Свой, родной, чужой

Егор сидел на краю своей кровати, глядя в одну точку, как будто искал в ней ответы на вопросы, которые не имели смысла. Сердце билось , но был в этом ритме резонирующий диссонанс — он не мог поверить в то, что только что услышал. Эти слова поразили его, как гром среди ясного неба: Марина изменила с его другом и она от него сделала аборт.  Каждое слово отдавало болью, словно острый нож пронзил его в грудь. Он проклинал себя за ту беспечность, с которой воспринимал их отношения, за те моменты, когда его интуиция шептала о подозрениях, но он не собирался их слушать. Он думал, что их любовь были крепка. Воспоминания о их совместных вечерах — о смехе, о тепле её прикосновений — теперь казались ему обманом, коварным маскарадом, который теперь раскрыт.  Задыхаясь от нарастающей паники, он начал ходить по комнате, как лев в клетке. В его голове стали кружиться мысли о том, какое несчастье оказаться преданным самыми близкими. Каждый шаг был тяжелым и грузным, будто он пытался пройти через строй непомерного веса. Он вспомнил её глаза — те, что всегда светились, когда она смотрела на него, и теперь ему казалось, что в них была лишь тень. Слёзы подступали к глазам, но он не хотел, чтобы они вышли наружу. Гордость его останавливала. Он был сильным, он должен был быть сильным. Но внутренний голос с каждой секундой становился всё громче: «Как ты мог не заметить?  «Зачем тебе Кисляк звонил три раза?», « Я устала , Андрюш», Кисляк трется в коридоре рядом с его девушкой. Записка «Ты — лучший, М.» - все это слайдами воспоминаний пронеслось в его голове. Как ты не увидел, что что-то не так? Больно было осознавать, что доверие, которое он так трепетно выстраивал, оказалось разбито в один миг. Он вспомнил их вместе проведённые дни, смех и лёгкость, а теперь все эти воспоминания казались ему надуманными, окрашенными в серые тона предательства. Почему? На этот вопрос так и не находилось ответа.  Его плечи тяжело обрушились, и он опустился на пол, уставившись в промежуток между стенами своей комнаты. Он чувствовал себя одиноким, брошенным, как будто весь мир отвернулся от него.  Как же сложно было прийти к сознанию, что любовь, казавшаяся такой прочной, рухнула в один момент, оставив после себя лишь пустоту. Он боялся, что в эту пустоту что-то навсегда поселилось, и он уже не сможет изгнать это чувство предательства и разочарования. Теперь каждый рифмованный стих любви, каждое «я тебя люблю» будут звучать как елей на рану, и единственным его желанием было ее больше никогда не видеть.  Но Егор понимал, что есть еще один человек, с которым он хочет поговрить. Кисляк. Чуть утро наступило, он отправился к своему когда-то другу.