Метки
Описание
Я хочу уснуть и потеряться лишь в твоих грехах.
Примечания
Знаю, с кем проведу Апокалипсис.
Я проклят тобой
26 декабря 2020, 09:43
— Как такое возможно? — поражённый некотролируемой дрожью сердца голос выдал с головой готовность покориться душой и телом новому владыке. — У Сатаны... глаза ангела.
Щелчок пальцев провоцирует лунное затмение. Беспощадно убивая в себе свет. Раз за разом. За него это сделали другие. — По-настоящему счастливым я был только в детстве. Большую часть которого не помню. Дитя Сатаны мёртв внутри. Сотни улыбок. Лживое «как дела». Я больше не одинок. Каждую ночь, хороня мечты живьём, он не мог уснуть. В ожидании чего-то. Дождался. Тьма подарила ему долгожданное упокоение. Стабильное и безнаказанное. Иные полномочия. Все так боятся исчезнуть, становясь пылью с годами. Развалинами. Я хотел быть таким же, как все. Чтобы меня ждали дома родные лица. Пока не поменял планы на жизнь. А дома больше нет. Его снесли. Зачем-то и кто-то. Я не надеюсь, что меня поймут. Куски мяса, не чувствующие ни горя, ни любви, ни боли от вечных утрат на такое не способны. Я не питаю ложных надежд. Они не слушают себя, не ценят жизнь, губя её в волнах грязи и пустого плача по ночам. Теперь мне некуда идти. Меня ничто не держит. Действительность топит мою сущность. И когда-нибудь убьёт. У меня забрали сердце и детство, пытаясь меня поменять. Ломая изнутри. Эти сонные лица, что торопятся сдохнуть. Раздавали бесполезные советы. Я бы залепил им рот. Моя жизнь — не их забота. Глупые люди не понимали, что своими словами лишь гнобили меня. Я не увижу ту жизнь, которую ждёт от меня серая масса. Им не нужны мои мысли. Им уже не помочь. Их удел — напиваться с друзьями, жалея себя. Я лучше знаю, что делать. Ведь меня ничто не держит. В дни моего последнего пребывания дома я ещё мог что-то чувствовать. Понимал свои мысли, у меня были эти ничтожные людские цели. Как у всех. А теперь надоело. Нет смысла дуться и злиться. Этот мир прогнил. Не осталось ничего, кроме боли. Я был магнитом для проблем. Манеры аристократа — и вуаля. Он новый человек. Уже не человек. Сердца на завтрак. Он всего лишь хотел, чтобы его любили. — Я — монстр! Не вышло. Он мечтал стать хорошим. — Мне так страшно, — исчезая под алой зарёй, Миша давился слезами. Он отравлен. — Ведь я... Всего лишь ребёнок. — Бог отрёкся от тебя, Майкл. В мигающим лампочках различались милые черты вперемешку с обглоданными костями. Пусть всё горит. — Бесполезно бороться со своей тёмной стороной. — Если ты оказался слабаком, то это не значит, что я не смогу. Дьяволы за милым личиком. Все запретные желания вылезли. — А мне он не кажется монстром. А после гореть в огне. — На какой финал ты рассчитывала? Мне не жаль. Глаза чисты, словно небо. — Зачем жить по правилам? К чему эти глупости? Я вижу себя в синем пламени. Вписываюсь. Демоны хотят его плоти, унося душу в пекло. — Я сожгу этот мир до тла и построю новый. Он не причинит мне зла. Я ему доверяю. — Сдохни снова, сукин сын! Я уже победил. Хочу убить тебя. — Жалеешь, что не умерла вместе с ними? Так давай же я помогу тебе! Театр аристократов. Пытается сломать её. Он — угроза. — Привет, Алиса. Я люблю тебя! Прошу! Нет! Он решил убить её, чтобы влюбить. — Миша... Мразь. — Все уже поняли, сучка ясновидящая. Внешность Лисы, внутренности демона. В её теле ведьма Мэдисон. — Ты — не она. И никогда ею не станешь. — Ты не будешь помыкать мной, дрянь. Я Майкл, мать вашу, Лэнгдон. И взорву к чертям этот грёбаный мир. — Он будто из самого страшного сна. — Давно ли эротические фантазии стали ночными кошмарами? Живёт в чужих чертах. Я в тебя не верю. Хоть и стоишь передо мной. — Этот горячий сукин сын выглядит как вампир из девятнадцатого века. — Вы нужны мне. Обе. — Из-за наших способностей? — Вовсе нет. Чтобы доказать, что я прав. — В это раз я буду хорошей. — Ни к чему совершать подобные глупости. Азиатские и европейские черты в одном флаконе. Он подчинил ведьм. Теперь они его личные «ангелы Чарли». — Я не хочу быть идолом глупых тинейджеров. Всего лишь обычным подростком. Прекрасный златокудрый мальчишка. Пока не разглядела в этом милом создании чудовище. Он по локоть в крови. Майкл. Поступь легка, глаза чисты и свободны. — Мне та-ак страшно. Крик. Черти шепчут на ухо, он стонет сквозь сон. Открой мне своё самое сокровенное желание. Пропасти не надо между нами. — Я хочу... обеспечивать свою семью, делая то, что я люблю, и вносить положительный вклад в наш мир. Так не похоже на правду. — Если у тебя останется один час, с кем его проведёшь? — Пожалуй, лягу спать. Русская душа. Сибирская язва. Винтовка с цианидом в огне. Быть этого не может. — Люди не смогут воспользоваться мной, если я буду для них абсолютно бесполезен. Ненужное ископаемое. Яблоки на снегу. Муха на стекле. Конец передачи. Где-то в России. Белое безмолвие. Мальчик не любил второстепенные роли. Дорогая грусть. А теперь объясни им, что она возникла на пустом месте. Впрочем, как и всегда. Мальчик устал. Умные мысли преследовали его. Больше нет сил от них бежать. Зачем он жив? Он — уставшие от жизни славяне в одном святом лике. — Быть взрослым довольно просто. Ты чувствуешь себя усталым всё время, рассказываешь другим, как устал, а они жалуются тебе, как устали сами. Унижать и любить. Приятное с полезным. — Я принимаю ванну, чтобы побыть в одиночестве. Я всегда буду выбирать одиночество. — Однажды ты почувствуешь радость так же ярко, как сейчас — боль. С какого понедельника начинать воплощать свои мечты? Мне дано всё, чтобы умереть. Растаять в текстурах. У реальности на шее затянулась петля. В сумрачном зале. Искоса глазел, как люди телами шевелят. Загадочные роли для мух в янтаре. — Не будь паинькой, — Мы будем ругаться по телефону, потому что если я тебя увижу, то перестану злиться. Иисус — это и есть Иуда. Перепивший и состарившийся. У меня была мечта. И было не до грёбаных игр. Нет на свете печальнее измены, чем измена самому себе. Срань Господня. Золотые купола. Вдруг стало плохо. А было хорошо? Терпение на грани. Грязь чистой воды. Без тебя плохо. С тобой ещё хуже. — Я создан гореть, а не бледно мерцать. Жить без остатка. Ошибки неизбежны. Бэд-трип — жить в России. Сложный фильм. Медленно тлея, будто косяк. Моя милая пустота. Веселиться уже не весело. Не выдумывай.***
Лос-Анджелес. Город грехов. Ад прикинулся городом.Чистое воображение.
Парадиз. Печаль Анны Карениной. Обнажённые плечи. Воздух счастливых иллюзий. Все жадные взгляды прикованы лишь к ней одной. Он нашёл её среди однотипных эмоций и чувств. Губы изрекали яд всему миру вопреки. В глазах тлела грусть. Большой город разрушил её, превратив алмаз в очередную пайетку. Алый шёлк гладил её кожу. В чёрных смолах тихий шёпот выцветал белым фильтром. Спасал. Вдруг всё стало ненужным. Он был к ней ближе остальных, но и слишком отдалён. В области сердца осадки из чёрного снега. С ней не нужно было притворяться, что будет весело. Как же странно, что теперь они друг друга не знают. Она опускает веки, ни о чём не думая. Сейчас её может спасти только сильный транквилизатор. — На земле богов и чудовищ я была ангелом, жившим в саду зла. Испорченная и напуганная, я делала всё, что хотела. Тысяча горьких послевкусий залились кровью в клетке из рёбер. Её силуэт таял в сладкой дымке. Тьма, настоящий свет, озарял её зеницы. — Сияя как огненный маяк. Он должен был убирать всё, что встанет между ними поперёк. Не дать погаснуть ей. — У тебя есть лекарства нужные мне: слава, алкоголь и любовь. Корми меня ими медленно. Они всё ближе к постижению сути. Правда, истина вносит смятение в жизнь. Оказалось, что явь — лишь лукавство. Бытие — карусель. Любовь не предлагает ответы. Только лживые мечты. — Держу курс на праздник в дурмане. Это рай для меня. То, чего я на самом деле хочу. Багровый гнев с привкусом металла растворял платину на декольте. — Невинность потеряна. Бог мёртв. Никто не заберёт её душу. — Положи руки на мою талию, сделай это нежно. Всё равно я в неладах с собой. Миша застрял между небесам и адом. А ей глупые страдания вскружили голову. Всё, что они помнят — грязь. Слеза коснулась щёк. Сигарета оставляла на вишнёвых губах ожог. Она заставляла себя страдать. — Коснись моей изящной груди в кружевах, попробуй задеть разбитое сердце. Оно хрупкое, словно чистый хрусталь. Я отдаю его своим врагам на растерзанье. Красиво выглядит лишь издалека. Любуйся, как чёрный лебедь ныряет в бездну. Чистые глаза прожжены холодным ветром. Я дарю своё сердце врагам. Они привыкли, что вокруг только пустота. Ломая себе руки, чтоб не тянуть. — Кого теперь ты целуешь, с кем засыпаешь? Кладбище кошмарных сомнений. Болото лезвий. — И я молю, упиваяь слезами: «Если я стану чуть лучше — смогу быть твоей?» Он тонул в её слезах, заблудившись в своих снах. Только она. Только он. Любовь и боль. Словами заколачивала себя в гроб, вплоть до мурашек. До звёзд сложно тянуться, даже на каблуках. Узел грёз так опасен. Он посадит любого на цепь. — Рана не зажила, новых не пересчитать. Я забью себе под ногти ещё пару гвоздей. Всё впереди, только не нужно смотреть в объектив. Солнце тонет во мне. Твои слова — как ножи под рёбра. Перестань делать мне больно, перестань мне сниться. Реплики псевдопижонов о любви текли красным вином по холодным устам, жуя её куражом. Миша перестал чувствовать пульс, попавшись в таинственный капкан первым числом. Пепел в ротовой полости превращался в одноразовые стоны. Будто занималась любовью со всеми в зале разом. Мёртвая внутри кукла не стеснялась ничего, кроме неприпудренного носика. — Купи мою душу, оставь только тело. Купи мои чувства, оставь мне боль. Во мне ты найдёшь всё, что хотел. Кроме любви. Лишь тень её. Ты не заметишь, как я опустею и снова пойду под откос. Волны эйфоретиков били по красивому лицу. Всё казалось волшебным, она просто сломалась. Загадочная грусть их не отпустила. — Меня зовут Майкл Лэнгдон. — Лалиса Монблан. Поп-звезда. Звезда, что падает в ад. — Дикая львица. По жизни победительница. Только этого не хватало. Подавил улыбку. Облизнувшись, вставила сигарету в зубы. Никто из них никому не был нужен. — Впервые слышу. — Я звезда параллельной эстрады. Прекрасный день, чтобы любить женщин и есть стекло. Всё сразу. Она вновь теряла свою тень среди тысяч других. А он притворялся своим среди чужих, дабы совершить кару. — Как бы я хотела... Если бы я могла найти настоящую любовь. Сегодня ночью. Ночь обнажила в ней свой тёмный оскал. — Думаешь, смог бы им стать? Все детали — на ладони. Глаза-палачи кричали «постой!» — Я знаю, что поступаю неправильно. Но не могу иначе. Они поздно одумывались. — По ночам я убиваю влюблённых в меня. Насмешливо наблюдаю, как они падают один за другим в моих глазах, сражаясь за свои чувства. Ну что, ты тоже будешь любить её? Своего милого убийцу. — Всё потому, что я люблю слишком сильно. Губы цвета вишнёвой колы. Она любит острые ощущения. Золото её волос коротило объектив. Она горела синем пламенем, все запреты позабыв. Продаёшься, крошка. Не оправдала ожиданий. — Чего тебе? Нужно отсосать или что? — Нет. — Оу, очень жаль. Ты красавчик, а меня уже давно хорошенько не трахали мужики младше шестидесяти. Хоть я и предпочитаю постарше, но «Виагра» и старпёры, знаешь ли, наскучивают. — Хочешь раздеться? Стой, не спускайся вниз. Лучше залезь мне в сердце, а не в штаны. Обнажи мою душу, ну, пожалуйста! — Знаешь... Не красота вызывает у меня любовь к тебе. А любовь призывает меня видеть в тебе красоту. Моё «далёко» вовсе не прекрасное. Либо равнобедренный треугольник, либо порочный круг. Чудо оказалось Ииудой. — Да, у тебя красивые глаза, но некрасивая душа. Я могу разглядеть тёмные уголки человеческой сути, которые все так отчаянно пытаются скрыть. — Всем плевать. — Правда? — Давай расставим все точки над «и».***
— Сюрпириз, сучка! Мы любовники ещё с прошлой жизни, — облокотилась на него Мэдди, как на манекен. — Для некрофила «любовь до гроба» — не более, чем лёгкий флирт. — Я — никому не нужная печь, ведь во мне нет ни дров, ни огня. Лишь людской мусор. Пламя во мне моментально гаснет. Сейчас тяжело, но потом это будет просто разминкой. Я погибну молодым. Величественный, будто монумент, установленный в память погибшим. В его груди, как факел, пылает шёлковое сердце. Мой ебанутый мир. Со вкусом твоих слёз. У меня его никогда и не было. Прогонная перхоть жалоб и предложений. Закажу себе цинковый гроб. «Уходи». Останься. Останься. Останься. Останься... Мои нынешние психические проблемы на прямую связаны с детскими травмами. Не смешно. — Не переживай, мопсик. У нас всех разбиты сердца. Сингулярность. Никогда не хотел быть взрослым. Хорошо там, где мы когда-то были. Мне казалось, я влюблён. Я не курил целый год. Всё своё ношу с собой: недоверие, сомнения, везде какой-то подвох. Сумасшедший. — Я на хую вертел вашу романтику. Под мои специально подобранные песни для самобичевания. Идёт по улице, думая: «Как бы не зареветь во весь голос?» Кругом серая слизь. Раньше была снегом. Мутировала. Всё настолько погано. Ни одно слово не передаст истинный размах его переживаний. Разве что. Пиздец. Искусство бессмертия. Беру жалостью. Всё — дым. Перед тем, как погаснуть, изрёк. Рты зияли. Кулёк беременен мелочью. Флаг заляпан кровью. — Нигде — это замечательное место. С моих рук спали оковы. Я волен быть кем угодно. — Слава богу, молодость не вечна... Только не для него. — Я понял свою истинную силу, когда вместо суицида совершил убийство. Вырезаю страхи самой острой иглой. — Я всего лишь человек, который чувствует себя дерьмово. — А вы думали, Люцифер будет выглядеть, как горячий латино-американский стриптизёр? — Скорее уж, как владелец стриптиз-клуба. А не бледный труп японской версии Брэндона Ли. Любая самокритика кажется мне лишь давкой на жалость. Утром встал я лосём, выпил залпом весь лосьон. Я грустный клоун. — Бог любит тебя. — Вы все готовы взорваться от злости, твердя мне, что я должен держать свои чувства при себе. Сохранять это мнимое достоинство... Вы сами вынудили меня быть плохим, заставляя подстраиваться под каждого. Вы — ничтожества, предающие свои идеалы и принципы ради низменных целей. Дьявол внутри меня пробудил меня от комы. Вернул меня к жизни. Вам всем так сложно со мной. Своим ярким светом я заставляю светиться других, заглушая блеск свечей. Я слишком высоко взлетел. Любимое удовольствие масс — видеть меня ползущим. Я оставил свою душевную боль в прошлом. Я гну свою линию. Вижу свет сквозь тени. — Я чувствую, как слова против воли лезут из глотки... — Вымой рот с мылом. В глубине души я угасаю. Чувствую, конец близок... — Я сделаю это! Сделаю! В моей груди бьётся каменное сердце. Я живу беспощадной жизнью. Я должен быть хладнокровным. Чтобы подчинить себе этот мир. Это цена, которую мы платим. А Мэдди всегда одета в чёрное. — Вместе найдём жертву. — Нахуй ваш феминизм и грёбаный фемпауэр! Поглощайте мой cream молча, сучки. — Нам не нужна Верховная, я восхищаюсь лишь тобой. — Я горю от твоей власти. Ты — моя легенда, — белый свет проиграл полной темноте. — Быть твоей жертвой для меня — любовь и страх. С ним Лалиса была в долгожданном раю. — Я повергну этот город в грусть. — Ярко пылающий мрачный огонь. Я так горяча, что воспламеняюсь. Я — то, чего жаждет твоё сердце. Я маню их блеском своей бижутерии. Дай волю своим фантазиям. Будем делать всё, что хотим. Одни и те же игрушки... Надоедают. — Действительно. Ангел. — Дьявол реален. И он не маленький красный человечек с рогами и хвостом. Он может быть по-настоящему прекрасен. Потому что он — падший ангел, бывший любимец Господа. — Чтобы зажечь свет, нужно погрузиться во тьму. А я требовал многого. — Мой гений оказался монстром. Он был прав. Я всего лишь марионетка в их руках. Я почти погиб той зимой. — Мир? Он протянул ей вымазанную кровью руку. — Здоровья погибшим. Долгих лет жизни. Смех, страх, отвращение, сострадание, умиление... Никто не останавливается, чтобы подумать. Все бегут. Вокруг слишком много ненужной информации, которую хочется употребить. Просто так. Для развлечения. Вялые, бледные, с красными глазами, дружно ноющие о хроническом недосыпе. Поглощённые информационным чревоугодием. Много шума, мало смысла. Нет ни достоверности, ни ценности. Лишь фальш и игра на эмоциях. Одна бесконечная червоточина.