Свой, родной, чужой

От лица Марины. Я стояла на краю своего мира, обнимая себя, как будто хотела согреться в этом ледяном, подавляющем чувстве вины. Вокруг меня была тишина, но в душе раздавался шум, как будто все призраки моих поступков взвыли в один голос. Это была та самая ночь, когда он узнал правду, момент, который я так долго боялась. Перед глазами картина, как он смотрел на меня глазами, полными недоумения и боли, когда наконец произнес: «Пошла вон!» Его слова резали, как острый нож, и каждое из них обостряло мою собственную муку. Я хотела объяснить, но к горлу подтянулись непроизвольные слёзы, и вместо слов из уст вырвались только всхлипы и бесплодные попытки все объяснить. Мы были вместе давно. Я любила его, но что-то сломалось. Я помню, как всё началось — случайно, с невинного взгляда и легкого флирта со стороны Кисляка. Он вдруг оказался рядом, после очередной ссоры с Егором. - Девушка, гуляете одна или с кем-то? - игриво тогда подкатил Кисляк. - Рекомендованно одной- дерзко ответила я. - Вас подвезти? - А подвези — вдруг согласилась я. От злости. На Егора и его хоккей. Понимала ли я в тот вечер чем все закончится? И да, и нет. Все было игрой, несерьезно. Я заглянула в глаза Кисляка и подумала, что это действительно просто игра. Но она вышла из-под контроля. Далее беременность, аборт и постоянно вранье Щукину. Хотя был момент, когда мне показалось, что эта история навсегда похоронена. Теперь, когда Егор знал все и бетонная плита отчаяния просто свалилось на меня с невыносимой тяжестью. Я чувствовала, как неправильно это — предать его с тем, кому он доверял как себе. Вся наша история, все наши мечты и планы рухнули, оставляя после себя лишь обломки, которые невозможно собрать обратно. «Я люблю тебя, а на Кисляка мне по фиг, слышишь, по фиг! », — кричала ему я, но какие слова могли бы хоть как-то облегчить его боль? Я знала: никакие извинения, никакие объяснения не вернут ему утраченное доверие. Он смотрел на меня, а я чувствовала, как его сердце, возможно, абсолютно разбито, и это было невыносимо. Я пыталась найти слова утешения для себя, но они все звучали лишь как отговорки. Внутри меня разгорелось: как могла я так поступить? Я видела его страдания, его растерянность, и понимала, что разрушила не только наши отношения, но и его веру в людей. Этот урок слишком дорого мне обошелся. Я осознавала, что, возможно, он был лучшим, что у меня было, и я растеряла это по своей глупости и неосторожности. И, даже , если он когда-то сможет простить меня, я сама себе этого никогда не прощу.