор провонял гадостью Свон. Передай, чтобы она завязывала… — Лучше пусть пахнет ароматическими свечами, чем воняет мужским потом, — перебила Алиса и хотела захлопнуть дверь перед носом раздражённого парня, но не успела. Принс выставил вперёд руку и процедил: — Голден… — Сам скажешь Рози, когда она вернётся. — Её нет? — гадко ухмыльнулся парень и с внезапной силой толкнул дверь, отчего Алиса вынужденно отступила в сторону. — Как вовремя я зашёл! Ошарашенно наблюдала, как он оглядел комнату и, наткнувшись взглядом на тумбочку, рассмеялся: — Что за панихидный столик вы организовали? Нагло затушил несколько маленьких свечек и забрал самую большую, самую вкусную по запаху свечу в стеклянном подсвечнике. Подошёл к окну и, распахнув его, выбросил свечу в кусты. Алиса отмерла от ступора и, подбежав к своему столу, достала из первого ящика тёмно-розовый баллончик. Направила точно на затылок парня и прижала указательный палец к красной кнопке. — Давно мечтал это сделать, — веселился Эдвард и обернулся. Меньше всего он ожидал увидеть перед собой пунцовую девушку, направляющую на него газовый баллончик. — Голден, ты свихнулась? — Проваливай из моей комнаты, — прошипела Алиса. — Если не свалишь, то на неделю лишишься и обоняния, и зрения. Эдвард оглядел девушку таким взглядом, будто видел впервые. И первое впечатление явно было не в пользу Алисы, раз неприятная ухмылка искривила его губы. Эдвард сделал шаг вперёд, отчего распылитель едва ли не уткнулся ему между глаз, и прищурился: — Вперёд, — подбодрил и неожиданно схватил девушку за руку, заставляя постыдно пискнуть. — Нажимай. Его палец надавил на указательный палец Алисы, вынуждая в ужасе отдёрнуть руку. Миновать катастрофу. Ядовитое облако дыма образовалось в метре от них, и в ту же секунду девушка отлетела к стене, и знакомое давление предплечья надавило на её ключицы: — Слабо, Голден? — процедил Эдвард и откинул в сторону баллончик. — Только попробуй ещё раз угрожать мне! Алиса широко раскрытыми глазами смотрела в глаза напротив и ощущала, как внутренности тряслись от страха. На мгновение ей показалось, что ядовитое облако поглотит парня и оставит на его лице ожоги, а эти глаза… Эти глаза навсегда потеряют свою яркость и превратятся в безвозвратно холодную бездну. Сердце колотилось быстро-быстро, отчего мелкая дрожь предательски сотрясала тело. Принс чувствовал этот озноб? Не мог не чувствовать, ведь его рука до сих пор удерживала без шансов на спасение. Алиса отрешённо моргнула, только сейчас заметив тёмно-зелёный ободок его радужки и то, как цвета к центру становились прозрачнее, холоднее. Заметила чёрные, длинные ресницы, изогнутые так, что любая девушка могла позавидовать. Взгляд неосознанно метнулся ниже, подмечая ровную линию носа, уловимые морщинки, пролегающие от крыльев носа до уголков губ. Эдвард был недоволен. Зол. Алиса не могла не отметить полоску губ, вечно изогнутую в уловимой усмешке, однако сейчас уголки губ были опущены вниз. Верхняя губа дрогнула, будто удерживая рвущуюся наружу грубость. Верхняя губа у него полнее, чем нижняя губа. Почему-то это открытие поразило девушку. — Нет, — тихо, не разжимая губ, произнёс Принс и сильнее надавил на ключицы девушки. — Отпусти, — сломленным голосом попросила и вцепилась в его руку, тут же почувствовав, как хватка ослабла. Зелёные глаза выглядели иначе. Выглядели растеряно. Если бы Алиса не знала, что перед ней стоял Принс, то назвала бы такой взгляд испуганным. «Уходи!» Прикосновение… Нет, захват. Захват исчез, но дышать всё равно не получалось. Девушка не могла заставить себя отвести взгляда, вновь поднимая его на зелёные глаза. Чёрт. Единственное, что видела — это губы. Верхняя губа пухлее нижней. Алиса не ощущала давления, потому поддалась вперёд: всего на несколько дюймов. Именно этих дюймов оказалось достаточно, чтобы соприкоснуться губами. «Тёплые». Девушка в ужасе уставилась на Эдварда. Он не шевелился. Он не реагировал. Он не подавал признаков жизни. Теперь Алиса уверена — в его глазах была столько же ужаса, сколько и в её глазах. «Конец». Успело промелькнуть в голове у девушки, когда она нечаянно выдохнула и отстранилась. Эдвард смотрел в нескрываемом недоумении. То ли хотел убить, то ли… — Ты рехнулась, Голден, — на этот раз он утверждал. Пальцами стёр свои губы, чуть ли не в кровь, и прошипел: — Ты что творишь? — Я не знаю, — выдохнула правду, затравленно уставившись на Принса. Он не смотрел на неё. Отчаянно тёр губы и отошёл на несколько шагов в сторону, чтобы с силой дёрнуть на себя дверную ручку: — Мне придётся сожрать мыло целиком, Голден. — Я не хотела… — ложь слетела с языка слишком поздно: дверь с грохотом захлопнулась. Эдвард ушёл. Сбежал. Алиса зажмурилась и прижала ладонь ко рту: то ли заглушая крик, то ли сохраняя тепло на губах. Это позор. Алиса не сомневалась, что поплатиться за этот позор. А ещё Алиса знала, что как прежде уже не будет. Не получится.