Отец Дмитрий

Мне пришлось ожидать на коленях порядка пяти минут. Комнату заполнял треск поленьев в камине и тяжелое дыхание священника. Как только отец Дмитрий повернулся ко мне лицом, дыхание мое перехватило. Взгляд отца Федора был таким томным, что невольно я опустила глаза до его ног. Сердце заколотилось. — Смотри на меня, дочь, — голос его оказался неожиданно высок, однако наполнил комнату, и остался звенеть в воздухе, напоминая о себе. Я сглотнула. Медленно по складкам черной рясы взор мой поднимался до лица отца Дмитрия, скользнул по черным локонам волос. Священник ухмыльнулся, глядя на меня сверху вниз. И пусть я понимала, что все здесь было ненастоящим, а мужчина просто отрабатывал свои деньги, я не могла ни восхититься. Он был прекрасен. Он, как всегда, был дьявольски прекрасен. — Назови свое имя, — сказал он ласково, но твердо, глядя мне прямо в глаза. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы вновь их не отвести. — Меня,. — я почувствовала, что в горле пересохло, и сглотнула, — меня зовут Ольга. — Ты пришла исповедаться, Ольга? Мне бы хотелось сказать, что я пришла именно за этим, но, на самом деле, слова давались мне тяжело. Сама я ничего не могла ему сказать. Вне зависимости от того, была наша сегодняшняя встреча постановкой или нет, я снова начала чувствовать ЭТО. Это приятное, это туманящее рассудок чувство — яркий, будоражащий стыд. Внизу живота потеплело, по телу пробежали мурашки. Я заметила, что блаженно прикрыла глаза, и тут же открыла их — священник велел мне смотреть на него. Я опасливо сглотнула. Грудь ходила ходуном от тяжелого дыхания. — Я знаю твои греховные мысли, дочь, — сказал отец Дмитрий голосом, от которого стало действительно стыдно и страшно, и снова ресницы мои опустились. Он смотрел мне прямо в глаза и говорил о том, что знает мои мысли. Он знает. Он все знает. Мне стало тревожно и тепло. Я боялась, что он будет говорить вслух. Мои мысли стали легки и нетерпеливы — я полностью погрузилась в ситуацию. С этого момента наши роли и слова стали реальными, более того — «здесь и сейчас» стало единственным, что вообще существовало на всей Земле. Вместо рассудка — сплошной комок ярких, вкусных, извращенных мыслей. И два тела в искрящейся от отсветов пламени комнате/ — Ты пришла из-за них, да? — Да, отец. Они не дают мне жить. Я не контролирую их. — Ты пришла из-за своих желаний, да? Его взгляд поглощал меня, и я ничего не смогла сделать, кроме как сдержанно кивнуть. Мне было стыдно. Страх, тревога и стыд разрывали меня. Он знал, отец Дмитрий знал о моих мыслях и желаниях. Что он будет делать с этим знанием? Скажет ли? Будет ли он говорить вслух? Он сказал мне встать, и я встала. Затекшие колени дрогнули, но священник поддержал меня за плечо, медленно шагнув навстречу. Когда я встала, он сделал еще шаг, а я не смела двинуться с места. В один момент я почувствовала его запах — приятный, теплый запах мужчины, — и кое-что еще. Пьянящей мягкостью, — о да, он был настолько близко! — укрытый черной рясой, коснулся меня его живот. Живот, который был явно меньше, когда мы виделись в последний раз. Волна горячего, колючего, живого возбуждения прокатилась по всему моему телу, плечи и колени снова дрогнули, а тяжелое дыхание застыло в горле. Был явно меньше, подумала я. А сейчас… был явно больше. Святой отец никуда не торопился — строго, снисходительно ждал, когда меня отпустит волна возбуждения и я приду в себя. Взять себя в руки было тяжело. Мне так хотелось к нему прижаться, обнять его, что мое тело в какой-то момент начало дрожать, сопротивляясь порывам похоти. В итоге, я смогла успокоиться и вернуть зрительный контакт. В полутемной комнате слышался треск поленьев, мое сдавленное дыхание и, кажется, стук моего сердца. Хотя, я не слышала ничего из этого. — С тобой все в порядке? — Спросил строго отец Дмитрий, а глаза его отсвечивали ехидством, и в глубине его взгляда неизбежно виделась мне возбуждающая дьявольщина, желание издеваться и унижать. Издеваться. Унижать. — Все в порядке, отец, спасибо. Священник улыбнулся. Моя рука дрогнула, желая коснуться густой черной бороды, но я одернула ее. Мои нервы начали сдавать. Он стоял слишком близко и был слишком соблазнительным. И слишком недоступным.